Это всё хорошо, пренебрежительно отмахнулся наркомнац, но если даже у самого талантливого полководца в мире нэ будет сознательного и подготовлэнного правильной агитацией солдата, то, поверьте, товарищ Думенко, он ничего не сможет сдэлать с самым ничтожным по количеству, но воодушевлённым рэволюционером. И повторил, кладя руку на плечо Авинова:Рэкомендую.
Посмотрим, протянул Троцкий. Товарищ Павлуновский, займитесь!
Личный палач Предреввоенсовета Павлуновскийвысокий, худой, с пугающим взглядом мёртвого человека, одетый в кавалерийскую шинель до пят, с рукой на перевязи, молча кивнул и вышел.
Улыбаясь, Лев Давидович продолжал глядеть на Кирилла, но глаза его оставались неласковыми и цепкими.
Чёрт возьми, чего там смотреть! воскликнул Клим Ворошилов. Водочки ба! И по бабам!
Не слушая этого жизнелюба, Предреввоенсовета обратился к Сталину:
Ваше мнение, Иосиф Виссарионович, почему мы оставили Царицын?
Наркомнац уцепился за поручень одной рукойвагон шатало, а другой вынул трубку изо рта.
А я нэ меняю своего мнэния, медленно проговорил он. Виной всэму недоработки на идеологическом фронте.
И сделал хорошую затяжку, словно подводя черту.
Товарищ Егоров? блеснуло пенсне.
Командюж вытянулся по старой привычке.
Плохая дисциплина, товарищ председатель Реввоенсовета, сказал он осторожно и разволновался:Бойцы не слушают краскомов! То приказы, понима-ашь, не выполняются, то их обсуждают на митингах, до посинения, понима-ашь В атаку хрен кого поднимешь, а вот стойкости никакойчуть что, бегут!
А вы не пробовали их расстреливать? очень спокойно проговорил Троцкий.
К-кого? удивился Егоров.
Недисциплинированных бойцов! прокричал наркомвоен, наливаясь кровью. Каждого десятогок стенке! Батальонк высшей мере! Нужно быть беспощадным и к себе, и к людям! Советская республика в опасности! И горе тем, кто прямо или косвенно увеличивает эту опасность!
Вер-рна! горячо поддержал его Ворошилов. Мы ще вернёмся! Придём в Царицын! Держись, покажем ще им!
«А от хрена с морквой!»подумал Кирилл.
Огромный бронепоезддвенадцать вагонов! мчался сквозь ночь. Окрест железной дороги «ЦарицынГрязи» всё было объято тьмой, ни огонька, ни блика, ни звёздочки единой на небеси. Затаилась Расея, прижухла в опаске.
Ступая по рубчатому металлическому полу, качаясь меж стальных стен, Авинов пробирался из вагона в вагон, испытывая неодолимый позыв к одиночеству. Матросымордастые битюгипоглядывали на него с равнодушием избранных. Гуляй, дескать, пока гуляется, а скажет Хозяин: «К стенке!»мигом ликвиднём
Забредя в гараж, Кирилл облегчённо вздохнулникого! Под гул колёс поскрипывал бронированный «роллс-ройс», качаясь на рессорах, а дальше горбился грузовой «бенц».
Авинов, радуясь, что урвал минуточку покоя, влез в лимузини окунулся в облако табачного дыма.
Доброй ночи, товарищ Юрковский, послышалось с заднего сиденья, где курил, развалясь, Сталин.
Извините пробормотал Кирилл, порываясь покинуть салон.
Сидите-сидите! сделал наркомнац успокаивающий жест. Ви мне нэ мешаете.
Авинов остался сидеть, чувствуя, как деревенеет спина. Он боялся человека, сидевшего позади. Нет, неверно, страх, испытываемый им, был сродни тому, что ощущал Хома Брут, завидя Вия. У Кирилла за плечами сидел чёрт. Нелюдь.
Сталин был умным, образованным политиком, изощрённым в интригах не хуже кардинала Ришелье, а в плане тонкого цинизма превзошедшим Макиавелли. Иосиф Виссарионович не слушал глас совести, а мораль, если надо, спокойно глушил в себе. Для обращения с людьми он исповедовал жестокость и грубостьименно это делало толпу покорной.
