Следующий казус возник, когда роту первокурсниковно, разумеется, повзводноповели в сопровождении военного лекаря Кондрашова в бордель. О Лизе никто даже не подумал. По умолчанию предполагалось, что она останется в казарме. Но не тут-то было. Елизавета Браге потребовала соблюдения правила равенства курсантов «в получении довольствия», и начальнику курса пришлось взять ее в бордель. Описание публичного дома занимало полстраницы дневника, а само посещение оказалось для Лизы Браге ничуть не менее важным, чем для мальчиков. Антонина Павловна, мать Лизы, как-то так и не удосужилась посвятить дочь в «таинства любви» и прочие необходимые самостоятельной девушке предметы, так что наверстывать упущенное пришлось в бардаке, где добросердечные шалавы открыли перед Лизой все прелести половых сношений, не забыв, естественно, и о технике вопроса. Даже посмотреть в дырочку на подвиги других курсантов разрешили. Так что, вошла она в бордель наивной дурой, а вышла циничной сукой.
За чтением дневника Лиза нечувствительно «перемолола» весь свой ранний и весьма плотный обед, попросила принести чаю с морошкой и совсем уже собралась возвратиться к прерванному было занятию, когда к ее столику подошла незнакомая молодая женщина. Впрочем, для Лизы все здесь были незнакомцами, даже те, кого она раньше «хорошо знала». Лиза насторожилась, и это, по-видимому, не укрылось от взгляда незнакомки.
Простите, ради бога! сказала голубоглазая хорошенькая блондинка лет двадцати двухдвадцати трех. Я понимаю, это неприлично, ведь мы не знакомы
«Не знакомы! Уже хорошо!»
Давайте оставим реверансы! сказала она вслух. Чем могу быть полезна?
Я ваша новая соседка, с явным облегчением улыбнулась блондинка. Вы ведь живете в доме Корзухина? Я вас там видела несколько раз
Да, кивнула Лиза, я живу в доме напротив, кивнула она в сторону своего дома.
Ну, вот! Ну, вот! А я здесь никого, представьте, не знаю, обрадованно затараторила блондинка. Мужа недавно только из Ямбурга перевели. А вы такая красивая! И одеваетесь стильно. Я вас видела на показе мод в доме купца Лопатина. Вы там с Надеждой Вербицкой рядом сидели. Вы актриса? Модель? Балерина?
Ну, какая из меня балерина! усмехнулась Лиза. Я ношу обувь сорок первого размера.
Сорок первого? округлила глаза женщина.
Присаживайтесь! предложила Лиза и убрала дневник в сумочку. Меня зовут Елизавета Браге.
Ее имя, однако, никакого впечатления не произвело. Блондинка его просто никогда не слышала.
«Или слышала, но забыла»
Ох, извините! Я Ксения Раевская, представилась женщина и села напротив Лизы. Спасибо за приглашение, госпожа Браге! Но я, собственно, на минуту. Мы устраиваем сегодня вечеринку все-таки послезавтра Новый год! Может быть, зайдете на огонек? Ну, просто по-соседски. Мы живем на девятом этаже
* * *
Сначала думала не ходить. Чужие люди, незнакомая среда, что ей там делать? Но ближе к вечеру, устав от занятий и почувствовав, что впадает в черную меланхолию, Лиза решила, что стоит попробовать. Тем более что никто ее там не знает, и любой промах можно списать на своеобычность характера и оригинальную манеру поведения.
Сказаносделано. Вернее, не сразу и не вдруг, но она приняла все-таки душ, накрасила губы и подвела глаза. Подумала немного, играя в «гляделки» со своим отражением, и добавила пудры, чтобы губы казались ярче. Оделась «скромно и со вкусом» в гарнитур, сшитый по эскизам Нади и в ее же ателье. Гарнитур назывался «Принц осени» и, как ни странно, названию соответствовал. Надела туфли на высоком каблуке, добавила к облику колье и серьги с изумрудами и пошла.
Спустилась на лифте до девятого этажа, прошла по коридору, ориентируясь на звуки музыки, постучала в дверь и тут жесловно ее специально поджидалиоказалась в объятиях Ксении Раевской. Впрочем, хозяйка быстро сообразила, что ее порыв неуместен, да и не обдуман. Разница в росте оказалась впечатляющей, и Ксения просто уткнулась Лизе лицом в грудь. Тогда она отпустила гостью и отступила на шаг назад.
