Это кто ж тебя так? спросил Кирилл.
Не помню, пожал плечами Талала, пьян был. Ктой-то каштетом жахреначил
Товарищи революционные матросы! повысил голос Авинов. Ставлю вам боевую задачу: установить орудия на три парохода! Димитрий с Даниилом командуют, а мы все на подхвате. Чем скорее кончим, тем скорее пойдём в бой за власть Советов! Вопросы есть? Вопросов нет. Начали!
Для того чтобы колёсные пароходы превратить в канонерские лодки, выбрали подходящий затон, где и отшвартовали «Мурмана», «Могучего» да «Любимца».
Оглушительно трещали молотки клепальщиков, тюкали топоры плотников, перестилавших хлипкие палубы настилом из брусьев, подбивали подпорки-пиллерсы, сверху клали листовую сталь. А уже потом, с помощью такой-то матери, крепили пушкитяжёлые стодвадцатипятимиллиметровки и зенитные «виккерсы» калибром сорок миллиметров.
Пушки ставили перед пароходной будкой и позади неё, из-за чего суда приобретали несерьёзный, доморощенный вид.
На палубах и в трюмах трёх боевых единиц Северодвинской флотилии трудолюбиво копошились матросы-артиллеристы и питерские рабочие, впрягались и военспецыим было стыдно служить большевикам, но иначе пайка не давали. А вот больше сотни ревматов избегали возни и грязиони шлялись по пристани, метя широченными клёшами, и, как их бескозырки «блинчиками» удерживались на бритых затылках, было непонятно.
Фасон держат, криво усмехнулся Димитрий Эктов, ждут, чего ты, товарищ комиссар, делать станешь.
Дождутся, усмехнулся Авинов. Уже дождались. Люди, обедать!
Война войной, хохотнул Даниил, а обедпо расписанию!
Столовая располагалась на барже-ресторане. Теперь, правда, осетрового балыка или икры там не предлагали, в меню значилась перловка да вяленая рыба.
Когда «бригада тов. Юрковского» поднялась на баржу, Кузьмич на пару со здоровенным морячком по кличке Гиря поднял трап.
Это чё за дела? заорал с берега Стройка. Ты чё, комиссар, сдурел? Голодом морить р-революционного матроса?!
Авинов облокотился на перила.
А у нас тут социализм, проговорил он. «Неработающий, да не ест!»
Не слушая возмущённый рёв, Кирилл подмигнул повару (или его следовало называть коком?), и тот вынес скромный вклад комиссара Юрковскогоящик английской ветчины.
О-о! прокатился голодный стон.
По банке на двоих, товарищи! прикрикнул Авинов, и негромко спросил Алексея:Чем там матросня занята?
Митингуют!
Чем бы дитя ни тешилось
Так мы что, приглушил голос Лампочка, так и будем в этом Котласе? А Петроград как же?
Чует моя душа, подмигнул ему Кирилл, что здесь мы не задержимся! Как там Юрка?
Обиделся на меня, что не взял, улыбнулся Алекс. Глупый
Ешь-ешь давай. Чем скорее кончим на Двине, тем быстрее на Неву умотаем!
После обеда работников прибавилось втрое«ревматы» со скорбными лицами старых дев, коих склоняют к прелюбодеянию, взялись помогать на судоремонте. Форс форсом, а кушать-то хочется
Павлин Виноградов тем временем обегал пароходы «Сухона», «Усть-Сысольск», «Компаньон», «Феникс» и притащил единственные средства связимегафоны, верно прозванные матюкальниками.
А чего делать станешь? извинялся он. Ежели до нас телеграмма из самой Москвы на десятый день добирается! Порочная связь
Едва Кирилл собрался пошутить, как из-за реки, из-за леса донёсся стрекочущий гул. Знакомый звук
Воздух! заорал он. Зюзя! Митька! На «виккерсы»!
Димитрий Эктов и слова не сказалбегом бросился на площадку с зениткой.
Над пильчатой стеной леса показался аэроплан «Де Хевиленд», а за ним целое звено. Нагруженные бомбами, «хевиленды» летели низко, с рычаньем шинкуя воздух пропеллерами. На их фюзеляжах было жирными буквами выведено: «SBAC». Бомбы чёрными мячиками полетели к воде, по дуге накрывая плавсредства, теснившиеся у котласских причалов. Грохнули взрывы. Пароходу «Енисей» проломило борт, опрокидывая и переворачивая. Баржу-ресторан словно приподнял кто, да и опустил, уже распавшуюся на две половинки. «Ваге» повезлобомба угодила рядом, вздыбливая белёсый столб воды.
