В кают-компании, тем временем, появился ещё один приметный персонажвысокий, светловолосый и голубоглазый мужчина «под пятьдесят» с волевым лицом нордического типа, украшенным брутальным подбородком-кувалдой. Незнакомец был облачён в чёрную морскую форму, на его ногах красовались чёрные же, начищенные до зеркального блеска остроносые ботинки, только, вот, цветастый платок на жилистой шее несколько выбивался из образа классического морского волка, внося ярко-выраженную нотку пошлого декадентства.
Шкипер Воронин! вежливо представился мужчина. Да вы, Егор, сидите! Пейте кофе. Не надо вскакивать, как на пружинах. Мне боцманв общих чертахуже рассказал о вашей необычной истории.
Воронин небрежно, закинув ногу на ногу, развалился в кожаном кресле самого антикварного вида, достал из стильного кожаного портсигара длинную светло-коричневую сигарету и громко щёлкнул квадратной зажигалкой в позолоченном корпусе. Через пару секунд по кают-компании начал распространяться чуть сладковатый цветочный аромат.
Егорв ожидании разговораблагоразумно молчал, а его внутренний голос надоедливо делился наблюдениями-впечатлениями:«Да, какой из этого вальяжного типакапитан российского танкера?! Так его растак?! Не, внешность-то у Воронина подходящаяформа, что называется, с иголочки, безупречный русый пробор, аккуратные усы и бородка, мужественный взгляд. Но, манеры, мон шер, манеры? Разве может уважающий себя капитан так пошло забрасывать ногу на ногу? А эта дурацкая длинная сигарета с откровенно-дамским ароматом? Данный индивидуум, голову даю на отсечение, ряженый! Такие замашки и цветастые шейные платки характерныв первую очередьдля всяких там зажравшихся политологов и режиссеров заштатных драматических театров. Боцман Фёдор говорил, что, мол, капитан судна ужасно устал и завалился спать? Полный и однозначный бред! На лощёной физиономии этого салонного щёголя нет ни малейших следовкак усталости, так и сна».
Манерно затушив окурок о бортик стильной мраморной пепельницы, Воронин, наконец-таки, соизволил перейти к беседе. Солидно откашлявшись, он попросил:
Поведайте-ка, милейший, ещё различно для меняподробности вашегоэ-э-э, приключения.
Егор вновь начал вдохновенно ина этот разразвёрнуто врать-рассказывать: о плотном и загадочном бело-сером тумане, о шумном птичьем базаре, о внезапном исчезновении сейнера «Хапуга». Когда повествование дошло до череды жестоких и безжалостных штормов, обрушившихся на далёкие Бабьи острова, Воронин невежливо прервал чрезмерно-увлёкшегося рассказчика неожиданным вопросом:
Толик Иванов, шкипер «Хапуги», он как чувствовал себя перед этимэ-э-э, происшествием? Острый радикулит, часом, его не беспокоил?
Не знаю, о ком вы говорите. Нашего капитана звалиВолосюк Леонид Климович, «сделав» удивлённые глаза, ответил Егор, получивший нужную и своевременную информацию от шамана Афонии. Ошиблись вы, наверное. Перепутали что-то.
Может, и ошибся. Может, и перепутал. Спорить не буду. А почему, молодчик, у тебя лицо совсем даже не измождённое и ничуть не похудевшее? Чем ты питался эти два месяца?
Так, господин капитан
Шкипер!
Так, господин шкипер, Бабьи острова, они богаты на всякую съедобную живность. И яйца птичьи ещё были, и птенцов в гнёздах сиделобез счёта. Про рыбу я уже не говорю. В тамошних ручьях её обычными камнями можно добывать. Подбил и выдавливай питательную икруиз толстого рыбьего пузапрямо в рот
Хорошо, я понял. Подробности не требуются, брезгливо поморщился Воронин. Свободен, матрос. Твоя каютапод номером «шесть». Дверь открыта, постель застелена. По коридору направо, потом налево. Отдыхай, спи. Захочешь кушатьнайдёшь кухню. Повар предупреждён
Вежливо поблагодарив капитана, Егор покинул кают-компанию, нашёл нужную каюту, не раздеваясь, завалился на койку и мысленно признал правоту собственного внутреннего голоса:«Этот Воронин, безусловно, является ряженым цирковым клоуном. Во-первых, выпить не предложил. Это не по-моряцки. Во-вторых, его странно-нездоровая любовь к эпитету «шкипер». В-третьих, не может прожженный капитан дальнего плавания употреблятьв разговоре с коллегой по ремеслутакие слова, как «постель» и «кухня». Для этого существуют чёткие термины«койка» и «камбуз». В-четвёртых».
