Ты будешь первым, и, как ты уже понял, я твой противник. Славдий выхватил у одного из мужчин в военной форме меч, перекинул его парнишке и обнажил свое оружие, которое крепилось к его поясу:
Давай, докажи свою невиновность.
С нечеловеческим усилием Слава размахнулся и обрушил на бедолагу всю силу своего гнева. Парень лишь чудом успел поднять оружие и блокировать удар.
Я привстала и вцепилась в ограждающие перила, с ужасом наблюдая за происходящим и убеждаясь в том, что его слова, небрежно брошенные утром, были правдой. Он действительно морально пал, и убить невинного человека для него не являлось чем-то запретным. Он действительно жаждал отнять чью-то жизнь на каком-то сакральном уровне и получал от процесса извращенное удовольствие.
От сознания, что изменение прошлого могло породить подобное чудовище, мне стало страшно. Нет, это какая-то ошибка! Славасамый добрый и сочувствующий человек после меня. Он бы никогда не стал причинять невинным людям боль. Но мои слова шли в разрез с тем, что я наблюдала на арене. Всех людей увели обратно, оставив один на один Славдия и кареглазого парня.
Должна отдать ему должное: парень умело обращался с мечом и ловко отбивал яростные атаки, но все равно его выучки было недостаточно для того, чтобы бороться с трехсотлетним опытом. Я вообще сомневалась, что в мире найдётся человек, который сможет противостоять Славдию.
Подтверждение этого не заставило себя долго ждать: после очередного мощного удара парень покачнулся и завалился набок. Его рука кровоточила.
Толпа, которая жаждала крови не меньше Славдия, взревела и, как одна мощная волна, поднялась на ноги и начала скандировать:
Виновен! Виновен! Виновен!
«Боже! Из-за моей неосмотрительности сейчас прольётся кровь невинного!» Я попыталась перекинуть ногу через перила, чтобы остановить это безумие, но Асмодей вновь вмешался, крепко вцепившись в мое предплечье.
Убери руки!
Это глупо.
Сейчас же убери руки! Мой голос начал вибрировать от мощной энергии, проснувшейся в моем теле. Той энергии, которую я чувствовала только мельком и которой приписывала нереальность.
Нет, тихо, но невероятно твердо и требовательно проговорил мужчина.
Я непонимающе моргнула. Его фамильярность притормозила меня. Асмодей, воспользовавшись заминкой, одним резким движением усадил меня обратно на место. Я даже возразить не сумела. А он, между тем, наклонился к самому моему уху:
Хочешь житьсмирись.
В этот момент я почувствовала, что сейчас произойдет то, чего я пыталась избежать. И тут же, забыв обо всем, вновь посмотрела на арену.
Кареглазый парень задыхался. Его тело, приподнятое над землей, конвульсивно дергалось в руках Славдия, который держал его за шею. Нужно было обладать нечеловеческой силой, чтобы вот так, без напряга, удерживать человека практически одной рукой.
Когда жизнь практически покинула тело парня, а глаза его начали терять свет, Славдий сделал то, что я никогда и нигде не забуду. Он приблизил лицо кареглазого к своему практически вплотнуюэто было похоже на желание поцеловать, сосредоточился, а после начал вытягивать из парня жизнь, которая вытекала медленно, подобно дымке из его приоткрытого рта.
«Пожиратель душ»!
Это определение огромными красными буквами болезненно пульсировало у меня в голове. Смотреть на это было и страшно, и одновременно удивительно.
Между тем, энергия, выходящая из парня, стала окутывать моего брата, создавая вокруг него легкие завихрения, наполняя и питая его.
Издав последний вздох, который я почувствовала кожей, бедняга умер.
Славдий глубоко втянул в себя воздух и, наконец, разжал пальцы. Тело пустой грудой мышц и костей упало к его ногам.
В эту секунду, почувствовав мое пристальное внимание, Слава обернулся и обжег меня ненавидящим, полным боли и презрения взглядом, заставив меня отшатнуться, как от болезненного удара.
Глава 4
Я честно пыталась в этот момент потерять сознание, но, видимо, мое тело, закаленное пытками Астара, не могло позволить себе такую роскошь. После того, как пресыщенный Слава устало опустился на свое место, он медленно осушил бутылку воды, но не обмолвился со мной ни словом. По ощущениям, даже смотреть в мою сторону ему было, как минимум, противно.