Тысячи царицынцев были расстреляны по приказу Сталина, сотни заложников томились в душных, вонючих потёмках баржи, заякоренной на Волге. Нарком не был изувером или живодёром, он не следовал фанатизму, да и к садизму не склонялсяИосиф Виссарионович спокойно, методично восходил по трупам к вершинам власти и могущества, безжалостно попирая всех, кто становился помехой на его пути. Одних он использовал, других истреблял. Никого не любя, не имея друзей, не испытывая родственных чувств, Сталин был космически одинок и в этом черпал свою силу. Нечистую силу
Товарищ Юрковский, неторопливо проговорил нарком, Троцкий провэрил вас. Поднял документы, затрэбовал характеристикув Москве допоздна бегали
Авинов перестал дышать.
Аттестации ваши блестящи, по-прежнему неторопливо сказал Сталин. Виистинный партиец, прэданный делу революции.
Штабс-капитан медленно выдохнул.
Троцкий хочет назначить вас комиссаром в 1-ю армию, к командарму Тухачевскому. Советую принять это назначение
Конечно, товарищ Сталин.
Нэ очаровывайтесь, товарищ Юрковский, усмехнулся визави Авинова, чтобы нэ разочароваться. В 1-й Рэволюционной армии тысяч восемь народу, едва хватит на пару старых полков. Для начала проявите сэбя как комиссар Симбирской дивизии, её начдив назначен буквально на днях, это товарищ Гай.
Иосиф Виссарионович запыхтел трубкой.
Скажите, товарищ Юрковский
Кирилл глянул в зеркальцеза пеленой табачного дыма мерцали медовые с прозеленью глаза.
Если вам прикажет Троцкий, раздельно проговорил наркомнац, и прикажу я, за кем ви пойдёте?
За вами, товарищ Сталин, твёрдо сказал Авинов.
Человек на заднем сиденье ничего не сказал, только кивнул. А Кирилл чувствовал себя скалолазом, ступающим по обледенелой кромке обрыва над пропастью. Малейшая оплошностьи вниз
В Кремле творятся нэхорошие вещи, товарищ Юрковский, неожиданно молвил нарком. Очень нэхорошие. Ялэнинец и горжусь этим, а вот Зиновьевни вашим ни нашим. Троцкий узурпировал нэограниченную власть. Как прэдреввоенсовета, он всесилен, за ним армия. А под СвердловымВЦИК, это аппарат и кадры. Лэнин для нихтрэтий лишний!
А Дзержинский? осмелился Кирилл.
ФД? презрительно фыркнул Сталин. Дзэржинский голосовал за Троцкого, и нэ просто голосовал, а открыто Троцкого поддэрживалпри Лэнине против Лэнина! Это очень активный троцкист.
Авинов подумал было, что характеристика, выданная Ряснянским на Сталина, отчасти невернавот же ж, откровенничает Коба, доверие оказывает
Тогда ваш долг, прочувствованно сказал Кирилл, поддержать Владимира Ильича.
Правильно, промурлыкал довольно наркомнац, и ви, товарищ Юрковский, он указал на Авинова трубкой, поможете мне в этом.
Штабс-капитан сразу успокоилсяРяснянский не ошибался в оценке сущности этого большевика. Сталин его просто использовал.
А когда? полюбопытствовал Кирилл.
Я дам знать, весомо сказал Иосиф Виссарионович. Выколотив трубку прямо на пол «роллс-ройса», он выбрался из машины и неторопливо удалился.
Авинов облегчённо вздохнултакое ощущение, будто в клетке с опасным хищником высидел! Покинув лимузин, он задержался у окошка, прикрытого стальным жалюзи.
Комиссар Авинов Тьфу ты! Комиссар Юрковский. Ладно
Мосты сожжены. Фигуры расставлены. Белые начинают и Выигрывают?
Глава 7ГЛАВНАМУР
Газета «Правительственный вестник»:
Когда большевики-самозванцы признали самостийников-финнов, барон Маннергейм не успокоился. За неимением армии он возглавил финские Охранные отряды, устроившие русским погромы и кровавую резню, а весной 1918-го утвердил «план Веллениуса», желая захватить Кольский полуостров, отторгнуть земли до Белого моря, Онежского и Ладожского озёр
И вот охранный отряд полковника Мальма занимает русские сёла Ухта и Вокнаволок. Тут же быстренько организуется так называемый Ухтинский комитетУхтуан Тоймикунтаво главе с прохиндеем Туйску, и провозглашается Ухтинская республика. Провозглашается с одной цельюпоскорее присоединить сие «Северокарельское государство» к Финляндии
Егеря-лахтари, обученные в Потсдаме и не зря прозванные «мясниками», увлечённо режут русское население в нечаянном пограничье. В Гельсингфорсе высаживаются немцы, числом до дивизии, под командованием генерала Рюдигера фон дер Гольца. На плечах «братьев по оружию»финновони рвутся к «Мурманке»-железной дороге, и к самому Романову-на-Мурмане
Северная область, Александровский уезд, Романов-на-Мурмане.
