Сказаносделано. Прихватила из дома пару книжек и несессер с инструментами и, кликнув извозчика, поехала на мызу. По правде говоря, стоило, наверное, купить уже какую-нибудь «самоходную повозку» и ездить самой. Но паромобили были, на взгляд Лизы, крупноваты, а агрегаты с двигателями внутреннего сгорания, в известном смысле, примитивны. Просто багги какие-то, а не полноценные авто.
Между тем за мыслями о своем, «о девичьем» Лиза и не заметила, как добрались до места. Приехали в «замок» а Кобонский бор и был, собственно, замком, заехали во двор. Лиза расплатилась, отперла дом, и первым делом озаботилась «системами жизнедеятельности»: подняла массивный рубильник на мраморном распределительном щите, подключая дом к сети. Сняла стопор с колеса, погруженного в малый, но быстрый приток Кобоны, пустив воду в трубы. Разожгла огонь в камине в комнате, служившей ей кабинетом, и затопила печь, обогревавшую спальню и «совмещенный санузел». В самом «санузле» пришлось еще растапливать угольный водонагреватель, но, если браться за ремонт старого автожира, лучше иметь хороший запас горячей воды, чтобы вечером смыть с себя всю собранную за день грязь.
Ну что ж, все вроде бы в порядке Лиза спустилась в подвал и принесла в кабинет пару банок мясных консервов, банку острого турецкого салатаперец, лук и помидоры, и до хрена всякой зелени, пачку галет и баночку земляничного варенья. Выпивка, чай, кофе и сахар хранились в буфетном ящике, так же как и нехитрый «инструментарий» медные кофейник и чайник, чугунный котелок и такая же черного чугуна сковорода. Решетка и пара шампуров, да крючки для чайника и котелка. Зимой, если без прислуги и гостей, Лиза готовила прямо в камине, чтобы не заморачиваться. На этой же идее остановилась и сейчас.
Пока разгорались березовые дроваих завозил на мызу лесник с ближнего кордона, Лиза переоделась в старый кожаный комбинезон, в каких летали пилоты лет тридцать назад, сменила обувь и нашла шерстяную шапочку, чтобы запрятать волосы. Пока искала перчатки, настало время закрывать вьюшки. Так что в конюшню Лиза отправилась только после того, как обеспечила тыл.
Ну-с, уважаемый, на что жалуемся?
Она обошла машину вокруг, постучала костяшками пальцев по корпусу, крашенному в голубойподвыцветший от временицвет. Оказалось, алюминий.
Совсем недурно, для комнатной собачки Лиза щелкнула замком и откинула плексигласовый колпак. Кокпит, как и следовало ожидать, крохотный, и для Елизаветыс ее-то габаритами, что называется, впритык. Приборная панель примитивная, ручка управления, располагавшаяся между ног, рычаг управления двигателем под правой рукой. В целом разумно, экономично и максимально просто: крен, тангаж и тяга. И даже ниша для чемодана за спиной пилота предусмотрена. Ну и все остальное тоже правильное и ни разу не избыточное: несущий винт отклонен назад, толкач прикрыт защитным кожухом и сразу за нимдва вертикальных руля. Все вроде бы на месте. Ничего не сломано. Может быть, он, вообще, исправный?
Лиза залезла в кокпит, и на дуракатипа бог убогих любитпопробовала машину завести, но, разумеется, не смогла. Для начала электрическая сеть оказалась абсолютно мертвой. Ноль напряжения, но это устранимый дефект. Снизу, как раз под задницей пилота, должен находиться аккумулятор, который наверняка давно сел, и разъем для временной подпитки от любого внешнего, но, разумеется, стандартного источника.
Лиза вылезла из автожира, нагнулась и, заглянув снизу, сразу нашла технический лючок
* * *
Работала допоздна, измызгалась с ног до головы и устала, как собака, но душ принимала в приподнятом настроении, что называется, «довольная до ушей». Еще бы! Все, до чего дотянулась, проверила и, где надо, починила. Прежде всего, проводку, клеммы и разъемы, изоляцию проводов. Больше с электричеством ничего делать было не нужно, кроме замены аккумулятора, разумеется, но аккумулятор Лиза еще днем заказала в Кобоне, и завтра с утра его обещали завести, так же как несколько деталей для муфты ротора, редуктора и демультипликатора. Пока же она там все перебрала, почистила и смазала, а сам двигатель оставила «на сладкое», решив заняться им с утрана свежую голову.
Выбралась из-под душа и только успела вытереться и одеться, как зазвонил телефон. Возможно, он звонил и раньше, Лиза могла его просто не услышать, но сейчас затрезвонил как раз тогда, когда она вошла в кабинет.
