Вспомогательный корпус получился не очень большой, но довольно интересный. Шестьсот янычар-стрелковядро и основа. Двести семьдесят сипаховконное прикрытие. Еще чуть за тысячу человекрасчеты орудий и тыловые службы. Само-собойэто все без учета командиров.
И стрелки, и сипахи разворачивались по штатам легиона как отдельные части ауксилии. Хотя, конечно, не имели даже близкой выучки и организации. Но Андрей не собирался себе морочить голову альтернативной системой организации. Кулеврины же были отсортированы по куче маленьких группбатарей. Они все были очень разнообразны, так как в традиции тех лет отливались по индивидуальному проекту. А посему, даже находясь в одном калибре могли отличаться по длине ствола и его весу. Император же их все свел в батареи по близости параметров. Ну, плюс-минус, конечно. Из-за чего никакого устойчивого количества орудий в таких батареях не наблюдалось. Впрочем, он не печалился. Хоть какая-то стандартизация даже на таком колхозном уровне открывала новые горизонты по управлению огнем и снабжению. А это выглядело намного более важным делом.
Картузы он также ввел для заряжания этих сорока семи кулеврин. Понятное дело, получилось все сильно хуже, чем для легионной артиллерии. Производственная база для всех этих вещей ведь находилась в Туле. Но даже и эти усилия резко повышали скорострельность «стволов» до совершенно космической по местным меркам.
Венеция войск не выставила, но обеспечила всю операцию флотом.
Мальтийцы войск также не выставляли, хоть и являлись вассалами Императора. Они вместе с новыми крестоносцами, из числа предавших Сулеймана наемников, уже во всю рубились в Иудее, вызывая панику в Египте. Туда уже просочились сведения о намерении Андрея вернуть регион под руку Империи. В общемони были заняты.
Небольшой вспомогательный отряд прислал Трапезунд. На удивление. Потому что формально он не являлся вассалом Империи. Но прислал. Сто семнадцать всадников. Что-то вроде поместных на не очень хороших лошадях, но с заводными. Причемне из войска этого самого Комнина, а черкесы, нанятые тем специально для выставления.
Странное решение.
Но Андрей отказываться не стал. Ребята они были хоть и дикие, но лихие. Поэтому в небольшом количестве могли весьма пригодится.
Здесь же, в низовьях Днепра, он собирался дождаться союзного отряда Господаря Молдавии. Сам-то тот должен был выступить супротив поляков, дабы их немного пощипать в случае, если они ринутся на восток и оголят свои владения. А сюда отправлял немного легкой конницы. Несколько сотен.
Хотелось еще привлечь новоприобретенных вассалов Балкан и Малой Азии. Для массовки. Но не срослось. Бардак. Посему Андрей не стал настаивать. В конце концов он держал в уме в некоторой перспективе лишить регионы собственных вооруженных сил и смысла их прокачивать так или иначе не видел. Хотя в сложившихся условиях не отказался бы из-за вероятной необходимости оставлять гарнизоны по ходу следования
Таким образом у Андрей получалось около 2400 пехоты разной, включая примерно 1400 стрелков из аркебуз, 1100 конницы, включая 180 драгун с тяжелыми мушкетами, 54 орудия, да еще около 1800 нестроевых. Для 1560 года весьма неплохо. Не считая союзного отряда молдавского Господаря, разумеется.
Понятное делоэто не армия в 2030 тысяч, которыми иной раз оперировали серьезные державы в те дни. Но все равноприлично. Особенно учитывая уровень вооружения, организации и выучки основной массы этих бойцов.
Знал ли об этой численности Сигизмунд?
Без всякого сомнения.
Во всяком случае так полагал Андрей.
А потому, вероятно, по мнению Императора не должен был испытывать сильного волнения. В конце концовчисленность не выглядела всесокрушающей. Особенно после того, как его войско сумело дважды разбить московского Царя под Смоленском. Хочешь не хочешь спроецируешь выучку и организацию поместных войск Москвы на воинство Андрея. Он ведь кровь от крови этой организации.
И факты об ином вряд ли выглядели серьезно. Ведь люди, даже рациональные, принимают решения в подавляющем большинстве случаев под влиянием эмоций и привычек. А тут сильнейшее эмоциональное подкрепление для надежд.
