Однако эта морская душа была отравлена марксизмом. Ещё в юности Дрейер пострадал за свою «веру»ему одному из всего выпуска не присвоили звания мичмана и не вручили офицерский кортик.
Дрейер говорил рублено, могучим, раскатистым голосом:
Белогвардейцы продались Антанте. Они верно служат англо-французским империалистам. Нам, военморам и рабочему классу, с ними не по пути! Мы должны держать курс на Советскую власть!
Портовые рабочие и матросы радостно взревели, и тут их голоса перебили гортанные вопли, свист, гиканье, конский топот. Из-за угла Никольского проспекта вывернули конники в папахах и бешметах, чёрные, бородатые, с шашками наголо.
«Ди-икие-е»! разнёсся вопль.
Народ отхлынул в сторону, рассыпаясь, теснясь. Чеченцы вломились в толпу, сверкая шашками. Взвился крик. Грохнул выстрел из винтовки. Сухо зачастил наган.
Полундра! заорал Даниил. Смываемся, комиссар!
Авинов с Эктовым бросились к дощатому забору, две доски на котором были сдвинуты «домиком»пролетарии, кто пошустрее, ныряли в щель, как шары в лузу.
Неожиданно заметив Дрейера, ощерившегося, вскидывавшего револьвер, Кирилл метнулся к нему. «Дикий», подлетавший на коне к поручику, уже склонился с седла, занося окровавленную шашку. Авинов махом достал маузер и выпалил, не целясь. Шашка у «капказского человека» выпала из рук, а потом и сам он скатился в пыль.
Бегом отсюда! крикнул Кирилл, тычком направляя Дрейера к забору.
Пронырнув во двор, все трое помчались прочь, минуя поленницы, заборчики, бочки, собак В узком проходе между пакгаузами Авинов перешёл на шаг.
Это был проговорил Дрейер, задыхаясь. «Эскадрон смерти»
Мы так и поняли, сказал Кирилл и, не дожидаясь расспросов, сунул Николаю Александровичу мандат под нос:Комиссар Юрковский, командирован товарищем Лениным в Котлас, после боя у Кургомени отступил сюда.
И много вас? обрадовался Дрейер.
Восемь человек.
Улыбка поручика малость поблекла.
А Виноградов?
Погиб.
Дрейер и вовсе увял.
А Кедров?
Где-то в лесах шарится, нетерпеливо ответил Эктов.
А вы на чём?
Авинов выдохнул.
На пароходе «Мурман», терпеливо сказал он, кое-как переделанном в канлодку. Вопросы ещё будут?
Нет.
Слава Богу! Кирилл возвёл очи горе. Нам нужно срочно выехать в Вологду. Сумеете помочь?
Поймите, товарищи, устало вздохнул Дрейер, большевистская организация распалась, в Архангельске остались одиночки, вроде меня или Карла Теснанова. Остальные либо бежали, либо предали.
Так давайте с нами!
Нет, мотнул головою Дрейер, мой долгостаться. И продолжить борьбу.
«Ещё один великомученик в коммунистические святцы!»подумал Авинов.
Ладно, сказал он вслух, тогда подскажите адресок железнодорожника с крепкими нервами, машиниста паровоза или хотя бы помощника.
Николай Александрович задумалсяи просветлел.
Есть один такой, измолвил он, помощник машиниста, толковый малый. Сам он из поморов, зовут Чу-га, Мишка Чуга. Живёт он на станции Исакогорка, сразу за депо, в бараке для железнодорожников. Это верстах в восьми от станции Архангельск-пристань.
Найдём, кивнул Кирилл. Ну, бывай.
Пробраться обратно к пристани оказалось легко и просто. Трудности возникли уже на палубе «Мурмана». Братья Эктовы пошушукались и неуверенно подошли к Авинову, смущённо переминаясь да переглядываясь.
Мы это выдавил Даниил. Мы не хотим в Вологду.
Мы здесь остаёмся, добавил Димитрий. С белыми.
Алекс улыбнулся, подмигнул Кузьмичу. Гиря так и не понял ничего, а Талала просто содрогнулся от классовой ненависти.
Ш-шуки! выдохнул он, скрюченными пальцами шаря за поясом. Пр-редатели рабочего клашша!
Он выхватил наган, но пальнуть не успелзолотой браунинг выстрелил первым. Согнувшись в поясе, матрос упал на леера и кувыркнулся за борт.
Спасибо! выдохнул Димитрий.
Не за что, усмехнулся Авинов, опуская пистолет. А Степан где?
