Я удивился:
Это кому же?
Угадай! Шучу! Стряпчему Кучецкому. Встретились во дворце, рассказал я, что супостата ты нашел да убил при бегстве. Велел он тебе с визитом к нему домой явиться, как государь отпустит.
Мне стало приятно. Чин высокий, а помнит обо мне.
На третий день лишь удалось дьяку повидать государя. Ждал я его возвращения с нетерпением.
Ну, что государь решил? даже забыв поприветствовать боярина, спросил я.
Выродов не спеша уселся в кресло.
Вот уж не замечал у тебя ранее спешки, от Андрея набрался?
Не томи, боярин.
То, что убийцу нашел, тем государь доволен. Не думал он, что змея подколодная во дворец вхожа. И кручинился, что боярин Морозов убит. Лично с ним поговорить хотел. Но что случилось, то случилосьназад не вернешь.
А со мной-то как же?
Езжай в свою Вологду. Государь благодарит тебя и более в первопрестольной не держит.
Уф, хорошо-то как! Так я сегодня и съеду.
Должок за тобой, прищурился Выродов.
Нет за мной долгов.
А стряпчий? Сегодня снова его виделспрашивал он за тебя.
Прости, боярин, выскочило из головы на радостях.
Выродов усмехнулся.
Нет, тебе при дворце служить никак нельзя. Как станешь столоначальником, так и умрешь им.
Это почему же? обиделся я.
Потому! Встречи со стряпчим московские бояре месяцами добиваютсявельми уважаем, и государь к его мнению прислушивается. А тутКучецкой сам приглашает, а ты«запамятовал». Нет, не сделаешь ты карьерыразве только на бранном поле.
Помедлив секунду, Выродов вдруг взглянул мне прямо в глаза. Его взгляд был острым и пронзительным. Чувствуя, что это наша последняя встреча, московский вельможа, искушенный в тонкостях великосветских отношений и повидавший много на своем хлопотном посту, искренне напутствовал меня икак знатьбыть может, предостерегал от излишней прямолинейности и твердости там, где важнее гибкость.
Все у тебя есть: ум, сообразительность, грамотен ты. Андрей сказывалты так быстро пишешь, как у нас писцы, для кого письмовсю жизнь хлеб, не могут. Но только нет у тебя способности поднести начальству на блюдечке результат, которого оно ждет. Даже больше скажуспину лишний раз согнуть не хочешь. А гордынягрех. Ладно, чего мне тебя учитьсам боярин, люди под тобой. Другой бы, такие слова заслышав, возмутился, но я мыслютебя не изменить. Единственно прошу: позову в трудный часне откажи. Тем, кто к трону на четвереньках ползет, верить до конца нельзя. С тобой в сечу я бы пошел, чтобы рядом рубиться. Знайповезло и жене твоей, и дружине, что хозяин у них такой. И сына таким же воспитай.
Спасибо за добрые слова, боярин! Прощай! Будешь в Вологдемой дом для тебя всегда открыт.
И тебе удачи и долгие лета.
Я отвесил поклон и вышел. За дверью томился Андрей.
Ну что, боярин, уезжаешь?
Уезжаю, Андрюша. Только просьба у меня к тебе напоследок.
Все исполню, только скажи, обрадовался возможности быть мне полезным Андрей.
Ты знаешь, где стряпчий государев Кучецкой живет?
Да кто же в Москве этого не знает? удивился Андрей.
Проводи меня к нему.
Я собрал свою тощую сумку с пожитками, оделся. Возвращаться в Разбойный приказ я уже не собирался.
Мы не спеша шли с Андреем по московским улицам, он показывал на дома: этотбоярина Сабурова, а левеебоярина Репнина, а вот эти хоромыкнязя Кутузова. Я чуть не ляпнул: «Того самого, чьи потомки французов били?», но вовремя прикусил язык.
Так, за разговорами, дошли до солидного, но без вычурности, дома из белого пиленого камня.
Пришли, невесело заявил Андрей.
Что нос повесил?
Люб ты мне, боярин, расставаться жалко.
И мне тоже. Не заладится что в приказеперебирайся в Вологду, под мою руку.
Нет, пока можноздесь служить буду. Тятенька велел. Вот яиз простых, а тыбоярин, и разница между намиого-го! А мне просто с тобой, и есть чему поучиться. Несколько дней всего, а я повзрослел на год.
Вижудаже по моему примеру пистоль купил.
Щеки Андрея заалели.
Давай хоть обнимемся, Андрей! Кто знаетсвидимся ли еще.
Мы обнялись, похлопали друг друга по спине и пожали руки. Андрей нехотя развернулся и побрел к Ивановской площади.
Я постучал в ворота. Открыл вальяжный слуга.
Хозяин не принимает.
Передай емубоярин Михайлов спрашивает.
Слуга окинул меня подозрительным взглядом. Вероятно, в его глазах я на боярина и на уважаемого человека явно не тянул. Тем не менее он отправился в дом и вскоре пригласил меня. В сенях брезгливо принял тулуп, рядом повесил мою котомку и проводил в горницу.
Навстречу шел стряпчий Федор Кучецкой.
Ба! Сколько лет, сколько зим, боярин! И ведь не заглянул к старому знакомцу!
Так ведь с твоей подачи меня государь из Вологды вытащил, все дни делом занимался, без продыха. Не было возможности дать знать о себе.
Говорил мне дьяк Выродов о твоих успехах. Хвалил, что убийцу нашел быстро, когда у них у всех руки опустились. Знал яне подведешь. Так и государю сказал. Молодец, не подвел. А что до Выродовая никогда прежде не слышал, чтобы он кого-то хвалил из своих подчиненных. А со мнойсоловьем разливался. Цени!
Ценю.
И чем же государь тебя за службу отблагодарил?
Я пожал плечами. По лицу Кучецкого пробежала тень.
А ведь дьяка-то отметил. Дом убиенного ныне злодея Выродову отписал.
Так ведь и я не на улице живув своем доме, и вотчина есть.
Ты знаешь ли, сколько дом с участком в Москве стоит?
Федор оглядел менянаверное, слуга доложил о моем тулупе. Но кафтан-то на мне был неплохой, английского сукна.
Вот что, постой-ка, а лучшеприсядь.
Кучецкой вышел, а я разглядывал горницу. Совсем неплохо стряпчий живет. Печь вон изразцами выложена, мебель из мореного дуба. Тяжелая, но век стоять будет и не скрипнет. В окнах стекла вставлены, а стекло дорого стоит.
Не успел я все разглядеть, как вернулся Кучецкой, неся в руках шубу.
Держи, боярин, награду. Правда, не с государева плеча, но и я чего-то стою.
Я смутился. Еще подумает, что я за наградой приперся. И только рот открыл, как Кучецкой засмеялся.
Бери-бери. Не последняя. Это от меняза то, что не подвел, не ударил в грязь лицом. Государю я ведь тебя посоветовалстало быть, за слова свои отвечать должен. Ты правоту мою доказал делом. Садись, чего вскочил? Добирался сюда, в Москвукак?
С Лыковым, на ямских лошадях.
На обратную дорогу подорожную грамоту дали?
Нет.
Кучецкой помрачнел. Потом тряхнул головой.
Когда уезжать думаешь?
У меня, собственно, дел уже и нет. Думал после тебя и домой подаваться.
Ты вот чтоне торопись. У меня переночуешь, места хватит. Ты в братчине состоишь какой?
Нет, сознался я.
Э, брат, не дело. Боярин боярина держаться должен. Понятное делоне всякого. Хочешь со мной в братчине состоять?
Хочу, а что для этого надо?
Федор засмеялся, хлопнул себя по ляжкам.
Ну, вы там, на Вологодчине, совсем заплесневели. Не обижайся. Братчинаэто пивная братия. Зерно привозишьну, свою долю. Мои холопы пиво варят. Пару раз в год, а когда и чаще бояре, что в братчине, встречаются. Пива попить, в баньку сходить, дела обсудить. Коли вступишь в братчину, обратной дороги нет. И подсуден в случае чего, при споре, потом будешь только членам братчины. Понял ли?
Понял, согласен.
Ладно, зерна у тебя нетэто я уже понял, долю деньгами отдашь. Сейчас отдыхай, к завтрему готовьсяслуга комнату покажет.
Стряпчий позвонил в колокольчик. На звон явился слуга, забрал мою уже шубу и провел меня в гостевую комнату.
Я снял сапоги, разделся и рухнул в постель. И в самом деленадо отдохнуть. Устал я за эти днискачка в Москву, напряженная работа. Имею же я право устроить себе день-два отдыха?
На следующий день стали собираться бояре. Двор быстро заполнился знатным народом, слуги отводили в конюшню лошадей.
Бояре заявились без слуг и ратников.
Меня пока никто не звал, и я находился в отведенной мне комнате, разглядывая с высоты второго этажа прибывающих бояр. Все лица были мне незнакомы. Да и откуда взяться знакомым, коли в Вологде сижу, а когда и выезжаю на государеву службу, так вокругбояре местные, вологодские.
Наконец, вошел слуга:
Боярин, тебя ждут.
Когда я вошел в огромную трапезную, стушевался. За длинным столом сидело человек тридцать бояр. Одетыбез изысков и украшений.
Все с интересом разглядывали меня.
Поднялся Федор Кучецкой.
Собрались мы, уважаемые бояре, дела наши обсудить, пива попить да нового члена принять.
Поднялся боярин на дальнем конце стола.
А не уроним ли честь и достоинство свое новым членом?
Мне и вовсе стало неловко. Уйти? Нет уж, буду стоять до конца. Не убьют же, да и опозорить не должны.
Федор Кучецкой продолжил:
Честь свою не уроним, принимая боярина Михайлова. Дважды он мне доказывал, что разумен и умен, да и воевода вологодский, боярин Плещеев, о нем лучшего мнения.
А пиво пить может?
Я и ответить не успел. Слуги внесли в зал огромную братинуведра на три, с усилием подняли на стол, боясь расплескать пенный напиток.
Пусть докажет.
Все с любопытством уставились на меня.
Кучецкой толкнул локтем:
Пей!
Ни кружки, ни другой емкости не было. Я сделал шаг к столу. Пенный напиток источал тонкий солодовый аромат. Я наклонил немного братину и припал губами к краю.
Раз! дружно заорали бояре. Два, три, четыре. Эй, нам оставьвидим, что можешь.
Я поставил братину на место, отер пену с усов и бороды, перевел дух.
Ну что, братья, принимаем нового члена? Люб ли?
Люб, люб, зашумели бояре.
Федор повел меня за собой вдоль стола, за которым на лавках вольготно расположились бояре.
Боярин Кикин.
Боярин привстал и пожал мне руку.
Боярин Пушкин.
Боярин Милославский.
Боярин Вельский.
И далее пошло: Курбский, Куракин, Татищев, Телятевский, Троекуров, Романов, Апраксин, Горбатый, Румянцев.
Федор называл и называл фамилии, а я просто обалдел. Да тут собран весь цвет боярства, люди, которые прославят себя навсегда и оставят след в истории Россииа не они, так их потомки.
Лица сливались воедино, сначала я еще пытался запомнить, но потом махнул рукойв процессе общения запомнится само.
Бояре пустили вдоль стола братину, отпивали и передавали дальше. Когда пиво кончилось, слуги унесли пустую братину и вернули ее наполненной до краев.
После изрядной дозы свежего, холодного и крепкого пива все дружно набросились на еду. За столом стало шумно. Общались запросто, невзирая на занимаемые должности при дворе.
Потом принесли вино, сменили закуски на горячее.
А я уже есть не мог, живот был полон. Однако, передохнув, продолжил трапезу. Подходили бояре, чокались кубком с вином, выпивали.
Часа через три голова пошла кругом. И не у меня одногонекоторые уже лежали лицом в тарелке.
«Устал!» говорили про таких наиболее крепкие питоки. Слуги бережно вынимали из-за лавки «уставшего» боярина и уносили. Я ушел сам, заблудился, но встреченный мною слуга довел меня до комнаты. Едва стянув сапоги, я рухнул на постель.
А утромо о о Голову оторвать от подушки было нельзя, все плыло. Да и почему не быть похмелью? Вчера мешали пиво, вино, и всев огромных дозах.
Деликатно постучав, вошел слуга:
Тебя ждут, боярин.
Я не могу.
Все уже собрались.
Я с трудом встал, слуга помог обуть сапоги, и с помятым лицом я отправился в зал. Ха-ха-ха! Большая часть именитых людей выглядела не лучше.
Немного пиватолько поправиться, ив баню, предложил радушный хозяин дома.
Почти в полной тишине бояре подходили к братине с пивом, прикладывались и отходили. Приложился и я. В голове полегчалопо крайней мере, перестали стучать молотки в висках и давить в затылок.
Отправились в баню. Она тоже была огромнане меньше, чем трапезная. Хорошо прогрета, виднослуги топили с раннего утра.
Банщик плеснул на камни квасом, потом еще. В воздухе запахло хлебом.
Будем париться али как? спросил я банщика, стараясь предугадать вкусы и предпочтения именитых москвичей.
А кто как хочет.
Банщик вернулся с целой ватагой молодых женщин, стыдливо одетых в сорочки.