Ох, извините, Лиза! Я такая порывистая! Алексей! обернулась Ксения, подзывая молодого мужчину приятной наружности. Пожалуйста, иди сюда, мой друг, я познакомлю тебя с нашей соседкой.
Мужчина подошел, оценил рост Лизы, поднял бровь и неожиданно улыбнулся.
Алексей Иванович Раевский, представился он, принимая руку Лизы. Муж этого неугомонного создания!
Елизавета Аркадиевна Браге, ответно улыбнулась Лиза.
По-видимому, ее фамилия показалась Алексею Ивановичу знакомой, но, разумеется, соотнести это имя с реальной женщиной «во плоти» он не смог. Зато смог кто-то другой, и даже не имя, а саму женщину.
Лиза?! Ты?! лавируя среди гостей, как штурмовик в зоне ПВО, к ней шел коренастый капитан-лейтенант, на лице которого отражалась неслабая игра чувств. Удивление, надежда, неподдельная радость Все сразу и в одном флаконе. Одна беда, он Лизу знал, а она егонет.
Следует заметить, любая встреча с «товарищами по оружию» представляла для Лизы нешуточное испытание. Начать с того, что она никогда в точности не знала, знакома она с этим человеком или нет, и если все-таки знакома, то насколько близко? В госпитале, особенно в первое время, выкручиваться было относительно легко. Лиза ссылалась при этом на плохое самочувствие и ужасный внешний вид. Звучало убедительно, и количество встреч с сослуживцами удалось свести к необходимому минимуму. Ну, а те, что все-таки случалисьих было просто не избежать, согласовывались заранее, и Лиза к ним, как могла, готовилась. Первым ее посетил командир корабля-матки Иван Николаевич Широков, однако его адъютант, предварительно созвонившийся с начальником госпиталя, упомянул в разговоре, что каперанг Широков с капитаном Браге лично не знаком, так как сменил контр-адмирала Гирса на посту командира корабля совсем недавно, но «оно и к лучшему, так Елизавете Аркадиевне будет проще». И он был прав. Говорить с незнакомым офицером оказалось несложно, тем более что капитан Широков чувствовал себя с Лизой крайне неловко. Он не привык навещать в госпиталях раненых женщин, одетых к тому же не в форму или платье, а в больничный халат. Набольший адмиралтейства боярин Порхов, прибывший, чтобы собственноручно вручить Лизе знаки «Полярной звезды» и погоны капитана 2-го ранга, чувствовал себя еще хуже, чем Широков. В прошлом он встречался с Лизой несколько разв большинстве случаев еще тогда, когда она была ребенком, но никогда с ней лично не общался. Проблема же адмирала состояла в том, что Порхов был любимым учеником и, в каком-то смысле, преемником адмирала Дмитрия Николаевича Браге, и от того переживал еще больше. В результате он не столько смотрел на Лизу или слушал ее, сколько старался не смотреть на нее и не слушать. А уж Лиза, ухватив нерв момента, постаралась дожать. Она была «совсем плоха», только что сознания не теряла. После этого посещенияи по ее повторной настоятельной просьбе, переданной по инстанциямЛизу оставили в покое, приняв как должное что в этом случае «братство по оружию» отступает перед правом «увечного воина» на приватность, тем более, если этот военный инвалидженщина. Зашел, правда, зам начальника управления контрразведки, чтобы извиниться лично за «неуместную самодеятельность» своего подчиненного, но и только.
Ну, а после выписки к встречам подобного рода Лиза уже была более или менее готова. Сориентировалась в названиях кораблей и баз, фамилиях командиров и «в своем послужном списке», изучила фотографии и газетные статьи, правила и уставы. Так что, если мало говорить и больше слушать, проявлять сдержанность и демонстрировать плохое самочувствие, дурное настроение и некуювполне простительнуюотчужденность, общение с бывшими сослуживцами проходит вполне сносно и достаточно быстро сводится к минимуму. Другое дело случайные встречи, вот их Лиза боялась по-настоящему и ненавидела всей душой.
Лиза?! Ты?!
«О господи!»
Глазам своим не верю! моряк, наконец, подошел и встал напротив, что называется, глаза в глаза. Роста хватило, даже с ее каблуками.
Мы знакомы, не так ли? спросила Лиза, пряча испуг и раздражение за маской холодноватого равнодушия и легкой отчужденности.
