Те поспешили воспользоваться случаем и ретироваться из комнаты, в которой ураганом бушевал охваченный гневом магистр Николаус. Но когда второй человек уже закрывал за собой дверь, окрик колдуна заставил его вернуться:
Постой! Там не было еще третьего, высокого, светловолосого и худого?
Человек непонимающе мигнул:
Нет, третьего там не было.
Понятно, задумавшись о чем-то, произнес одними губами магистр Николаус. Можешь идти.
Когда дверь закрылась, он прошелся по комнате, еще раз взглянул на карту и начал думать вслух:
К тому же в той троице магом был невысокий, черноволосый лифляндец. Не сходится Потерять такой ценный источник информации! он в раздражении прищелкнул пальцами. Теперь еще ехать в Оснабрюк!
XXII
Себастьян расхохотался и хлопнул Дитриха по плечу:
Иерг Эндорфер? потом обернулся ко мне. Арнольд Боксбергер? То, что я слышал об Альберге Парасе, говорило о нем, как о проницательном, хитром человеке. Но это
Он опять зашелся в приступе смеха.
Мы попали в оснабрюкскую гостиницу «Еще одну» поздним вечером четверга. Себастьян, прикончивший еще до нашего приезда пару кувшинов вина со своим приятелем, встретил нас с распростертыми объятиями. Едва мы сели за стол в таверне и выложили Себастьяну все, что о нем думаем, его приятель незаметно испарился.
Фон Вормсвирген обещал все объяснить, но сначала потребовал рассказа о наших приключениях. Сейчас, выслушав его до конца, он восхищался выдержкой и сообразительностью Дитриха. Мне, честно говоря, было немного завидно.
Просто прекрасно, сказал Себастьян, потребовав еще вина. А теперь о деле. Три дня назад приехал гонец из Бремена, от мастера Боля. Принес приказ, чтобы мы оставались в Оснабрюке до получения дальнейших распоряжений. Совал мне в лице какой-то медальон, по которому я должен был его опознать.
Амулет? уточнил я.
Нет, простой медальон. Мы должны будем выполнить в недалеком будущем ответственное задание для мастера Боля. Кстати, здесь я известен как лейтенант Иоганн Лихтер.
Дай угадаю, усмехнулся Дитрих. Из наемной рейтарской роты капитана Родерика Виндорта.
Именно. Теперь про мага из Кельна
Его больше нет, сказали мы со Штаденом в один голос.
Лицо Себастьяна исключало всякую нужду в вопросах с его стороны. Достаточно было просто на него посмотреть.
В Кельне я встретил одного своего бывшего сослуживца по Черной роте, вместе с еще четырьмя мушкетерами, начал свое повествование Дитрих. Они были посланы мастером Болем и Штейнманом на убийство этого колдуна. Я договорился пойти вместе с ними и участвовать в этом деле. После боя с применением магии Да, мага убил я. После схватки я осмотрел личный архив чародея и нашел много интересного. Во-первых, вот это.
Штаден кинул на стол перед Себастьяном несколько свитков.
Это рекомендательные письма на получение в Ганзе крупных сумм денег, пояснил он. Фон Вормсвирген просмотрел цифры, проставленные на бумагах, и присвистнул.
Кроме этого, продолжил Дитрих, там был личный дневник мага. В нем описывались его заклинания. Кое-что я пересказал Альберту. Была еще книга его расходов
Где?! тут же протянул руку Себастьян. Но увидев наши ухмылки, возопил. Почему вы ее не привезли? Это же такой
Кладезь информации! хором закончили мы с Дитрихом и все трое рассмеялись.
Нужно было отдать ее лейтенанту Фрауэнбрейсу, отвечающему за это убийство. В конце концов, Себастьян, в Бремене тоже есть профессионалы по части траты денег.
Ладно, нехотя согласился фон Вормсвирген, не желая признаваться, что на службе у Союза есть специалисты и получше его. Может и найдется кто-то, кто сумеет с этой книгой разобраться. А что еще?
Несколько договоров с неприсоединившимися пока еще к Евангелической унии курфюрстами. И несколько гульденов, Дитрих улыбнулся. А теперь твоя очередь рассказывать о своих подвигах.
Я здесь узнал кое-что о том, куда этот маг тратил свои деньги. Покупал шпионов при князьях-легистах, нанимал подстрекателей крестьян. И помимо денег от Унии, получал золото из Англии.
