Мои осторожные опасения по поводу усиления влияния фашистских партий в Греции, Испании, Великобритании и Франции ничего кроме снисходительных улыбок у кузенов не вызывают. Какое отношение всё это имеет к Швейцарии? Да, и у нас тоже есть проповедники этих идей, но в первую очередь мы приверженцы идей Кальвина. Приход к власти фашистов или нацистов в соседней стране на банковскую политику Швейцарии никак повлиять не сможет.
Мои мрачные прогнозы что благополучие «швейцарских гномов» может рухнуть уже в ближайшее время, у Джейкоба вызывает скепсис и недоумение, мол каким это образом? Да обычным, блин! Сейчас Швейцарияэто синекура для состоятельных и обеспеченных граждан Европы, хранящих свои капиталы в швейцарских банках и живущих с них на проценты, не уплачивая ни единого франка налогов своим «родным» государствам. Это финансовый рай и для «уклонистов» от налогов и для различных прохиндеев живущих с «нажитого непосильным трудом» на ниве махинаций в родных пенатах. Но так не может продолжаться бесконечно.
Италия уже приняла закон по противодействию уклонения граждан от уплаты налогов. А там, между прочим, предусматривается высшая мера за «в особо крупных размерах». На очереди с таким же законом стоит Франция, с приходом к власти Гитлера даю сто процентов за то, что такой же закон примут и в Германии. А что произойдёт, если правительство такой страны обратится в конкретный банк с запросом на своего конкретного гражданина? Всё верно, с большой долей вероятности можно предположить, что «счастливчика» ожидает пеньковая петля.
А что произойдёт, если такой банк откажется предоставить требуемую информацию? Ничего хорошего для этого банка. Его активы в филиалах страны-«интересанта» будут арестованы, а вся работа парализована. Одни убытки и никакого гешефта. Но стоит только раскрыть информацию об одном своём вкладчике как другие, не дожидаясь подобных запросов побегут из этого банка в другой, возможно и в другую страну. Может там ни так уж и доходно, зато спокойно и безопасно. И чтоб избежать этого, нужен закон о банковской тайне. Чтоб банк не остался один на один против целого государства. Вот пусть и решаются такие вопросы на межгосударственном уровне. А такое решение представляется бесперспективным для запрашивающей стороны.
А с чего это меня так заинтересовала банковская политика Швейцарии? Ну так надеюсь, что и у меня тут скоро будет приличный счёт и мне совсем не улыбается, чтоб его раскрыли перед ОГПУ. Тогда не только мои денежки накроются медным тазом, но и сам быстренько переоденусь в «деревянный бушлат». Денег-то не жалко, хоть и есть уже на них кое-какие планы, но вот пожить-то ещё хочется.
Дело в том, что и сейчас и в моём прошлом, такие запросы в швейцарские банки поступали не только от Италии, Франции или Германии, но и из Советского Союза тоже. Правда не от финотдела одного из наркоматов советского правительства, а от некого «акционерного общества Кредит-Бюро», выводящего средства в СССР. Только вот мало кто знает, что это «Кредит-Бюро» является хозяйственной структурой ОГПУ. За вывод средств в СССР это «АО» берёт «скромные» двадцать пять процентов от перевода. Информация о «счастливчиках» сразу же поступает в ОГПУ, ну и что происходит дальше, догадаться наверное несложно.
Ирония ситуации заключается в том, что граждане СССР не имеющие возможности выехать за границу, но имеющие там вклады в иностранных банках ещё с дореволюционных времён, или получившие наследство от родственников, сами сейчас идут в представительства этого «акционерного общества» раскрывают тайну своих вкладов и обращаются с просьбой помочь вывести средства или получить наследство, даже не подозревая о том, что добровольно сообщают о себе в ОГПУ.
