Впереди сел Авинов, а за его спиной, на откидном сиденье примостился Камо.
Как здоровье, Владимир Ильич? спросил Гиль, смущаясь.
Спасибо, очень хорошо! бодро ответил вождь.
Вы уж простите, что не приезжал, не давали за руль сесть!
А это не ваша вина, товагищ Гиль, серьёзно сказал Ленин и тут же изменил тон, шутливо обращаясь к Кириллу:А чего это вы моё место заняли? А, товарищ Югковский?
Не пущу, Владимир Ильич, улыбнулся штабс-капитан, сзади гораздо безопаснее.
А я не выпущу! рассмеялся Тер-Петросян. Трогай!
«Роллс» развернулся и покатил прочь из Горок. Следом двинулся огромный, длиннущий «паккард», куда влезла почти вся команда Камо.
«В Москву! В Москву!»с чувством продекламировал Ильич.
Шоффэр вёл «роллс-ройс» плавно, не торопясь, объезжая каждую ямку, чтобы не потревожить своего главного пассажира.
Вы, товарищ Гиль, насмешливо заметил Ленин, машину ведёте, будто каждой курице реверанс делаете!
Степан хмыкнул, но скорости прибавлять не стал.
Показались унылые московские окраины, грязные и неприветливые. Трубы заводов, тянувшиеся к небу, не дымили. Дома под ржавыми крышами словно нахохлились.
Ближе к центру улицы стали люднее. Народ был возбуждён, собирался ватажками, машины провожал явно враждебными взглядами.
Газу, Степан, процедил Кирилл, газу!
Шоффэр повёл «роллс» быстрее, двигатель загудел, набирая обороты. Пара человек явно пролетарского обличья кинулись машине наперерез, но Гиль знал свой манёврвизжа, мотор вильнулза окнами мелькнули вытаращенные глаза и перекошенные рты.
Остогожнее, товарищ Гиль! подал голос Ленин.
Да я и так пропыхтел шоффэр, ворочая рулём.
Объехав догоравший трамвайискорёженный каркас на колёсах, машина домчалась до Александровского сада. Вспугнув толпу, митинговавшую у Кутафьей башни, «роллс-ройс» прокатился по Троицкому мосту, беспрерывно крякая медным клаксоном.
Ворота Троицкой башни медленно отворились, и мотор влетел под арку, едва освещённую тусклой лампой. Выворотив руль, Гиль направил машину к зданию бывшего Сената, позже использованного Аракчеевым под склад, где он хранил пятьсот тысяч кулей муки, а ныне занятого Советом Народных Комиссаров РСФСР.
Замечательно уложились, бодро сказал Ленин, выбираясь из автомобиля, и пожелал Гилю, по обычаю:Ну пока.
Гомоня и шикая друг на друга, вылезли помятые в дороге комсомольцы. Авинов поймал задумчивый взгляд Ани, хотел было улыбнуться девушке, но та отвернулась. Червячок беспокойства заскрёбся в Кирилле, однако Ильич тут же отвлёк его.
Товарищ Югковский, заявил он, будете со мной.
Как прикажете, Владимир Ильич.
Ленин не улыбнулся даже, не пошутил насчёт «строевой подготовки», он лишь кивнул, собранный и строгийПредсовнаркома готовился к решительной схватке.
На третьем этаже, где помещалась ленинская квартира, прибывших встретила Мария Ульяноваскромно одетая женщина с простым лицом, по-старушечьи зачесавшая волосы. Её партийная кличка былаМедведь, хотя с Марией Ильиничной больше соотносилось иное прозвищеМышь. Или даже такМышка.
Володя! радостно вскрикнула она. Ты вернулся!
Привет, Маняша! Как видишь, жив-здогов!
Не останавливаясь, Ленин проследовал в свой кабинет, воинственно позвав Авинова и Камо:
За мной, товарищи!
Пройдя коридором, который связывал квартиру с рабочим местом, Ильич ворвался в приёмную. Хрупкая девушка лет двадцати пяти, «умно-внимательная», вскрикнула от испугаэто была секретарь Ленина Володичева.
Машенция, пропел Предсовнаркома, милая антистарушенция
Владимир Ильич! воскликнула «Машенция». Вот радость-то!