Додумать эту мысль до конца он не успелпо причине внезапно-навалившегося сна
Плавание до Петропавловска-Камчатского прошло спокойно и благостно, то есть, без каких-либозначимых и незначимыхпроисшествий. Погода стояла отличная, дул умеренный попутный ветерок, а на Егора никто не обращал ни малейшего внимания. Он без толку слонялся-болтался по верхней палубе, спал в своей каюте, ел на камбузев компании молчаливого кока, который оказался вовсе не японцем, а, наоборот, чистокровным бурятом, и никакого отношенияпо его же собственным словамк восточным единоборствам не имел.
«Пой, ласточка, пой!», мысленно ухмылялся Егор. «Врун ты, дружок, хотя и сенсей. И, вообще, всё как-то не правильно! Почему никто не пристаёт с докучливыми расспросами? Получили соответствующие указания от псевдо капитана танкера? Да, ситуация, так его растак».
«Генерал Громов» подошёл к Петропавловску около девяти часов утра.
«Очень удобное время!», решил Егор. «Если повезёт, то уже вечером-ночью сядем в самолёт ивжик! Прямо до Москвы. Может быть».
Сперва над горизонтом поднялся величественный конус вулкана, увенчанный белой шапкой снегов. Потом перед танкером открылся вход в Авачинскую бухту, на одном из берегов которой и располагался город.
«Нормальный такой городок», приступил к комментариям начитанный внутренний голос. «Разместился он по склонам трёх покатых сопокМишенной, Петровской и Никольской. Есть и высотные дома, в основном, панельные пятиэтажки. Но много и частных малоэтажных строений, сбившихся в компактные районы и райончики. Честно говоря, бухта особого впечатления не производитвесь берег усеян гниющими водорослями, над разнокалиберными мусорными кучами кружат стаи наглых упитанных чаек, по морю гуляют, хищно облизывая ржавые корабельные скелеты, светло-жёлтые волны. Очень грустное и откровенно-пессимистичное зрелище, сами собой возникают ассоциации, связанные со старым заброшенным кладбищем».
Прощание с командой танкера получилось холодным и коротким. Егор, молча, обменялся крепкими рукопожатиями с боцманом Фёдором и с невозмутимым бурятским кокок, а со шкипером Воронинымлишь вежливыми взаимными кивками. Впрочем, внятно поговорить о чём либо, всё равно, не представлялось возможнымпо причине устойчивого и навязчивого шума. Надсадно гудел старенький портовый кран, местами покрытый толстым слоем коричневой ржавчины, солидно пыхтел невидимый трудяга-буксир.
Егор, нацепив на плечи рюкзак, по длинным сходням спустился на берег и приметно-характерной матросской походкой, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, направился к выходу в город. Он, с любопытством вертя головой, шёл мимо пяти и десятитонных разноцветных контейнеров, солидных транспортных платформ с самой разной техникой, и деревянных поддонов, плотно нагруженных разнокалиберными тюками и джутовыми мешками.
«Не торопись, братец!», посоветовал проснувшийся внутренний голос. «У опытных диверсантов и разумных рыцарей плаща и кинжала существует золотое правило:«Находясь в малознакомом месте, никогда не пори горячку. Сперва осмотрись, старательно принюхайся, послушай местные новости, слухи и сплетни. И, лишь, после этогоначинай действовать». Согласись, что данный принципвесьма разумный и взвешенный. А, ведь, всем хорошо известно, что именно морской порт является идеальным местом для сбора первичной информации. Да, кстати, нужно ли выставлять на всеобщее обозрение такой приметный головной убор? Того и гляди, начнутся ненужные расспросы, поднимется нездоровый ажиотаж».
Признав правоту голоса, Егор торопливо спрятал бескозырку с надписью «Хапуга» в рюкзак и ещё полтора часа провёл в порту. Он неторопливо перемещался от причала к причалу, внимательно рассматривая спящие океанские суда, полной грудью дышал солёным морским ветром и разговаривал-общался со встретившимися докерами и моряками. Но ничего заслуживающего внимания так и не услышал.