Ну, не знаю! рассмеялся незнакомец; похоже, он принял ее вопрос и выражение лица за шутку. Человека, которому сломал нос, обычно запоминаешь!
У капитан-лейтенанта нос и в самом деле был сломан, и, хотя лицо это по-прежнему ничего Лизе не говорилос чего бы вдруг? историю со сломанным носом она по невероятному совпадению прочла в дневнике Елизаветы Браге как раз сегодня днем. Но вот беда, фотография Вадима Ильина была всего лишь одной из многих в любом из курсовых альбомов Елизаветы Браге, как, впрочем, и в выпускном. И все эти мужики были молоды тогда
Вадик, кивнула она, все еще оставаясь невозмутимо «прохладной». Ильин. А нос я тебе сломала во время драки в бардаке.
Точно! снова рассмеялся Ильин счастливым смехом человека, выигравшего первый приз. В заведении мадам Куприяновой!
Ты залез мне в штаны, пожала плечами Лиза, заметив краем глаза, что свидетели их более чем странного диалога оторопели, и уж точно полны недоумения. И ведь я предупреждала!
Ну, конечно, предупреждала! добродушно согласился Ильин. Сломала и правильно сделала! Нас обормотов учить надо было, и учить, а своя юшка лучший педагог!
Обнять-то тебя можно? спросил, отсмеявшись. Как офицер офицера.
Ну что ж, улыбнулась Лиза, вживаясь в образ, если как офицер офицера, то можно. Только под юбку не лезь!
Обнялись. Вполне по-дружески, без намека на эротику. Как старые друзья или подруги. Где-то так.
Мы в Академии вместе учились, объяснила Лиза по-прежнему недоумевающим Раевским.
В Академии? переспросила Ксения.
Браге! сообразил, наконец, ее муж. Это ж надо так опростоволоситься! И ведь мне показалось, что фамилия знакомая. Извините, госпожа кавалер!
Вообще-то не кавалер, а кавалерственная дама, усмехнулась Лиза, вспомнив разъяснения к уложению о награждении высшими орденами республики. Но, знаете что, Алексей Иванович, давайте не будем усложнять! По имени-отчеству, мне кажется, в самый раз!
Почту за честь, Елизавета Аркадиевна, поклонился Раевский и, подхватив жену под руку, увлек куда-то в глубину гостиной.
Н-да, вот так встреча! покачал головой Ильин. Может быть, выпьем?
Отчего бы не выпить! согласилась Лиза.
Отошли к буфету. Закурили. Ильин, спросив взглядом, налил обоим водки.
За тебя, за живую и красивую!
Про живую согласна, кивнула Лиза, опрокинув стопку в рот. А про красивую оставь!
Зря ты так! покачал головой Ильин. Ты многим нравилась. Еще по одной? Или тебе нельзя?
Мне можно, криво усмехнулась Лиза. Временами ей трудно было понять, играет она Елизавету Браге или это «ее собственное».
Выпили. Постояли молча.
Ты где сейчас? спросила она, просто чтобы прервать неловкую паузу.
Первым помощником на «Гогланде».
«Гогланд, вспомнила Лиза раздел Опознание судов из Морского справочника, крейсер 1-го класса, низко-высотный, потолок пять или шесть верст, артиллерия главного калибра 18 фунтов, сиречь 137 миллиметров Совсем неплохо!»
Ну, и как служится?
Вам, истребителям, не понять! улыбнулся Ильин. Но ты же знаешь, если что, решать будут отряды крейсеров, разве нет?
А разве да? подняла бровь Лиза. Будь у меня, Вадик, в Опочке звено, я бы поляка в гроб уложила, как два пальца
Это мужская присказка! хохотнул Ильин.
Много ты знаешь! огрызнулась Лиза, которой неожиданно пригрезилось, как она атакует тримаран полным звеном.
«Бред какой-то!» она вдруг посмотрела на Ильина другим взглядом. Не как испуганная «иностранка», и не как однокашница по Академии, а как женщина на мужчину.
«Если забыть», но о чем она собиралась забыть, Лиза уже не помнила, зато отметила ширину плеч Ильина, крепкую шею, волевой подбородок и много чего еще, включая большие ладони и темные«цыганские» глаза.
Ты здесь каким боком? спросила, все еще неуверенная, что способна на безумие.