Зюзя, присев за «виккерсом», повёл стволом, ловя в прицел аэроплан, скользивший в вираже. Гулко, раздельно задолбила очередь, пропарывая крыло, обрывая растяжки. Аппарат вильнул, качнулсяи врезался в воду, запрыгал по мелкой волне, завертелся колесом, распадаясь на кусочки.
Есть! заорал Димитрий.
«Хевиленды» развернулись, словно на его зов. Зачастили вспышки пулемётов, секущие струи свинца заколотили по гудящей железной палубе «Мурмана». Десятки винтовок ответили нестройным залпом. Мимо. Защёлкали затворы. Залп!
Есть!
Пропоротые пулями крылья «Де Хевиленда» всё ещё несли аппарат, но вот пилот безвольнобезжизненно! перевесился за борт. На полной скорости аэроплан перелетел реку и вломился в сосняк. Полыхнуло. Рассыпалось. Загуляло эхом.
Бомба! Ложись!
Вращаясь, бомба влетела по касательной в пакгауз, вроставший в землю рядом с затоном. Взрыв поднял, запрокинул брёвна, завертел их лопастями пропеллера. Один из брусьев ударил, как битой, по перепуганной козе, пасшейся неподалёку. Рогатая и мекнуть не успелаулетела в реку, волчья сыть.
Порожние аэропланы удалялись, набирая высоту. Димитрий развернул свой «виккерс», посылая очередь вдогонку, а Зюзя уже не смогметкий пилот разворотил матросу грудь, перелопатив рёбра с тельняшкой.
Оглушённый, Авинов опустил винтовкуон тоже стрелял, поддавшись общему порыву. Вроде бы и гнусно этострелять по своим, а рядом с ним кто? Не такие же русские? Хорошо, когда точно знаешьвот красные, вот белые. А если всё в розовом цвете? Как его разделишь? Где тут наши, где не наши? Гамлетовский раздрай
Виноградов! окликнул Кирилл зампредгубисполкома. Живой?
Кажись, да послышался страдающий голос. Ох ты
Глянь, как там.
Щас
Даниил Эктов прибежал, убедился, что брат жив, и доложил, что ревматов здорово побило, а «Стройка» пропал.
То ли утоп, то ли удрал, вывел он.
Какая жалость, серьёзно сказал Авинов, стряхивая землю и стружки с волос. Всё, перерыв закончен!
В конце октября здорово похолодало. Не настолько, чтобы река подёрнулась хрупкими заберегами из молодого льда, но по ночам бывало студёно. Ели стояли, нахохлившись, будто прижатые низким пасмурным небом.
В эти самые дни три канлодки вышли в плавание. Паровые машины судов топились дровами, оттого дым валил густо, тучей, едва вмещаясь в трубах, а вот гребные колёса еле вертелись, тяжко шлёпая плицами по воде. Дозорный буксир «Лизогуб» отставал, а два сторожевых катера«Ковалёв» и «Чударев»шли немного впереди. Вот и вся «эскадра».
У англичан пять мониторов, вздыхал Павлин Фёдорович, те даже против течения прут под двенадцать узлов, и пушки у них поболе нашихсто девяносто миллиметров А броня в три дюймачего б не жить?..
Авинов промолчал, любуясь видами. Краснокорые сосны поднимались над песчаным берегом, зеленью оттеняя желтизну пляжа. Ветер, едва затрагивавший кроны деревьев, в вышине прогонял тучи, очищая небоглубокое, чистое, пронзительно-синее.
Канлодки шли на Кургоменьстаринную волость, когда-то входившую во владения Марфы Борецкой. В том месте сёл было как грибовПогост, Гора, Нижний Конец, Большая Деревня, Починок Второй Выше всех по Двине стояла деревня Топса, а нижеРочегда. Оттуда до Архангельска было каких-то триста километров с хвостиком, вниз по реке.
Кургоменьский Погост располагался на возвышенном правом берегу, напротив смородинового острова Лозы, а напротив, за рекой, лежала деревня Тулгас, удерживаемая частями Красной 6-й армии, спешно набранной из китайцев, корейцев, венгров, поляков, финнов. Хотя русские тоже былии не самого лучшего разлива.
Кургомень являлся форпостом Антантыангличан, французов, американцев, канадцев, австралийцев, итальянцев, датчан, шведов Вся их «интервенция» заключалась в охране неисчислимого количества военных грузов, поставленных России союзниками. На складах Мурманска и Архангельска лежало всёот ажурных чулок до танков, и нельзя было допустить, чтобы всё это богатствона полтора миллиарда долларов! досталось большевикам. Вот и гоняли «интервенты» любителей отнять и поделить. Гоняли, но в наступление не переходилиэто была не их война. Конечно, будь у генерала Фредерика Пула, командующего иностранными войсками в Северной области России, силёнок побольше, он размахнулся бы и поширше. А так За что Джону или Жану умирать в русской тундре? Оттого и линия Северного фронта не меняла своей кривизны, а Кургомень был самым южным участком Северного фронта, хотя само понятие «фронт» в данных условиях выглядело сомнительнымглухие дебри, болота, буреломы лишали всякого манёвра. Войска перемещались лишь в двух направленияхпо Северной Двине да по железной дороге АрхангельскВологда.