Философски передёрнув плечами, Егор направился к портовым воротам, повернул за очередной ряд контейнеров и тут же отпрянул назадметрах в тридцати пяти, возле старого неработающего бульдозера о чём-то оживлённо разговаривали два человека. Одним из них был шкипер Воронин. А, вот, второй
«Это же тот самый гад!», прозрел внутренний голос. «Помнишь, братец? Четыре года тому назад, одинокая яхта, на её борт поднимаются мужчина и женщина средних лет, у мужчины в руках находится громоздкий саквояж, слегка напоминающий медицинский. Вот, так встреча! Убей его, подлеца! Выследи, напади в безлюдном месте и сверни голову на сторонукак в дешёвых голливудских боевиках. Чтобы шейные позвонки громко хрустнули и разошлись. Впрочем, не стоит. Это будет уже откровенным перебором. Один трупв Пижме, второйв Петропавловске. Не надо превращать производственную необходимостьв бездумную кровавую тенденцию. Так можнонезаметно для самого себяпревратиться в самого натурального монстра».
Егор незамедлительно покинул территорию морского порта и, вскинув вверх правую руку, остановил машинунеприметный грязно-белый «жигулёнок».
Куда, матросик? поинтересовался пожилой шофёр, такой же неприметный, как и его автомобиль.
На Капай, демонстративно-небрежно откликнулся Егор. Триста рублей хватит?
Триста? Сразу видно, матросик, что ты неместный. За такие огромные деньжищи я тебя по всему Петропавловску провезу, причём, два раза. Залезай!
Капайс точки зрения реалий российской глубинкиоказался местом самым обыденным и ничем непримечательным. Кривобокие засыпные домишки ненавязчиво чередовались с серыми строениями барачного типа и с почерневшими бревенчатыми хижинами. Впрочем, встречались и огромные уродливые коттеджи, сложенные из красного кирпича.
Цыгане, ясен пень, строятся, заметив интерес пассажира, охотно пояснил водитель. Торговля наркотиками, как известно, приносит неплохие деньги. Впрочем, вон та трёхэтажная вилла принадлежит младшему сыну районного начальника милиции. Бывает. Наверное, обычное совпадение
Останови у магазина, попросил Егор.
У какого? Тут их два. Один называется«Супермаркет» и торгует, в основном, дорогущими импортными товарами. Его посещают люди уважаемые и обеспеченныебизнесмены, наркоторговцы, деловые, воры в законе, депутаты, зампреды, прочие чиновники. А второй магазинчик именуется непритязательно«Лабаз». В нём отоваривается прочий местный народец. В смысле, подлое и бесправное быдло
Ко второму рули.
Разговорчивый шофёр не обманул, «Лабаз» оказался заведением бедным, скромным и слегка запущенным. Зайдя в магазин, Егор непроизвольно поморщилсяявственно попахивало несвежей рыбой и подгнивающими овощами. Да и содержимое прилавков-стеллажей откровенно не впечатлялоразличные крупы в бумажных и полиэтиленовых пакетах, консервы в стеклянных и жестяных банках, серые макароны, соль, чёрные «кирпичики» хлеба, бутылки с водкой и «Агдамом».
«Надо же, «Агдам»!», дурашливо восхитился внутренний голос. «Я был железобетонно уверен, что данный сорт дешёвого портвейна уже лет двадцать, как не выпускается. Может, это запасы, оставшиеся с тех самых славных Времён? Давай-ка, братец, купим бутылочку! Типавспомним удалую и беспутную молодость. Шутка, понятное дело. Не сердись, пожалуйста».
Егор подошёл к пожилой продавщице, скучающей возле ободранного прилавка, и спросил:
Не подскажете ли, добрая и любезная тётенька, где я могу найти Владимира Павлова по прозвищу«Безухий»?
Тамбовский пархатый волк тебе«тётенька», демонстративно глядя в сторону, вяло отреагировала продавщица. Ходят тут всякие, а потом спички и хозяйственное мыло с полок пропадают
Криво улыбнувшись, Егорнебрежным движениембросил на прилавок сторублёвую купюру и вежливо повторил вопрос.
