На следующий день попрощался с Иветтойона расстроилась, хотя и знала, что я со дня на день уеду. Мне даже показалось, что в какой-то момент готова была бросить все и уехать со мнойчитал в ее мокрых глазах какую-то отчаянность, но все же сдержала себя, только просила вернуться скорей. И добавила:Сергей, я чувствую, что у нас будет малыш. Приезжай скорей, мы будем ждать тебятвой ребенок тоже.
У самого на глазах навернулись слезыпрощание с любимой отзывалось болью и тоской в сердце, ответил, прижимая ее к своей груди:Обязательно приеду, Иветта. Сразу, как закончу с заданием хозяина. Если ты согласишься, то заберу тебя с нашим дитем.
Долго еще перед глазами стояла заплаканная Иветта, с тоской глядящая вслед мне. Не раз вспыхивало желание повернуть обратно, увезти ее даже против воли. Но так и уехал, оставив частицу своего сердца с любимой женщиной.
Продолжил путь на запад вдоль побережья, останавливался еще в двух городах. В них таких чрезвычайных ситуаций, как в предыдущих, не случилось, вынес предупреждение управляющим за терпимые нарушения. После же повернул на юг к провинциям в глубине страны. Мне еще оставалось проверить лавки в пяти городах, рассчитывал справиться за пару месяцев, когда прямо на тракте в открытой степи напоролся на банду грабителей. Близился вечер, до города Аргуни оставался еще час быстрой езды. Мы выскочили на скорости из-за поворота и чуть не въехали в стоящий на дороге обоз. Я полудремал в кибитке и едва не слетел с лавки от резкого торможения. Сонная одурь через мгновение слетела и только тогда почувствовал идущий из подкорки сигнал тревоги. После же услышал крики, ржание лошадей, лязг мечей.
Не сразу осозналчто же происходит? За все время путешествий в Леване мне ни разу не пришлось столкнуться с нападением на трактахстража бдила на них неусыпно. Меч и нож в дороге я всегда держал при себе, доспехи же лежали в свернутом виде в ящике под облучком. Понадобилось какое-то время, пока на смену мирной расслабленности пришел боевой настрой. Соскочил с кибитки через задний борт, взял в руки меч и осторожно выглянул, высматриваячто же там впереди?
Совсем рядом, в двух десятках метров от меня, трое в латах атаковали двух противостоящих им бойцов, прижавшихся спиной к борту ближайшей повозки. Немногим дальше, у следующих колымаг, происходило то же самоенапавшие на обоз воины превосходящими силами давили на охрану. Сразу пришла мысль, что нападение не случайноевыучка у грабителей отменная, да и латы не бедные, совершенно не похожи на обычных разбойников. Защитники обоза выглядели примерно также, уступали только численностью. Похоже, что здесь, на моих глазах, идет операция захвата ценного груза, а я случайно влип в неек моей кибитке уже направлялись двое конных бойцов из резерва напавших.
Мысли заметались в головевступать в открытую схватку с хорошо подготовленными воинами слишком опасно, бежать также не имело смысла. Реально оценивал свои возможностиу меня уже год не было воинской практики, да и занимался с мечом урывками, больше для поддержания навыков. Оставался шанс выйти живым из передряги, если сумею использовать внезапность. Как только ближайший всадник приблизился на несколько метров, выскочил из-за кибитки, стелющимся шагом подобрался вплотную к нему. Уклонился от меча противника, попытавшегося разрубить меня, быстрым выпадом достал его в открывшуюся подмышку.
Через мгновение, выдернув меч, развернулся в сторону второго бойца, подступившего ко мне. Его меч уже опускался на мою незащищенную голову, я каким-то невероятным усилием и скоростью успел подставить свой меч и отвести удар. После сам атаковал, попытался уколоть в бедро, не закрытое доспехом. Противник отбил мой меч, сам нанес прямой удар в грудь, а потом снова в голову. Вертелся ужом вокруг него, отскакивая и сам нападая, пропустил укол в плечо, но все же держался, не уступал схватку. Увидел краем глаза еще одного противника, пешего, спешащего к нам. Отчаянным ударомвложил в него всю силу, все же пробил защиту всадника, поразил его в подбрюшье, а потом рывком, освободив ногу из стремени, сбросил с седла. Пеший боец уже подбегал, когда я вскочил на коня и, ударив с силой по бокам, с места послал его в галоп.
