Да-а-авненько ко мне так не обращались! В последний раз в Триане это было, как раз зимой, полгода назад. Тогда одному арагонцу здорово захотелось подраться
Тебе говорю. Моя барыня тебя видеть хочет!
Ну конечно! Герой-слуга, тот, что к стеночке прилип, когда парни латника-горемыку обрабатывали. Отлип, выходит?
Поглядел я на него, хотел слово доброе сказать. Не сказал. Из любопытства. И в самом деле, на кой бес я этой, в маске, сдался? Даже интересно.
Чего сеньора изволит?
Кланяться не сталспина отчего-то закаменела. Да и то, будь эта барынька годков на двадцать помоложе
Вы Вы, я вижу, храбрый молодой человек.
И на том спасибо. Теперь и поклониться можно. Слегка.
Спасибо, что защитили этого этого сеньора.
Странное дело, она вроде как волнуется? Маска маской, а вот пальцы не скроешь. Платочек, тот, что в руках, вот-вот треснет
У меня У меня к вам просьба. Этот сеньор Он болен, ему нужно помочь. Вы не взялись бы Сама я не могу, мне ехать надо. А вы могли бы заработать
Заработать? Она что, меня за погонщика мулов приняла?
Япикаро, досточтимая сеньора, пояснил я. Пикаро, да будет известно вашей милости, не работают.
Пикаро? Ах да, конечно
Каждому званиюсвой почет. Сеньоре в маске ездить дозволено, а такому, как я
Ну вы могли бы слегка подработать.
Тут я не выдержалулыбнулся. Знает! Мы, пикаро, не служим, не работаем. Прирабатываем, если что, перехватываем, где придетсяили деньгу сшибаем по-легкому. Работать жеувольте. Мулы пусть работают!
Да-да, молодой человек, подработать
А платочек-то! Бедный платочек! И с чего бы ей так волноваться?
Я вам заплачу! Два эскудо, золотом. А там, куда вы его отвезете, вам заплатят еще столько же. Это не так далеко, по дороге в Севилью, там живет его дальний родич. Там этому сеньору помогут, ему лекарь хороший нужен, вы же понимаете
А вот и денежки. И письмецо. Когда только написать успела? На письмеадрес крупными буквами. Это чтобы я, значит, не спутал.
Вы вы ему поможете?
Оглянулся я, на героя железнобокого взглянул. Сидит на лавке, где его и посадили, ложку в блюдо с ольей тычет. Бороденка-мочалка вниз свисает, все той же ольей заляпана. Оно, конечно, и помочь можноза четыре-то эскудо. Тем более мне по пути, крюк совсем небольшой, в полдня всего.
Вы же понимаете, он как ребенок
Я кивнул, соглашаясь, и вдруг понял: что-то тут немного не так. То есть, совсем не так. Ну, скажем, пожалела барынька этого бедолагубывает. И к месту определить решила, с верным человеком направить, золота не пожалела. Тоже случается, конечно. Но странное дело, за весь разговор ни одного имени не помянула. Ни своего, ни идальго этого ушибленного. Не знает? Тогда откуда ей ведать, где родичи его проживают? И моего не спросила. Да как же так? А может, я первый в округе разбойник-душегуб?
Так вы согласны?
И снова платочек безвинный терзает! Да с чего ж это ей так волноваться?
Подумал я чуток, на горемыку этого поглядел, снова подумал.
Согласился.
И тут же пожалел. Будто мне одного осла мало!
Поблагодарила барынька, платочек спрятала, слуге своему наглому кивнула.
И нет ее! Растворилась словно.
И остались мы с бедолагой идальго вдвоем. Это, конечно, если папашу Молинильо не считать, но он и за шкаф посудный сойти может.
Поглядел я на свои эскудо, в руке взвесил, даже на зуб попробовал
Вот уж не знаешь, где счастье найдешь!
Два эскудоденьги. И немалыедвадцать шесть реалов, а в мараведи еслито вообще, бесова уйма. Где-то столько мне причитается с каждого плаванияежели серые волки под латинским парусом не нагонят, конечно. Это мне причитается, я ведь у Калабрийца правая рука, другим же и по полудюжине реалов за глаза хватит. Так что, считай, к Корсике на фелюге сходил. Вот если бы к золоту еще герой благородный не прилагался
Поглядел я в окошкопора. До «Черного петуха» еще ехать и ехать.
Ваша милость! А, ваша милость?
Услышал? Услышал, вроде. Бороденкой свой заляпанной качнул, пустую миску на лавку поставил.
Увы мне, увы!
