Лошадей решили взять с собой, чтобы худших продать при первом же удобном случае, а на оставшихся продолжить путь. Кирасы мы поделили, наскоро разыграв их в кости. Та, что была продырявлена, досталась мненикогда не везло ни в кости, ни в карты. Два пистолета мы отдали Альберту, получив от него обещание, что как только в ближайшее время у него найдутся свободными хотя бы полчаса, он обязательно посвятит их урокам стрельбы под моим руководством. Фон Вормсвирген, страстно ненавидящий доспехи за то, что они портят его дорогую, прекрасно отделанную одежду, поныл немного. Но потом, естественно, надел кирасу.
Потратив на облачение в доспехи минут десять, мы наконец продолжили свой путь к юго-восточной границе республики Соединенных Провинций. Себастьян еще некоторое время винил нас за то, что мы не оставили никого из этих людей в живых, чтобы допросить. Как и в прошлый, и в позапрошлый раз. И в самый первый раз тоже. Мы не собирались с ним спорить, и он, поняв это после минут пятнадцати своей трепотни, все-таки замолчал, задумавшись над чем-то другим.
Хозяин таверныя не обратил внимания на названиелебезил перед нами, пытаясь выторговать лишний гульден. Здесь, на дороге в Альгердорф, ему приходилось использовать все свое красноречие, чтобы сохранить трактир в целости.
Себастьян пригрозил ему немедленной расправой, обещая повесить его в его же конюшне, и после этого трактирщик стал сговорчивее. Фон Вормсвирген ссыпал в кошелек оставшиеся деньги:
А теперь неси сюда пива, лучшего что есть. Быстрее! прикрикнул он трактирщика. Хозяин помчался к спуску в погреб, опасаясь гнева знатного господина.
Было душно. Солнца почти не было видно, но стояла неимоверная жара, предвещающая дождь. Мы не решились заходить в таверну, предпочитая остаться снаруживнутри, казалось, располагался вход в ад, огненную геенну.
Трактирщик поставил перед нами три глиняные кружки. Альберт попробовал пиво, хмыкнул и довольно причмокнул, хваля хозяина:
Холодное. Неплохо, в такую жару-то.
Тот начал кланяться и бормотать что-то неразборчивое о своих доходах и семье. Себастьян приказал нести четвертую кружкудля самого хозяина таверны. Трактирщик сбегал за пивом в погреб и уселся на траву рядом с нами.
Как зовут? начал допрос фон Вормсвирген.
Петер Браз, господин, хозяин попытался встать, чтобы поклониться. Граф положил руку ему на плечо, остановив.
А скажи мне, Петер, далеко ли отсюда до Кельна? И какова сейчас дорога? сжимая кистью плечо трактирщика, ласково вопросил Себастьян.
Дня три верхом, господин. Это если вы будете тратить все дни на дорогу. Дальше есть еще три трактира, мужик начал загибать пальцы, считая. Мартына Гольцера, это в следующей деревне Нет, вру, простите, благородный господин, только два осталось. Третий неделю уж как граф Грегор из Лефлера спалил, когда его войска по тракту шли
Граф Грегор? А подробней? все мы выразили искреннею озабоченность наличием где-то впереди по дороге воинственного князя, да еще с отрядом солдат.
В Альгердорф шел, милостивые господа. Присоединиться к армии Рекнагеля Пфальцского.
Я вздрогнул, будучи знакомым с Рекнагелем. Он был племянником того самого Фридриха Пфальцского, что претендовал на императорский трон и который послужил поводом к нынешней войне. Не понимаю, почему крестьяне, страдающие от войны больше всех, до сих пор приветствуют Рекнагеля как освободителя и чуть ли не второго мессию. Пора бы уже понять: война перешла в новую стадию. Она не закончится до тех пор, пока у одной из сторон, или даже у обеих, иссякнут силы. А это случится нескорослишком много стран граничило с империей. Слишком много стран хотели получить свой кусок ее земель, обосновывая это древними, полуистлевшими эдиктами или просто силой своих войск.
Трактирщик продолжал рассказывать о униатах:
Граф Рекнагель занял Альгердорф. Стоит там лагерем, значит. Его недели полторы назад армия э-э он некоторое время вспоминал имя испанского генерала, де Кордовы здорово потрепала под Амбергом.
Гонсалес де Кордова был главнокомандующим войск, стоявших в Испанских Нидерландах. В течении последних двух лет, с самого 1622 года, он руководил военными действиями на севере и северо-западе империи. Участвовал в сражении под Вимпфеном, когда соединенные испанско-австрийские войска нанесли поражение армии баденского маркграфа.