Впрочем, наша «дискуссия» вновь окончилась ничем, да и как она могла закончится иначе? Взрослые, вполне успешные и финансово независимые представители истеблишмента должны были принять на веру рассуждения какого-то наивного с их точки зрения юнца? Да никогда! Но вот задуматься их я всё-таки заставил. Может это вызовет хоть какую-то реакцию. Вряд ли они в разговорах со своими коллегами будут ссылаться на какого-то пацана, но возможно мои предложения чуть раньше подтолкнут к принятию такого закона. Напоследок я мрачно предрёк:
Господа, давайте к этому разговору вернёмся года через два. Вы просто недооцениваете нынешнюю ситуацию, находясь в плену своих иллюзий. Боюсь, что потребуется два-три банкротства ваших банков, или несколько смертей ваших вкладчиков, чтоб вы поняли свою ошибку. Такой закон всё равно будет принят, если Вы и по-прежнему хотите оставаться главными хранителями капиталов Европы, иначе Швейцария просто потеряет статус мирового банкира. на этом собственно дискуссия заканчивается, а я начинаю готовиться к отъезду.
Мне остаётся только купить новый саквояж, смену белья и подарить Майеру «на память» свою трость. Нафиг мне теперь таскать такую тяжесть? Лучше купить лёгонькую и пижонистую, у меня теперь если что и пистолет есть. Маркус обрадовался подарку как ребёнок и заверил меня что теперь в любое время для меня всегда найдётся самый лучший номер в его гостиницах. Ещё пару дней побродил по городу, полюбовался на достопримечательности и поздним вечером на Центральном вокзале сел в поезд Цюрих-Париж. А утром уже вышел на Восточном вокзале Парижа. Всё, мой затянувшийся «Круиз» окончен.
Глава 4Здравствуй Париж!
Если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже, то, где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой. Потому что Парижэто праздник, который всегда с тобой.
Мой поезд прибывает на вокзал в шесть тридцать и Париж встречает меня утренней прохладой. В посольстве в такую рань делать нечего, да и расположено оно от вокзала недалеко. До бывшего особняка д ́Эстре что на улице Гренель от вокзала не более пяти километров, доводилось там бывать ещё в своём прошлом. У меня с собой небольшой саквояж и руки он мне не оттягивает. Решаю пройтись пешком и насладиться красотами Парижа.
Под неодобрительными взглядами парижских привокзальных таксистов неспешным шагом отправляюсь в это короткое путешествие и не прогадываю. Для начала июля в столице Франции погода стоит просто великолепная. На небе ни облачка, ярко светит солнце, но пока не жарко. Лёгкий ветерок приносит от реки прохладу и свежесть, а не выхлопную вонь автомобилей, заполонивших улицы Парижа в моё время. Но и сейчас на улицах автомобилей уже хватает, это всё-таки не Одесса.
Полюбовался на Сену и её окрестности с моста Руаяль. Ширина знаменитой реки в этом месте не достигает и сотни метров. Берега закрыты каменной набережной и утопают в зелени, виды с моста просто шикарные. Вода довольно чистая хотя прозрачной её не назовёшь и по ней несёт всякий мелкий мусор, бытовые отбросы и даже замечаю проплывающий труп собаки. Так что «любуюсь пейзажами» недолго после чего топаю дальше. Несмотря на раннее утро на улицах города полно парижан, в основном это покупатели мясных и продуктовых лавок, но лоточники-зеленщики и разносчики молока тоже пользуются спросом.
Инфляция инфляцией, но кушать-то хочется всем, вот и торопятся обыватели у кого есть франки побыстрее обменять их на что-нибудь более съедобное. На улицах стоит умопомрачительный и невообразимый запах из смеси копчёного мяса, колбас, жареной рыбы, свежевыпеченного хлеба и булочек. К толпам покупателей вскоре примешиваются и спешащие на работу горожане. Не все из них сегодня могли позволить себе полноценный завтрак, но кого это волнует?
Не выдерживаю искушения и пройдя чуть больше половины пути заворачиваю в только что открытое кафе на пересечении улицы Rue du Bac и Rue de Lille. Если по-русски, то перекрёсток улицы Лилий с улицей Паромной, такое вот «несочетаемое» сочетание. Подкупило название кафешки «COCORICO!» с нарисованным петухом на вывеске. Отчего-то решил, что это аналог KFC, но ошибся. Петух символ Франции и к жареному цыплёнку из Кентукки никакого отношения не имеет, да и в меню не только жареные куриные окорочка и крылышки. Хочу присесть за столиком под шезлонгом прямо на тротуаре, но официант отчего-то настойчиво приглашает внутрь заведения.
