Вернулся Дитер; он поставил стаканы перед Мэри и Понтером и сел на своё место.
Но как можно жить осёдло без сельского хозяйства? спросила Анджела.
Генри нахмурился.
Вы что-то совсем не то говорите. Люди начали жить осёдло задолго до сельского хозяйства, ещё будучи охотниками и собирателями.
Но да нет же, я ж ещё со школы помню
А в вашей школе много было учителей-индейцев? ледяным тоном спросил Генри Бегущий Олень.
Не было совсем, но
Генри взглянул на Понтера, потом на Мэри.
Белые редко в этом разбираются, но, тем не менее, это так. Охотники и собиратели живут осёдло. Чтобы жить с земли таким образом, её нужно знать досконально: какие растения где растут, куда животные ходят на водопой, где птицы гнездятся и когда откладывают яйца. Нужна целая жизнь, чтобы изучить свою территорию по-настоящему. Переехать в другое место означает просто выбросить весь этот приобретённый тяжким трудом опыт.
Мэри вскинула бровь.
Но земледельцы тоже вынуждены пускать корни во всех смыслах.
Генри не оценил игры слов.
На самом деле это земледельцы ведут кочевую жизнь, если рассматривать жизнь многих поколений. Охотники и собиратели ограничивают размер своих семей; чем больше лишних ртов, тем больше приходится работать взрослым. Но земледельцам большая семья выгодна: каждый ребёнок это лишняя пара рук на поле, и чем больше у тебя детей, тем меньше тебе приходится работать самому.
Понтер слушал с явным интересом; его транслятор несколько раз издавал тихий гудок, но в целом он, похоже, не испытывал затруднений.
Звучит логично, согласилась Анджела не без сомнения в голосе.
Ещё бы, сказал Генри. Но когда отпрыски земледельца подрастают, они должны уходить на новые места и заводить собственные хозяйства. Спросите фермера, где жил его прапрадед, и он наверняка назовёт какое-то далёкое место; спросите охотника-собирателя, и он ответит «здесь».
Мэри вспомнила о собственных родителях, живущих в Калгари; дедушек и бабушек из Англии, Ирландии и Уэльса чёрт, а ведь она не имеет ни малейшего понятия, где жили её прадедушки и прабабушки, не говоря уж про прапрадедушек
Территорию, с которой кормишься, так просто не бросишь, продолжал Генри. Вот почему охотники-собиратели так уважают своих стариков.
Мэри тут же вспомнила, как Понтер посчитал глупостью то, что она подкрашивает волосы.
Расскажите поподробнее, попросила она Генри.
Генри отхлебнул из своей кружки.
Земледельцы ценят молодость, потому что занятие земледелием требует грубой силы. Но охота и собирательство требуют знаний. Чем больше лет ты можешь вспомнить, тем легче подмечаешь закономерности, тем лучше знаешь свою территорию.
Мы очень уважаем своих старших, сказал Понтер. Их мудрость не заменить ничем.
Мэри кивнула.
На самом деле, мы знали об этой особенности неандертальцев, сказала она. На основании ископаемых свидетельств. Я только не могла понять, почему.
Я специализируюсь по австралопитекам, сказала Анджела. Какие свидетельства вы имеете в виду?
У экземпляра, найденного в Ла-Шапель-о-Сен, был паралич и артрит, и сломанная челюсть, и не было большинства зубов. Очевидно, о нём заботились в течение многих лет; в таком состоянии он не мог бы выжить сам. Вероятно, даже еду кто-то для него жевал. Но ему было сорок, когда он умер глубокий старик по стандартам тех лет, когда большинство людей умирало, едва перевалив за двадцать. Каким кладезем знаний об охотничьей территории своего племени он должен был казаться соплеменникам! Десятилетия опыта! То же самое и с находкой в Шанидарской пещере в Ираке. Бедолаге тоже было за сорок, и он был в ещё худшей форме, чем лашапельский: слепой на левый глаз и без правой руки.
Генри насвистел несколько нот. Мэри понадобилась секунда, чтобы узнать их: главная тема из «Человека за шесть миллионов». Она улыбнулась и продолжила:
За ним тоже ухаживали, и не из жалости, а потому что настолько старый человек это настоящий клад охотничьих знаний.