Вытерев рубашкой капли крови со своей груди, Слава лениво откинулся на спинку каменного трона, закрыл глаза и подставил лицо солнцу. Теперь он был умиротворён и как никогда спокоен, по его лицу расползалась богемная улыбка. В эту минуту он походил на самодовольного кота, который тайком слопал целую банку сметаны. Только оставалось замурлыкать.
Похоже, с муками совести у тебя все в порядке, братец? съязвила я, не удержавшись. Но Славдий меня проигнорировал.
Между тем, публика рукоплескала. Она неистовствовала от того, что могла ментально прикоснуться к неведомой силе, излучаемой моим братом. Я чувствовала, как они неподдельно его обожают и боятся: от одного его мимолетного взгляда хищника, выбирающего новую жертву, люди сжимались и отворачивались.
Я же смотрела от Славдия ошеломленно, с примесью отвращения, не узнавая в этом человеке родственную душу. Хотя у монстров вообще нет души; может, поэтому он высасывает чужие?
Раньше я умирала от любопытства, рисуя в своем воображении догадки, какую часть силы Славдия Астар у него отнял. И сегодня я четко получила ответ на свой вопрос. Слава управлял потоками энергии: как я предполагала, он не только отнимал ее без остатка, но мог ее и подарить, но во втором я была не уверена, так как вряд ли этот эгоистичный человек кому-то что-то безвозмездно отдал бы.
Ты, я указала пальцем на Асмодея, пойдешь со мной.
Мужчина насторожился, но лишь почтительно склонил голову. Открыто, при Славдии, он не решился со мной спорить. Умно.
Я поднялась со своего места и направилась вдоль ограждения вниз по узкой лестнице, которая вела, по моим предположениям, прямиком под арену.
Слава на мой уход никак не отреагировал. Даже не пошевелился.
Госпожа, вам не стоит туда спускаться, на последней ступеньке тихо проговорил Асмодей. Его непонятное волнение еще больше раздразнило мою злость, вернее, часть темной энергии, оставшейся от прежней хозяйки. И мне это было на руку.
Закрой рот, если не хочешь оказаться на месте того бедолаги! Я качнула головой в сторону арены. Но моя угроза не возымела должного эффекта.
Вы не можете отменить правила.
Откуда ты знаешь, что я задумала? Я смерила его презрительным взглядом. Я имею право на все! Я их создала, я их и отменю! И никто не вправе мне указывать!
Если бы это было вчера, то возможно.
Я резко остановилась. Мы оказались в укромном закутке возле входа в подземелье.
Поясни.
Эта арена существует уже двести с лишним лет, она стара как мир. Вы не можете отменить то, что стало частью культуры и наследия.
Не хочу ничего знать! Я резко развернулась на пятках и еще более уверенно направилась к обреченным на смерть людям. И вообще, почему ты со мной так разговариваешь? То, что мы спим вместе вернее, спали, и то, что ты видел меня уязвимой, не дает тебе морального право меня упрекать и советовать тоже.
Не в этом дело.
«А в чем тогда?» намеревалась полюбопытствовать я. Но мы уже подошли слишком близко к разномастной толпе, при которой не стоило выяснять отношения. Поэтому, жестом велев дядечке с листками замолкнуть, я обратилась к нему:
Кто ты? Представься.
Не знаю, правильным ли был тон моего голоса, но дядечка вздрогнул, выронил все бумаги и упал на колени, как и все те, кто находились внутри. Это меня сильно смутило, и мне захотелось попросить, чтобы они больше так не делали. Но, понимая, что это пустая трата времени, я, задушив в себе порыв скромности и закусив губу, стала ожидать ответа.
Ваша милость, я Эклир, судебный исполнитель.
Поднимись!
«Ого, а умение командовать у меня в крови!» Дядечка тут же неуклюже встал и сложил руки на коленях, ожидая моих дальнейших указаний. Но так как таковых не последовало, он робко поинтересовался:
Ваша милость, позвольте, я отправлю следующего обвиняемого, и вы расскажете, почему удостоили старого человека своим вниманием?
Не позволю. Эклир удивленно моргнул, а те бедолаги, которые все еще не решались подняться, стали с удвоенным рвением прислушиваться к занимательному разговору. Сначала скажи, действительно ли так страшны те преступления, которые приписывают этим людям?