Меня приятель привел, он с Раевским в Военном министерстве служит, тыловое обеспечение
То есть ты здесь один? прервала его Лиза, чувствуя, как убыстряется ход сердца и проседает голос.
Ты серьезно? смутился Ильин.
Не хочешь, не надо! получилось излишне резко, но что есть, то есть.
Лиза повернулась и пошла прочь ровным шагом и с каменным лицом. Но Ильин ее не отпустил. Догнал. Придержал за локоть.
Ну, ты, как была дикая, такой и осталась!
На любителя, пожала плечами Лиза. Ты идешь?
А ты думала, нет?
* * *
Стресс, гормоны и алкогольстрашная смесь. Но главноеприпоминая творившееся ночью безумие, Лиза не могла теперь с определенностью сказать, «кто вел партию»: она или Елизавета. Более или менее ясным оставалось лишь то, что «начала» все-таки Лиза. Это ей пришли в голову «разные мысли», ей понравились глаза и руки Вадима, и именно она увела Ильина в свои апартаменты. Как относилась к Вадику Елизавета, было неизвестно, но, судя по некоторым его репликам, Ильин на свой счет не заблуждался. И уж точно, что в прошлом у них никогда ничего не было. Так что все-таки Лиза. Однако позже, в постели и до нее, а также после, то есть практически везде, начиная с гостиной и заканчивая ванной комнатой, партию вела, скорее всего, Елизавета Браге. Лиза замужем не была, но мужчины в ее жизни случались. Не девственница, одним словом, да и не простушка. Кое-что попробовала сама, о другом слышала от подруг, но такого и так никогда не умела и даже вообразить себе не могла. Одна «верховая езда» на капитан-лейтенанте чего стоила! Но как бы то ни былокто бы на самом деле ни взял верх, Лиза или Елизавета, удовольствие от «этих игр» Лиза получила немереное, и капитан-лейтенанта Ильина заездила едва ли не до смерти.
Впрочем, как порядочная женщина, что скорее, относилось к Лизе, чем к Елизавете, утром она дала мужику опохмелиться, накормила плотным завтраком, напоила крепким кофе, да и отправила восвояси, разрешив Ильинутак и быть«как-нибудь позвонить». Вадим ушел, но в течение всего дня настроение у Лизы было отличное. Послевкусие страсти ее не покидало, а муки совести и прочие отголоски «морального облика строителя коммунизма» если и посещали, то редко и ненадолго.
После ухода Ильина Лиза немного посибаритствовала: посидела, покуривая, в горячей ванне, послушала Моцарта в записи Новгородского симфонического оркестра, выпила бокал шампанскогоне все же пить водку, в самом деле! потом, укрывшись теплым пледом, вздремнула в кресле, компенсируя ночной недосып, но в одиннадцать утра была уже «в строю». Сварила кофе, устроилась в кабинете и открыла очередную тетрадь дневника Елизаветы Браге. «19171921». Захватывающее чтение, и эмоциональнохотя там и не было почти никаких эмоций, и содержательно. Знакомство с «кузиной Надин», их «странная любовь», мичманские погоны, полеты на штурмовиках, учебные бои, сопровождение конвоев, лейтенантские погоны, и служба на восточной границе, а граница с Киевом в то время была самой сложной. Молодой великий князь играл мускулами, постоянно то здесь, то там, проверяя оборону себерян на прочность. А значит, пилотам дежурных звеньев скучать не приходилось. Летали. В любую погоду, днем и ночью. С примитивными дальномерами и радиоискателями, на маломощных дубасах и лодьях первых серий. И опять, как и накануне, казалось, что Лиза не столько читает, сколько пишет сама, переживая события тех дней вместе с автором дневника. Ничего определенного, но тем не менее обрывки эмоций, ощущенияхолод, например, или тепло, прикосновение Надиных губ, «моторная», даже скорее, вестибулярная память о полете в пургу. Зрительный образ идущего на перехват киевского «кречета», который, судя по записи от 17 июня 1920 года, Елизавета благополучно «уронила» в Северную Двину. Медаль, внеочередное производство, братец Гриня, поездка в Венецию, знакомство с Петром
Ближе к вечеру позвонила Надя, заставив Лизу спуститься с небес на грешную землю, где так неплохо порой грешилось, что кровь закипала от одних только воспоминаний.
Привет!
Здравствуй, Надя! ответила Лиза таким голосом, что Надежда тут же насторожилась.