Может, и так, не сдавалась Анджела, но всё же именно земледельцы строили города и развивали технологии. В Европе, в Египте в местах, где люди пахали землю, города существуют уже тысячи лет.
Генри Бегущий Олень взглянул на Понтера, словно в поисках поддержки. Понтер лишь склонил голову, отдавая ему слово.
Вы считаете, что у европейцев были технологии металлургия и всё такое а у индейцев их не было из-за какого-то их внутреннего превосходства? спросил Генри. Вы так думаете?
Нет-нет, ответила несчастная Анджела. Нет, конечно. Но
Европейцам их технологии достались исключительно в силу удачного стечения обстоятельств. Руды поверхностного залегания, кремень для каменных орудий. Никогда не пытались оббивать гранит, который только и можно найти в здешних местах? Наконечники стрел из него получаются преотвратнейшие.
Мэри надеялась, что Анджела не станет развивать тему дальше, но тщетно.
У европейцев были не только инструменты. Они оказались достаточно умны, чтобы одомашнить животных, чтобы те работали за них. У индейцев вообще не было домашних животных.
Индейцы никого не одомашнили, потому что им некого было одомашнивать, сказал Генри. На всей нашей планете лишь четырнадцать видов крупных травоядных, пригодных для одомашнивания, и лишь один из них северный олень встречается в Северной Америке, да и то на крайнем севере. Пять видов чисто евразийского происхождения: овцы, козы, коровы, кони и свиньи. Ещё пять, как, например, верблюды распространены ограничено и географически изолированы. Вы не можете одомашнивать американскую мегафауну: лося, медведя, вапити, бизона, пуму. Их темперамент просто не подходит для одомашнивания. Вы можете поймать их живьём, но не можете вырастить в неволе, и они не станут носить седока, что бы вы с ними ни делали. Тон Генри становился всё холоднее. Европейцы получили то, что имели не благодаря превосходящему интеллекту. По сути, наоборот, можно утверждать, что мы, аборигены Северной Америки, продемонстрировали больше ума и смекалки, выживая здесь без металлов и пригодных для одомашнивания животных.
Но ведь среди аборигенов ну, то есть, индейцев были и земледельцы, сказала Анджела.
Были, а как же. Но что они выращивали? По большей части кукурузу потому что она здесь была. А у кукурузы очень низкое содержание белка по сравнению со злаковыми, которые все происходят из Евразии.
Анджела посмотрела на Понтера.
Но неандертальцы: ведь они появились в Европе, а не в Америке.
Генри кивнул.
И у них были великолепные каменные орудия мустьерская каменная индустрия.
Однако они не одомашнивали животных, хотя, как вы говорите, в Европе пригодных для этого животных было полно. И они ничего не выращивали.
Алло! сказал Генри. Земля вызывает Анджелу! Никто не одомашнивал животных, когда на Земле жили неандертальцы. И никто ничего не выращивал ни предки Понтера, ни наши с вами. Это началось много позже, когда неандертальцы уже вымерли по крайней мере, в нашей версии истории. Кто знает, что бы они делали, если бы не вымерли?
Я, ответил Понтер.
Мэри рассмеялась.
Хорошо, сказал Генри. Тогда рассказывайте. Ваш народ так и не изобрёл земледелия, правильно?
Правильно, ответил Понтер. Генри кивнул.
Наверно, это и к лучшему. Земледелие тянет за собой много плохих вещей.
Например? Мэри постаралась, чтобы сейчас, когда Генри малость успокоился, в её вопросе прозвучало бы простое любопытство, а не желание возразить.
Ну, сказал Генри, я уже намекнул на перенаселение. Негативное влияние на природу тоже очевидно: леса вырубаются, чтобы на их месте устроить поля. Плюс, разумеется, болезни, которые мы получили от одомашненных животных.
Мэри увидела, как Понтер кивнул. Про это он слышал ещё в Садбери от Рубена Монтего.
Дитер, который для торговца сайдингом оказался весьма сообразителен, кивнул.
И ведь бывают не только телесные болезни, ещё и культурные. Взять, к примеру, рабство: прямое следствие нужды земледельцев в рабочей силе.