А он первым упылил, усмехнулся Даниил, «по-английски». Хочет на «хэвилендах» летать, заправленных чистым бензином!
А вы чего ж не ушли?
Да не по-людски как-то замялся Димитрий. Так что, комиссар? «Разрешите идти?..»
Вы свободны, улыбнулся Кирилл.
А вы куда? стало доходить до Гири.
Служить, Ваня, серьёзно сказал Даниил. На Белый флот.
На корабль? обрадовался Иван, не отмечая оттенков политической раскраски. А мне можно?
Можно, Гиря! рассмеялся Авинов. Ступай!
И пяти минут не прошло, как экипаж «Мурмана» сократился до троих человек. Раскочегаривать машину Кирилл не стал. До железнодорожного вокзала, что стоял на левом берегу Двины, Авинов, Исаев и фон Лампе добрались на речном трамвайчике, а в Исакогорку они отъехали вместе с путейцами на платформе, которую тащила по путям лошадь редкой игреневой масти.
Найти нужный барак было легче лёгкого, а на Мишку Чугу указали местные мальчишкитот был известным драчуном и хулиганом, личностью знаменитой. А на вид не скажешьпарень как парень. Крепкий, коренастый, с простым скуластым лицом.
Авинову сразу вспомнилась 4-я рота капитана Ивановатам служили такие же мордастые здоровяки.
Чего надоть? хмуро осведомился Чуга, подозрительно оглядывая всю троицу.
Комиссар Юрковский, представился Авинов, сунув железнодорожнику свой мандат.
Это чё? восхитился тот. Самого Ленина подпись? Настоящая?!
А то! хмыкнул Кузьмич.
Ух ты А чего надоть? В вопросе прозвучала уже искренняя доброжелательность.
Надоть срочно выехать в Вологду.
Так поезда ж не ходять!
Если б ходили, я б тебя не искал Угнать паровоз сможешь?
Удивление на лице Чуги медленно уступило восторгу.
Да только так! воскликнул он. А когда?
Лучше, наверное, вечером, когда стемнеет.
Мишка согласно покивал.
По путям французы шастают, сказал он, и американцы. Они не злые, но стрельнуть могут. А я к паровозу платформу спереди прицеплю, со шпалами, вроде как пути чинить отъезжаем!
Умно, оценил Авинов.
Чуга расцвёл.
Так я вас жду за депо! Вона, где семафор.
Штабс-капитан крепко пожал мозолистую руку Мишки.
Французский колониальный батальон службу нёс справно, хотя темнокожие африканцы или смуглые «воины пророка», набранные в его роты, ничегошеньки не понимали в происходящем, имея очень смутное представление о том, где же они находятся. Бойцы в адриановских касках и с винтовками Лебеля на плечах бодро маршировали взад-вперёд, то и дело покатываясь со смеху.
К вечеру железнодорожные пути опустелимавры, сенегальцы и прочие арабы устали печатать шаг.
Говорят, на Плесецкой «зелёные» пошаливают проворчал Кузьмич. И на Обозёрской тож
Зелёные? не понял Алекс.
Да шелупонь всякаядезертиры, бандиты местные Вроде и староверы с ими.
Этой гадости везде хватает, рассудил Авинов. Лишь бы мину под рельсу не подложили
Вон он, Мишка! сказал глазастый Кузьмич. Рукой машет!
Чуга выглядывал из паровозной будки. Здоровенный локомотив-десятиколёсник с шумом и шипением выпускал пары, словно отдувался. Спереди и сзади к паровозу были прицеплены платформы, гружённые шпалами, рельсами, лопатами, ломами и прочими путейскими причиндалами.
Полезай, бригада! осклабился Мишка.
Забравшись в будку, Исаев тотчас снял с вешалки фуражку железнодорожника и примерил.
Как раз!
Вылитый машинист! натянуто улыбнулся Авинов. Трогай, Мишка!
Чуга поддал пару, раскрутил маховички, сдвинул рычажки, и десятиколёсник вздрогнул, зашевелил всеми своими масляно блестящими мослами, залязгал.
Тендер полон! крикнул Мишка. И уголькуво! Антрацит! Тока это Коли уж я за машиниста, то вы, комиссар, в помощниках у меня походите. Одному не разорваться!
Командуй! ответил Кирилл.
И ещё кочегар нужон!
А чего делать-то? спросил Алекс, поднимаясь с откидного сиденья.
Уголь сгребай сюда вот, в лоток!
Понял!
А вы тогда подкидывайте в шуровку, тока подальше, чтоб не кучкой, а россыпью!