Так что пока настоящих «люлей» войску Сигизмунда II Августа не пропишешь по всем правилам, да в поле, оно так и останется сомневающимся. Тем более, что как доносили Императору, Литве и Польше ходили нарастающие в своем упорстве слухи о том, будто Андрей все победы свои добивался чародейством. А посему крепкая вера и священники должны уберечь их от ворожбы
* * *
А тем временем, севернее Киева, Сигизмунд II Август, выступая во главе большой сводного войска, встретил Давлет-хана. Король случайно узнал о том, что Крым отвернул от Московской Руси и решил поживиться дармовой добычей на Литовской. Посему большое войско, которое вел на Москву, повел на юг. Дабы покарать бывшего союзника, изменившего своему слову
Передовой полк шляхты литовской вывалил из-за перелеска и начал готовится к бою. По обычаю, тех лет они были одвуконь. То есть, ехали с заводными конями. И теперь, в виду неприятеля, требовалось всех лишних коней передать кошевым слугам и прочим нонкомбатантам. Дабы те их отвели в тыл.
Крымчаки, увидев, столь немногочисленное войско только облизнулись. Добыча. Вкусная. Сладкая. Дармовая. Ведь доспехи и оружия стоили очень прилично. Намного больше, чем можно награбить у селян. О войске же Сигизмунда они не подозревали. Хотя слухи ходили разные. Но противоречивые. Кто-то говорил о том, что Сигизмунд пошел на юг с войском. Кто-то, что стоит под Смоленском. Кто-то, что вообще сбежал в Вильно. В условиях этой неопределенности Давлет-хан решил понадеяться на свою удачу. И распустив большую часть своего войска широким фронтомграбил. Специально чтобы не пропустить ни одного селения. Из-за чего у него под рукой оставалась всего тысяча бойцов. Ну или около того.
Впрочем, выехало из-за перелеска едва три сотни. Что не выглядело чем-то опасным. Более того. Даже соблазнительным. Тем более, что тысяча эта татарская была представлена наилучшим образом снаряженными бойцами. Что не оставляло никаких шансов литвинам. Во всяком случае в глазах крымчаков.
Татары поступили также, как и их оппоненты. Сдали коней. Отвели их. И пошли на сближение. Шагом. Однако, когда их «добыча» оказалась на удалении пары сотен шагов, литвины взяли и отвернули. Резко. Как один. И «вдарили по газам».
Очевидно жеобманное отступление.
Однако татары уже увлеклись и не желая упускать свою законную добычу последовали за ней. Тем более, что на горизонте не наблюдалось никаких иных сил супротивника.
Давлет-хан напрягся.
Отзови их, прорычал он одному из своих людей, отправляя к удаляющемуся войску.
И тот поскакал.
Но
Там, за перелеском был еще один. И еще. И еще.
Леса в тех краях росли, не стесняясь лесорубов. Посему татары, увлекшиеся преследованием, растянулись. И не заметили сами, как вступили сами в бой с основными силами Сигизмунда.
Шум драки за очередным узким перелеском подстегнул отставших. И те ринулись вперед. Полагая, что беглецов, наконец, догнали. Что там происходит то не видно.
А дальшетолчея и давка. Ибо первые ряды татар, поняв во что они вляпались, спешили отойти. На узких перелесках это оказалось не удобно. Тем более на тех лошадях. Посему волей не волей, ведя авангардный бой, они отходили.
Понятно, сначала на рысях. Но лошади мелкие, степные под перегрузкой долго проскакать быстро не могли. И, покрывшись пеной вставали или переходили на вялый шаг. Некоторые падали. Кто-то был поумнее и не гнал своего коня. Но так или иначеиз-за перелеска на глаза Давлет-хана отправленная им в бой тысяча показалась в полном расстройстве. И несколько поредевшая. А следом, едва ли не смешавшись с ней, двигались помещики Великого княжества Литовского. Много. Очень много. Слишком много
Уходим! рявкнул побледневший Давлет-хан.
И развернув своего коня, направился на юго-восток. В степь
У него были все шансы уйти.
И у этой тысячи тоже. Потому что конский состав помещиков Великого княжества Литовского не превосходил своих визави. И также выдохся в изрядной степени за время этой непродолжительной, но довольно интенсивной погони.