Мэри взглянула на Понтера, чувствуя себя очень неуютно. Это было второе упоминание о рабстве за время их пребывания в Вашингтоне. Мэри знала, что когда-нибудь ей придётся объяснить
Всё верно, сказал Генри. Бо́льшая часть рабов трудилась на плантациях. И даже если вы не практикуете рабство в узком смысле, сельское хозяйство порождает массу похожих явлений: издольничество, пеонаж и так далее. Не говоря уж о классовом расслоении, феодализме, частной собственности на землю и прочем; всё это прямое следствие сельского хозяйства.
Анджела поерзала на стуле.
Но даже если говорить только об охоте, археологические свидетельства говорят, что наши предки в этом деле были гораздо лучше неандертальцев, сказала она.
Пока речь шла о земледелии и феодализме, Понтер выглядел несколько потерянно, но последнее заявление Анджелы он явно отлично понял.
Каким образом? спросил он.
Ну, сказала Анджела, приёмы охоты ваших предков не выглядят особо эффективными.
Понтер нахмурился.
В каком смысле?
Неандертальцы убивали по одному животному за раз. Очевидно, произнеся эти слова, Анджела сразу поняла, что совершает ошибку. Бровь Понтера взлетела вверх.
А как охотились ваши предки?
Анджеле явно было неловко.
Ну, они в общем, они загоняли целое стадо животных на обрыв и вынуждали их прыгать, и таким образом убивали сотни животных за раз.
Золотистые глаза Понтера округлились.
Но это это так расточительно, сказал он. Очевидно ведь, что даже большая группа людей не сможет съесть всё это мясо. И потом, такой способ охоты выглядит каким-то трусливым.
Я никогда не смотрела на это под таким углом, Анджела покраснела. Ну, то есть, мы считаем безрассудством подвергать себя ненужному риску, так что
Вы прыгаете с самолётов, сказала Понтер. Ныряете с утёсов. Превратили драки в организованный спорт. Я видел по телевизору.
Не каждый занимается такими вещами, мягко напомнила ему Мэри.
Ладно, согласился Понтер, но вдобавок к рискованным видам спорта широко распространены и другие виды безрассудного поведения. Он обвёл рукой бар. Курение табака, питьё алкоголя, причём, насколько я могу понять, он кивнул в сторону Генри, и то и другое является продуктом сельского хозяйства. Несомненно, эти занятия являются «ненужным риском». Как вы можете убивать животных таким трусливым способом, и при этом так рисковать своим О! Подождите. Понимаю. Кажется, понимаю.
Что? спросила Мэри.
Да, что? спросил Генри.
Сейчас, сейчас, ответил Понтер, явно преследуя ускользающую мысль. Через несколько мгновений он кивнул, видимо, поймав то, за чем гнался. Вы, глексены, пьёте алкоголь, курите и занимаетесь опасными видами спорта для того, чтобы продемонстрировать свои избыточные возможности. Вы будто говорите окружающим: смотрите, сейчас, во времена изобилия, я существенно снижаю свою эффективность, и всё равно функционирую удовлетворительно. Тем самым вы даёте понять потенциальному партнёру по размножению, что сейчас вы не на пике своих возможностей, но что в трудные времена вы сможете оставаться хорошим добытчиком за счёт мобилизации внутренних резервов.
Правда? сказала Мэри. Очень интересная трактовка.
И такое поведение мне понятно, потому что мы, в сущности, занимаемся тем же самым только по-другому. Когда мы охотимся
Мэри осенило в одно мгновение.
Во время охоты, прервала она Понтера, вы не выбираете лёгких путей. Вы не загоняете животных на скалу, не бросаете в них копья с безопасного расстояния, как делали мои предки, но не твои, по крайней мере, на этой версии Земли. Нет, ваш народ предпочитает сойтись с животным вплотную, победить его один на один, и вогнать в него копьё собственной рукой. Да, думаю, по большому счёту это то же самое, что и курение и пьянство смотри, дорогая, я добыл ужин голыми руками, так что если дела пойдут плохо, я стану охотиться более эффективным способом, и нам всё равно не придётся голодать.
Точно так, сказал Понтер.
Мэри кивнула.
В этом есть своя логика. Она указала на худого человека, сидящего на другом конце бара. Эрик Тринкаус, вон тот, обнаружил, что многие ископаемые скелеты неандертальцев демонстрируют повреждения, типологически схожие с травмами ковбоев на родео, когда конь сбрасывает их на землю, что подразумевает схватку врукопашную.