Вы так не стойте, ваш-сок-родь, неожиданно услыхал Авинов негромкий голос Кузьмича.
Тише! недовольно сказал Кирилл.
Да не слыхать отмахнулся Исаев.
А как мне стоять?
Мужичьё здешнее злое, а стреляют они метко, дробиной белке в глаз целятся
Моя шкурка не ценная, усмехнулся Авинов, мех только под мышками!
Ну ещё кой-где имеется
Оба расхохотались, молодой и старый.
На другой день часам к трём флотилия прибыла в деревню Пучега, где располагался штаб фронта. Подозрительный Ленин, не доверявший военспецам, назначил командующим Северным фронтом большевика Кедрова, совсем недавно возглавлявшего Северо-Восточный участок отрядов завесывооружённый сброд, который был наскоро укреплён матросами-анархистами и объявлен 6-й армией.
Ни опыта, ни умений у «Михал Сергеича» не было, но если партия сказала «Надо!», то куда деваться? В наступление Кедров не переходил, поставив задачу «держать и не пущать».
Невысокий, в чистенькой красноармейской форме, с аккуратными усами скобкой и бородкой на узком лице, Михаил Сергеевич больше походил на какого-нибудь приват-доцента, чем на командующего фронтом.
Хорошо, что вы поспели, сказал он утомлённо, пожав руки Авинову с Виноградовым. Генерал Марков шлёт три монитора, перебрасывает большой авиаотряд Они уже разбомбили наши аэропланы, сожгли вместе с походными ангарами. А что вы хотите? С севера давит громадная силашестьдесят тысяч человек!
Не читайте на ночь «Правды», комфронта, сухо сказал Авинов, а то не заснёте. Откуда там столько народу? брюзгливо продолжил он. Интервентов едва ли девять тыщ наберётсяэто вы называете громадной силой?
А кулацкие отряды? возмутился Кедров. А эсеро-кадетские? А марковцы?
Марковцыэто да, согласился Кирилл.
А открыл рот комфронта, но Авинов утишил его поднятием руки.
Короче, сказал он. Скажите мне вот что: вы уверены в своих частях?
Глаза Кедрова забегали.
Не бойтесь, буркнул помначотдела, в Кремль о ваших пораженческих настроениях докладывать не стану. Ну?
Слабина большая, признался Михаил Сергеевич осторожно.
Конкретней можно?
Бегут! выдохнул комфронта. Буквально вчера поднял в атаку роту матросовне хотели, суки, в бой идти. Пригрозил пулемётомдвинулись. Отошли подальшеи сдались белякам всем скопом
Ясно, кивнул Авинов. Короче. Завтра с утра мы попробуем расковырять позиции противника у Кургоменьского Погоста, а вы ударьте с суши. Стратегия незамысловатая, но тут уж
Штабс-капитан развёл руками.
Поддержим, товарищ комиссар! пообещал Кедров.
Покинув штаб, Виноградов проговорил с сомнением:
Может, лучше будет проявить бдительность?
И доложить в Москву о малодушном командующем? подхватил Кирилл. Мол, сражается вяло, личный состав распустил, в наступление идти не хочетстрашно Так?
Так!
Отлично! Тогда назови мне, Павлин Фёдорович, другую кандидатуру на место Кедрова. Есть такие?
Виноградов честно признался, что нет, таковые ему неведомы.
То-то и оно, притворно вздохнул Авинов. Ладно, комфлота, пошли к боям готовиться!
С самого утра канлодки Красной Северо-Двинской флотилии вышли на линию устья Топсы. На высоком берегу виднелись позиции белых. Крайние избы села Кургоменьский Погост превратились в пулемётные блокгаузы, путь к которым преграждал сплошной ряд проволочных заграждений. Ещё дальше стояла тяжёлая батарея из двух морских шестидюймовых орудий.
Невидимый отсюда, прятался аэродром. Стоянка английских мониторов и канонерок тоже была неприметнаострова у Кургомени с высокими, приглубыми берегами служили судам замечательным укрытием.
Видать, там у буржуев наблюдательный пункт, сказал Виноградов, передавая бинокль Авинову.
Где именно?
На колокольне! А в доме за церковью у них штаб.
Действуй, комфлота.