А вот остальным татарам не повезло
Они ведь не знали о том, что произошло. И блуждая маленькими отрядами по круге в поисках «улова» очень сильно рисковали. Ведь Сигизмунд вел армию на Москву. Серьезную армию. Большую. И оставив в Смоленске пехоту с артиллериейнаемников, отвернулся большим контингентом помещиков на крымчаков. Очень приличным. ОЧЕНЬ. Он ведь пообещал богатые раздачи земли на востоке. В случае взятия Москвы. А потому магнаты литовские очень охотно включились, равно как и рядовые помещики, в том числе самые бедные. Да и кое-кто из поляков подключился
Глава 2
1560 год, 14 мая, Москва
Чистое голубое небо.
Солнышко.
Тепло.
Погода была прекрасной. А в сочетании с легким ветерком, который не холодил, а освежал и не давал излишней духоты, так и вообщеволшебной.
Марфа вышла на крыльцо и, глубоко вдохнув воздух, огляделась.
Толчея. Впрочем, как и обычно в кремле в это время.
По приказу Царя ее муж, еще когда был воеводой Тулы, приобрел здесь, в кремле, небольшую резиденциюподворье. Чтобы было где остановиться. Но он его мало касался. Только минимально облагородил в плане внутренней отделки, гигиены, вентиляции и отопления. Дабы не страдать при визитах.
Да и томинимально.
Из необходимости.
И, прибыв по настойчивому приглашению Иоанна Васильевича, Марфа остановилась именно здесь. И три дня отдыхала после не очень долгой дороги.
Детей она с собой не брала, сославшись на их дурное самочувствие. Хотя Царь настаивал. Очень. Но она не решилась. В столь сложной ситуации в ней пробудилась паранойя и она опасалась оказаться у Государя в заложниках вместе с малышами.
Да и попытки убийства тут, в Москве, могли оказаться много успешнее. Ведь в Туле безопасность по меркам XVI века была поставлена на высочайшем уровне. В радиусе ста-ста пятидесяти километров от города даже разбойников не представлялось возможность встретить. Всех извели.
А тутбардак.
Царь какие-то выводы, конечно, сделал из попытки покушения. Но не те, не так и не в том объеме. Тем более, что сам город представлял собой очень опасный курятник. Построенный без всякого порядка он не имел никаких внятных механизмов контроля и управления. Даже уже внедренных в практически полностью каменной Туле пожарных служб, несмотря на то, что все еще оставался почти полностью деревянным. Из-за чего можно было попасть в страшный пожар вроде того, какой случилась в первые годы правления Царя. Ведь тогда горел не посад, а именно что кремль. Отчего молодой Государь, сидя в своих каменных палатах, натерпелся немало страху. И, если уж о том говорить, то рисковал. Ибо палаты хоть и были каменными, но загореться вполне могли. Тут и деревянные перекрытия, и великое множество всяких тряпок внутри, и прочее
Так или иначе, но Марфа не решилась вести в Москву детей.
Сама же прибыла.
И вот теперь оказалась приглашена на прием. О чем и зачем с ней хотели говоритьБог весть. Но она готовилась к худшему.
Понятное дело, что прибыла она не с пустыми руками. Дары, которые она, как жена с одной стороны подданного, а с другой стороныкрупного самостоятельного правителя привезла с собой были весьма впечатляющими. И полезными. Например, они содержали две сотни комплектов ламеллярных доспехов, включая шлемы. Но в сложившейся ситуацииэто вряд ли могло на что-то повлиять
Отказаться от навязчивого приглашения Марфа тоже не могла.
Хотела, но не могла.
На самом деле в связи с некоторыми договоренностями Андрея с послами Царя ее дочь должна быть обручена с наследником престола. Посему Иоанн Васильевич с осени порывался ее увидеть. С дочкой. А лучше со всеми детьми. Но она каждый раз находила поводы. И вот они закончились. Да и Царь, судя по всему, исчерпал свое терпение, если верить гонцам и письмам
Подошла к царскому дворцу
Вошла
Пошла по переходам
Приняли ее, кстати, очень уважительно. Как при въезде в Москву, так и сейчас. Не каждую княжну так привечают именитую. Конечно, без излишнего подобострастия, но подчеркнуто вежливо.
И вотпокои.
