Зачем это всё? Банальное желание заинтересовать Пьеро де Медичи. Пусть лучше послушает интересную, хоть и выдуманную историю, а не изводит разными вопросами о моих планах и планах Родриго Борджиа. Вот насчёт них врать было противопоказано. А чтобы не врать или же врать согласованно, требовалось встретиться с «отцом».
Языком трепать для меня было несложно, особенно под хорошее вино и роскошную закуску. И расслабляющее зрелище, потому как Пьеро де Медичи знал толк в хорошей жизни. Сейчас, помимо качественной выпивки и отборнейших яств, присутствовали очаровательные девушки в полупрозрачных одеждах, что то из себя изображающие, танцующие этак зазывающе. Красота! Тут и чистой воды эстетика, и эротика в одном флаконе. И вот всё это хочет уничтожить Савонарола своими стремлениями привести всю Италию к серому аскетизму и кострам, на которых будут сгорать книги, картины люди? Нет уж, фра Джироламо Савонарола, лучше тебя самого на шашлык пустить, право слово!
Говорят, что женщины Флоренции самые красивые в италийских землях, - довольно прищурившись, заявил Пьеро.Меня в этом не нужно убеждать, ведь так оно и есть. То, что в других местах исключение, у нас правило. Правило красоты! Вы согласны, Чезаре?
Иначе не смотрел бы на прелестниц с таким интересом.
О да! Я вижу Сутана епископа не уничтожила естественное для мужчины стремление к женщине. Ваш спутник, Бьяджио, тоже не без любопытства смотрит на этих танцовщиц. Можете познакомиться с любой, они готовы скрасить досуг моих званых гостей.
А ваш?
Ну - взгляд в сторону, куда некоторое время назад удалилась его жена.Я думаю, что епископ Памплоны будет готов отпустить столь малый грех?
Само собой. Жаль, что не получится авансом это сделать лет на много.
Да уж. И вообще, что меня, помимо прочего, искренне раздражало, так это открытая ненависть «священных текстов» к женской красоте. Не только у христианства, у всех трёх авраамических религий. Тут, в Италии этого времени, по большей части сумели отставить в сторону постный и бездушный аскетизм христианства, но в остальных местах Да и тут типажи вроде Савонароды спали и видели рубища, власяницы, самоистязания, горящие костры для вещей и людей. Тьфу, на них!
Зато, на местных девочек «тьфу» сказать получится разве что у гомика, содомита на местном диалекте. Хороши, чертовки! До такой степени, что я не мог удержаться от комментария:
Мигелю скажу, пожалеет, что сюда не попал.
Мигелю?
Мигель де Корелья, друг детства. Тот самый, который после ранения в ногу в предоставленном вами, Пьеро, доме лежит, лечится Куртизанками, как я полагаю, наверно сразу двумя. Одна справа, другая слева. Только вот сомневаюсь, что они не то что превосходят, а хотя бы не уступают тем прелестным нимфам, которых мы сейчас перед собой видим.
Медичи явно пришлись по вкусу мои слова. Более того, он сделал какой-то знак и танец девушек стал ещё более страстным, захватывающим. Волны эротизма уже не просто расходились во все стороны, а прямо таки захлёстывали зал. Мда, сдаётся мне, продолжение нашего тут пребывания будет запоминающимся. Для меня так точно.
Интерлюдия
Интерлюдия
Папская область, Рим, июнь 1492 года
Вице-канцлер Святого Престола, кардинал Родриго Борджиа пребывал в лёгком недоумении. Он за долгие годы, проведённые близ одного из самых значительных центров силы и власти, научился просчитывать многие действия, совершаемые людьми. И в большинстве случае его расчёты оправдывались полностью, иногда частично. Ситуации же, когда люди преподносили сюрпризы, действуя совсем не так, как он от них ожидал Такое можно было по пальцам пересчитать, если не брать события совсем уж давно минувших лет, когда он был молод и неопытен, не умея читать в сердцах и душах человеческих. Однако же сейчас его смог удивить не кто-то посторонний, а собственный сын. Тот самый, на которого он возлагал наибольшие надежды после смерти первенца.