И только когда вхожу, он объясняет:
Под шезлонгом лучше пить кофе, иначе эти попрошайки не дадут Мсье насладиться завтраком. он кивает на окно, к которому снаружи прилипло несколько любопытных детских рожиц. Мне даже как-то не по себе становится от того голодного взгляда с каким они смотрят внутрь на столики ранних посетителей. Но вскоре они пропадают, официант выходит на улицу и разгоняет их чтоб они не смущали посетителей кафе и не портили тем аппетита.
Плотно завтракаю имея в виду, что день сегодня мне предстоит суматошный и нелёгкий, а когда и где доведётся пообедать вообще не имею представления. Глядя на голодные детские мордашки, вновь прилипшие к окну, прошу официанта собрать мне большой бумажный пакет с обжаренными куриными крылышками и положить туда побольше хлеба. Официант неодобрительно качает головой, но моё распоряжение выполняет.
Мсье, Вы всё равно не сможете накормить всех голодных парижан, у Вас на это просто не хватит средств. На это нет средств даже у моего правительства! в голосе официанта слышна горечь.
Но накормить несколько голодных детских ртов у меня сегодня получится. беру пакет и выхожу с ним на улицу. Этим «Гаврошам» навскидку не больше шести-семи лет. Стайка оборванцев в восемь-десять человек зачаровано смотрит на большой бумажный пакет, на котором проступили жирные пятна, и они даже не сразу понимают зачем я их подзываю. Наконец один из мальчишек осторожно приближается, в любую секунду готовясь броситься наутёк.
Держи! Только поделись с товарищами по-честному. протягиваю ему пакет и вижу в глазах ребёнка недоверие, смешанное со страхом и надеждой на чудо. Бери-бери, это вам. Считайте, что Санта-Клаус свой подарок подарил на полгода раньше! наконец мальчишка решается, осторожно берёт у меня из рук пакет и прижимая неожиданное и тяжёлое сокровище к животу начинает неуклюже пятиться.
А затем разворачивается и вовсе срывается на бег, словно боясь, что я передумаю и отберу назад свой подарок. За ним с громким топотом уносится вся компания ребятишек. Рядом раздаётся печальный вздох официанта. Вот из-за такой доброты некоторых наших посетителей они и околачиваются с утра пораньше возле кафешек. Им нечасто перепадает такой подарок, но малыши всегда на него надеются.
За спиной слышится тихий всхлип, обернувшись мы замечаем совсем мелкую и чумазую девчушку.
Люси! А ты почему не побежала вместе с остальными? Ты что, не хочешь кушать? в голосе официанта слышится удивление.
Очень хочу! Но я подвернула ножку и мне мальчишек не догнать. Они сейчас побежали под мост, а пока я туда дойду, уже и косточек не останется! из глаз замолчавшей малютки катятся крупные слёзы оставляя светлые дорожки на припорошённых пылью щеках. У меня сжимается сердце.
Гарсон, соберите ещё один пакет для девочки! на этот раз официант не перечит и согласно кивает. Склонившись к уху ребёнка, он что-то шепчет и та, радостно улыбаясь ковыляет к углу здания.
Что Вы ей сказали?
Чтоб шла к чёрному входу, тут ей не следует находиться. мы опять заходим в кафе, и официант собирает небольшой пакет. Там в основном жареная рыба, курица и немного хлеба. Скромный размер пакета официант объясняет тем, что девчонка всё равно за один присест слопает всё до последней крошки и, если положить слишком много, ей станет плохо. Попутно рассказывает незамысловатую историю девочки.
Люси дочь местной проститутки Инессы, та родила её совсем юной, самой ещё и четырнадцати лет не было. Она молодая симпатичная и пока пользуется спросом, но недолго уж осталось, век проституток вообще короток, или убьют или сопьётся. Говорят, что и травку уже курить начала и кокаин пробовала, так что недолго дочке осталось на воле гулять. Ещё лет пять-шесть и Люси мамочку заменит, та сама выведет дочь на панель, как это когда-то сделала её мать.
Да Вы что? Ей же лет пять, не больше! Какой может быть интерес к ребёнку, у которого ещё нет ничего, что может заинтересовать мужчину? Это же просто немыслимо
Мсье ещё слишком молод и видимо не догадывается, что некоторые мужчины специально ищут таких вот совсем юных девочек и платят за них очень хорошие деньги. Даже больше, чем за опытную проститутку и чем девочка моложе, тем дороже она стоит. Всем как-то надо зарабатывать на жизнь, девушкам в этом плане проще, хотя я бы не позавидовал их жизни. Что в борделечто на панели, всё равно пожизненная кабала или от содержательницы, или от сутенёра. Одна радость, что имеется крыша над головой да есть что покушать.
Я вышел из кафе и двинулся в сторону посольства. Моё хорошее настроение стремительно рухнуло вниз и всё очарование Парижа развеялось как мираж. Словно вновь увидел тот безобразно раздутый труп собаки, что проплыл под мостом пока я на нём стоял и любовался окрестностями. В Советском Союзе и сейчас и в будущем всегда была, есть и будет процветать проституция. В Одессе даже был знаком с некоторыми девицами «с облегчённой социальной ответственностью», только дел с ними не имел никаких.
Одесса«большая деревня», а проститутки болтливы и на язык не сдержаны. Слухи о том, что я «пошёл по рукам» быстро бы докатились до ушей моей мамы, слишком уж хорошо известна в Одессе моя личность, а чем бы мне это грозило, даже представить себе боюсь. Но если в Союзе содержание борделей уголовно наказуемо, а продажная любовьэто скорее уродливое явление и исключение из норм морали, так как найти работу для девушки даже сейчас не представляет особого труда, то в послевоенной Европе это унылая обыденность если не правило. Великая Война унесла много мужчин и осиротила многих женщин.
У кого-то она забрала мужа у кого-то жениха, но женщины всегда остаются женщинами в каком бы мире и в какое бы время они ни жили. Они всегда надеются на лучшее и хотят любви, и ласки. Но работу для слабого пола в послевоенной Европе найти очень непросто, вот они и совместили «приятное с полезным». Сместив акценты с семейных ценностей на свободные отношения, а любовь романтическую разменяв на продажную, сделав её источником дохода. Но не мне читать морали этим женщинам, тем более что умом понимаю безвыходность их положения, только вот сердцем принять его не могу. К зданию посольства я подхожу в самом мрачном расположении духа.
* * *
Советское полномочное представительство находится в фешенебельном и аристократичном районе Парижа и располагается в старинном здании бывшего особняка герцогини д ́Эстре. Ранее в нём размещалось посольство Российской Империи, затем посольство Временного Правительства. Сейчас над резным фронтоном въездных ворот обрамлённых двумя колоннами и украшенного маскароном развивается большой красный флаг с золотыми серпом и молотом в верхнем левом углу у флагштока знамени и золотым контуром красной звезды над ними.
Такие вот превратности судьбы у этого особняка. С правой стороны от ворот под ажурным фонарём две большие бронзовые таблички. На одной надпись на русском языке «Полномочное представительство СССР» по низу таблички герб СССР и всё. На второй то же самое, но на французском языке, «скромненько, но со вкусом». Тротуар на въезде в полпредство вымощен тщательно подогнанной брусчаткой.
Только вот как попасть внутрь? Ворота из морёного дуба полностью перекрывают не только въезд, но и обзор Почётного двора (вот, как-то неожиданно вспомнилось название внутреннего дворика перед резиденцией посла, где мне довелось несколько раз побывать в моём времени). Ни звонка, ни молотка возле ворот не видно, так что хоть кричи, хоть кулаком стучи, хоть лбом в ворота бейся, никто не откроет.
Но я-то бывал здесь раньше, так что уверенно направляюсь к правому флигелю и под пристальным взглядом неизвестно откуда появившегося французского полицейского нажимаю на звонок вызова охраны возле входной двери. Спустя пару минут дверь открывается и меня встречает внимательный взгляд штатского, но с явной армейской выправкой.
Мсье что-то хотел? голос «штатского» сух и безэмоционален, французский язык безукоризнен, настороженный взгляд профессионально пробегается по моей фигуре, на мгновение задерживается на саквояже и вновь устремляется на меня. Я отвечаю по-русски:
Моя фамилия Лапин, я прибыл из Советского Союза и у меня поручение к полпреду Довгалевскому Валериану Савельевичу, прошу доложить ему о моём прибытии. Валериана Савельевича должны были предупредить о моём приезде. протягиваю охраннику свой паспорт и тот кивнув освобождает проход закрывая за мной дверь. Стою в комнате охраны и терпеливо жду, пока мои данные переписывают в журнал посетителей.