Генерал-лейтенант Евгений-Людвиг Карлович Миллер сильно устал и чувствовал себя очень несчастным. Здесь, на богом и людьми забытом севере, где днём и ночью светит солнце, что он мог?..
Генлейт стоял в тамбуре французского бронепоезда, лязгавшего посреди Мончетундры, и нервно курил папироску. Пустынь Голая и неприютная. А вот те белые крапинки на кочкахполярные совы. Забавные птахи
Южнее Кандалакши выбраться не удалоськрасные бронепоезда «Карл Маркс» и «Советская Латвия» открыли такой бешеный огонь, что французы струхнули и поворотили обратно. 6-я армия большевиков хоть и оставила Шенкурск, но всё ещё подпирала с юга Северную область, не давала продыху. А как прикажете бить красных? С кем? Оружия-то полно, Антанта понавезла всегогоры! А кого в строй ставить?
Спасибо, конечно, Верховному Правителю, возвёл его Корнилов в главноначальствующие. А толку? Как тут прикажете «главноначальствовать»без опоры? Молодец Марушевскийсколотил-таки армию, и погранстражу выставил, и красной сволочи в тылу пострелял довольно. Но, не дай бог, уйдут союзники, и что тогда делать генерал-губернатору Северной области? Проситься на борт английского крейсера? Спасите, дескать, белые души от красных бесов?
Миллер сломал папиросу и отбросил её с раздражением. С комиссарами у него давние счёты. Ещё в апреле семнадцатого его, боевого генерала, арестовала солдатняза то, что приказал чинам своего корпуса снять красные банты. Тогдашнее ранение зажило уже, а душу всё язвит
В тамбур выглянул унтер Курилло. Вытянувшись по струнке, он отдал честь и доложил:
Ваше превосходительство, к Тайболе подъезжаем!
Спасибо, братец, поблагодарил Миллер и вздохнул.
Курилло помялся, не зная, говорить или нет, и сказал-таки:
Да вы не волнуйтеся, ваше превосходительство, всё будет хорошо!
Дай-то Бог, снова вздохнул генерал-губернатор, дай-то Бог
Сдержанная красота севера трогала Миллера, он быстро постигал прелесть Заполярья. Такой потрясающей чистоты и свежести не встретишь ни на каком юге. В Румынии, во Франции и Македонии, везде, где воевал генерал-лейтенант, не бывало такой прозрачной воды в реках, такой глубокой тишины, ощущения вечности и покоя. Недаром божьи люди издревле ставили монастыри средь здешних скал, вод и сосен.
Как роскошно озеро Имандра! До чего величава Онега! И как же неприятен, как отвратен Романов-на-Мурмане, портовый городишко, впопыхах отстроенный на восточном берегу Кольского залива. Он словно отхожее место средь белейших снегов. Хотя Уж как мерзки младенцысморщенные, красные, корчащиеся в кровавой слизи А вырастают в красавиц.
Поезд приближался к концу пути, и генлейт сумрачно глядел на открывавшийся ему пейзажубогие каркасные дома, бараки и вагончики, бревенчатые избы и бесконечные склады, путаницу рельсовых путей и колючую проволоку, заткавшую концлагерь. На горе возносилась деревянная церквушка, ниже, у Семёновой бухты, клонились подъёмные краны, а на рейде подымливали сизые крейсера Антанты«Глория», «Кокрен», «Юпитер», «Адмирал Ооб» У причалов тулились русские эсминцы «Бесшумный», «Бесстрашный», «Капитан Юрасовский»вот и вся флотилия. Линкор «Чесма» не в счётэто старьё, выкупленное у япошек и остро нуждавшееся в срочном ремонте, вконец сгубили «революционные матросы»разграбили подчистую, даже пушки сменяли на самогон. «Зато какой высококачественный лом получился!»невесело шутил полковник Сергей Констанди.
А немецкие подлодки то и дело беспокоили мурманчан, шакалили в море, топили пароходы. Эсминцы гонялись за ними, одну даже потопили у Кильдина, но что проку отмахиваться от ос? Надо гнездо жечь! База у «немаков» на Лафонтенах, недалече, но кто выйдет грозить супостату? Союзники? «Да ни в жисть!», как говорит Курилло
Миллер перевёл взгляд на Кольский заливпусть глаза отдохнут от созерцания земных безобразий. Западный берег фиорда был пологим, скатывая склоны безлесых сопок к холодным водам, а вверху, в индиговом небе, кружились чайки. Картинка!