Браге у аппарата, сказала она в трубку, пододвигая к себе свободной рукой бутылку коньяка, слушаю вас.
Э то ли блеяние, то ли мычание.
Говорите! потребовала Лиза, не любившая, когда люди не могут в трубку и слова сказать. Не умеешь говорить, зачем тогда вообще звонить?
Здравствуй, Лиза, это я! сказал низкий мужской голос.
Ну, и кто он этот «ты»? спросила она, свинчивая с бутылки колпачок.
Ты в своем праве, вздохнул мужчина. В конце концов, я должен был навестить тебя еще в госпитале Все-таки муж хоть и бывший и
Голоса Петра Лиза, понятное дело, не знала, но сообразить, кто ей звонит, было несложно. Сам сказал.
Рожай уже! предложила она и плеснула себе в стакан буквально «пару капель» коньяка.
Елена Константиновна устраивает семейный обед, голосом обреченного на казнь сообщил Петр.
Что, серьезно? удивилась Лиза и нервно «цапнула» папироску из открытой коробки.
Говорит, старая стала, скоро помрет. Хочет всех видеть.
Когда? Где? спросила, закуривая.
В Гатчине, разумеется. Послезавтра.
«Гатчина? задумалась Лиза. Что-то знакомое Ах да! Это же Троцк! Старое название, вот в чем дело!»
Ну, Гатчина так Гатчина, сказала вслух и сразу же приложилась к стакану. А кто будет?
Да все! вздохнул Петр. Мы с Варварой, братец твой с невестой, как раз знакомить с семьей привезет, Виктор с Дарьей, Татьяна с Иваном, Ольга Николаевна, ну, и дети, конечно.
Зоопарк! сказала Лиза, вспомнив посвященный семье пассаж из дневника Елизаветы. Вольер с макаками!
Зря ты так! возразил Петр. Это они к тебе, может быть, неласковы, а такмилейшие люди.
А я им чем мешаю? спросила Лиза, пыхнув папироской.
Ты в шаблон не укладываешься. Помнишь, у нас с этим тоже возникли проблемы?..
Твои проблемы, Петя, стояли раком, если забыл, в моей собственной постели!
Эту сцену Елизавета Браге описала в таких подробностях, что впору было заподозрить ее в мазохизме. Но, скорее всего, она просто фиксировала убогую «прозу жизни».
Ну, извини!
Извинения приняты, Лиза решила пока не обострять. Напомни мне, как к дому на машине подъехать?
Вопрос не такой уж и странный, если учесть, что в зрелом возрасте Елизавета в доме бабки была считанные разы.
А ты откуда поедешь? Петр вопросу не удивился, и, значит, она все правильно сказала.
Петя, ты же банкир! искренно удивилась вопросу Лиза. Или вас совсем думать не учат? Только деньги считать?
А! Петр, разумеется, был не дурак, но иногда, когда говорил с Елизаветой, попросту терял способность соображать. Значит, вернешься в Шлиссельбург и поедешь через Мгу на Гладкое, потом на Войсковицы и в Колпанах свернешь на Гатчину, так?
Так! подтвердила Лиза, лихорадочно пытаясь вспомнить карту.
Ну, тогда, просто! Свернешь на Петровское шоссе, потом по Двинской до большого перекрестка
Он говорил, а она слушала. Слушала, запоминала, рисуя в уме карту, которую позже наложит на обычнуюгеографическую.
Значит, приедешь?
Не боишься?
Нет, с чего бы? Хотела бы застрелить или покалечить, в тот деньсамое время было!
Ну да! Есть в этом что-то
На том и распрощались.
* * *
Наверное, ей стоило бы пропустить эту «теплую» семейную встречу. В конце концов, это не ее семья, не ее родственники, не ее враги. Так что, отказ и игнорированиелучшая политика. Но с некоторых пор Лиза не только жила жизнью Елизаветы, стараясь ничем не выбиваться из образа и не привлекать к своей особе излишнего внимания. Она в какой-то мере жила за капитан-лейтенанта Елизавету Браге. Делала то, что Елизавета хотела делать, если верить ее дневнику, но не делала, исходя из очень разных обстоятельств и соображений. Из чести мундира, например, или страха выглядеть «чересчур женщиной». Теперь все это перестало быть актуальным, и Лиза могла себе позволить одеться, как хочется, пить, где придется, и общаться с теми, кого выбрала. Но, с другой стороны, такое положение дел накладывало на Лизу определенные обязательства. Она не могла допустить, чтобы было задето достоинство Елизаветы, чтобы кто-нибудь обидел ее, оскорбил или унизил. Лиза могла надеть платье прямо на голое тело и устроить дебош в компании гомиков и лесбиянок, но показаться слабой в образе Елизаветы Браге права не имела. Поэтому и решила ехать.