Споря со Славой, я пропустила все, что зачитывал дядечка, и мне было за это стыдно. Но сейчас, засунув подальше этот неловкий момент, я с решительным лицом ждала ответа. Надо отдать дядечке должное: он нисколько не растерялся и, видимо, списав мое невнимание на скуку или еще что-нибудь несущественное, стал ловко поднимать свои бумажки, пытаясь найти ту, где были выписаны приговоры людей, склонившихся передо мной. В нетерпении нервно передернув плечами, я подошла к одному из мужчин, присела возле него на корточки и доверительно спросила:
За что тебя судят?
Мужчина поднял взгляд, задержал его на мгновение на моем декольте. Потом, смутившись, снова опустил его мне под ноги:
За изнасилование.
И избиение, ехидно добавил дядечка, который совсем перестал мне нравиться. Ненавижу высокомерных выскочек. Особенно тех, которые за счет других пытаются выглядеть лучше. Проигнорировав выкрик, я снова поинтересовалась:
Ты это совершал?
Мужчина дернул головой и, наконец, решился на зрительный контакт.
Нет, госпожа, она меня оболгала. Я бы никогда Мужчина тяжело сглотнул. Я бы никогда не обидел женщину, даже такую ведьму, как
Пытаясь сдержать в себе весь груз своего горя, он сломался, и из его глаз покатились крупные слезы.
Мое сердце сжалось от жалости. Теперь пришла моя очередь тяжело сглатывать. Я не была детектором и не могла отличить правду от лжи, но я ни за какие коврижки не могла дать погибнуть человеку с недоказанной виной, без сбора улик, опроса свидетелей и прочих необходимых процедур.
Не переживай, я сделаю все от меня зависящее, чтобы выяснить правду. И даже если ты окажешься виновным, ты не лишишься жизни, а понесёшь справедливое наказание.
Мужчина пару раз неверяще моргнул, яростно стирая ненавистные слезы.
Спасибо, госпожа, о большем я и мечтать не мог! И кинулся целовать мне ноги.
Стой! Я в ужасе отпрыгнула в сторону. Твоего «спасибо» мне более чем достаточно. А что сделала ты? Я перевела взгляд на склонившуюся в поклоне женщину.
Та не пошевелилась и даже не отреагировала на мой вопрос.
Что с ней? обратилась я к Асмодею.
Очевидно, она испытывает перед вами страх.
Я удивленно посмотрела на мужчину, но он лишь слегка пожал плечами. «И чем, интересно, я заслужила такую славу?» Я поморщилась от пропитавшей меня горечи. Хотелось пошутить, что свой дежурный тесак я забыла дома, но я побоялась, что мой юмор окончательно добьет несчастных людей.
Я легонько коснулась кудрей, которые прикрывали лицо женщины, пытаясь дать ей понять, что мне можно доверять.
Тебе нечего бояться. Расскажи, в чем тебя обвиняют.
От моего прикосновения женщина дернулась и сжалась сильнее, а из ее горла начали вырываться сдержанные рыдания.
Она украла хлеб у достопочтенного гражданина! брызжа негодованием и слюной, подсказал выскочка, который окончательно меня взбесил.
Что? Хлеб?! Я яростно вскочила на ноги и направила весь свой гнев на дядечку, который сразу же ссутулился и втянул голову в плечи. Я не знала, что хочу с ним сделать, поэтому просто вырвала из его рук ненавистные бумажки и разорвала их пополам. По-вашему, за кусок украденного хлеба она должна лишиться жизни? Вы в своем уме?! крикнула я, буквально краснея от злости.
Но гос-с-спожа, начал заикаться Эклир, это в-ваше прав-вило
Женщину освободить, немедленно! И тех, кто не совершал тяжких преступлений. А остальных запереть до выяснения всех обстоятельств, я ткнула пальцем в грудь Эклира, которые вы теперь будете тщательно проверять. И перед тем, как кого-то приговорить к смерти, вы тысячу раз убедитесь, что он ВИНОВЕН, а после будете спрашивать моего мнения и ждать от меня вердикта! Понятно?! зло выкрикнула я.
Но
Никаких «но»!
А что на это скажет ваш брат?!
С ним я сама разберусь.
А они? Эклир выкинул руку в сторону, указывая на трибуны, где уже начал возмущаться народ, пришедший за зрелищами и кровью.
Они сегодня уже получили то, зачем пришли. Даже больше. Поэтому делайте, как я сказала, или сами окажетесь на арене для развлечения тех, о ком печетесь.