Авинов взял лопату, загрёб угля. Кузьмич нажал педаль, отпахивая лючок топочного отверстия, и будка осветилась трепещущим оранжевым светом. Рассыпанные угли калились белым, а пламя шуровало, закручиваясь спиралью. Порция топлива упала на жадные огненные языки, и лючок захлопнулся.
Вот и я при деле! оскалился Исаев.
Паровоз проследовал мимо станции, на перроне которой стоял в одиночестве французский офицер в кепи и курил тонкую сигару. Он сердито закричал, и тогда Кирилл высунулся в окошко:
Ремонтная бригада, mon colonel!
Француз, звание которого вряд ли было выше лейтенантского, тут же подтянулся, надулся и важно сделал ручкойпоезжайте, мол.
Паровоз зачуфыкал, разгоняясь, и вскоре оставил Исакогорку далеко позади.
Станцию Плесецкую проехали ночью. Чуга особо не гнал, опасаясь разобранных рельсовначинались места, где бродили отряды 6-й армии и банды дезертиров, не слишком отличные друг от друга. В дебрях лесов они прятались, забиваясь на ночь в смрадные землянки, а днём выходили к путям.
Миновали и Обозёрскую. Авинов, притомившийся уголь подкидывать, овчинную куртку давно снял. Вытирая пот со лба, он глядел в окно, но мало что виделтолько ёлки мелькали мимо, возникая серыми привиденческими силуэтами и пропадая из глаз.
Паровозный прожектор освещал переднюю платформу с грудою шпал, и таял вытянутым пятном гаснущего сияния, выделяя в ночи две блестящие нитки рельсових параллели сходились в неразличимой перспективе.
Сон урывками, на откидном сиденье, как на жёрдочке, отдохнуть не позволял, так только, усталость копил. А Чуга был свеж и бодр, словно и не отстоял всю ночь. Проверив уровень воды в котле, он подкачал её насосом, потом с усилием подёргал рычаг очистки колосников. Паровоз мчался в ночи, окутанный дымом и паром, громыхая и лязгая сочленениями.
Утро наступило как-то незаметно, без розовой зари и прочих красивостей. Просто понемногу начало светлеть, небо на востоке сделалось серым, проявляя божий мир с ночного негатива, и стал день.
Держись! завопил Чуга, хватаясь за рычаг тормоза и пуская контрпар, как это делают, когда хотят пустить паровоз задним ходом.
Авинов уцепился за какую-то ручку, а колёса дико заскрежетали, завизжали по рельсам. Паровоз, теряя скорость, остановил все свои тонны.
Что? каркнул Кузьмич спросонья.
Путь разобран!
Будьте наготове, предупредил Авинов.
Накинув кожанку, он спустился на землю и сразу вынул маузер. С другой стороны спрыгнул Чуга. Кирилл встретил его впереди состава, обойдя платформу. Путь кончался метрах в десятисправа не хватало двух рельс, слеватрёх. Недостающие «детали» валялись под откосомшпалы, рельсы, костыли, гайки. Игра такая«Собери сам».
Поймать бы эту сволочь выцедил Мишка.
Как бы она нас не поймала, сказал Авинов, оборачиваясь к Алексу и Елизару Кузьмичу, подходившим по насыпи. Ну что? Займёмся утренней зарядкой! Оружие держать наготове. Чуга, возьми-ка
Кирилл протянул ему золочёный браунинг.
Ух ты!
Вот предохранитель. Спускаешь и палишь по врагам рабочего класса.
Ага!
Разбившись по двое, «паровозная бригада» перетаскала наверх и уложила шпалы. Это было самое простое. А вот рельсы Каждая весила сорок пудовне очень-то и потягаешь! А что делать?
Кое-как, с помощью рычагов и такой-то матери, напрягая мышцы и жилы, четвёрка выволокла рельсы и уложила на шпалы.
Трясущимися руками ухватив кувалду, Авинов принялся забивать костыличерез одну, через две шпалы, лишь бы проехать. На пятой рельсе все выдохлись и решили устроить перекур. Тут-то и прозвучал выстрел.
Приглушённый паровозным шипением, он показался Кириллу негромким. А Чуга взмахнул руками, падая на шпалы. Кузьмич махом снял винтовку с плеча и залёг рядом. Он выстрелил, почти не целясь, однако чалдоны зря патроны не тратятнеизвестный стрелок вывалился из-за кустов, роняя охотничью берданку.
Мишку оттаскивай! крикнул Исаев. Живой вроде!