Чезаре. Когда наблюдатели из Пизы сообщили в своих донесениях, что Чезаре Борджиа, все действия и движения которого они должны были отслеживать, внезапно, без каких-то причин покинул Пизу в сопровождении своего друга детства Мигеля Корельи и нескольких наёмников, оставив в городе многочисленных слуг, да к тому же почти без вещей Кардиналу было от чего удивиться.
Затем к удивлению добавилась немалая часть гордости за сына, прошедшего «испытание кровью», оказавшись в схватке с остатками одной их многочисленных кондотт Флоренции. Свидетелей этой самой схватки не имелось, но у стражников города Флоренции удалось кое-что узнать. И не только у них. Чезаре не просто участвовал в схватке, но и убил не то двоих, не то троих солдат, неожиданно показав себя отличным стрелком из аркебузы. О таких талантах сына Родриго Борджиа и не подозревал. В любом случае, кровь, пролитая Чезаре, доказывала его готовность ко многому. Убивавший не может оставаться мальчиком, он уже мужчина. К тому же старшему его сыну скоро должно было исполниться восемнадцать. Более чем подходящий возраст, для по-настоящему взрослой жизни и тех дел, которые ему предстояло получить.
Едва он успел порадоваться, а заодно и с облегчением помолиться во здравие своего нежданно склонного к риску отпрыска, как подоспело новое известие. Чезаре направлялся сюда, в Рим. Теперь уже в сопровождении не нескольких людей, а целой кондотты из полусотни опытных солдат. Опять же без слуг, излишней торжественности Да вообще без торжественности! Его сын словно бы разом отбросил любовь к красивым одеждам, роскоши. Хотя не ко всей. Чего стоил тот, с позволения сказать, обед, на который его со спутниками пригласил правитель Флоренции Пьеро ди Лоренцо де Медичи.
Обед, как же! Всем известны были куртизанки-танцовщицы, которые появлялись для особо дорогих гостей нового правителя Флоренции. Те самые, привечаемые им уже довольно давно. И присутствие их на том обеде, куда был приглашён Чезаре, могло значить только одноПьеро де Медичи был чем-то доволен. Но о чём он мог говорить с его сыном? Этого кардинал Борджиа пока не знал.
Ждать оставалось недолго. Раньше он мог бы сказать, что Чезаре не станет особенно спешить, передвигаясь медленно, совершая недолгие дневные переходы и останавливаясь ночевать либо в подходящих городках, либо в разбитом для него комфортном лагере. Сейчас же Он решил, что не станет удивляться, если гонец с известием о выезде Чезаре из Флоренции опередит самого Чезаре на день, может быть два.
Неожиданно взрослеют дети, - улыбнулся кардинал, - поудобнее устраиваясь в кресле, стоящем у раскрытого окна на втором этаже его римского дворца.Если бы и Хуан тоже
Хуан, второй сын, его большая любовь и не менее большая проблема. Он упорно не желал взрослеть, зато охотно принимал все преимущества сына кардинала. Принимал как должное и не забывал требовать большего и большего. А выбора не имелось, именно его Родриго готовил к пути военачальника. Именно Хуан должен был стать опорой для главной его надежды, по имени Чезаре.
Ирония судьбы! Чезаре не понималда и не мог понять по малолетствучто отец поставил на него, а не кого-то другого. Поставив же, двинул сына в том направлении, которое являлось наиболее перспективным, наиболее открытым для достижения самого большого выигрыша, который только был возможен. Будь иначеон бы не стал следовать не закону, а всего лишь привычке рода отправлять второго сына по пути церкви, считающемуся вторичным по значимости.
Только сказать это Чезаре он пока не мог. Было слишком опасно раскрывать перед сначала ребёнком, а потом юношей собственные далеко идущие планы. Достаточно было одного неосторожного разговора для того, чтобы если не разбить тщательно выстраиваемый «дворец из стекла», то серьёзно усложнить осуществление давно лелеемых планов.
Оставалось ждать. Ждать возможности раскрыть картину, придуманного много лет назад плана, хоть кому то из своей семьи. И одновременно, год за годом, выполнять все, дабы приблизить осуществление. Возведение юного Чезаре в епископский сан было одним из пусть не главных, но немаловажных действий. Уже имелась договорённость с Иннокентием VIII, что через год его сына сделают архиепископом, а спустя ещё год-другой и кардиналом. Болезнь понтифика нарушила договорённость, но вместе с тем не изменила главного. Может быть даже наоборот, приблизила.