И вздохнул. Грустно так, жалобно. Даже меня проняло.
Ехать надо, ваша милость!
Увы Вновь не по силам мне оказался подвиг. Поистине тяжек путь странствующего идальго! Однако же мужество поистине превозмогает все препятствия, о чем засвидетельствовал жизнию своею благородный сеньор Ланчелоте, справедливо прослывший первым рыцарем всех времен
Слушать дальше я не стал. Кликнул служанку, сунул ей медяк, и принялись мы сеньора рыцаря в путь собирать. Меч-то я сразу нашел, а вот за шлемом пришлось за стойку лезть. Шлем тоже старым оказался, мятым, словно топтались по немуда еще и французским. Смех, а не шлем! Такие лет сорок тому носили, а то и все полвека. Я понадеялся было, что это все, да где там! Ко всему еще полагалось копьетяжелое, с треснувшим древком. Оно все это время в углу простояло, я его даже не заметилза оглоблю принял. Взялся я за это копьецои тут же занозу в ладонь вогнал.
А когда я узнал, что у сеньора рыцаря имеется еще и конь, то только вздохнул. Если латы таковы, то коняга, не иначе, самой Бабьеке бабушка двоюродная.
Как выяснилосьнет. Приличный конек оказался. Упряжь, правда, чуть ли не из мочалы, а такничего. Во всяком случае, если и старше меня, то не намного. Только маленький очень. Сеньор рыцарь даром что тощий, зато длинный, с собственное копье ростомбрас с четвертью, не меньше. Ну, ничего, сюда приехал, значит и отсюда сподобится.
Ну, все? Кажется, все!
Ваша милость, пора!
И снова вздохтакой же тяжкий. Борода-мочалка дрогнула.
Стоит ли тебе, о юный эскудеро, пускаться в столь опасное странствие? Поверь, я не сомневаюсь в твоей смелости и честности, однако же путь странствующего рыцаря поистине труден
Я невольно оглянулся, пытаясь найти того, кому предназначена эта тирада. Не нашел. Оставалось признать очевидное: юный эскудероэто я.
А посему мой долг предупредить тебя, о отважный оруженосец
Слушать дальше не стоило. Я не без труда приподнял благородного идальго за плечи
Что путь мой отмечен не столько славою, сколько горестями, кои нет у меня делить охоты с теми, кто не принимал обета странствия.
На двор я его все-таки выволок. И даже на коня взгромоздил. Служаночка тем временем копье подтащила, я ее за ухо потрепал. А вот и мой Куло. Отдохнул, Задница, аж бока залоснились!
Все из-за тебя, зараза!
Ну, едем?
Однако же ежели ты и вправду решился разделить со мною и все трудности, и славу
Едем!
Договорил он уже за воротами. Что именноя даже и не понял. Что-то про того самого сеньора Ланчелоте. Чем-то ему это сеньор ко двору пришелся. Не иначе, родич.
Оглянулся я, вздохнул. Хорошо! Отдохнул, жару переждал, за поясом золотишко позвякивает. Если бы еще не этот
Ладно, раз уж так выпало!
Меня Начо кличут, ваша милость. Начо Бланко, а еще Начо Астурийцем.
Вначале показалосьне понял. Задумался, шлем свой мятый-давленый поправил.
Поистине, Начо, Астурияземля истинных идальго! И горд я тем, что предки моитоже оттуда, из славного города Овьедо
Поглядел я на негоуже совсем по-другому. То-то мастью он такой светлый, почти как я! Астурийца узнать легко. Меня ведь потому Бланко прозвалиБелым, то есть.
Сам же я родом из Эстремадуры, из селения Охоно, что возле берега славной реки Тахо. Зовут же меня Алонсо Торибио-и-Ампуэро-и-Кихада
Я чуть не подавился. Это что, мне все запоминать придется?
Однако же с недавнего времени принял я имя Дон Саладо, как и надлежит странствующему рыцарю
Я покосился на его шлем. Дон Саладо! Хорошо еще, не Дон Сомбреро!
В общем, познакомились!
Так и ехали мы рядом,
Я да он, да конь впридачу,
Да осел паскудный Куло.
Рвался к подвигам мой рыцарь,
Погонял конька-беднягу.
Мой осел спешил к кормушке
Я один не торопился.
Я не рыцарь, япикаро,
Мне спешитьтак только к плахе.
Прожит деньи слава Богу.
(А срубил деньгутем паче!).
Всех монет не переловишь,
Но за пригоршню эскудо
Можно стать и эскудеро.
А что дальшежизнь покажет.
ХОРНАДА II.О том, как мы бросили вызов нескольким злобным великанам.
Великаны же из них всех поистине наиболее зловредны! уверенно заключил Дон Саладо, тыча в горячее небо длинным костлявым пальцем. Однако же, Начо, колдуны тоже весьма и весьма опасны. Нопо-иному.
Вам виднее, рыцарь, вздохнул я, дожевывая последний кус ветчины. Кто бы спорил, я не стану.
И действительно, спорить с доблестным идальго оказалось совершенно бессмысленно. Это я понял быстро. Как и многое другое.
Есть еще вино, сеньор, напомнил я. Неаполитанское «греко». Вы бы глотнулижарко!
Жарко! Это еще слабо сказано. Хорошо еще, мы наткнулись на эти деревья, каким-то чудом выросшие прямиком у дороги. Какой-никакой, а тенек, значит, и перекусить можно. И выпить.
На «греко» это я его раскрутил еще в «Черном петухе» (чем я барыньки хуже?). Двадцать мараведи за кувшинпомереть можно! Тем более, моему идальго, кажется, было совершенно все равно, что есть и что пить. Ему все равно, но мне-то нет. Оно конечно, но двадцать мараведи! Тем более, чуть ли не последние его мараведи.
Щедр оказался борец с великанами. И добр. И даже покладиств некоторых вопросах. А вот во всем остальном
И пусть не говорят, Начо, что странствующие рыцари безрассудны, между тем продолжил он, отхлебнув из кувшина и явно не почувствовав вкуса (а зря!). Это совсем не так. И пусть не удивляет тебя, что я принимаю отнюдь не каждый вызов
Я чуть не поперхнулся. Отнюдь не каждый! Ну, знаете!
Первым, кто бросил вызов славному идальгопочти сразу же за воротами заведения папаши Молинильобыла отара овец. Даже без пастуха, не иначе не проснулся еще, лежебока, после сиесты. Мирные такие овцы, разве что от жары слегка очумелые. Так это для меня они мирные. Не успел я опомниться, а копье у Дона Саладо уже наперевес, глаза огнем горят-пылают. Миги с воплем «Святой Яго! Рази Испания!» (бедный мой Куло от страха ветры пустил) славный идальго ринулся сокращать местное поголовье.
Ну, остановил я его. Ну, отобрал копье.
За овцами последовала телега с какими-то сонными поселянами, за телегойстая ворон
В общем, вовремя барынька эта, которая в маске, меня в няньки наняла. А то не доехать бы моему Дону Саладо даже до «Черного петуха». Вороны-то его, может, и не заклевали бы
То есть, не вороны, конечно! Это для меня, доблестей рыцарских не разумеющего, онивороны. А на самом делегарпии. Это, значит, тоже птички, только с клювами стальными и с перьями вроде арбалетных болтов. И овцыне овцы, а агромадная толпа ведем, что на шабаш собрались. А телега оказалась то ли драконом трехглавым, то ли тремя драконами сразу.
(Телега-то ладно! Сегодня утром доблестный идальго все порывался к ветряной мельнице свернуть. Плохо так на нее посматривал. Ну, туда я его не пустил. Еще не хватало!)
А уж когда мы к «Черному петуху» подъехали!.. Ну, это разговор отдельный. Хорошо еще догадался я в этот «великанский замок» на разведку напроситьсяпрямиком в стан вражий. Хоть предупредить успел, чтоб народ не слишком нашему явлению удивлялся. А как меня после этого мой рыцарь хвалить начал! Мол, герой, не побоялся в самое великанье логово наведаться.
Да-а-а, боком мне мои эскудо выйдут! То есть, уже выходят. Особенно ежели
Особенно ежели, Начо, опасность грозит прекрасной даме или же ребенку. И вот тут рыцарь должен быть непреклонен! Что раны, что смерть? Это и отличает истинного идальго от презренного ландскнехта-наемника, который продает свою кровь за горсть серебра.
От меня, значит.
Увы, Золотой Век давно позади, Начо! Минули времена доблестного короля Артуро, великого рыцаря Ланчелоте и славного Сида Компеадора! Видят мои глаза закат, и я молю Господа, дабы не узреть мне черную ночь!
Я бы поспорил, конечнонасчет Золотого Века. Это у нас в Кастилии он минул, а в Арагонев самом цвете. То-то тамошние поселяне всех этих Ланчелоте так и норовят на вилы поднять. А случаетсяи поднимают.
Поспорил быно не стал. Уж больно рыцарь показался мне хорош. Глаза сверкают, борода-мочалка торчком, усы, тонкие, с легкой проседьюи те дыбом встали.
Орел!
Копье я ему все-таки не отдалобъяснил, что эскудеро, мне то есть, его носить положено. Я бы и меч отобралподальше от греха, но тут уж точно бы не вышло. Так и поехали дальше: я с копьем (ну и видок же у меня со стороны!) и славный идальго Дон Саладоналегке. Не спеша поехали. Мой рыцарь-то в седле скверно держалсякалека, да и видел плохошагов на двадцать вперед, не больше. А у меня свой расклад имелся. Очень не хотелось дуриком через некий городок проезжать. Городок-то ничего, а вот алькальд тамошний меня слишком хорошо знает. Повеситьне повесит, но
Но зачем мне лишние расспросы? Если даже те бородачи в харчевне знают про Пабло Калабрийца! И про меня, раба божьего, слыхали. Так что с королевской стражей (да и со Святой Эрмандадой тоже) лишний раз встречаться резону нет, особенно ежели золото при поясе, и этот чудило в латах рядом.
В общем, у Черного Распятия свернули мы налево, на Старый Тракт (его еще Пыльным называют). Кажется, мой рыцарь этого даже не заметил. Да и заметить трудночто Старый Тракт, что Новыйоба пыльные. А вокруг все то жеовцы, мельницы, полудохлые деревца на холмах
Так и едем. Так и болтаем. То есть это сеньор Саладо болтает, а я слушаю. Или не слушаюкиваю просто. Да и что слушать? Про великанов да драконовнадоело, а с остальнымясность полная. Воевал Дон Саладо (тогда еще, конечно, дон Алонсо Торибио-и-Ампуэро-и-Кихада) с маврами, с двенадцати лет воевал, еще при старом короле Хуане, что нынешней королеве дедом приходился, в седло сел. Идовоевался. Брал Малагу (аккурат десять лет назад это было), и надо же такому случитьсябомбарда разорвалась. Не вражескаясвоя. Всех вокруг переубивало-перекалечило, и моему рыцарю досталось. Руку перебиловысохла рука, глаза опять же, а главноебашка. Отвезли его домой в Эстремадуру, выхаживали долгода все без толку. С тех пор у него одни великаны с драконами на умето есть, конечно, на том, что от его ума осталось. Все эти годы семья его взаперти держала, а вот недавновырвался.
Вот так! И ведь жалко дядьку. Настоящий рыцарь, что ни говори, из тех, которые Кастилию нашу от мавров черномазых освободили. Не то, что нынешние щеголи в итальянских шелках-бархатах (те самые шелка-бархаты, что мы с Калабрийцем на фелюгах привозимвыгодное дельце!).
Одно любопытноотчего эта барынька в маске не велела мне славного идальго прямиком домой доставить? Далеко, конечно, но ежели бы мне один эскудо прибавили
Да, интересно!
Под вечер дорога перестала мне нравиться. Не то, чтобы совсем, но все-таки перестала. Я ведь и бывал здесь всего пару раз, и то не сам, а с ребятами Калабрийца. Когда толпой-гопой едешь, многого не замечаешь. А тут
Прежде всего сгинули овцы. Даже непривычно как-то стало. Вроде и дорога не хуже, и ручьи встречаются Значит, парни из Месты сюда не суются. Или не по дороге им? Так ведь, вроде, им всюду в Кастилии путь открыт, захотятчерез Вальядолид стада свои прогонят!
В общем, неуютно как-то стало. А как в селеньице одно заехалитак и вообще. Селеньице-то обычное, но народ уж больно странноватый. Ни харчевни, ни постоялого двора, ворота на запоре, на окнахставни закрытые. И хоть бы кто в нашу сторону поглядел! Может, оно и к лучшему, потому как рожи Ой, рожи!
И тут я вспомнилмавры! Самые их места тут. С большой дороги ушли, а здесь остались. Правда, не мавры ужемориски, даже церковь выстроили (ну, точно мечеть, правда, с крестом), но все равно с моей астурийской шевелюрой сюда лучше не соваться.
Да, заехали! О том, чтобы тут заночевать, понятное дело, и думать не стоило. Правда, за горкой, как я помнил, постоялый двор имеется, но до него еще добраться нужно. А ведь уже вечер! Куло, даром что Задница, приуныл, уши свои серые развесил, конек-недоросток тоже еле ноги передвигает. Поглядел я на моего рыцаря
Гложет меня сомнение, Начо! Ибо места сии словно созданы для засады злобных колдунов, особливо жевеликанов