Зайдёшь за магазин, увидишь кривой переулок. Пойдёшь по переулку, через пять минут упрёшься в тупик, приветливо улыбнулась тётка, ловко пряча денежку в карман когда-то белого халата, щедро покрытого разноцветными пятнами. Там и увидишь Безухого. Он сейчас, надо думать, музицирует. То бишь, даёт концертпо заявкам всякого сброда
В тупичке, действительно, имел место быть концерт авторской песни. В качестве благодарных зрителей фигурировали трое оборванных подростков и парочка небритых бичей, разместившихся на стареньких деревянных ящиках. А на высокой двухсотлитровой бочке из-под солярки восседал, сжимая в ладонях скромную шестиструнную гитару, местный бардблагообразный босой господин в чеховском пенсне. Господин был облачён в рваные брезентовые штаны и засаленный ватник на голое тело, но, не смотря на это, смотрелся весьма достойно.
«Интеллигент до мозга костей, попавшийпо воле коварного случаяна жизненное дно. А пенсне наш менестрель носит по весьма прозаичной причинеправое ухо, в полном соответствии с прозвищем, отсутствует напрочь, то бишь, как класс. Не за что цеплять правую дужку очков», насмешливо прокомментировал внутренний голос. «Что же, послушаем душевно-музыкальные откровения мистера Безухого».
Господин в пенсне взял несколько вступительных аккордов иприятным баритономзапел:
Декабрьпостучал в моё окно.
Негромко так, как будтоневзначай.
А за окномдавно уже темно,
И только волкивоютпо ночам.
Ты заходи, мой зимнийпилигрим.
Всё ж, веселей, раз мы с тобойвдвоём.
Ну, что, декабрь-братишка, помолчим?
А если выпьем, то тогдаспоём
Споём мыоб ушедших светлых днях,
О тех глазах, где тихий нежный свет
И, вот, уже в заснеженных полях
Негаданно рождаетсярассвет
Кто там ещёстучится к намв окно?
Бродяга-ветер, онсовсем продрог.
Ох, сколько нынче снеганамело!
Ты заходи, браток, черезпорог
И посидим так славно мывтроём.
Потом спрошу яу своих друзей:
А не встречали, часом, выеё?
Которая всех краше имилей?
Которая смеётсятак светло,
И солнцев волосах еёживёт
А за окномопять ужетемно.
И о невзгодахнампурга поёт
Куплет сменялся куплетом, гитара звенелачарующе, волшебно и очень печально.
«Какая славная песенка!», растроганно подумал Егор. «Мелодия красивая, и словащемящие. Особенно, про «глаза, где тихий нежный свет», и про «солнце, живущие в женских волосах». Прямопро мою Саньку. Только, вот, зачем так много лишних куплетов? Видимо, знаменитая фраза:«Краткостьсестра таланта», этому конкретному обладателю чеховского пенсне неведома».
Наконец, певец устало замолчал, последовал финальный гитарный проигрыш, благодарные зрители одобрительно засвистели и восторженно заулюлюкали.
Егор, привлекая к себе внимание, громко откашлялся и сообщил:
Гражданин Безухий, мне тут поручилипередать вам пламенный братский привет.
Откуда этопривет? ожидаемо насторожился камчатский менестрель. Учитывая «гражданина», из местне столь отдалённых?
С далёкого чукотского мыса Наварин. Вернее, с тамошнего шаманского кладбища.
Вот, даже как. Придётся, уважаемая братва, перенести наш песенный концерт на более подходящее время
Не пойдёт! жёстко заявил один из бичейхуденький мужчинка в женском бордовом жакете. «Агдам» пил? Пил! Теперь отрабатывай! Причём, без дураков и всякого свинства.
Вот, плачу за портвейн, выпитый моим другом! Егор положил на ближайший деревянный ящик, свободный от седоков, мятую сторублёвую бумажку. Типавыкупаю его долг.
Маловато будет, водоплавающий! нагло улыбаясь, заявил обладатель дамского жакета. Маловато!
Добавляю полтинник и всевон! Ну, чего ждём, голодранцы жадные? Могу, ведь, и передумать
Когда камчатские ценители авторской песни, радостно похохатывая, удалились по кривому переулку, Безухий, придерживая гитару, неуклюже слез с бочки и, слегка смущаясь, поблагодарил:
Спасибо вамза «друга»! Так меня уже много лет никто не называл. Представляете? Никто имного лет. Как себя чувствует уважаемый Афанасий Афанасьевич? Не болеет ли, часом?
Здоровее многих молодых. Бегает по летней чукотской тундречто тот северный олень-рогач во время весеннего гона. Сто двадцать километров в одну сторону, столько жев другую. Без проблем и отдышки.