Если ничего не изменится, скоро должна была представиться вторая возможность сделать очень важный шаг, без которого остальные просто не могли быть осуществлены. Кардинал Борджиа очень хотел знать будущее хотя бы в общих чертах. Увы, он понимал всю тщетность подобных своих желаний. Зато можно было начинать готовиться, собирая деньги, союзников, равно как и тех, кто мог стать таковым, услышав звон монет или слова, много обещающие в случае принятия верных решений.
Глава 4
Глава 4
Папская область, Рим, июнь 1492 года
И снова здравствуй, город на семи холмах, он же Вечный Город! Вот уж действительно, то ещё прозвище. Я только сейчас смог в полной мере оценить именно это прозвание, полученное Римом в незапамятные времена. Последний раз я был здесь более полутысячи лет тому вперёд, а общие черты один бес явственно заметны. Действительно, время над этим местом в полной мере не властно. Оно вносит лишь частичные изменения, не в силах поменять саму суть Рима.
На сей раз въезд в город прошёл без малейших проблем. Обычное деловъезжающая в Рим кондотта из полусотни наёмников, заявившая своим нанимателем одного из семейства Борджиа и даже с предъявлением составленного контракта. Дело житейское, особенно во времена, предшествующие смене понтифика. А об этой самой смене заговорили уже всерьёз. Как ни крути, а к концу июня здоровье Иннокентия VIII стало совсем уж печальным. Врачи готовы были предпринимать самые экзотические способы лечения, побуждаемые к тому обещанием огромных денег, но что толку Медицина этого времени была не сказать, чтобы слишком хороша. Я же знал, что жить нынешнему понтифику оставалось даже чуть менее месяца. Таков уж был отмеренный ему срок в этом мире, изменить который я не мог, даже если бы и хотел. Да и к чему? Пока что ход событий меня более чем устраивал.
Очень даже устраивал. После приглашения на обед к Пьеро де Медичи произошло не так уж много времени, зато хлопот после этого события как то и неслучилось. Напротив, дела шли как по маслу. Без проблем удалось договориться о найме с Сальваторе Эспиноза, охотно предоставившего свою кондотту в моё распоряжение. Цена была вполне разумной: восемь дукатов в месяц простым солдатам, двенадцать двум помощникам кондотьера и двадцать ему самому. Оплата, само собой разумеется, за месяц вперёд, можно даже за два. При задержке выплаты кондотта имела право на следующий же день отправиться по своим делам, объявив себя свободной от найма. Обычное дело, ни у кого вопросов не вызывающее.
Закупки тоже порадовали. У флорентийских аптекарей удалось накупить много разных небесполезных веществ, а у тех, которые аккуратно, но баловались алхимиейкомпоненты для сильно примитивной, но всё же лаборатории. Разумеется, самому мне было бы сложно выйти на этих людей. Самому, но не с помощью первых лиц республики. Медичи в такой малости отказывать точно не собирался, тем более ходили слухи, что и представители сего почтенного семейства интересовались не одобряемым церковью направлением этой пусть псевдо-, но всё же науки. Я их понимаю, ведь тайна философского камня и разного рода эликсиров, продляющих жизнь, была актуальна уже не один век, да и в моём времени интерес к этой теме не был утрачен. Разве что на смену тиглям и ретортам алхимиков пришли биотехнологии, кибернетика и прочие сферы высоких технологий. Суть же оставалась неизменнойникто не хотел покидать сей мир, прожив в нём что-то около века, а порой и меньше.
Забавно Мне удалось хоть краешком прикоснуться с теорией переселения душ, но вот рассказать об этом в прежнем мире я не смогу. Тут же не собираюсь по вполне понятным причинам. Вот такие они, шуточки не то судьбы, не то высших сил мироздания, вроде как и безразличных к отдельным людям, но способным подкинуть неслабый такой сюрприз.
Единственное, что было чуточку печальноЭспиноза попросил пять дней, дабы завершить свои дела во Флоренции. Тоже из числа практикуемого, но я, признаться, рассчитывал на более резвый уход из города. Почему? Просто нежелание сидеть на одном месте, когда всё по большому счёту решено и нет смысла штаны просиживать. Да и второе приглашение к Пьеро де Медичи могло последовать!