Бояре оживились, порасхватали девок. Кто постарше или перебрал вчерана самом деле мылись, а девки охаживали их вениками, терли мочалками. Те, кто помоложе да был не сломлен вчерашним пиром, пользовали девок вовсю. Уж и рубашки их куда-то делись.
Угомонились часа через два. Выйдя в обширный предбанник, уселись на скамьи, попили прохладного и ядреного кваса, закутавшись в простыни. Отойдя от жара бани, оделись и потянулись в трапезную.
А там уже новые блюдаогромная севрюга, молочные жареные поросята, да шулюм перепелиный, да сладости восточные Да как же без вина? Тут и рейнское, и мальвазия, и терпкое испанское, и наше яблочное, да меды стояные, да перевар. Пей кто что хочет.
Я еще помнил начало, а потомпровал.
Очнулся я от скрипа полозьев. Что такое? Куда я еду? С трудом разлепил глаза. Совсем рядом с лицом тянулся санный след. Я пощупал рукоюя в тулупе, а сверху прикрыт дареной шубой. Куда же меня везут?
Я собрался с силами и сел в санях.
На облучке сидел возничий, помахивал кнутом.
Эй, любезный? Я где?
Знамо, в санях, боярин.
Сам вижу.
Тогда чего спрашиваешь?
Куда едем?
В Вологду, вестимо. Кучецкой приказалдоставить боярина в целости. Вони охрану дал.
Я обернулся назад. За санями верхами ехали два ратника. Черт! Я упал на сено. Это же надо так упиться. Погрузили как мешок с грузом на сани, а я даже попрощаться и спасибо Кучецкому сказать не успел. Вот стыдуха!
Я опять уселся в санях, потом сбросил шубу, тулуп, спрыгнул с саней и побежал за ними.
Эй, боярин, обеспокоились верховые. Ты чего это? С тобой все в порядке?
В порядке, успокойтесь, это я хмель выгоняю.
Пробежавшись и изрядно вспотев, я быстро надел тулуп и уселся в сани. Стало получше, по крайней мереголова не кружилась. Ни фига себе попировали. И в то же время распирала гордость. Сидеть за одним столом с именитыми людьмиуже честь великая. Кто я для них? Рядовой боярин, коих в каждой губерниине один десяток. А в братчину приняли, посчитали за ровню. Все благодаря Кучецкому.
А я же уехал, вернее меня увезлипьяного в стельку. Осрамился, как есть опозорился. «Ладно, успокаивал я себя, не на бранном поле позор принялтот не отмоешь, на всю жизнь останется, коли струсил. А за пиршественным столом упитьсяеще не позор, вон другие бояретоже «устали», невзирая на высокое положение. И небось сейчас голову лечат, а не корят себя». Я успокоился.
Ехать на санях пришлось долго. Замерзнув, сидя неподвижно, я соскакивал с саней и бежал. К моим выходкам верховые уже привыкли и не реагировали так остро, как в первый раз.
Мы немного не доехали до Вологдына день пути, как нас обогнал служивый, лихо крича: «Дорогу! Дорогу государеву гонцу!» Только вихрь снежный за его конем закружился.
Нувот и Вологда. Надоела мне суетная Москва, здесь и дышится легче, и, кажется, даже стены милее.
Мы подъехали к дому.
Ну что, ребята, переночуйте у меня. Подхарчитесь, да завтра и обратно.
Благодарствуем, боярин.
Все трое поклонились. Федор показал гостям места в воинской избе, распорядился насчет лошадей. Я же степенно пошел в дом, хотя так и подмывало побежать. Однако нельзя, достоинство боярское не позволяет, дома все на виду.
Я обнял и расцеловал жену, Васятку.
Вот я и дома. Простите великодушно, подарков не привезне до того было.
Вошел Федор.
Боярин, тут шуба в санях. Нести?
Ох ты, господи, про подарок Кучецкого я и забыл!
Неси, конечно, это награда моя за труды.
Федор занес шубу, Ленка взвизгнула.
Надень-ка, хозяин, шубу, покажись.
Я надел шубу. Тяжела, московского покроядо пят, рукава тоже почти до пола, в срединепрорези, чтобы руки выпрастывать. В такой шубе можно только стоять или сидетьдаже по ступеням подниматься неудобно. Про езду на коне и прочем, требующем хоть какого-то движения конечностями, и речи быть не может.
В таком подарке принято в Думе боярской сидеть и потеть или суд править.
Повесь-ка ее, Лена, в шкаф, пусть виситк обычной жизни она негожа.
Лена вздохнула, огладила мягкий мех ладонями и унесла шубу. Вот так-то лучше.