А уж как я рад! подмигнул ей Ленин. Товарищ Югковский, зайдите
Камо тихо распорядился:
Прохоров и ты, Ермаков, дежурите у этой двери. Аня и ты, Толя, у того входа
Авинов шагнул в кабинет вождя и огляделся. В просторном помещении имелось три двери: одна, которую он только что миновал, открывалась в приёмную, другая, прямо напротив стола, вела туда же, а третья, что находилась как бы за спиной Ленина, присевшего к столу, соединяла кабинет с небольшой смежной комнатойаппаратной. Там располагался верхний кремлёвский коммутатор и постоянно дежурили телеграфисты.
Тут свегдловский дух, пробурчал Ильич, брезгливо перебирая бумаги на столе, тут кожей пахнет Товарищ Югковский, не могли бы вы попгисутствовать на заседании Совнаркома?
Мог бы, товарищ Ленин, удивился Кирилл. А когда?
А сейчас! Сейчас они все сюда сбегутся Побудьте, послушайте, чтоб вам потом зря не пегесказывать Вы мне будете нужны.
Владимир Ильич зарылся в бумаги и не сразу поднял голову, когда в кабинет вошёл Сталин. Желтоватое, тронутое оспинами лицо наркомнаца дрогнуло, рысьи глаза блеснули, а губы искривились хищной радостью.
Добрый дэнь, Владимир Ильич! сказал он, торжествуя.
Добгый день, Иосиф Виссагионович, сказал Ленин, торопливо черкая карандашом. Как поживает наш общий знакомый?
Нэрвничает!
Очень хорошо
Тут в кабинет бочком просунулся высокий худой субъект, в котором Авинов не сразу узнал Дзержинскогобородка и усы ФД были сбриты.
Феликс Эдмундович явились протянул Ильич, усмехаясь. Не запылились. Это где ж вы пгопадали всё вгемя?
В Швейцарии растерянно ответил председатель ВЧК. Жену навещал. Побрился вон для конспирации
Побгились? Это дело. А я так надеялся, что вы поможете мне здесь! Можно было бы и небгитым.
Владимир Ильич! заюлил Дзержинский. Да кто ж знал, что так всё повернётся? Разумеется, я бы остался, но
Ленин посмотрел на него исподлобья.
А мне почему-то показалось, сухо сказал он, что вы очень вовгемя ушли. Выждали, не зная, чья возьмёт, и вегнулись, когда опасность вроде как миновала!
Да, Владимир Ильич!..
Ленин остановил рукою Феликса Эдмундовича и спросил у Сталина:
Где все? Время не тегпит!
Собираются, товарищ Лэнин, ответил наркомнац. Сбегаются
Пгойдёмте в зал, товарищи!
Следом за вождями Авинов переступил порог длинной комнатызала заседаний Совнаркома. Там, под старинной люстрой, находились три больших стола, поставленные буквой «П» и покрытые тяжёлым зелёным сукном. Вдоль столов выстроились роскошные кресла, белые с позолотой, с пухлыми сиденьями красного бархата. На камине «с амурами и психеями» висел рукописный плакат: «Курить воспрещается».
У столиков для секретарей хлопотали двое сотрудниц Бонч-Бруевичав той, что помоложе, Кирилл узнал Марию Володичеву, а женщину постарше звали Анной Кизас. Обе раскладывали листочки для записок, бумаги и карандаши.
Ленин решительно уселся в кресло председателяпростое, с плетёной спинкой. Авинов скромно занял один из стульев для приглашенных.
По-хозяйски развалился за столом Сталин, робко присел Дзержинский. И вот дружною гурьбою повалили наркомыЧичерин, смахивавший на рассеянного барина, жёлтый, скрюченный Троцкий, вялый Рыков, бабообразный «дезертир» Зиновьев, нечистый Енукидзерастлитель малолетних девочек; известный своими скандальными театральными похождениями Луначарский, продотрядовец Цюрупа, безжалостно отбиравший хлеб у крестьяни падавший в голодные обмороки
Авинов с болезненным любопытством рассматривал этих новых хозяев земли русской. «Интересно, мелькнуло у него, они хоть сами ведают, что творят? Доходит ли до них, что революцию они совершили для себя?» Под лихую говорильню о диктатуре пролетариата большевики основали новый правящий классдолжны же они хоть это понимать
Шумною толпою наркомы рассаживались, приветствуя Ленинаи радостно, и с долей растерянности. Что будет? Что грядёт?..
Ильич не отвечалсклонив лобастую голову, он сосредоточенно писал, быстрым размашистым почерком покрывая листок. Члены Совнаркома замолкли, и лишь тогда, в наступившей вдруг тишине, прозвучал резкий ленинский голос:
Мартын Янович, доложите обстановку в городе!
Заместитель председателя ВЧК Лацис, бывший «лесной брат», поднялся, косясь на Дзержинского, и спокойно доложил:
Ситуация под контролем, товарищ Ленин. Несознательных рабочих мы разогнали по домам, провокаторов расстреливали на месте. Для восстановления революционного порядка хватило двух полков ЧК
Провокаторов?! взорвался наркомтруда Шляпников. Да вы залили улицы кровью рабочих! Это преступно! Это а-мо-раль-но!
Лацис вскинул голову, щёку его дёрнула судорога, оголяя верхний жёлтый клык.
Для нас нет и не может быть старых устоев морали и «гуманности», выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации «низших классов», угрожающе и медлительно-пылко заговорил он. Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнёта и насилия. Нам всё разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнёта и рабства всех! Жертвы, которых мы требуем, жертвы спасительные, жертвы, устилающие путь к Светлому Царству Труда, Свободы и Правды. Кровь? Пусть кровь, если только ею можно выкрасить в алый цвет серо-бело-чёрный штандарт старого разбойного мира. Ибо только полная, бесповоротная смерть этого мира избавит нас от возрождения старых шакалов, тех шакалов, с которыми мы кончаем, кончаем, миндальничаем и никак не можем кончить раз и навсегда!
Я понял вас, товарищ Лацис, нетерпеливо сказал Ленин, садитесь. Товарищ Цюгупа, что с хлебом?
Наркомпрод неловко поднялся и упёрся кулаками в стол, весь изогнувшись, словно удерживать себя в вертикальном положении ему было не под силу.
Хлеба сегодня нет, проговорил он, завтрабудет. Если, конечно, Моссовет перестанет саботировать!
А полегче нельзя? крикнул с места Загорский.
Нельзя! отрезал Цюрупа. Мало того что Наркомпрод отвечает за хлеб, на нас возложили ещё и борьбу с мешочниками. Ладно, мы взяли на себя и эту ношу. И что же? Ни с того ни с сего, Моссовет разрешает жителям провоз в Москву полутора пудов продовольствия! Это ваше самоуправство, товарищ Загорский, привело к полной анархии! Заградотряды стонут, не знают что делать!
Ваши пгедложения, товарищ Цюгупа? шлёпнул ладонью по столу Ильич.
«Полуторапудничество» отменить в недельный срок!
Ленин кивнулдескать, принял к сведению, и посмотрел на Троцкого.
Чем порадуете, Лев Давидович?
В хрусткой куртке, блестящей, как антрацит, в гимнастёрке фрачного сукна, наркомвоен олицетворял новыйсоветскийлоск.
Восточный фронт оздоровлен и укреплён, проскрипел он, 1, 5, 9 и 11-я армии готовятся перейти в наступление. Командарм Тухачевский занял Казань.
А гвардеец-то молодец! усмехнулся Предсовнаркома. Настоящий полководец. Как вы думаете, Иосиф Виссагионович, он у нас, чего добгого, ещё Наполеоном станет, а?
Сталин задумчиво повёл пустой трубкой: Бог весть
Ну мы-то с Наполеонами спгавимся! зловеще проговорил Ленин. Кстати, Лев Давидович, познакомьтесь с новым членом Реввоенсовета РеспубликиИосифом Виссагионовичем Сталиным.
Лев Давидович растерялся, но нашёл в себе силы промямлить:
Надеюсь, мы сработаемся.
Надейтесь, надейтесь
Владимир Ильич внимательно оглядел обращённые к нему лица, усмехнулся кривовато.
У вас на лбу написан один и тот же вопгос, сказал он:Какие меры будут пгиняты к товарищам Свегдлову и Тгоцкому?
Предреввоенсовета встрепенулся было, но промолчал, ссутулился только, выгибая шею и блестя стёклышками пенсне.
Разбираться будет съезд пагтии, сухо проговорил Ленин, а до съезда я никому не позволю вносить раскол в наши ряды. Никаких раздоров не должно быть в нынешних неимовегно тгудных условиях, когда мелкобугжуазная стихия пытается схватить нас за горло. Наши могущественнейшие и сильнейшие враги повторяют и развивают стоустую и тысячеустую молву: у большевиков драка за власть, значит, коммунисты ослабели! Знамение вгемени: сегодня никтони эсеры, ни меньшевики, ни белогвагдейцы, никто пготив власти габочих, пготив Советов не выступает. Только однопожалуйста, без коммунистов! У всех у них пагтияпоперёк глотки! Политический вывод из совгеменного моментасплочение, единство партии! Мы не погибнем, если не станем бояться говорить о своих слабостях и не научимся пгеодолевать свои слабости. Мы идём пегвыми. Дороги нехожены. Самое главноене ошибиться, вегно определить пути, методы, средства достижения цели. Никто в мире не сможет скомпрометировать коммунистов, если сами коммунисты не скомпрометируют себя. Никто в мире не сможет помешать победе коммунистов, если сами коммунисты не помешают ей. Мы нашли вегную дорогу! Не сворачивать! Не сворачивать! Так победим!
После заседания в кабинете Ленина остались Сталин и Дзержинский. Ильич расхаживал взад и вперёд, заложив большие пальцы в вырезы жилета.
Положение архисложное, отрывисто говорил он. Проститутка Тгоцкий меня не успокоил. Чёрта лысого он оздоровил фронт! А кто нам оздоговит тыл?! Белогвардейская сволочь поднимает мятежи в Ливнах, в Черни, в Тамбове, в Мугоме, в Костроме, в Ярославле, в Рыбинске! В Москве! Мы должны сгочно дать ответ пголетариату и всему миру, кто те враги тгудящихся, которые мешают им жить и габотать!
Дзержинский оживился.
Владимир Ильич! заявил он, ревниво посматривая на Авинова. Я точно знаю, что в Москве действуют агенты англо-французских империалистов.
Так-так, прищурился Ленин. Подгобнее, Феликс Эдмундович.
Ещё в июне я отправил двух латышей, заторопился председатель ВЧК, Яна Буйкиса и Яна Спрогиса, под фамилиями Шмидхена и Бредисав Петроград, чтобы те проникли в антисоветское подполье. В латышском клубе они познакомились с моряками, через которых вышли на руководителя контрреволюционной организацииморского атташе английского посольства капитана Френсиса Аллена Кроми. Кроми свёл моих «Янов» с неким сотрудником угро Константиновымон же турецкоподданный Массино, он же антиквар Георгий Бергман. Подо всеми этими личинами скрывался матёрый английский шпион Сидней Рейли
Авинов похолодел. Спешивший оправдаться Дзержинский продолжал:
Приехав в Москву ещё в мае, он действовал слишком нагло и самоуверенно для профессионалабуквальным образом постучался в кремлёвские ворота, заявив охране, что является эмиссаром Ллойд-Джорджа, и потребовал личной встречи с вами, Владимир Ильич. Ему удалось-таки переговорить с Бонч-Бруевичем, оставив по себе странное впечатление
Короче, поморщился Ленин.
Рейли послал моих людей в Москву с пакетом для Роберта Локкарта, заторопился председатель ВЧК, возглавляющего специальную британскую миссию. Локкарт проверил моих людейи стал через них налаживать контакты с командирами латышских стрелков. Я лично проинструктировал Эдуарда Петровича Берзиня, командира Латышской особой дивизии, охраняющей Кремль, и тот встретился с Рейли на Оленьих прудах. Рейли передал ему миллион двести тысяч рублей на агитацию среди латышских стрелков
Цель агитации? резко спросил Ленин. Цель Локкарта?
Захват Кремля, арест народных комиссаров, убийство вождей партии большевиков, свержение Советской власти! отбарабанил главный чекист.
Очень хогошо, Феликс Эдмундович, протянул Ильич, очень хогошо Пгосто замечательно. А теперь слушайте внимательно, что я вам скажу: «дело Локкарта» не фогсировать! Нельзя спугнуть таких нужных нам врагов. Никаких контактов! Строжайше проинструктируйте своих латышей, чтобы во всём слушались своих «хозяёв»! Дают им деньгипусть берут. Возьмём заговогщиков с поличным! Ступайте, товарищ Дзегжинский, и спасибо.
Служу революции! отчеканил ФД и вышел.
В кабинете зависла тишина, только стрёкот аппаратов Юза перебивал её, доносясь из-за двери.
Локкарта взять будэт нэсложно, проговорил Сталин, онофициальное лицо, но вывэрнется, гад, дипломатическим путём викрутится.
Тут главная фигураРейли задумчиво сказал Ильич. Этого надо бгать на месте пгеступления. Скажем, когда «турецкоподданный Массино» совегшит покушение на Свегдлова
И тот скончается от инфлюэнцы! ухмыльнулся Иосиф Виссарионович.