По какой причине я не хотел наносить ещё один визит правителю Флоренции? Вопрос, на который не было однозначного ответа. Имелась уверенность, что примут меня там со всем дружелюбием и даже снова прекрасных танцовщиц позовутМигель так точно хотел пойти, чтобы воочию убедиться в их юности и красотено разговоры на серьёзную тему Потом, всё потом!
Хотя уже когда я покидал Флоренцию в сопровождении кондотты Эспинозы, мне передали письмо с личной печатью правителя Флорентийской республики. В нём были обычные пожелания удачи, подтверждения, что все договорённости остаются в силе и Слова о том, что он, Пьеро де Медичи понимает и одобряет моё покровительство над Бьяджио Моранцей. Дескать, запоминающаяся персона, способная впечатлить не только на поле боя, но и в других местах. Его юные синьориты, услаждавшие нам взгляд и не только, готовы это подтвердить.
Загадка, однако! Письмо я, само собой разумеется, Моранце не показывал, но упомянул, что он явно сумел впечатлить ту девушку, с которой тесно общался. И та же реакция: смущение, перевод темы, виляние из стороны в сторону. Что тут сказать, любопытство ты, Бьяджио Моранца, разжигать в людях умеешь. Будет время и настроениенепременно займусь.
Но сейчас не до того, право слово. Оказавшись внутри стен Вечного Города, я приказал кондотте двигаться в направлении к дворцу кардинала Борджиа. Тому самому месту, где постоянно находился либо он сам, либо хоть кто-то из членов небольшого в пределах Италии, но всё равно крайне влиятельного семейства. Как ни крути, но не зря же я попросил Мигеля в сопровождении парочки солдат кондотты ещё на подступах к Риму ускориться и, добравшись до дворца семьи, передать «отцу», что Чезаре Борджиа вот-вот прибудет в отчий дом. Сваливаться, как снег на голову было бы не совсем уместно.
Римвеликий город, - хрипло каркнул Сальваторе Эспиноза, едущий поблизости от меня, в примерном «центре», чуток растянувшейся по улице кондотты.- Но я говорил вам, синьор Чезаре, мы не слишком хорошо умеем создавать вид.
И я снова повторю, что не для этого вас нанял, Сальваторе. Мне нужны умелые воины, а не умеющие лишь красоваться в дорогих доспехах и делать страшно-внушительные лица.
Кондотьер лишь кивнул в ответ, на в очередной раз полученное подтверждение. Немногословен, чего уж там. За всё время пути от Флоренции до Рима я так и не смог его толком разговорить. О нет, на заданные вопросы он почти всегда отвечал, вежливо пресекая лишь направленные в сторону его личных дел. Более того, готов был подсказать мне лучшие из возможных по его мнению варианты развития моих способностей, равно как и предоставить наставников из числа своих солдат. Работа с пикой, топором, мечом двуручным, бастардом и лёгкой разновидностью. Насчёт кинжалов я даже спрашивать не пытался, на то у меня Моранца имелся. Да и Эспиноза, скривившись и пару раз дёрнув себя за ус, процедил, что: «Против этого юнца Моранцы никто из его парней не встанет».
Порадовало, чего уж там! В том смысле, что с самого начала верно оценил потенциал первого нанятого лично мной бойца. А вот по поводу стрельбы из арбалета и аркебузы меня вежливо отправили куда подальше. Сам Сальваторе и оба его лейтенанта, посмотрев на то, как я обращаюсь что с арбалетом, что с аркебузой и пистолетом, высказались в духе «учёного учитьтолько портить». Зато посоветовали упражняться в быстрой перезарядке аркебузы, потому как сразу было виднок этому я особенно не привык. Само собой! У моего любимого «глока» был и иной темп стрельбы, и перезарядка не являлась сущим мучением. Но тут мне не там, так что приходилось осваиваться.
Добрались! Вот и обитель Борджиа в Риме. Роскошный дворец, на покупку и обустройство которого ушли многие и многие тысячи полновесных золотых монет. Стоил ли он таких затрат? Право слово, ответить и не возьмусь. С точки зрения ценителей красоты - бесспорно. Да и по негласной традиции положено было каждому кардиналу, скажем так, показывать зримое доказательство своего могущества и влияния. Вот и пыжились обладатели «красных шапок», разбрасывая золото в уплату за сами дворцы, их внутреннее убранство, многочисленный штат слуг и прочее и прочее.