Вот, господин, теперь войска Унии стоят в Альгердорфе, собирая людей. Туда все отребье, головорезы, дезертиры, наемники трактирщик внезапно запнулся, предположив, что мы можем принадлежать к одной из названных им категорий людей. Он круто сменил тон, которым говорил. Теперь голос его звучал напыщенно-торжественно. Крючковатый нос вздернулся к небу. Одним словом все, кому дело Рекнагеля дорого и свято, встали под его знамена.
Говори нормально! оборвал хозяина таверны Себастьян. Трактирщик сглотнул, пригубил осторожно свое пиво. Затем посмотрел на нас исподлобьяоценивающе, внимательно.
Туда князей восемь свои отряды привели. Да еще капитанов наемников четверо-трое. С такими силами да не взять Кельн Тем более, что в городе всего одна рота рейтаров их ждет, не больше. Мой племянник оттуда второго дня как вернулся, рассказывал.
Себастьян поднялся на ноги, потянувшись и раскинув руки.
Пора в путь, бросил он нам.
Заплатив хозяину таверны десять гульденовтот начал отбивать поклоны, подметая жидкой бородкой землюмы оседлали лошадей и выехали за пределы деревни, где располагался трактир.
Куда теперь? поинтересовался у фон Вормсвиргена я. Впереди униаты, позади голландцы.
Вы едете к Кельну, ответил пожимая плечами Себастьян. Другого пути для вас я не вижу. Не желаю, чтобы вы тратили время, поехав объездной дорогой.
Мы? спросил я, удивленный таким ответом. Он что, предлагает разделиться?! Без нас со своим чувством юмора он не проживет и дня.
Да, вы. В Кельне отыщите Леогарта Бенника, хозяина трактира «Последняя месса». У него будет послание вам от меня.
А ты сам? подал голос Альберт.
Поеду по северному тракту. Придется поспешить, чтобы попасть в Кельн раньше вас. Я-то смогу там найти друзей, которые мне помогут. А вам в город, занятый униатами, лучше не соваться.
Униатами? Кельнский граф пока еще на стороне императора! вполне логично возразил Себастьяну я.
А когда Рекнагель осадит город, может и перейти на его сторону. Я смогу подготовить нам пристанище. Если конечно поеду один, казалось фон Вормсвиргена ничем нельзя пронять. Но что-то в его словах казалось мне неискренним, надуманным. Впрочем с ним всегда так.
Оседлав лошадей, мы разделились. Я и Альберт поехали по восточной дороге к Кельну, Себастьянпо северной.
Все-таки пошел дождь. Мы потратили пару лишних дней, пробираясь по дорожной хляби. Теперь-то фон Вормсвирген точно доберется до Кельна раньше нас.
Несмотря на то, что мы выбрали более безопасный восточный тракт, то и дело на дороге встречались отряды солдат. Наемники и войска курфюрстов, сражающиеся на стороне протестантов. Пехота, топчущая грязь. Всадники, чьи кони разбрызгивали лужи, когда скакали мимо. Пикинеры утирали брызги с лица, поминая про себя конницу, бога и черта.
На нас никто не обращал вниманиядвое дворян направляются куда-то, наверняка тоже наниматься в войско Рекнагеля.
Но на третий день пути нам пришлось менять свои планы.
Время приближалось к полудню и листва деревьев вокруг дороги звенела от дождя. Пару раз мы натыкались на повешенныхшпионов-католиков, как свидетельствовали деревянные таблички у них на груди. Мы с Альбертом переглянулись:
Это точно та дорога?
Если нет, вернусь и заставлю трактирщика сожрать свои яйца, проворчал я.
Ублюдок видно отправил нас не в ту сторону. Лагерь Рекнагеля дальше по тракту, убежденно проговорил Альберт. Вспомни, сколько солдат мы встретили за все время пути. А теперь еще это.
Он ткнул рукой в сторону мертвецов, покачивающихся в петлях под моросящим мелким дождем. Одной из повешенных была женщина лет двадцати. Судя по одежде, она была или полковой шлюхой или актрисой из бродячего театра. Неподалеку от дерева чернело пепелище, в котором можно было различить покореженный пламенем остов фургона. Рядом лежали обглоданные временем или кем-то еще скелеты двух лошадей.
