К слову сказать, сейчас его тело покоится на городском кладбище. Прошлой зимой он подрабатывал электриком и поджарился на месте, когда залез в щиток одного бара, чтобы устранить неполадки в сети. Это был грустный Новый год для его матери-одиночки.
Тогда, увидев меня, он бросился бежать. Он знал, кто я такой, а я знал, что так быстро бегают только те парни, которые что-то нарушили. Конечно, он и не догадывался о том, что Вэлма была еще несовершеннолетняя. Она умело пользовалась косметикой.
Так или иначе, занимаясь петтингом посреди улицы, можно было схлопотать большой штраф и попасть в базу данных, чего он явно не хотел. Тогда мы с Вэлмой очень долго разговаривали, кричали и даже разбили дешевый, но неплохой сервиз. Бессмысленные жертвы в виде белых фарфоровых чашечек с ласточками у краев и таких же красивых блюдец. Это был ценный опыт в воспитании и для меня, и, надеюсь, для нее.
Я ничего не знал о ее родителях и никогда не спрашивал ее об этом. В конце концов, раз уж она от них ушла, они не были ей хорошими родителями. Это единственное, что я знал наверняка.
Ее тело было накрыто одеялом, но пяточки игриво выглядывали наружу. Понятия не имею, как в такую жару она могла спать под одеялом.
Я был влюблен в ее рыжие густые вьющиеся волосы. Она как-то хотела подстричься налысо и, пожалуй, этот бой я выиграл, но надолго ли? Она выглядела как обычная молоденькая озорная девчонка, которая позволяла партнеру на первом свидании не только поцелуи. Моя маленькая бунтарка могла влюбить в себя любого. Особенно когда улыбалась, немного обнажая белоснежные зубы, и на ее слегка веснушчатых щечках появлялись маленькие ямочки. Ее голубые глаза всегда блестели тем огоньком, который был у Нее. Скорее всего, именно поэтому я ее приютил. Повторюсь, но Вэлма была хорошей актрисой и улыбалась она часто, вне зависимости от того, что она чувствовала внутри.
Я посмотрел на свои ноги, которые понемногу начинали преть. Они были накрыты старой белой простыней, и я хотел поскорее от нее избавиться и принять душ.
Однако моя лень, похоже, проснулась сегодня раньше меня, и я решил еще немного посидеть в кровати. В конце концов, я проснулся раньше положенного и мог позволить себе двенадцать минут строить четкий план на сегодняшний день, хотя по опыту я знал, что обычно все шло не так, как запланировано. Именно поэтому я должен был быть готовым ко всему. Работа такая.
Глава 4
Приняв душ, я вышел в гостиную-столовую в одном полотенце.
Вэлма все еще спала, поэтому я мог позволить себе немного наготы. Зайдя в комнату на цыпочках, достал из шкафа постиранные черные трусы и вышел обратно в гостиную. Быстро скинув с себя синее банное полотенце, я, опасаясь быть замеченным в чем мать родила, шустро надел трусы и специальные подштанники серого цвета, которые Вэлма купила мне там же, где и ортопедические тапочки. В них было удобно и в них не мерзли ноги. Что еще надо старому человеку Затем я надел белую майку и принялся готовить завтрак.
С утра мой желудок не просил много еды, поэтому я решил приготовить легкий сэндвич с курицей и салатом. А запить это я хотел индийским фруктовым чаем, который я купил недавно у торгашей на рынке. Не уверен, что они были индийцы, но точка на лбу была, а значит, они как минимум старались быть похожими на тех, за кого они себя выдавали.
Рынки это спасение для таких, как я, и, возможно, для всех тех, кто не хочет гнаться за маркой. Им нужен качественный и свежий продукт, от которого не станет плохо и желудок не будет звучать, как тысяча обозлившихся динозавров. С другой стороны, рынок рынку рознь, так что нельзя быть на сто процентов уверенным, что товар качественный. Все дело в том, что, если продукт все-таки окажется некачественным, я знаю, что именно тот продавец, который мне его продал, понесет должное наказание. А ругаться и судиться с крупными компаниями дело гиблое. Особенно в нашем городе, где, чтобы что-то кому-то доказать, нужно заполнить кучу бумаг. Проще прийти на рынок и двинуть продавцу по шапке.
Плотно позавтракав и убрав за собой посуду в раковину, я подошел к гардеробу возле входной двери и достал комплект вещей, который был приготовлен на будний день. Комплекты одежды были одинаковыми для всех пяти рабочих дней недели: темно-синие брюки, белая сорочка с тонкими вертикальными синими полосками, тонкий черный галстук, кожаный ремень, черные носки, остроносые черные кожаные ботинки, которые обошлись мне в кругленькую сумму, черный длинный плащ, который выбрала Вэлма, портфель, шарф и, наконец, зонт. На улице понемногу появлялось солнце и небо было не полностью заполнено облаками, но я знал, как переменчива погода в этом городе, и решил все-таки его взять.
Спускаясь по лестнице, я не слышал ни единого шороха, кроме скрипящих половиц и ступенек. Утро в моем доме обычно было великолепным и радовало меня своей тишиной за исключением нескольких моментов. Однажды грабители залезли в квартиру на первом этаже. Как ни странно, но они планировали именно утреннее ограбление. Что за идиоты! Конечно, полиция явилась быстро и задержала их, а одному из этих ребят я даже умудрился прострелить ляжку. Бывает еще, что ребенок плачет, но это, по сути, не так страшно. По крайней мере для меня.
Выйдя на улицу, я огляделся по сторонам и взглянул на солнце из-под полей своей шляпы. Там, где всходило солнце, небо было алым вперемешку с розовым, и я вспомнил, как отец говорил мне: «Красно небо поутру моряку не по нутру». Была еще и вторая часть, но она была не столь важна сейчас. Я немного прищурился и поправил шарф. Мой отец служил в Морфлоте и даже бывал как-то на Северном полюсе. Он мало про это рассказывал, не знаю почему. Может, он убил там кого-то, а может, там было настолько скучно, что не было смысла об этом трепаться. Хотя, если верить фотографиям, там было бы здорово побывать увидеть все эти северные сияния на небе и прочие дивные красоты природы.
В конце концов, самым замечательным на севере было то, что там тихо и безлюдно.
Я снова огляделся по сторонам и встретился взглядом с Ларией.
Лария была моя старая знакомая, с которой у меня что-то было в молодости, когда я только приехал в город. Я не очень любил вспоминать ее. Не то чтобы она меня не устраивала или я ее терпеть не мог, просто в этом не было необходимости, а тратить время на воспоминания, которые не приносили бы мне радости, я не хотел.
Мы перестали общаться с тех пор, как я посадил ее мужа в тюрьму за продажу наркотиков старшеклассникам.
Этот ублюдок возомнил себя охуевшим наркодилером и решил подзаработать на сраных детишках немного денег, чтобы потом пропить их со своей жирной женой Ларией! Меня всегда бесило ее имя, потому что оно говорилось с ударением на первый слог, а меня так и подмывало называть ее шмарой, которая кормит своего мужа-наркомана! Я надеюсь, его трахают в жопу в тюрьме! Я надеюсь, ему это успело понравиться, ведь ему сидеть там еще очень долго!
Мы и до этого мало общались. Она уезжала на какое-то время, затем вернулась, а затем снова уехала. Как-то раз я встретил ее в компании пьяной цыганки. Тогда Лария посмотрела на меня не очень доброжелательно и что-то прошептала своей собеседнице. Та громко засмеялась, но я не придал этому значения. Быть может, она хотела навести на меня порчу или проклятие. Собственно, я никогда не верил во все эти заклинания и прочую мистику. Я верил в себя и в Вэлму, которая помогала мне как могла.
Продолжая смотреть на Ларию, но делая вид, что не замечаю ее, я заметил, что она сильно похудела. Я остановил на ней свой взгляд и слегка нахмурил брови. Она стояла на остановке и ждала автобус, чтобы попасть на работу. Лария работала упаковщицей в мясной лавке, и, если честно, эту женщину я бы ни за что на свете не подпустил к пище. После того как ее Энтони оказался за решеткой, она совсем перестала за собой следить. Видимо, поэтому и похудела. Ее кожа приобрела болезненный бледно-желтый оттенок, а под глазами появились постоянные светло-фиолетовые мешки. Последний раз я видел ее около месяца назад. Прошептав что-то, глядя мне в глаза и стиснув зубы, она взяла сумки и пошла пешком. Что ж, вольному воля. Спустя еще несколько секунд я направился в сторону департамента.
У меня не было автомобиля, а от предоставляемого каждому детективу транспорта я отказался. Так я чувствовал себя более молодым и приземленным.
Не как эти долбанные жирные свиньи в чинах, которые готовы были на все, чтобы их полугнилые складки возили по городу! Я хотел быть ближе к народу. Ближе к этой грязи и сырости, в которой я жил и к которой успел адаптироваться. Мои легкие были пропитаны всей этой болотной вонью. Мои глаза стали плохо видеть, и мне приходилось иногда носить круглые очки, будто я слепой мудак, который дрочит на галактических красоток из комиксов про супергероев! И только мой нюх никуда не делся О нет Я всегда знал, что за кусок дерьма передо мной. Я знал и чувствовал его страх. Я чувствовал, как бьется его крохотное жалкое сердце и как потеют его грешные руки!
К тому же я жил не так далеко от департамента и не нуждался в подобного рода вещах. Свернув налево на перекрестке, я через несколько минут оказался у департамента.
Глава 5
В департаменте стояла необычная суета, и воздух был ощутимо спертым.
Такая суета в последний раз была, когда очередной психопат зарезал маленькую семилетнюю девочку в лесу, выпустив ей все внутренности и подвесив ее тело на суку. Психопатом оказался студент медицинского института, который приехал в наш город на практику. Самое ироничное было то, что он пробыл здесь всего каких-то пару недель. Особенно иронию оценили родители девочки.
Обычно такая суета означает, что репортеры звонят всем свободным полицейским и расспрашивают их о случившемся происшествии. Подозрительно, что репортеры узнают об убийствах быстрее, чем мы. Такое чувство, что некоторые из них самые бесстрашные маньяки, которые сначала убивают людей, затем скидывают вину на других и затем делают из этого хит.
Но самое главное то, что такая суета означает, что руководство проверяет каждый шаг и следит за всеми действиями каждого полицейского, которые должны быть совершены мгновенно. А это, само собой, нагнетает обстановку. Честно говоря, я очень не хотел, чтобы случилось очередное жестокое убийство. За двадцать восемь лет привыкаешь ко всему, конечно, но все же мне, в моем возрасте, хотелось немного спокойствия и тишины.
Мне по-прежнему немного ломило шею, и я постарался размять мышцы, чтобы боль прошла, сделав пару вращений головой в стороны.
«Наверное, продуло», подумал я. Собственно, это было единственное логичное объяснение. Поднявшись на второй этаж, я подошел поздороваться с одним молодым полицейским, которого недавно повысили и перевели на второй этаж. Он был моими глазами и ушами в департаменте. Его звали Билли. Приятный молодой человек, который раньше жил на ранчо с отцом и выбился в люди, перебравшись в город. Не самый лучший вариант, но это лучше, чем поросятам хвосты крутить.
Привет, Билли, поздоровался я и пожал ему руку, немного присев на его стол. Что за суета, скажи-ка мне?
Убийство, Марк, ответил Билли, повернувшись на кресле ко мне. Похоже, что-то серьезное. Шеф у себя, Билл махнул в сторону кабинета.
Ясно. Спасибо, сынок, сказал я, похлопав его по плечу, и, пройдя мимо остальных товарищей по службе, приблизился к кабинету шефа. Постучав два раза, не дожидаясь разрешения, я зашел внутрь, аккуратно закрыв за собой дверь.
Шеф лишь иногда улыбался, но за двадцать восемь лет службы в департаменте на должности детектива я никогда не видел его таким хмурым, как в тот день.
Ну что ж, Миткинс. Нашлась наконец-то стоящая работенка для такого скверного старого разгильдяя, как ты, угрюмо сказал шеф.
Что? Как ты, старый хрен, посмел назвать меня, работающего на блядское благо этого умирающего и задыхающегося в собственных испарениях человечества, разгильдяем?! Чмо
Слушаю вас.
Шеф сидел на высоком кожаном коричневом кресле и, пожалуй, это была единственная дорогая вещь в его кабинете. Он не смотрел на меня, а ковырялся в своих старых пальцах.
Я уважал шефа. Когда-то он был славным прокурором, пытающимся защитить невинных и наказать виновных. Строгий, но справедливый. Когда я приехал сюда и начал работать здесь, я очень хотел стать похожим на него. Надеюсь, у меня это получилось.
Стол, стоявший у него в кабинете, был обычный деревянный стол для переговоров каштанового цвета, Т-образной формы, и шеф сидел во главе этого стола. Вокруг стола стояло шесть дешевых деревянных стульев, по три на каждую сторону. Я сел на самый дальний от шефа, поближе к выходу, и почувствовал, что ножки немного съехали в сторону. Этому стулу недолго оставалось. Мне не очень нравился кабинет шефа. Он был ничем не приметный, в плохом смысле этого слова: серые стены, на которых ничего не висело, кроме портрета президента, окна с вечно закрытыми или с полуоткрытыми шторами, две лампочки на потолке с дешевыми пластиковыми белыми абажурами. Шеф одевался слишком легко, хотя в кабинете было прохладно.
Ты помнишь Пьяного Джо? спросил шеф.
Я знал, что это был риторический вопрос, поэтому решил немного помедлить с ответом, чтобы подумать, почему он спросил это. На время своей кончины Пьяный Джо был старым толстым мафиози, который был виновен в Ее смерти. Я давно о нем ничего не слышал.
Никогда не забуду его отожравшуюся морду в тот день, когда вершился суд, после которого он вышел свободным человеком с довольной улыбкой на лице.
Тогда он был еще относительно молодым. Я пытался догадаться, о чем будет идти речь дальше, но ни одна мысль меня так и не посетила.
Ты ведь помнишь, Марк? снова спросил шеф, на миг взглянув на меня, подняв брови так, что были заметны все его морщинки и маленькие старческие веснушки на лбу.
Видимо, я слишком долго думал над ответом. Я кашлянул.
Он редко называл меня по имени. Меня это насторожило.
Это было семь лет назад, шеф, ответил я, положив ногу на ногу.
Да, шеф взял дешевую ручку и, немного покрутив ее, положил обратно на стол. Я знаю, что прошло уже семь лет.
Шеф откинулся назад, наклонился вправо к выдвижному ящику стола и достал белую папку. Она была с несколькими фотографиями, немного вылезающими изнутри, и очень тонкая, а это значило, что мне придется наполнить ее уликами, писаниной, докладами и сделать из нее в итоге толстую папку, которую затем уберут в архив. Шеф подтолкнул папку в мою сторону, и она, прошуршав, подъехала ко мне. Я положил на нее руку.
В чем суть дела? спросил я.
Шеф секунду помолчал, затем пару раз постучал пальцами по столу и посмотрел на меня. Несмотря на то, что он был старше меня, да и вообще старым, его взгляд всегда был прямым, хладнокровным и сильным. Был еще порох в пороховницах, черт возьми.
С тобой поедут Гарри и Крис, отрезал шеф. Ты их знаешь. Они уже должны ждать тебя на улице. Ступай.
Секунду помолчав, я спросил:
Дополнительные инструкции будут?
Все, что тебе надо знать в папке, Миткинс, сказал он и повернулся на кресле в сторону окна. Я видел его седые виски и небольшую проплешину на затылке. Ступай.
Глава 6
Я вышел из кабинета и решил немного постоять возле двери в кабинет шефа. Суета понемногу перебиралась на второй этаж. Билли что-то строчил на компьютере, периодически снимая трубку и кладя ее обратно. Это были журналисты. Кто-то надевал кобуру и ехал патрулировать город, кто-то, торопясь, выезжал на вызов.
Я посмотрел на папку, подняв ее на уровень живота. Мне не хотелось пока ее открывать. Иначе чем я буду заниматься в машине по дороге туда, куда я сам не знаю? Спустившись на первый этаж, я поздоровался с молодой офицершей полиции, которая поднималась наверх, а затем заметил худощавого неказистого паренька в черной кожаной куртке, который что-то спрашивал у полицейского в приемном отделе. Он был явно не местный, но кого-то напоминал мне. Мне показалось, что раньше я знал его.
Я вышел на улицу и спустился с больших бетонных ступеней, которые вели ко входу в департамент. Солнце виновато зашло за облака, и холодный сквознячок прошелся по улице.
Мимо меня прошла женщина с коляской. На ней было черное теплое пальто и небольшая стильная темно-зеленая шляпка. У нее были стройные ноги и заспанные глаза. Больше в ней не было ничего примечательного. А вот в красном воздушном шарике, плывшем по воздуху за коляской было. Шарик был окрашен в цвет паники и страсти, опасности и наслаждения. Я любил красный цвет. Таким цветом Она красила губы.