Двойной агент, предположил я. Работал на мятежников, а помимо всего прочего передавал полученные сведения английской Ост-Индской компании. Без участия ост-индцев, как мы видим, в этой войне ничего не происходит.
Зачем им информация о военных действиях в империи? Чтобы знать, куда направить своих лучших эмиссаров, советников Иерга Эндорфера и Арнольда Боксбергера?! Так, что ли?
Дополнительный источник информации о Союзе, пояснил свою мысль я.
Вполне возможно, согласился Себастьян. Далее, самое главное: это не тот маг, который засветился в Амстердаме.
Так я и думал! невольно вырвалось у меня. Тот был некромантом, а этот больше специализировался на работе с информацией и людьми.
Раз думал, сказал бы раньше! возмутился Дитрих. Нам бы тогда не пришлось руководить униатскими войсками при осаде Кельна.
В то время, когда в Амстердаме происходила эта бойня, кельнский маг присутствовал здесь, в Оснабрюке. Собственно, я и поехал сюда ради того, чтобы выяснить это.
Я устало потер лицо ладонямисказывались многочисленные дни в пути, многочисленные нервные потрясения, не совсем еще зажившая рана в бедре и совершенное непонимание того, что происходит:
А кто тогда этот маг из Амстердама? И что мы вообще здесь делаем?!
Спокойно, Альберт. Задание мы выполнили, поучаствовав помимо этого в разгроме войск униатов, убийстве графа Рекнагеля и уничтожении мага мятежников. Теперь мы должны получить обещанное вознаграждение и новое задание. Будем ждать инструкций от мастера Боля. Хозяин, еще вина!
Мне хотелось как можно быстрее покинуть Кельн и попасть в Бремен, чтобы получить плату за выполненную миссию и приступить к решению проблемы с фон Эрбахом.
Мы прикончили еще два кувшина с вином, когда фон Вормсвирген внезапно вспомнил:
Черт, совсем забыл! Гонец из Бремена был найден мертвым вчера вечером. Был зарезан на окраине города. Ни лошади, ни его нехитрых пожиток убийцы не тронули, речь Себастьяна становилась все менее и менее понятной.
Я и Дитрих переглянулись. Наверное мы оба подумали об одном и том жепредчувствие опасности блеснуло в двух парах глаз.
XXIII
Возвращается государь. Сегодня вечером в Москве будет.
Митрополит Кирилл в одеждах простого чернеца сидел в покоях Ксении. Напротив него царевна, погруженная в свои, государственные мысли, решала судьбу всего Московского царства. С дня на день ожидалось в столице посольство от Густава Адольфа, направляющееся в Персию. А вместе с ним посольство специальное, лично к Ксении от короля свейского.
Федор, усланный предприимчивой Ксенией в Кириллов, на богомолье, тоже ожидал встречи с послами от свеев, а потому намеревался вернуться в этот день в Москву. Царевна и митрополит, один из вернейших ее сподвижников, старались добиться как можно больших результатов за время отсутствия государя в столице.
Вчера говорила с выборными людьми от стрельцов московских, заговорила Ксения, словно и не слыша слов митрополита о Федоре. Клялись мне в верности вечной, в любви своей и преданности.
Поддержать, поддержать-то обещали? не стерпел патриарх. Войско нам нужно, государыня. Которое здесь, в столице, по первому твоему зову, готово будет всех врагов твоих покарать.
Обещали, как иначе, усмехнулась царевна. Зря я, что ли, деньги английские да немецкие горстями раздаю?! Старшие их готовы за меня хоть в огонь, хоть в воду. Знают, случись что со мной, им моей судьбы не миновать.
Вот и славно, государыня. Быть тебе настоящей правительницей земель московских.
Тебе, митрополит, особая задача предстоит, при этих словах царевны патриарх весь подобрался. Говорят, твоих людей среди стрельцов московских и прочих преизрядно, так помоги мне.
Митрополит заулыбался, покусывая нижнюю губу.
Мне нужно от немецкой Ганзы ливонские города и Новгород освободить, патриарх энергично закивал, соглашаясь с речью Ксении, мол, понимаю, народ любить больше будет. А брат мой, Федор, не желает выполнять договор с Густавом. Нет иного пути, митрополит, кроме как силой или хитростью его заставить.
Нельзя силой, государыня, никак нельзя.