На вокзале главноначальствующего встречал адъютант Марушевского, князь Гагарин.
Здравия желаю, ваше превосходительство! молодцевато козырнул он. Владимир Владимирович в Александровск отъехал, а флотские передали: «Подкрепление идёт!»
Вы не ошиблись, князь? встрепенулся генлейт.
Никак нет! Эскадра Черноморского флота на подходе!
Волнуясь и надеясь, сомневаясь и коря себя за неверие, Евгений Карлович поспешил в порт. Басовитые гудки входившей в залив эскадры застали его на полдороге. Генерал замер на скалистом склоне.
С севера приближался огромный линкор «Генерал Алексеев»бывший «Эджинкорт». Его сопровождали ещё два сизых гиганта«Императрица Екатерина Великая» и «Севастополь». Пассажирские пароходы «Царь» и «Царица» следовали под их охраной.
«В кои-то веки, вертелось у Миллера в голове, в кои-то веки»
Носовая орудийная башня на «Генерале Алексееве» плавно развернулась, и оба орудия дали залп. Гром салюта прокатился по фиорду, заметался между скал. Взвыли сирены субмарин в порту, горнисты сыграли «Захождение», флаги на кораблях Антанты приспустились в знак почтительного приветствия.
Марковцы, ваше превосходительство! возопил князь Гагарин, словно возвращаясь к летам кавалергардской юности. Марковцы!
На мачте «Царицы», пониже военно-морского Андреевского флага, реял подобный ему, с белым косым крестом на чёрном фонестяг Марковской дивизии.
По-над заливом разнёсся грохотсалютовали «Глория», французский «Адмирал Ооб» и крейсер «Олимпия», дошедший сюда из САСШ.
А Евгению Карловичу будто бы и задышалось легче, вольней, радостней. Гордость за свой флаг, давно притупленная и оплёванная чернью, поднялась в нём, заиграла, резанула глаза жгучей влагой. Сняв фуражку, главнамур осенил себя крестным знамением:
Боже, спаси и сохрани Россию!
Глава 8КОМИССАР
Сообщение ОСВАГ:
Добровольческая армия продолжает наступление по всему фронту. Дивизии генерала Бредова, полковников Непенина и Шкуро овладели Астраханью и нижним плёсом Волги, что дало возможность войти в реку Каспийской флотилии. Основные силы Добрармии под командованием генерал-лейтенанта барона Врангеля очистили Донскую область и вышли на фронт СаратовРтищевоБалашов.
Штаб 1-й Революционной армии располагался на станции Инза, где Казанская железная дорога разветвлялась, уходя на Симбирск и Сызрань. Пристанционный посёлок был убог и унылнесколько домов, старая кирпичная казарма да десятка два дощатых бараков питательного пункта, выстроенного для проходящих воинских эшелонов. А кругом степь да степь
Штабной поезд командарма 1 Тухачевского не впечатлялпосле грозного «Предреввоенсовета» любой состав казался Авинову обшарпанным и мелким.
Паровоз потихоньку разводил пары. Кирилл прошагал мимо классного вагона охраны, мимо теплушки для лошадей, мимо открытой платформы для автомобиля, мимо мягкого пульмана и вышел к салон-вагону, где обитал бывший лейб-гвардии поручик. У тамбура стоял молодой, худенький красноармеец, коему длиннущая винтовка с примкнутым штыком явно «не шла» по калибруему бы «мелкашку» на плечо.
Стой, солидно сказал он и шмыгнул носом. Сюда нельзя!
Обратился как к своемуАвинов был одет в английский френч табачного цвета с огромными накладными карманами, в русские синие бриджи, на головесерая «богатырка» шинельного сукна. Вылитый краском.
Кирилл молча достал мандат, подписанный самим Львом Давидовичем. Красноармеец выгнул кадыкастую шею, заглядывая в документи отпрянул, вытягиваясь по стойке «смирно».
По-прежнему и слова не промолвив, Авинов взобрался в вагон. Заглянул в рабочее купе командармапо письменному столу, по тяжёлым креслам красного дерева раскиданы карты, кроки, исписанные, исчёрканные листы плохой бумаги. Сабля в ножнах брошена на пухлый кожаный диван. На круглом столике«Прикладная тактика» Безрукова, «Стратегия» Михневича, «Походы Густава Адольфа» в солидном кожаном переплёте. И никого.