Эклир побледнел настолько, что мне стало его жалко, но не настолько, чтобы себя упрекать. Поэтому, больше не имея ни сил, ни желания дискуссировать по этому поводу, я, резко развернувшись, направилась прочь. И вслед мне донеслось еле слышное:
Спасибо!
Когда мы с Асмодеем вернулись обратно, Славы нигде не было видно, как и половины нашей охраны. Он оставил меня, даже не попрощавшись. Хотя чего я ждала после того, что он сделал? Дружеского объятия или задушевной беседы? «О, милый братик, как тебе на вкус тот бедолага?» «Да, так себе. Жестковат» «Ничего, в следующий раз найдем кого-нибудь повкуснее»
Бррр! От глупых мыслей меня пробрала дрожь омерзения.
Возвращаемся, кинула я через плечо сероглазому. Мне нужно срочно увидеться с Айвеной.
Асмодей не стал уточнять, но по его взгляду я поняла, что он не знает, о ком идет речь. Я устало выдохнула:
Я хочу увидеть свою мать.
Тогда его глаза стали походить на блюдца, как и глаза тех охранников, которые были ближе к нам. Меня их вид неподдельно смутил:
Что еще не так?
Ничего, госпожа, простите. Охранники поспешно спрятали взгляды у себя под ногами. Все, кроме Асмодея.
Я подозрительно прищурилась. Не покидавшее меня раздражение вновь стало набирать обороты. Я схватила сероглазого за руку и отвела в сторонку:
Говори, что я опять не так сказала или сделала?
Но он проигнорировал мой вопрос и резко схватил меня за запястье, но так, что со стороны этот жест казался дружеским. И притянул меня ближе, столкнув нас нос к носу:
Прежде чем я что-то скажу, подарите мне поцелуй.
Ты совсем обнаглел! Я буквально онемела от шока.
Всего один из тысячи, которыми вы награждали меня на протяжении восьми лет.
О-о-о! только и смогла выдохнуть я.
Мужчина ждал. Он находился в такой близости от меня, что мое тело от нервного напряжения стало чувствовать возбуждение. Асмодей был очень хорош конечно, не сравнить с Велиаром, но все же. Серые глаза с серебристыми искрами от освещения либо светлели, становясь голубыми, либо темнели, приобретая холодный оттенок. Темные широкие брови создавали неглубокую морщинку, когда сходились вместе как сейчас. Темные волосы были коротко подстрижены, полностью открывая пропорциональные черты мужественного лица с чуть искривлённым носом, видимо, не раз сломанным, и узкими, но соблазнительными губами. Легкая небритость заостряла скулы мужчины, делая их выше. В эту секунду взгляд Асмодея был очень похож на тот, что дарил мне Велиар. И это осознание было похлеще отрезвляющей пощечины.
Я взяла себя в руки, мысленно попросила у Велиара прощения за то, что позволила себе мимолетное отвлечение, и ровно произнесла:
Нет.
Мужчина выдохнул от огорчения, практически касаясь моих губ, и потянулся к моему уху, обдав его своим дыханием:
Тогда ты точно не она. Он по-свойски чмокнул меня в висок, как будто ему было это позволено и, прежде чем отклониться добавил: Не привлекай к себе излишнее внимание. Не говори о том, чего не знаешь.
***
Когда мы добрались до «Цитадели зла», я просто кипела от нетерпения, негодования и непонятно чего еще. Мне нужно было срочно поговорить с Айве, рассказать, что со мной случилось. Узнать, как жить в мире, построенном ею, и как с этим смириться. Попросить ее научить быть частью новой для меня семьи и разобраться в поступках и мотивах Славы, которые до жути пугали и до боли терзали мою душу.
Простите, госпожа, но повелительницы миров Эвелин нет, отрапортовал человек, стоящий возле ее покоев по стойке смирно.
Где она? спросила я, не церемонясь и не распыляясь на приветствия.
Простите, но мне это не известно.
За спиной я услышала вздох облегчения моего спутника, который неотступно за мной следовал, досаждая разговорами о том, что мне не следует сейчас встречаться с моей матерью, пока я не поговорю с ним и не узнаю, какую-то суперважную секретную информацию. Агент ноль-ноль семь недоделанный Но сейчас я не была настроена играть в шпионов, поэтому лишь отмахнулась от него.