Вот и я о том. Нужно мне, митрополит, чтобы твои люди за меня склоняли стрельцов, чтобы в войске Федора меня больше его почитали.
Качнул согласно головой патриарх, улыбнулся.
Батюшка не раз говорил мне: Тяжела дорога до трона. Никогда его не понимала так ясно, как сейчас. Вроде и близка цель, а не ухватишь, не возьмешь силой. Придется хитростью брать. У Федора свои соглядатаи средь стрельцов есть, когда узнает о том, кого они больше почитают, тогда больше будет прислушиваться к моим словам. И с Ганзой поступит так, как я хочу.
Государыня, а если узнает Федор, кто стрельцов к бунту толкал? Тебя-то не тронет, испугается. А мне святительское платье на черную одежду менять.
Не тронет, меня побоится. Меня и стрельцы тогда твоей помощью слушать будут, и дворяне столичные. Ему одно останетсяменя слушать и терпеть.
Ох, не любит тебя Федор, государыня. Терпеть не может.
Придется, митрополит. Куда денется. Двинет войска весной на Речь Посполитую, выполнит свейский договор.
Дело за малым государыня: удержать только стрельцов до вступления свеев в войну.
Государь, стрельцы к бунту готовятся!
Негодующе заламывая руки, соглядатай рассказывал Федору о настроениях стрельцов, об их подлой измене. Царь сидел молча, только хмурил брови. Умен был государь, понимал, что не может теперь ни ногой, ни рукой пошевелить без позволения сестры. Ненавидел ее лютой ненавистью.
Только много ли одной ненавистью сделаешь?
Ксения была довольна. Только что приказала отдать серебро тому соглядатаю, что Федору о стрелецком бунте рассказывал, пугал государя. Преподнес все в самом выгодном для Ксении свете.
Сейчас царевна беседовала со свеем, тайно оставшимся в Москве, когда все посольство остальное далее в Персию направилось.
Опасно сейчас на юге. Персидский шах Аббас, воспользовавшись малолетством султана Мурада IV, ведет очередную свою войну с Оттоманской империей. Поэтому при посольстве сотня охранников, да еще Федор (по ее, Ксении, наущенью) сотню всадников добавит. И сами свеикрасавцы, про таких былины складывают. Видно, не пугливые собаки, раз не боятся в Персию ехатьльвы.
Мой государь передает свои приветствия и пожелания доброго здравия своей сестре. Он выражает свою искреннею благодарность за всю ту помощь, которую оказывает ему государыня московская.
Приятно, ой как приятно звучит государыня московская. Не слаб свей на язык, да и саморел, статен, в плечах широк. А взгляд Не взгляд, пламя.
Что еще говорит брат мой Густав Адольф? трудно от свея взгляд отвести. Я свою часть договора выполнила. Можешь так и передать.
Государь мой принимает пожелания своей сестры и обещает предоставить ей свой дом, свою защиту и покровительство, если то ей будет нужным. Помимо того, государь велел передать, что сестра его может требовать от него любые суммы, дабы воля ее претворялась в жизнь.
Красив свей, красив Не устояло сердце девичье.
XXIV
Четыре всадника в широкополых войлочных шляпах неторопливо спешились. Один из них, немного прихрамывающий, повел лошадей в конюшню; трое остались у входа в постоялый двор. Обмахиваясь шляпами, чтобы избежать вездесущей жары, они ждали возвращения своего товарища и тихо переговаривались:
Ты, Арнольд, будешь ждать здесь, снаружи, приказал один из них. Если кого из них в трактире нет, встретишь, пока мы будем внутри свои дела делать.
Ага! осклабился Арнольд, здоровяк в кирасе, обливающийся потом. А если они все ушли куда? Меня тут порежут, вы даже выскочить не успеете. А когда выскочите, мне уже все равно будет. Прямо туда и отправлюсь.
Он поднял глаза к небу, очевидно претендуя на место в раю. Первый раздраженно бросил:
А ты нас крикнешь, мы их и встретим.
Напрасно мы за это дело взялись, парни, вздохнул другой, длинный как жердь саксонец, которого звали Петер Деринг, а друзья дали ему прозвище «Граф», поскольку он был то ли незаконнорожденным сыном какого-то барона, то ли сам происходил из захудалого дворянского рода.
Вожак сплюнул на землю, обнажил меч и посмотрел на блики солнца, плясавшие по клинку:
Дурак ты, Граф. Эти троебольшие люди в Ганзе. А мы недаром лучшие солдаты у герцога Фридриха. Это пугало в черном, который рассказал его милости о здешней стоянке католических шпионов, заплатил нам достаточно, чтобы купить себе таверну где-нибудь на севере и жить припеваючи до самой старости.
Он монах, да? спросил Арнольд, потягиваясь.
Как же, держи карман шире! Монах! рассмеялся вожак, а затем добавил доверительным шепотом. Он обещал заплатить еще две сотни гульденов, если мы привезем ему голову одного из них. Невысокого, черноволосого ливонца.
А ливонцы, они как выглядят? любопытству Арнольда не было предела. Не люди, что ли? Три ноги, да две головы? Или еще чего у них по две штуки?
Лейтенант Мартин Шиннерт, служащий в войсках герцога Фридриха и слывший среди всех солдат самым бесстрашным и удачливым, проигнорировал вопрос, продолжая рассматривать клинок и улыбаясь чему-то своему.
Может ну его к черту, это задание? продолжал ныть Граф. Деньги мы уже получили. Так сбежим куда-нибудь в Провинции. Этот в черном нас там и подавно не найдет.
Дурак ты, Граф, оторвался от созерцания меча Шиннерт. Вон Ганс возвращается, идемте.
Действительно, из конюшни вышел четвертый их спутник, опоясанный мечом. Оправив одежду, он вопросительно качнул головой в сторону входа в гостиницу.
Жди здесь, Арнольд, приказал лейтенант, подтолкнул Графа ко двери, ведущей в трактир, и сам пошел за ним.
В таверне «Еще одну» было пусто. Лишь за столом, у самой лестницы на второй этаж, сидел одинокий посетитель, низко надвинувший на глаза широкополую фетровую шляпу. Перед ним стояла открытая бутыль вина и кружка. Хозяина нигде не было видно.
Хозяин! проорал несколько раз Шиннерт. Безответно. Лишь где-то наверху раздались торопливые шаги, да и те сразу стихли.
Где хозяин-то, добрый человек? спросил лейтенант у посетителя, казалось, задремавшего на лавке.
На похоронах у брата своей жены, голос человека в шляпе, однако, был бодрым и далеко не сонным.
А кто за него остался? поинтересовался солдат.
А никто, весело ответил посетитель.
Как никто? удивился Шиннерт. Его товарищи молча сгрудились позади него. Не может быть, чтобы он свою таверну вот так и бросил. Должен же кто-то постояльцев принимать. Не родился еще такой трактирщик, который деньги из своих рук упустит.
Ну если хочешь, я сегодня за него, согласился незнакомец, снимая шляпу, небрежно бросая ее на стол и приподнимаясь.
Он оказался невысоким, немного ниже лейтенанта, а черные как смоль волосы рассыпались по его плечам.
Ну, чем могу помочь? спросил лифляндец, сложив руки на груди.
В ответ сверкнули клинки трех мечей и Шиннерт с друзьями начали медленно приближаться к ливонцу. Тот опрокинул перед собой стол, преградив противникам путь, и отступил на лестницу.
Что там, Альберт? раздался голос сверху.
Как я и говорил, прокричал в ответ лифляндец. В нашу таверну постояльцы.
Эй вы там, вы проездом или надолго здесь останетесь? спросил все тот же голос со второго этажа.
Останутся, останутся, пообещал ливонец, доставший уже длинный, широкий меч, бывший двуручник, и ожидающий врага на середине первого лестничного пролета. Прямо во дворе и закопаем!
Трое униатов справились со столом и первым начал подниматься Ганс, так и не снявший свою шляпу. В руке он держал обнаженный меч и собирался быстро покончить с этим шутником, чтобы добраться до второго, засевшего наверху.
Лейтенант оттолкнул Графа и пошел следующим после Ганса. Тот уже нанес первый удар лифляндцу, но он был легко и уверенно отбит. Ливонец занимал более выгодное положение, стоя на несколько ступеней выше нападавших; да и с оружием, как выяснилось, он был знаком не понаслышке.
В звон клинков громом ворвался пистолетный выстрел. Шиннерт почувствовал, как раскаленный прут вонзился в его плечо, разворачивая назад и сбрасывая со ступеней. Наверху лестницы появился высокий, плечистый человек с дымящимся пистолетом в правой руке.