Агент - Валерий Большаков 18 стр.

 Обрисуем как есть,  осклабился Исаев,  не сумлевайтесь!

Воротясь на место, Кирилл сказал:

 А вот теперь, Вася, гляди в оба. И если я скажу: «Гони!»ты уж постарайся. Жми как следует!

Прохоров медленно кивнул, заводя двигатель.

До самой Берёзовой аллеи никто их не тревожил, и вдруг сразу пятеро чоновцев с винтовками наперевес вышли из-за деревьев.

 Сто-ой!  послышался окрик.

 Гони!  рявкнул Авинов.

Мотор в пятьдесят «лошадей» взвыл, бросая «Тюрка-Мери» вперёд. Машина завиляла, накатывая на коммунаров, и те отскочили в стороны, матеря лихача.

 Сто-ой, контра!

Кирилл резко обернулся. Коммунары щёлкали затворами, а один уже прицеливался, готовясь выстрелить. Авинов опередил его на долю секунды. Не попал, но заставил шарахнуться. Второй выстрел был удачнейчоновец схватился за плечо, роняя винтовку, а третья пуля согнула его в три погибелито ли в бок угодила, то ли в живот. В бокэто болезненно, но не смертельно, а вот в живот

 Так их, пр-редателей!  воскликнул Вася.  Главное, «контрой» обозвали! Сами они контра!

Зудящим шмелём пролетела пуля, уже после донёсся выстрел.

 А от хрена с морквой!  высказался штабс-капитан, и комсомолец весело захохотал.

Издёрганный Семашко убыл, и день покатился прежней колеёй. Про инцидент у Берёзовой аллеи никто не вспоминал, будто и не случилось ничего. Чекисты делали вид, что не замечают комсомольцев, а те подчёркнуто игнорировали людей Свердлова. Когда стемнело, Авинов отправился на боковую, но уснуть не пыталсяждал Аню. И дождался. Страх перед тем, что девушка скажет: «Ты не Вика!»ещё не до конца стаял в нём, он по-прежнему напрягался в постели, но это как раз помогало «любви пчёл трудовых»длило и длило блаженнейшее сопряжение

Ночь прошла без тревог, день комсомольцы провели, гуляя по парку, всею гурьбой топая с Ильичом, беря вождя в дружеское окружение или оккупируя флигель, судача вполголоса, чтобы не мешать работе вождя. Ленин сумел-таки дозвониться до МосквыМальков поставил его в известность, что возвращение предсовнаркомаразумеется долгожданное!  к сожалениюконечно же к величайшему!  откладывается. Причина? А кремлёвская квартира Ульяновых находится на ремонте! Ильич в ярости бросил трубку, а свет в его комнате погас лишь часам к трём ночи. Сутки прочь

На третий день Ленина навестил Сталин, привёз повидла, ситного хлеба и настоящего чаю, а на пятыйэто была субботаГорки посетил Бонч-Бруевич, управделами Совнаркома. Этот густо обволошенный «очкарик» больше всего напоминал осанистого попа. Скромен был Владимир Дмитриевич, всегда держался позади, за спинами товарищей, хотя числился среди «отцов-основателей» ЧК. И потом, именно ему Ленин обязан был тем, что его, раненого, истекавшего кровью, не добили в его же кремлёвской квартире,  Бонч-Бруевич постоянно находился рядом, а когда отлучался, пост принимала жена его, Вера.

Но в тот день обычное кроткое добродушие покинуло управделамикогда он выбрался из машины, руки его дрожали, а глаза, беспомощно моргавшие за круглыми очками, были красны.

 Могу я видеть Владимира Ильича?  спросил он Авинова голосом слабым и стеклянным будто.

Камо успокоительно кивнулсвой, мол,  и Кирилл повёл рукой:

 Пожалуйте, я провожу.

Дверь в комнату Ленина была открыта, у выхода на балкон маячил Прохоров. Встретив его вопрошающий взгляд, Авинов подал знак комсомольцу: всё под контролем.

Владимир Ильич работал, писал статью. Он быстро, на носках, почти бесшумно ходил от шкафа до окна и вполголоса наговаривал текст, чтобы сесть потом за стол и перенести слова на бумагу. Эта привычкабегать на носкахпоявилась у Ленина в эмиграции. Его работа по ночам вряд ли понравилась бы хозяевам комнат, которые они с Крупской снимали, вот и стал на носочках расхаживать, чтобы соседей не будить. Так и привык.

 Владимир Дмитгиевич?  встревожился вождь.  Что случилось?