Андрей любил большие помещения, «чтобы больше воздуха», как он сказывал. Иоанн Васильевич в этом плане выступал его полной противоположностью. И ценил небольшие помещения, предпочитая работать в камерном формате.
Вот в такую небольшую комнату Марфа и вошла.
Там находился Царь.
Вошла, но дверь придержала, после того, как слуга постарался уйти.
Я женщина замужняя и не в праве оставаться наедине с мужчиной сокрытой от иных глаз. Да еще так, что весь дворец о том ведает. Сам знаешьслухи пойдут. Потом не отмоешься. Ежели желаешь переговорить со мной без лишних ушей, то пригласи супругу. Слышала я, что доверяешь ты ей словно самому себе.
Иоанн Васильевич нервно дернул подбородком, но не стал возражать. И Марфа вышла, ожидая Анастасию снаружи. Войдя обратно только вместе с ней.
Так втроем и разместились.
Сразу стало душновато. Но нарушать формальные нормы приличия, оставаясь с Царем наедине, Марфа не решилась.
Царица, кстати, нарисовалась очень быстро. Словно ждала приглашения. Что наводило на мысли о какой-то игре. Но какой?
Обменялись приветствиями.
Марфа сообщила о подарке которой доставила, уточнивкому и как его сдать. Обсудили это. Немного «помялись» в пустых словах отвлеченного разговора. И, наконец, перешли к делу:
Что собирается делать твой супруг? спросил Иоанн Васильевич.
Воевать, очевидно.
Это я понимаю. Какие у него цели?
Судя по тому, что он мне написал в письмеотшлепать Сигизмунда по попке и вернуть тебе Смоленск.
Отшлепать?
Он нарушил Божий мир. За это его нужно наказать.
А покушение на тебя?
Его заказывал покойный Сулейман, а исполнял Курфюрст Саксонии, пытаясь подставить Сигизмунда. Мой муж сумел найти заказчиков и тех, кто возил деньги Курфюрсту. Он должен был убить меня, а если получиться, то и моих детей.
Тварь тихо процедила Анастасия.
Я не держу зла. Пытаюсь. Потому что муж мне всегда говорил: если ты ненавидишь, то тебя уже победили. Вот и стараюсь. Хотя сложно.
Понимаю. Я бы была в ярости
А что потом? вернул беседу в нужное ему русло Царь. Что твой муж намеревается делать потом?
Вернутся в Царьград и, если его люди не справятся, пойти походом в Египет. Дел там много. Он стремится неукоснительно держаться вашей договоренности. Да, он вмешался, видя, что из-за измены тебе тяжело. Но вмешался только для того, чтобы навести порядок и покарать Сигизмунда отступника, проявляя человеколюбие к подданным твоим и уважение к тебе.
Человеколюбие поморщился Иоанн Васильевич. Твой муж заботится о своих людях и только о своих. За те годы, что я его знаюубедился. Так что не лукавь. Зачем он вмешался? Не хотел же.
Ему важен торговый путь через Русь. Через Дон и далее в Балтику и Белое море. И не только через Русь, но и в Русь. И иметь дела с Сигизмундом он не желает. Сам знаешьне уважает он его.
Деньги опять деньги
Что поделать, вежливо улыбнулась Марфа, пожав плечами. Для него в любом делехозяйство прежде всего. Как он сам говорит: «войнаэто продолжение политики иными методами». Один из способов, инструментов. Плотник может взять стамеску, струг или топор. Они разные. Но они все инструменты, без которых иной раз и не сделать сложной поделки. Либо сделать это слишком сложно.
Интересно, подавшись вперед произнесла Анастасия.
Это не по-христиански, возразил Царь.
По делам их узнаете их, произнесла Марфа. Дела его к добрым вещам ведут? К добрым. Вон как Тулу укрепил. Любо-дорого посмотреть. Да и округа вся цветет пышным цветом. Работорговцев разогнал. Торг большой налаживает. Порядок наводит. Кровь проливаетда. Но ради дела благого. Чтобы люди жили в покое и мире, процветая делами спокойными. Как он сам говоритдобро должно быть с кулаками. И ссылается на то, что даже у Бога есть архангел Михаилпредводитель воинства небес.
Тишина.
Царь задумался.
Царица ждала, не смея нарушить его размышлений. Равно как и Марфа. Ей лишнего болтать не хотелось, и она радовалась этой передышке.