И зампредгубисполкома, державший свой флаг на «Мурмане», тут же развёл бурную деятельность. Канлодки развернулись к Кургоменю задом и открыли огонь из кормовых орудий. От толчков при отдаче срывались двери, отлетали кранцы, трещали перегородки, палубы ходили ходуном. Если бы не железо, сковавшее пароходы, они бы развалились.
Огонь! кричал Виноградов. Огонь!
Снаряды лопались, без толку разрывая землю тощих огородиков, пару раз посекли шрапнелью колокольню. В ответ рявкали морские орудия. Над рекою кружил аэроплан с буквами SBAC на крыльях, корректируя огонь батареи.
Подкрепление идёт! проорал Даниил Эктов, тыча рукой в сторону левого берега.
Оттуда, из устья неприметной речки, вытягивалась здоровенная железная баржа «Посейдон» длиною саженей семьдесятподвижная гидроавиабаза красных. Гидропланы М-5 заводились с трудомих заправляли не чистым бензином, как английские «сопвичи» и «хэвиленды», а ужасной «казанкой».
Авиатопливо в Республике Советов к октябрю иссякло. Сначала красвоенлёты заливали в баки газолин, потом и эта дрянь вышла. Летали на гептане, на «авиаконьяке»кошмарном коктейле из метилового и этилового спиртов с примесью серного эфира, а ныне в ходу была губительная для моторов «казанская смесь марки А»болтушка из керосина, газолина, спирта и эфира. Двигатели не переваривали сие пойлоглохли. Аппараты разбивались, лётчики гибли, но те, что выживали, обратно потчевали аэропланы «казанкой»и поднимали их в небо. За каждый час налёта пилотам приплачивали по 25 рублей «залётных»
Один из гидро так и не завёлся, а вот другой взлетел-таки. Застучал пулемёт, короткими очередями нащупывая аэроплан-корректировщик. Тот легко поднялся повыше. Ввысь ринулся и «пятак», а потом что-то случилось. С двигателем было всё в порядке, он ревел себе и ревел. Наверное, в том и заключалась отгадкакрасвоенлёт просто надышался ядовитого выхлопаи потерял сознание. Гидроплан завалился на крыло, плавно переворачиваясь кверху поплавками, да так и рухнул на остров Лоза.
Командир! заорал потный Талала. Орудия рашкалилиш! Докрашна!
Разворачиваемся носом к берегу! Носовые орудиятовсь!
Заряжай!
Прицел
Огонь!
Залп из трёх пушек подломил колокольню, и та рухнула, подкидывая клубы пыли. Заполыхала тесовая крыша штаба. Нестройно бабахнули полевые орудия с левого берега, оглушительно грохотали шестидюймовки с правого. Вода северодвинская то и дело вставала дыбом, взмётывая тонны мутной влаги в грохоте и вое. Красные канлодки избегали попадания, не позволяя «буржуйским» артиллеристам пристреляться, они постоянно маневрировали, сдавали то вперёд, то назад. Однако и вреда большого причинить они не моглилупили по площадям, без толку тратя огнеприпасы.
Неожиданно не повезло «Могучему»свой же снаряд разорвался в канале орудия, оторвав ствол до казённой части. Грохнуло так, что Виноградов аж присел. Взрыв снёс команду «Могучего» за борт, огонь проник в трюм, возжигая пожар.
Отходим! заорал Павлин Фёдорович. Полный ход! Там триста снарядов
Он не договорилснаряды стали рваться. Всю палубу «Могучего» подняло на тугих клубах огня и дыма, изломило и сбросило в реку. Отвалились гребные колёса. Корпус канлодки, смахивавший на дуршлаг, пошёл на дно. Это погасило пожар, но детонация продолжала подрывать снарядывода расходилась воронкой, пенной и дымной, волны смыкались над нею опять, и снова река на мгновение обнажала дно.
«Мурмана» качало, валя с борта на борт, расшатывая и без того непрочную обшивку, а потом из-за острова Лоза показались два английских морских мониторанумер 27 и нумер 33. Их палуба едва возвышалась над тёмной двинскою водой. Казалось, невысокие мачты тянулись из воды, принадлежа потопленным кораблям. Но нет, мониторы не спешили на дноони шли в бой.
Дуплетом ударили их орудия. Снаряды провыли над головою Авинова. Перелёт.
Кормой разворачивай! заорал Виноградов. Кормой! Задом!
Рулевой не успел послушаться комфлотапрямым попаданием снесло рубку канлодки «Любимец». Осколки злобно провыли, словно голодные демоны, жаждущие живой плоти. И они утолили-таки голодраскалённые железные черепки посекли человек пять из команды «Мурмана», а Виноградову оторвало голову.