О да, так и есть, закивал Понтер. Меня самого пару раз мамонт кинул так, что
Кто? прервал его Генри.
Мамонт во время охоты
Мамонт? в полном изумлении воскликнула Анджела.
Мэри ухмыльнулась.
Я гляжу, мы ещё долго не разойдёмся. Давайте-ка теперь я всех угощу
Глава 25
Прошу прощения, посол Прат, сказал молодой служитель, входя в комнату отдыха в здании Объединённых Наций. Вам пришёл диппакет из Садбери.
Тукана Прат оглядела десять выдающихся неандертальцев, которые расселись в креслах у огромного окна или разлеглись на полу. Она вздохнула.
Дождались, сказала она им по-неандертальски, потом через посредство компаньона поблагодарила служителя и взяла у него кожаный футляр с оттиснутым на нём канадским гербом.
Внутри была бусина памяти. Тукана открыла крышку своего компаньона и вставила бусину. Она приказала компаньону проиграть сообщение через внешние динамики, чтобы его могли услышать все присутствующие.
Посол Тукана Прат, произнёс рассерженный голос советника Бедроса, тому, что вы совершили, не может быть оправдания. Я то есть, мы, Верховный Серый совет настаиваем на том, чтобы вы и те, кого вам удалось одурачить, немедленно вернулись домой. Мы, он помедлил, и Тукане показалось, что она расслышала, как он сглотнул, словно пытаясь успокоиться, мы весьма обеспокоены их безопасностью. Их вклад в благосостояние общества не поддаётся исчислению. Вы и они обязаны вернуться в Салдак немедленно по получению этого сообщения.
Лонвес Троб покачал своей лысой головой.
Самонадеянный молокосос
Я так понимаю, они не решатся закрыть портал, пока мы не вернёмся, сказала Дерба Жонк, специалист по стволовым клеткам.
В этом мы можем быть уверены, улыбаясь, сказал Дор Фаррер, поэт.
Тукана кивнула.
Я хочу ещё раз поблагодарить вас всех за то, что согласились явиться со мной сюда. Как я поняла, никто не собирается выполнять просьбу советника Бедроса?
Шутите? сказал Лонвес Троб, обращая к Тукане синие искусственные глаза. У меня такой веселухи не было уж не помню сколько.
Тукана улыбнулась.
Хорошо, сказала она. Давайте согласуем расписание на завтра. Крек, вы завтра играете в видеопрограмме «Доброе утро, Америка»; они оплатили перевозку ледового рога от портала, и да, они понимают, что его ни в коем случае нельзя размораживать. Жальск, завтра утром в Нью-Йорк для встречи с вами прибывает сборная США по кроссу, которая собирается выступать на какой-то «олимпиаде» я пока не знаю, что это; вы с ними встречаетесь в спорткомплексе Нью-Йоркского университета. Дор, глексен по имени Ральф Вичинанца, чьё занятие называется «литературный агент», хочет встретиться с вами за полуденным приёмом пищи. Арбитр Харброн и учёный Клемелк, вы завтра днём читаете лекции в Колумбийской школе права. Борл, вы и представитель ООН примете участие в программе под названием «Позднее шоу с Дэвидом Леттерманом», она будет записываться завтра днём. Лонвес, мы с вами завтра вечером выступаем в Роуз-Центре Земли и космоса. И, конечно же, нужно будет посетить массу встреч здесь, в здании Объединённых Наций.
Кобаст Гант, эксперт по искусственному интеллекту, улыбнулся.
Держу пари, мой приятель Понтер Боддет рад, что мы здесь. Теперь ему станет полегче я же знаю, что он терпеть не может быть в центре внимания.
Тукана кивнула.
Да, после того, что с ним случилось, отдых ему не помешает
* * *
Понтер, Мэри и вездесущий эфбээровец покинули, наконец, отельный бар и пошли к лифтам. Они были одни: никто не ожидал прибытия лифта, а ночной портье за конторкой в отдалении углубился в чтение сегодняшней «USA Today», жуя при этом яблоко «гренни-смит», которые отель предоставлял бесплатно.