Семейные обстоятельства Елизаветы оставляли желать лучшего. Ее отец, Аркадий Николаевич Браге был военным инженером. Вернее, оружейником. Работал в Псковском и несколько позже в Новгородском Арсеналах. Умный, если не сказать талантливый, образованный и воспитанный, полковник Браге был еще и просто хорошим человеком. Он любил свою женупри том, что взял замуж «девушку с ребенком», и воспитывал Григория как родного сына, но больше, вернее, более искренно он любил Елизавету, и отнюдь не за то, что она-то ему была как раз родной. Елизавета отвечала отцу взаимностью и в гораздо меньшей степени любила и уважала свою «маменьку», у которой на уме были «всякие глупости», а для мужа и детей ни времени, ни внимания уже не оставалось. Елизавета ее не осуждалаво всяком случае, став взрослой и сообразив, что к чему, но нежности к Антонине Павловне Брагев девичестве Бергне испытывала. Впрочем, отец Елизаветы погиб, когда ей было всего шестнадцать летна Новгородском Арсенале произошел взрыв нового боеприпаса, а мать спустя одиннадцать месяцев после его смерти снова вышла замуж. Однако Аркадия Николаевича пережила ненадолгоумерла во время эпидемии кантонского гриппа. И с этого времени центр тяжести в «семейных отношениях» переместился в дом Елены Константиновны Вересаевойбабушки Елизаветы по отцовской линии. Семья матери отпадала по вполне очевидным обстоятельствамс ними и при жизни Антонины Павловны никогда не общались, а из Браге к тому времени в живых оставались лишь Дмитрий Николаевич, бессемейный, старший брат отца, и многосемейная Ольга Николаевна Шумскаямладшая его сестра. Адмирал все больше служил и «на огонек» заглядывал редко, предпочитая встречаться с матерью на «нейтральной территории» в Ниене, Новгороде, Шлиссельбурге или еще где. Елизавета же в доме бабки чувствовала себя чужой. Ничего общего со всей этой компанией, никаких точек соприкосновения. Исключительно одна сухая вежливость, да и то лишь до определенного момента. Обстоятельств, ухудшивших и без того паршивые отношения, было, собственно, два. Во-первыхи, в сущности, это была главная причина, Елизавету в этой компании не любили, считая отчего-то синим чулком и старой девой, даже при том, что она все-таки сходила однажды замуж, пусть и ненадолго. И, во-вторых. Петр изменил Елизавете не с кем-нибудь, а с ее собственной двоюродной сестрой. И более того, женился на Варваре после официального развода, прижил с ней двух детей и стал членом их дружной крепкой семьи, окончательно вытолкав из гнезда «бедную Лизу», которую и так уже не слишком привечали. Ну, а когда после смерти Дмитрия Николаевича титул баронов Браге перешел к Елизаветеединственной, к слову сказать, кто все еще носил эту фамилию, отношения испортились окончательно. Отчего-то считалось по умолчанию, что титул и значительное наследство адмирала должен получить Григорий Берг, даже при том, что он незаконнорожденный и носит другую фамилию.
Так что Лиза не имела права ударить лицом в грязь, опростоволоситься, показать себя слабой. Она обязана была поехать на этот долбаный семейный сбор и отстаивать там всеми силами честь и достоинство своего альтер эгокапитана 2-го ранга баронессы Елизаветы фон дер Браге.
* * *
С утра занялась делом. Встала спозаранку, быстро умылась, позавтракала «чем бог послал» и пошла в конюшню. Включила лампу-прожектор, удачно нашедшуюся в хозяйстве, еще раз пробежалась по пунктам вчерашнего ремонта и открыла, наконец, двигательный отсек.
«Твою ж мать!» Ну, других слов у нее просто не нашлось.
«Они что?.. А я? Я же вроде» мысли скакали, но ничего путного из попыток привести их в порядок не выходило.
«Но как!!!!!»
На самом деле, у нее возникло только два вопроса: «Как это возможно?» вариация «как они это сделали?» и «А я о чем думала?»