Ворон, клевавший глаз женщине, скрежещуще каркнул, распахнул крылья и сорвался с плеча повешенной, взлетая. Секундой позже мы узнали, что его вспугнуло.
Из зеленой стены зарослей справа от дороги начали выбираться люди. Хорошо одетые, кое-кто в кирасах. Почти все они держали мушкеты, стволы которых были направлены на нас.
Это меня не побеспокоило. В такую сырую погоду вероятность осечки слишком велика, чтобы опасаться пули. Гораздо хуже, что трое из них имели арбалеты. По убойной силе болт не уступит заряду свинца, а дождь ему совершенно нипочем.
Вел людей черноволосый бородатый мужчина. Капли дождя сбегали по его грязному лицу, оставляя светлые следы. Взмахнув обнаженным клинком, он радостноили мне так показалосьзаорал:
Наконец-то! Где же вы были, господа. Граф Рекнагель обрадуется, узнав что вы приехали!
Тьфу! Нас двое, ихдевять. При любом развитии событий нам не повезет, если мы вступим в бой. Арбалетный болт в лобне та смерть, которую я хотел бы встретить.
Господин Арнольд Боксбергер, я полагаю? он обратился к Альберту. Специалист по магии, покосившись на меня, осторожно кивнул. Начальник патруля, а это явно был патруль Рекнагеля, перевел взгляд на меня.
А вы, очевидно, господин Иерг Эндорфер?
Ловушка? Просто повезло?
Холодно посмотрев на человека свысокаэто было легко сделать, сидя верхомя спросил как можно высокомерней:
С кем имею честь беседовать? Имя и должность?
Начальник патруля подобрался, убрав меч в ножны. Его люди, однако, продолжали настороженно смотреть на нас, так и не опустив оружия.
Зебальд Копп, лейтенант мушкетерской роты графа Рекнагеля. Нахожусь в патруле по приказу его милости, велевшего встретить вас и проводить в его лагерь.
Отлично, Зебальд, я позволил себе чуть-чуть улыбнуться сжатыми в узкую полоску губами. Поехали.
И двинул лошадь вперед. Солдаты пфальцского графа опустили мушкеты и арбалеты и последовали за нами. Время от времени кто-нибудь из них проваливался по колено в грязь, проклиная погоду, патрульную службу и непосредственное начальствоЗебальда. Сам лейтенант Копп шел рядом, изредка поднимая глаза вверх, на меня.
Ну?! спросил я.
Было смешно наблюдать, как Зебальд засуетился, не зная, что сказать. После нескольких секунд лихорадочного мучительного раздумья, отразившегося на его лице, он ответил:
Все хорошо, господин Эндорфер. У его милости четыре тысячи пешего войска и тысяча кавалерии. В Кельне, говорят, всего две тысячи легистов.
И наемная рейтарская рота, поучительно заметил я, вовремя вспомнив рассказы трактирщика. Если только эта собака и здесь нас не обманула.
Лейтенант усмехнулся. У него были плохие зубы, какие редко доводилось видеть.
Рота наша, господин советник. Против двадцати тысяч гульденов золотом не устоял бы и сам Фридрих Пфальцский, не то что капитан Виндорт.
Господин советник?! Запомню, запомню. Не иначе как военный советник. Происходящее постепенно проясняется. Очевидно люди графа приняли нас за ожидаемых ими посланцев. Осталось только выяснить от кого, чтобы суметь сыграть свою роль.
Я вздрогнул, только сейчас осознав, что услышал. Капитан Виндорт! Какого дьявола Себастьян отправился в Кельн один. Помянув черта, я тут же перекрестился, как подобает доброму католику. Фон Вормсвирген, знакомый, казалось, со всей империей, был бы здесь как нельзя кстати. К тому же он имел более полную информацию о нашей миссии.
Капитан Родерик Виндорт? голос выдал мое удивление. Лейтенант недоуменно поднял взгляд.
Разве мэтр Лодекин не сообщил вам об этом?
Мэтр Лодекин! Теперь все встало на свои места. Глава голландской Ост-Индской компании посылает своих эмиссаров в войска Евангелической унии. Осталось только исчезнуть из лагеря раньше, чем появятся настоящие посланцы.
Дождь постепенно прекращался. Кутаясь в плащ, я рассматривал солдат Рекнагеля: довольные жизнью рожи, хорошее вооружение. Видимо мэтр Лодекин посылал мятежному графу не только советников. Униаты по-прежнему молча тащились за нами по размокшей дороге, изредка оглядывая окрестности.