 Верочка  выдавил гость.  Умерла

Выглянувшая Крупская охнула.

 Ка-ак?!  выдохнул Ильич.

Бонч-Бруевич сожмурил глаза и затрясся в неслышном плаче.

 Вчера  выговорил он сдавленно.  Верочка и ещё две медсестры, что за вами смотрели, Владимир Ильич Говорят, инфлюэнца Главное, никто больше не чихнул даже, а они

Ленин сжал карандаш так, что пальцы побелели.

 Женщин-то за что?  пробормотал он.

Словно отойдя от мрачных дум, он встрепенулся и повёл Бонч-Бруевича к себе.

 Товарищ Югковский,  сказал Ильич просительно,  не в службу, а в дгужбузаварите-ка нам чайку!

 Сей момент!

Занося две чашки чаю к Ленину, Авинов застал тяжко вздыхавшего управделами и хмурого, угрюмого даже предсовнаркома.

 Виктор Палыч,  спросил последний,  вы вегите, что это была инфлюэнца?

 Владимир Ильич,  серьёзно ответил Кирилл,  как могла таинственная болезнь поразить сразу трёх женщин одновременно? И почему заразились лишь они одниименно те, кто спасал вас? Инфлюэнца, конечно, штука опасная, но я не верю в совпадения.

Ленин согласно кивнул.

 Я не злопамятный,  медленно проговорил он,  но память у меня хогошая

Бонч-Бруевич встрепенулся, словно хотел сказать что-то, но удержался. Однако Ильич заметил его телодвижение.

 Выкладывайте всё, батенька,  ласково сказал он, наклоняясь и похлопывая управделами по колену,  не держите в себе, как занозу!

 Встретил я намедни Свердлова,  стал рассказывать Бонч-Бруевич, воздыхая,  он и говорит: «Вот, Владимир Дмитриевич, уже и без Владимира Ильича справляемся!»

 Даже так?  криво усмехнулся Ленин.

Управделами повздыхал и добавил последнюю новость.

 Сам слышал,  пробормотал он,  совершенно случайно, как «Кожаный» наседал на Малькова. «Тяните, говорит, тяните с ремонтом!» А как меня увидел, сразу на октаву выше забасил: «Пускай-де Ильич окрепнет как следует, поправится!»

 Я и это запомню,  процедил Ленин.

Минула ещё неделя. Чекисты вели себя на манер лондонских полицейскихне видать их было и не слыхать, а чуть чтовот они. Чоновцы казались куда опаснее, постоянно рея в отдалении, кучкуясь в конце любой аллеи. Близко они не подходили, но и гулять по парку стало опасноИльич и верные ленинцы отсиживались в Большом доме. Молодые только наведывались в Хоздвор, учиняя латышам-коммунарам «продразвёрстку».

И лишь под вечер субботы в Горки, отрезанные от мира, стали поступать скудные известияоказывается, тонны листовок сбрасывались с аэропланов над позициями красных войск и далеко в тылу, а в ночь с четверга на пятницу «Илья Муромец» рассеял «контрреволюционные агитки» над Москвою.

Красная столица лежала погружённая во мглугоревшие уличные фонари были редким явлением, свет отключали, бывало, что на полдня, а то и на весь день. Нефти на электростанции не хватало. Оттого и трамваи ходили редко, буквально разваливаясь под напором пассажиров. Да что там электричествокончалось всякое терпение у рабочих! По всей Москве то и дело поднимали вой заводские гудкипролетариат бастовал, устраивал «волынки». Заводы стояли, никто не работал, и плохо было с хлебомлюди голодали.

Москвичи, натерпевшиеся советчины, схватывались с ЧК, с латышскими стрелками, требуя меньше малогоеды и работы. И вот в этот бурлящий котёл просыпались с неба листовки, словно растопка народного гнева.

На листках, разрисованных под лубок, были изображены Свердлов и Троцкийспиною к спине, они скалились, грозя маузерами. Яков Михайлович утвердил ногу на поверженном Ленине, хныкавшем, закованном в цепи, а Лев Давыдович давал пинка красноармейцу, бросая того в мясорубку войны.

Листовки ярко расписывали, как Лариса Рейснер, «валькирия революции», принимает ванны из пяти сортов шампанского, печатали меню кремлёвской столовой, смаковали подробности покушения на Ленина.

Социальный взрыв был силёнтолпы народа вышли на улицы, в Кремле объявили боевую тревогу, позапирали все ворота, выставили усиленные караулы

А в Горках было тихо и спокойновечное напряжение от соседства ЧК и ЧОН притупилось, стало обыденным. Ну окружили Большой дом, ну установили блокаду. И что?..

В воскресный полдень прибыла машина автобоевого отряда имени ВЦИК, привезла Малькова. Матрос-балтиец, вознёсшийся в коменданты Кремля, неловко топтался перед Лениным, бубня о первостатейной необходимости защитить вождя от зловещих происков, дабы обеспечить тому покой и лечение, «что доктор прописал». Владимир Ильич слушал его с непроницаемым видом, а потом, когда «свердловский опричник» увял, спросил, неласково усмехаясь:

 Ну как, товарищ Мальков, ремонт в моей квагтире скоро закончится?

Комендант аж закряхтел.

 Да знаете, Владимир Ильич, туго дело идёт То материала нет, то того, то другого Сами понимаете.

 Так-так!  усмехнулся Ленин.  Значит, говорите, матегиала нет? Того да дгугого? Так-так

Лицо вождя разом посуровело.

 Ремонт в Кгемле уже два дня как закончен,  резко сказал Ильич.  Я это выяснил. Завтра же я возвращаюсь в Москву и пгиступаю к работе. Да-да, завтра! Пегедайте, между пгочим, об этом Якову Михайловичу. Я ведь знаю, кто вас инструктирует. Так запомнитезавтра!

Глава 15ДЕЛО ЛОККАРТА

В тот же день случилось непредвиденноеЛенин прогнал коммунаров-чоновцев. Этот мужичок-недоросток, с двумя пулями, засевшими в груди и шее, прогулялся до Берёзовой аллеи и устроил страшный разнос командиру отряда. Хоть левая рука Ильича уже не висела на перевязи, он всё ещё держал её полусогнутой. И общая скованность оставалась в теле, словно в ожидании боли, и жёлтый восковый налёт на лице, как у тяжелобольного, но ярость Предсовнаркома была такова, что, казалось, выступи против него целая армия, он и её «вздует».

Бойцы ЧОН топтались, мыча оправдания, вжимая головы в плечи, а Ленин всё наскакивал на них, громя и вопя о «безответственных элементах», о «белогвардейщине и скоропадчине» Через полчаса блокада была снята.

 Да что же он творит?  причитала Крупская, нервно теребя платочек.  Володе же нельзя волноваться! У него постоянные головные боли, бессонница Товарищ Юрковский, повлияйте хоть вы на него!

Авинов вздохнул.

 Повлиял бурундук на медведя и полосатым стал

Широко шагая, он двинулся по аллее навстречу Ленинутот возвращался с видом триумфатора. Врачи сняли бинты, отчего их пациент держался вольнее, чем обычно. Вот и не сдержал бешенства

 А погодка-то какова!  весело воскликнул Ильич.  Эх, на охоту бы Раньше у меня централка Франкота была, шестнадцатого калибра. Хогошее ружьецо!

Кирилл, ничего не говоря, с немым укором смотрел на него.

 Каюсь!  бодро откликнулся Ленин.  Пгизнаю. Обещаю исправиться.

 Владимир Ильич

 Виктор Палыч!  завёл вождь в том же тоне.  Хоть вы со мною не нянчитесь! Вы тут единственный, пожалуй, кто не склонен к комвранью, так останьтесь на моей стогоне, не слушайте этих клушек! Вот вы бы сами как поступили?

Авинов подумал.

 Я человек армейский, товарищ Ленин,  сказал он с осторожностью,  я бы пошёл на прорыв.

 Вот!  просиял Ильич.  И я туда же! Коли воевать, так по-военному!

Вечером, когда солнце село, но сумрак ещё не окутал землю, на Хоздвор, скрипя и грохоча, заехали две ломовые телеги, гружённые дровами,  латыши запасались на зиму. Тут же затеялся скучный, но обстоятельный скандальчикодин из мужиков-возчиков, крякая и хлопая себя по ляжкам, нудил: «Договаривались за деньгу, дык рассчитайся. Ну во-от А сметаной не возьму, ни к чему мне ваша сметана, в своей, как вареник, плаваю. Ну во-от Договаривались за деньгу, вот и давай. Ну во-от»

Коммунары препирались с ним в той же затянутой манереругались чинно, матерились степенно, пока не условились по новой. Вышли бабы с ребятишками и всем гамузом стали перекидывать поленья.

Второй ломовик стоял молчком, пока не углядел Авинова. Переваливаясь, он подошёл попросить огоньку. И лишь теперь Кирилл разглядел «Буки 02»в армяке и бесформенной шапчонке, из-под которой выбивался парик, главнокомандующий был неузнаваем. Закрученные усы его повисли, борода растрепалась Мужик мужиком. «А ишшо енерал!»улыбнулся штабс-капитан.

 Сухие дровишки-то?  поинтересовался он, поднося зажигалку, умелыми руками сготовленную из патронной гильзы.

 Знамо дело, на том стоим,  солидно ответил Стогов и заговорил вполголоса:Долго вам ещё здесь «лечиться и отдыхать»?

 Завтра как будто возвращаемся.

 Отлично! Знал бы, не тащился сюда.

 В любом случае это было опасно,  попенял ему Авинов.  Курьеров, что ли, нехватка?

Генлейт помотал головой и закашлялся от едкого дыма.

 Дело больно важное,  сипло выговорил он, перхая.  В Москве развернулся некий Локкарт, сэр Роберт Гамильтон Брюс Локкарт. Он возглавляет специальную британскую миссию при Советском правительствеи шпионит вовсю, тем более что при нём состоит такой матёрый разведчик, как Сидней Джордж Рейли, бывший одессит Семён Розенблюм.Буки перемежал свою речь жестами, не относящимися к ней,  указывал то на телегу, то в сторону Хоздвора руку протягивалсоздавал впечатление, что селянин о дровах твердит.  Так получилось, что сеть «Азбуки» задела сеть Локкарта. Мне точно известны имена нескольких его агентовэто подполковник Фриде, агент 20, а его сестракурьер. Подполковник Генштаба Голицын носит 12-й номер Но не в них дело. По моим сведениям, Локкарт возглавляет настоящий заговор трёх пословкроме него самого, задействованы французский и американский посланники. А затевают они, ни много ни малоантибольшевистский переворот!

Локкарт подкупает латышских стрелков, охраняющих Кремль, чтобы в день «Д» с их помощью арестовать весь ВЦИК с Лениным, с Троцким и занять ключевые пункты Москвы. После чего два полка латышей вроде бы направят в Вологдуна соединение с английскими войсками из Архангельска Как вам этакий замах?

 Замахнулся-то Локкарт изрядно,  хмыкнул с сомнением Кирилл,  каков только выйдет удар

 Правильно, согласен с вами. Ну а если мы поддержим? Локкарт хорошенько удобряет почву, раскидывая миллионы и подкупая всех подряд. Несмотря на то что главным резидентом английской разведки в России был и остаётся Эрнст Бойс, лейтенант английской разведки Рейли получил практически неограниченные полномочия. Дошло до того, что некто Орлов-Орлинский, эсер со странной партийной кличкой «Люди першой кляссы», оформил Сиднея Джорджа сотрудником Петроградской ЧК с фамилией Релинский, и по этому-то удостоверению Рейли выписали пропуск в Кремль! Каково?

 Заманчиво, чёрт  протянул Авинов.  Но и ошибиться никак нельзя, тут надо не семь раз отмерить, а семьдесят семь!

 Согласен! Вот вы и займитесь «примеркой»вступите в контакт с Рейли и Локкартом, прощупайте их. Лично я не доверяю англичанамэти торгаши всегда помогают во имя собственных выгод. Но уж коли имеется шанс, грех не использовать его! Вот папироса, в ней свёрнута записка с адресами и прочим

Благодарно кивнув, Кирилл сунул «пушечку» в рот и закурил. Со стороны их разговор не выглядел чем-то особеннымпообщались братья по классу, покурили по одной Смычка города и деревни.

Когда совсем стемнело, ломовики убыли восвояси, и настала тишина. Только и слышно было, как латыши клянут русских скупердяевклянут медлительно, словно рассуждая.

Вернувшись в свою комнату, Авинов распотрошил папиросу, вызубрил написанное, а улику сжёг. Спать он лёг рановато, проворочался больше часа, но Аня так и не пришла.

С самого утра Большой дом наполнился шумом и гамомкомсомольцы готовили отъезд четы Ульяновых в Москву. Ленин сильно нервничал, переживая, подадут ли авто, но тут уж Сталин расстаралсяприслал сразу два мотора. За рулём «роллс-ройса», пригнанного для Предсовнаркома, сидел личный водитель Ленина, Степан Гиль, перешедший к нему «по наследству» от императрицы Александры Фёдоровнывместе с автомобилем. Подобранный ещё графом Орловым, как шоффэр для монарших особ, Гиль верой и правдой возил царя и царицу. Теперь он, беспартийный, да ещё поляк, крутил баранку рядом с «самим Лениным».