Не отрывая взгляда от двигателя, Лиза достала фляжку, свинтила колпачок и сделала несколько глотков подряд. Потом убрала фляжку и достала из кармана портсигар. Закурила, пыхнула папироской раз, другой и опрометью бросилась в дом. Разворошила весь дядькин книжный шкаф со специальной литературой, но искомое нашла. Книга называлась «Двигатель Римана». Именно эти слова были выгравированы на матовом боку двигателя автожира. «Двигатель Римана», «ОСС2», «Каблуков и компаньоны», серийный номер 27659.
Лиза села к столу, открыла книгу и углубилась в чтение. Ну, это только так говорится«чтение». На самом деле, в книге было больше физических, химических и математических символов, формул и вычислений, чем слов русского языка. Ну, а еще там имелись многочисленные схемы и чертежи.
Прошел час, другой, третий. Лиза по-прежнему сидела у стола и читала книгу. Но чем больше она углублялась в текст, тем больше недоумевала.
«Но это невозможно!» восклицала она мысленно.
«Это бред! Ненаучная фантастика!» думала она, перелистывая страницы.
«Это вообще не наука! Это магия гребаная, а не физика!!!»
«А я? Я куда смотрела? Я же здесь уже почти год обретаюсь! И что, ни одного вопроса?! Вот же курица тупая!»
От мрачных мыслей, буквально сводивших Лизу с ума, ее отвлек приезд посыльного из Кобоны. Парень, что характерно, приехал на повозке, запряженной лошадью, но при этом привез Лизе новенький свинцово-кислотный аккумулятор, несколько коробочек с электрическими проводами и разъемами и завернутые в промасленную бумагу детали для муфты ротора и демультипликатора.
Лиза поблагодарила паренька, дала ему «на чай», расплатилась за покупки и хотела было сама перенести все это добро в конюшню, но посыльный не позволил. Сам все отнес и сложил на старом дубовом столе, заменявшем адмиралу Браге верстак. Раскланялсявсе-таки вежливые в провинции живут людии отбыл. А Лиза осталась в конюшне. Одна. Один на один с двигателем Римана.
Начать с того, что это был двигатель не внутреннего сгорания, а тепловойвнешнего. Паровая машина, вот что это было такое! Гребаная машина Уайта! Паровоз Ползунова! Ступа Бабы-Яги
«Матерь божья, но как же вы, суки, такое чудо слепили?!»
Но матерись или нет, по факту это был четырехцилиндровый паровой двигатель двойного действия, работающий на сухом паре высокого давления. При этом энергия отнималась от сгорания прессованного малита. Что такое этот их малит, Лиза не знала, но утром специально посмотрела в энциклопедии. Прочла статью и обалдела. В ее мире ничего подобного не было и, кажется, вообще, не могло быть. Уголь был, нефть, газ, сланец, торф Дрова, наконец! Но совершенно невероятное вещество с удельной теплотой сгорания равной 127 миллиджоулей?! В три раза больше керосина?
Такого не может быть, потому что не может быть никогда!
Такое даже вслух не произнести, сказала Лиза вслух, потому что такого в природе не существует!
Но, как ни странно, ТАКОЕ существовало.
Малит являлся природным ископаемым горючим, представленным в различных сочетаниях с другими минералами и веществами. Его месторождения были разбросаны по всему миру, но самые богатыеи по общему объему и по процентному содержанию вещества в породенаходились в Бразилии, Экваториальной и Южной Африке, в Канаде, в Сибири близ Кижмы и на Кольском полуострове в районе Сирки-Соколово.
Горел малит не просто сильно и жарко, он мог и рвануть, что иногда случалось в Южной Африке, когда молния ударяла в какой-нибудь одиночный выход породы с высоким содержанием горючего вещества. Месторождение в Сирки-Соколово в этом смысле было безопасным, так как содержание малита в породе было там чуть ниже критического. Однако на обогатительных заводах его перемалывали в порошок и очищали до 9697 процентов, а на заводах по производству горючего и боеприпасов доводили процент содержания почти до ста, что означало, между прочим, еще большее измельчение в связи с технологией очистки, и, наконец, прессовали в брикеты различного размера и назначения.
Что ж, если принять как вводную всамделишнее существование такого высокоэффективного горючего, это бы объяснило малый объем топки и незначительные запасы топлива на борту: три брикета в обойме автоматической системы «заряжения» как раз на триста пятьдесят километров полета без встречного ветра, разумеется. Но тогда возникали вопросы к материалам, из которых сделана эта топка. А заодно уже и к системе циркуляции сухого пара и системе охлаждения, работающей на аммиаке. Там возникали нешуточные давления, да и среда, если иметь в виду перегретый пар, была более чем агрессивной. Однако здешним металлургам удалось создать сплавы на основе никеля, легированные молибденом, и это вкупе со специальной керамикой решало практически все проблемы