Мчался в обратную сторону, пригнувшись к гривеожидал сзади стрелу лука или арбалета. Обошлось, успел проскочить поворот в балку, после уже спокойнее направил коня к ближайшему посту стражи. Но когда через минуту оглянулся назад, увидел троих всадников, несшихся вслед за мной. Погоня продолжалась почти до самого постая уже терял силы от потери крови, голова шла кругом, но все же удержался в седле. Почти падал, когда подбежавшие ко мне стражники поддержали меня, успел им сказать:Там, за поворотом в балку, напали на обоз,и ушел в небытие, серая мгла поглотила мое сознание.
Я выжил, хотя мог дважды умеретьтак мне сказал лекарь лазарета в Аргуни, куда меня привезли стражники. Сначала от потери кровиедва дышал, а сердце билось чуть-чуть, когда лекарь принял меня в лазарете, после две недели лежал в беспамятстве в горячечном бреду. Но то ли крепкий организм справился сам, то ли судьба посчитала, что мой час еще не настална третьей неделе сознание вернулось ко мне. Странно, но, в отличие от первого ранения, почти сразу вспомнил все произошедшее со мной до последней минуты, пока не лишился чувств. Да и не было той нестерпимой боли, сейчас она беспокоила вполне терпимо, без острых приступов. Только бесконечная слабость не позволяла хоть как-то двигаться, не мог даже пошевелить пальцем.
В первые дни после того, как пришел в себя, почти все время спал. Просыпался, когда меня будили, чтобы покормить, а потом снова отключался. К концу недели силы понемногу вернулись ко мне, сначала садился на нары, после встал на ноги, сделал первые шаги. Выздоровление шло быстро, еще через неделю рана на плече затянулась полностью, да и чувствовал себя сносно. Стены лазарета, сама атмосфера страданий лежащих в нем раненных давили на меня, хотелось скорее выйти на волю. Как только лекарь посчитал, что угрозы здоровью нет, немедленно выписался из лазарета и поселился в снятой на время комнате у солдатской вдовы. Она убиралась за раненными, мыла полы, зарабатывая на кусок хлеба себе и малым детям.
Когда же я спросил у Наиры, так звали санитарку, кто может пустить меня на постойв постоялый двор с его суетой мне не хотелось, предложила поселиться у нее. Эта еще молодая женщина, ей не исполнилось и тридцати, вызвала у меня сочувствие. Тихая, добрая, очень старательная, ей досталось невзгод сполна. Двое ее старших детей умерли от болезней. Из оставшихся в живых двоих малышей младшая дочка страдала тяжелым недугом. Она не ходилаее ноги еще в младенчестве отказали, могла только ползать. Лекари и знахари лечили девочку, но помочь так и не смогли, лишь вытянули из бедной матери последние сбережения.
Пособия за погибшего мужа на пропитание и лечение детей не хватало, Наира бралась за любую работу. Кроме лазарета убиралась еще в домах богатых горожанок, стирала белье и одежду. Жила она на окраине города в доме мужаон за время службы успел накопить достаточную сумму и выкупить скромный домик с двумя жилыми комнатами и крохотным двором. Одну из комнатнебольшую, но довольно светлую и уютную, предложила мне, я согласился и отдал оплату за месяц вперед. Дал еще денег на продукты себе и ее семьебудем есть вместе, так что делить не стоит. Она приняла молча, только на изможденном от тяжелого труда лице промелькнула тень благодарности.
Увидел детей Наирыстаршему около семи лет, дочери пять. Худенькие, казалось, душа едва держалась в их теле. Сидели в своей комнате тихо, как мыши. Когда я с хозяйкой дома вошел к ним, уставились на меня круглыми глазенками. Несмелая улыбка появилась на лице старшего, младшая же, наоборот, смотрела как-то напуганонаверное, лекари измучили ее не совсем приятными процедурами. Угостил детей сладостямиледенцами и финиками, взял их по пути. Мальчик подошел ко мне несмело, принял из моих рук пакет, тут же попробовал леденец, а потом отошел к сестренке, дал ей тоже, так вдвоем и сидели в углу, лакомясь сладким.
Немногим позже они привыкли ко мне. Я после прогулок на улице приносил им игрушки, угощал фруктами, пирожными и замечал, с какой жадностью они смотрели на все это богатство, прежде чем взять в руки. Похоже, что прежде им не доводилось не то что есть эти лакомства, а даже видеть их, а игрушки у них только те, что мать сама сшила им из тряпок. Поневоле жалость к ним брала меня за сердце, больше времени возился с ними, играл в придуманные самим игры. Их смех тешил мою душу, обнимал и прижимал к своей груди маленькие тельца, а они ластились ко мне. Наира же смотрела на нас, грусть и радость за детей видел в ее глазах.
Однажды ночью сквозь сон почувствовал прикосновение чьего-то тела, спросонок протянул руку и прикоснулся к мягкой женской груди. Показалось, что рядом Иветта, стал ласкать ее, когда же понял, что это другая женщинаостановиться уже не было сил, вожделение захватило меня. Все сильнее мял податливое тело, а потом с наслаждением вошел во влажное лоно. Я брал Наируузнал ее даже почти в полной темноте, раз за разом, она же только приглушенно стонала и послушно подставляла свое тело под удары моего органа, сама прижимала к себе. Уже стало рассветать, когда унялась моя страсть, в блаженстве откинулся в постели. Такой жадности к плотскому наслаждению я не испытывал даже с горячей Иветтойнаверное, выжившее тело жаждало больше услады, торопилось выпить все, что могло.
Засыпал, когда молча лежавшая рядом Наира тихо поднялась с постели и ушла в свою комнату. Наутро она вела себя как обычно, ничем не выдавала о происшедшем между нами. Ночью же вновь пришла и у нас все повторилось, как в прошлый раз. Так и продолжалось в последующие дни, только заметил разительную перемену в своей ночной пассии. Она как бы расцвелакуда-то ушла ее подавленность, даже помолодела, а ее прежде сгорбленное тело выпрямилосьее грудь, немного обвисшая, но все еще упругая, выдалась вперед, плечи расправились, стала выглядеть гораздо стройней. Походка тоже измениласьсеменяшие шаги измученной женщины сменились плавными движениями с манящим покачиванием широких бедер. Иной раз не выдерживалдаже средь бела дня, когда Наира оставалась дома, уносил ее в свою комнату и утолял вспыхнувшее вожделение.
Я уже полностью восстановил свои силы, пора уже было отправляться дальше, но все откладывал с отъездом. Только после месяца, как выписался из лазарета, решился продолжить путь. Прощался с Наирой и детьми как со своей семьей, они вошли в мою душу неотрывно. Пообещал непременно навестить, оставил немалую часть имевшихся у меня денегим должно хватить на год жизни без нужды, примерно через такой срок собирался вернуться к ним. Обычно молчаливая и сдержанная Наира прижалась ко мне, когда я стоял у порога, и проговорила:Сергей, я буду ждать тебя, хоть всю жизнь,потом прижала мою руку к своему животу:Вот здесь твой ребенок, я сберегу его для тебя. Приезжай к нам.
Уезжал из Аргуни с попутным к нужному городу обозом, сам же думал о женщинах, с которыми меня связала судьба. Сначала Иветта, теперь Наира, и каждая вошла в мое сердце, заняла свой уголок. Поражался себеникогда не принимал женщин в свою душу, а тут сразу две и обеим я обещал вернуться. Хоть гарем открывайс такими темпами может появиться третья-четвертая. Во мне появилась какая-то любвеобильность, неужели тоже дар природы после переноса в этот мир? Что еще ожидать, какого сюрпризане мог и гадать, оставалось только смириться и принять в своей новой жизни.
Глава 10
Дальнейшая поездка по оставшимся городам обошлась без таких небезопасных приключений. Да и проверка лавок купца в них не вызвала особых сложностей. Только в одном пришлось пойти на крайнюю меруопечатания склада и всего торгового заведения за крупные хищения. Подводя итог, отметил для себя, что в основной массе Анри не ошибся с выбором управляющих. Из полутора десятков лишь с тремя возникли серьезные проблемы, где понадобилось вмешательство хозяина. А с остальными хватило моих внушений, правда, я сомневался, что они перестанут воровать, разве что осторожнее, не так нахально, как прежде. Сам же считал, что нужно в корне менять систему учета, прежде всего, уйти от такого громоздкого счета, принятого в Леване, да и в других страна Гортваны. Именно о том я собирался вести речь с Анри, когда возвращался в Кемер.
В столице меня ожидал сюрприз. Стоило мне зайти в дом купца и увидеть его самого, как он после первых приветствий огорошил новостьюуказом короля Франциско за спасение каравана с особо важным грузом мне назначено дворянство, правда, без поместья и не наследуемое. Кроме того, пожалован особняк из королевского фонда в местечке Варта, в тридцати километрах от Кемера. Но все портила маленькая ложка дегтяпо уложению о личном дворянстве я должен поступить на службувоинскую или государственную. Для того мне следовало прибыть в королевскую канцелярию, принять дворянство и сразу же назначение к месту службы. Правда, допускалось отказаться от всего и жить как прежде, но и это должно было оформляться в канцелярии.
Не зналто ли радоваться, то ли нет. Назначение дворянином тешило душусам король оценил мой вынужденный подвиг! Да и такое звание давало немало привилегий и особый статус в обществе, что для меня, безродного чужака, стало бы совершенно не лишним. Но опять впрягаться в солдатскую лямку или отсиживать обязательные часы в какой-нибудь управесчитал для себя слишком обременительным, тягостным занятием после воли последнего года. А отказатьсяэто все равно, что пойти против власти, вот уж для меня в самую точку крылатое изречение: "Бойтесь милости королей"!
Оставался еще вариант бросить все и бежать из Левана, но я уже связал себя невидимыми узами с близкими мне людьми, оставить их уже не мог и не хотел. К тому еще по тому же уложению дворянин, покинувший страну без дозволения начальства, считался государственным преступником, изменником, а испытывать на себе кару могущественного государства я не собирался. Так что по сути у меня выбора не оставалось, придется идти на службу. Разве чтона какую именно? Стать винтиком бюрократической машиныот этой мысли даже в дрожь бросило, от тоски можно помереть! Уж лучше в армию, там хоть скучать не придется. Правда, придется начинать с самых низоврядовым солдатом, прослужить не меньше года, а там уже по заслугам могут выдвинуть в командиры.
Не стал откладывать с новым поворотом своей судьбы, на следующий день после приезда отправился в королевский дворец. Не раз видел его прежде, проходил мимо, но не гадал, что мне доведется побывать в нем. Он представлял комплекс зданий, окруженный ажурным чугунным ограждением, с парком, газонами и фонтанами. Центральное, самое крупное здание собственно и представляло резиденцию правителя страны, в остальных размещались коллегии и департаменты, среди них и канцелярия. Уже издали дворец вызывал невольное восхищение своей красотой и величием. Изысканная архитектура зданий и колонн с барельефами и роскошной отделкой гармонировала с красочным оформлением примыкающих к ним лужаек, монументальные статуи по периметру придавали особую торжественность всему комплексу.
В который раз любовался этим архитектурным чудом, поражался совершенству вкуса его создателей, пока стоял перед распахнутыми воротами дворца. Чувствовал волнение, назвал бы трепетным, когда вступил в его пределы. Сразу за воротами стоял караул, показал старшемуофицеру в парадном мундире, предписание канцелярии. Тот, внимательно прочитав документ, дал указание одному из караула проводить меня. Так под конвоемчтобы не вздумал свернуть с маршрута, за несколько минут добрался до нужного здания. Здесь прошел еще через один пост охраны, меня провели в приемную комнату на третьем этаже. Сидевший за столом молодой человек в штатском мундире принял у меня бумагу, проследовал за массивную дверь в следующую комнату, через минуту вернулся и велел ждать вызова.
Ждал не очень долго, после звона колокольчика, раздавшегося из кабинета начальника, секретарь разрешил:Заходите.
В вытянувшемся в длину помещении увидел у дальней стены за большим столом важного чина, всем своим внушительным видом показывающим свою значимость. Поклонился ему от дверей, прошел ближе к столу, выдерживая на лице почтительную мину. Чин смотрел на меня долгую минуту, как бы оцениваядостоин ли я королевской милости, после с ноткой торжественности объявил:
Иванов Сергей, указом Его Величества короля Франциско вам назначено личное дворянство. Готовы ли вы служить Его Величеству и государству верно и усердно, не щадя жизни своей?
Готов, ...на секунду замялся, не знал, как назвать этого чина, по его мундиру не видно, потом решилкашу маслом не испортить, пусть будет по высшему дворянскому статусу, закончил:Ваше Сиятельство.
Судя по невозмутимому виду начальникане ошибся с обращением, тот кивнул, а потом приказал:Садитесь за стол, подпишите присягу.