Алекс! скомандовал Авинов. Помоги Чуге! А я с рельсой разберусь!
Пригнувшись, почти падая, он перебежал, держа кувалду как винтовку, наперевес. Хоть бы пару костылей вбить
Один он таки успел вколотить, и тут из лесу выбежали сразу человек пять или шесть, одетых «по моде» Гражданской войныв белые гетры, французские шинели, матросские бушлаты. В общем, кого раздели, то и надели.
Они бросились по откосу вверх, стреляя из винтовок. Кузьмич снял одного, Авиновдругого. Тогда напавшие залегли и открыли огонь по паровозуим снизу только десятиколёсник и был виден. Из будки ответил Алекс, выстрелив трижды и все три раза промахнувшись.
Кирилл же работал как бешеный. Пользуясь тем, что оказался в «мёртвой зоне», он молотил и молотил кувалдой, заколачивая костыли.
Отходим, Кузьмич! крикнул он.
Исаев живо перекатился на его сторону.
Тут паровоз сотрясся, раскручивая колёса, свисток ударил по ушам.
Молодцы! крикнул чалдон. Догадливые!
Нападавшие полезли на насыпь, но теперь громада локомотива разгораживала их и Авинова с Исаевым. Кузьмич присел и пару раз выстрелил между колёс. Один раз он таки промахнулся
Лезем, лезем!
Дождавшись, пока чалдон скроется в будке, Кирилл поднялся и сам. Чуга лежал на полу, пуская кровавые пузыри.
Дай шмальнуть сипло выговорил он.
Перевернувшись на бок, он вытянул руку с зажатым в ней браунингом Троцкого и выстрелил в приоткрытую дверцу.
Попал! возликовал Алекс.
Ага улыбнулся Мишка и умер.
Его нечесаная голова неслышно ударилась об пол, а рука безжизненно свесилась, роняя золотой пистолет. Кузьмич молча стащил фуражку с головы и зыркнул на Авинова.
Раскручивай, ваше благородие, сказал он, погоняй махину!
Кирилл потянул рычаги, которые ему показывал Чуга, и взялся за лопату.
Алекс, угля!
Фон Лампе мигом полез в тендер, антрацит притёк в лоток сверкающей чернотой.
Они на платформу залезли! провопил Алекс.
Моя очередь, прокряхтел Кузьмич, пробираясь наверх. Вскоре раздались два выстрела. Зачастил наган, и снова ударила винтовка
Залезая обратно в будку, чалдон кивнул: всё, дескать, можно отпевать покойничков. Осторожно переложив Чугу, Авинов взялся вести паровоз.
Нормально идём, сказал Исаев, занимая откидушку. Видать, наблатыкались, ваше-блародие.
Знать бы ещё, как его тормозить пробормотал Кирилл, разглядывая полустёртые надписи.
Мишка вроде вон тот рычаг тягал, подсказал Кузьмич.
Авинов пригляделся.
Точно, воздушный тормоз!
Алекс, перепачканный в угле, пролез в кабину и солидно добавил свою лепту в общую копилку знаний:
Вроде давление пара великовато, авторитетно заметил он.
А ты его сбрось, посоветовал Кирилл.
А как?
А вон рычаг, прямо у тебя над головой. Тяни!
«Лампочка» потянул, и пар ударил в стороны, расходясь клокотавшими «усами». Так, общими усилиями, паровоз и двигался, пока впереди не показался встречный состав.
Тормози! заорал фон Лампе. Быстрее!
Встречный истошно засвистел, выползая из-за поворота.
Да это «бепо»!
Да, навстречу десятиколёснику следовал бронепоезд. Авинов даже название разобрал«Стенька Разин». Ну уж коли в честь разбойника и вора названо, стало быть, большевики!
Два поезда замедлили ход и замерли друг против друга.
На выход, устало сказал Кирилл.
Тяжело спрыгнув на землю, он пошагал навстречу подбегавшим красноармейцам.
Кто такие? закричали те, щёлкая затворами. Откуда?
Кто командир? резко спросил Авинов.
Ну я.
Вперёд вышел высокий мужчина с широкими, хотя и костлявыми плечами, настороженно ощупывая Кирилла маленькими прищуренными глазками.
Начальник железнодорожного губчека Брук.
Комиссар Юрковский, представился штабс-капитан, протягивая свой мандат.
Как всегда, подпись «самого Ленина» возымела действие.
Не подбросите до Вологды? небрежно поинтересовался Авинов.
Отчего ж сказал растерянный Брук. Подкинем, раз надо.