Лес закончился, обнажая бывший луг. Сейчас там располагался лагерь протестантских войскскопище разноцветных палаток, над некоторыми мокли обвисшие под дождем флаги с гербами хозяев.
Сообщил, сообщил, неопределенно ответил я Зебальду, направляя лошадь по дороге к лагерю. Несколько человек там заметили нашу процессию и теперь указывали на нас пальцами, переговариваясь между собой. Потом они узнали лейтенанта Коппа, и тот край лагеря, который был нам виден, вернулся к своему обыденному существованию.
Шатер его милости на том краю луга, пояснил Зебальд. Мы въехали в лагерь, и солдаты патруля растворились в толпе людей и мешанине палаток. Вон, поглядите, господин Эндорфер, это отряд капитана Альберга.
Отряд этот был известен во всей империи. Именно он год назад взял и разграбил Гейдерсберг. Альберг Парас славился тем, что набирал к себе всякое отребье и делал из них настоящих головорезов. Пару раз отряд громили на поле боя, но Парасу всегда удавалось спастись и за несколько месяцев сколотить новую банду.
Князья-униаты хорошо принимали его, всегда находя для капитана наемников работу. Указ императора обещал пятьсот гульденов за голову Альберга. Мастер Штейнман однажды собирался заняться надоедливым капитаном, но видно руки не дошли или наемник оказался слишком уж удачлив.
Солдаты этого лагеря оказались обычным сбродом, толпой авантюристов, ищущих легкой добычи под знаменами очередного князя, не важнопротестанта или католика. Разношерстное вооружение, иногда уже устаревшее или просто ржавое. Никакого порядка! Пожалуй два единственных места, где я видел настоящее войско, а не кучу дерьма, был отряд Параса и рота графа Рекнагеля.
У огромного шатра сине-зеленого цвета, украшенного гербом пфальцского дома, мы остановились. Нас было теперь только троея, Альберт (теперь уже Арнольд) и лейтенант Копп. Двое солдат, сидящих под наскоро сооруженным из пары одеял и копий навесом, кутались в добротные плащи серого цвета и глазели на нас.
Ваша милость, прибыли господа Эндорфер и Боксбергер! проорал Зебальд. Услышав ответ, который был понятен наверное только ему, он приподнял полог шатра и прошел внутрь.
Тем временем опять пошел дождь, струйки воды начали сбегать по моему лицу. Я накинул капюшон, перекинувшись веселым взглядом с Альбертом. Он выглядел испуганным, сидя в напряжении и держа руку на мече. Двинув лошадь ближе ко мне, специалист по магии проговорил одним уголком губ:
Я боюсь, Дитрих. Я
Иерг Эндорфер! свирепым шепотом поправил его я. Ближайшее время меня так звали, зовут и будут звать. Ты хоть свое имя помнишь?
Арнольд Боксбергер, советник из Соединенных Провинций, так же шепотом ответил он мне. Если нас разоблачат, нам не избежать петли. Вторую такую штуку, как в Амстердаме, я не проверну. Больше у меня ничего нет!
Чего у тебя нет?! Головы нет?! меня ужасно раздражало то, что Альберт не видит такой прекрасной представившейся нам возможности добыть информацию об униатах и быстро, без проблем, добраться до Кельна. Путешествовать сейчас по империи втроем, тем более вдвоем, решился бы только безумец. Помолчишь, когда нужно. Скажешь чего-нибудь умного, вот и все.
Солдаты тем временем продолжили свой разговор. К ним присоединился третий наемник, принесший флягу вина. Тема их трепа была извечной солдатской темой.
Да она страшная, как деревня после отряда ландскнехтов. Я когда на нее смотрю, первого солдата передернуло и он сплюнул.
А ты штанами своими ей харю прикрой, посоветовал пришедший.
Да ладно, в бабе что главноесиськи да усмехнулся второй. Харя его не устраивает, а!
Или раком поставишь, в конце концов, чтоб хари не видеть.
Его милость ждет вас, провозгласил Зебальд, появляясь из шатра. Прикрыв плащом дырку в кирасе, я спешился и прошел внутрь. Следом вошел Альберт.
Граф Рекнагель сидел за столиком, уставленным бутылками и пустыми тарелками. Слева от него сидел высокий, худощавый мужчина в кирасе. Вытирая рукой слезы на лице и оставляя на нем грязные подтеки, он от души над чем-то смеялся. Граф понуро улыбался, будучи уже сильно пьяным: