Всё не так - Август Мак Брелан 6 стр.

Товарищ, мы едем далеко,

Подальше от нашей земли

Главнокомандующий Краснознаменным Тихоокеанским Флотом адмирал Власов стоял на мостике своего флагмана, линкора «Советский Сахалин». Напевая себе под нос подходящую к случаю незамысловатую народную песенку, Андрей Андреевич изучал в бинокль окрестности. За последние десять минут ему не удалось обнаружить ничего интересного, кроме кораблей сопровождения, окружавших флагман со всех сторон. В море вышел весь флот. Линкоры, крейсера, авианосцы, эсминцы и даже транспортные корабли, под завязку набитые морскими пехотинцами. Всему личному составу было объявлено, что предстоят большие маневры, но эта маленькая военная хитрость не обманула даже корабельных котов. Маневры Как бы не так!

Полученная из Москвы радиограмма немало удивила товарища адмирала да и огорчила тоже. Ох, как не хотелось ему воевать Особенно сейчас. Особенно с японцами.

Никто не сомневался, что флот, сутки назад покинувший базу на Камчатке, идет на юг, дабы наказать проклятых самураев. Вне всякого сомнения, одновременно с ударом по японским портам сухопутную дальневосточную гораницу пересекут сотни танков и сотни тысяч солдат Дальневосточного Военного Округаи понесут свободу многострадальному китайскому народу, стонущему под игом японских милитаристов

Никто не сомневался. Но проблема была в том, что никто, включая самого адмирала Власова, не знал этого наверняка. Андрей Андреевич осторожно дотронулся до висевшей под адмиральским плащом обычной офицерской полевой сумки. С этой сумкой он не расставался круглые сутки. Первая радиограмма из Москвы предписывала выйти в море. Теперь нужно дождаться второго сигнала И тогда он вскроет один из лежавших в сумке четырех пакетов и будет действовать в соответствии с заложенными в нем инструкциями.

Адмирал Власов опустил бинокль, вернул на место очки и вздохнул. Не хотелось ему воевать Конечно, теперь поздно жалеть. Он сам сделал этот выбор двадцать лет назад. Тогда Владимир Ильич объявил о строительстве нового Флота Советской Республики, и молодой курсант Андрей Власов вместе с тысячами других комсомольцев, по зову сердца и по приказу партии, принялся этот флот возрождать. Теперь, спустя двадцать лет, было чем гордиться! Один «Советский Сахалин» чего стоит, а ведь это только один линкор из шести! А новые авианосцы класса «Петроград»? Каждый из них нес на своем борту полсотни боевых самолетов.

Сухопутные крысы были недовольны таким разбазариванием народных средств, но ничего поделать не могли. ФлотОружие Мировой Революции! На суше у нас серьезных противников не осталось. Главные врагина море. Япония, Англия

Товарищ адмирал!  прервал размышления Власова подошедший офицер связи.  Мы получили радиограмму.

Я вас слушаю, товарищ капитан-лейтенант,  повернулся к нему Власов.  Что в ней говорится?

«Западный ветерясная погода»,  ответил связист.  И подпись. Та же самая.

«Западный ветер»  задумчиво повторил адмирал и полез в свою сумку. Так, содержащийся в полученной телеграмме код соответствует пакету под номером три хрустнули сургучные печати «По прочтению сего вам предписывается немедленно.» Что?!  Власов машинально поправил очки.  Это какая-то ошибка

Но никакой ошибки не было, и адмирал Власов прекрасно это знал. Он сам принимал участие в составлении этого плана несколько лет назад. «На всякий случай в сейфе каждого приличного Генштаба должны лежать планы на случай войны с марсианами» (знаменитые романы Алексея Толстого и Герберта Уэллса были очень популярны в Советской России. Особенно роман Уэллса, который считался прогрессивным западным деятелем и чуть ли не личным другом самого Владимира Ильича).

Вот тебе и марсиане  пробормотал Власов. Но делать нечего, приказ есть приказ.  Штурман! Приготовьтесь к вычислению нового курса. Наша цель расположена на юго-востоке

* * *

Впереди показался железнодорожный переезд. Не сразу заметив опускающийся шлагбаум, Зинаида Мироновна Барсина резко нажала на тормоза, которые сработали четко, но все же возмущенно заскрипели, да еще и со свистом.

Ничего не поделаешь«Хюндай» не «Хонда», Корея не Хонсю, курица не птица. С другой стороны, пять тысячтоже не десять. А в два раза дешевле.

В любом случае ехать из Хабаровска на машине куда удобней, чем на поезде вроде того, который как раз сейчас проносился перед ее, Зинаиды Мироновны, глазами. Он чем-то напомнил ей тот, другой поезд, на котором она, юная хабаровская выпускница-отличница, поехала полвека назад в Москвупоступать в университет на химфак.

Увы, конкурс в МГУ оказался сумасшедшимдаже для отличников. Поступить Зине не удалось. Зато удалось другоена вечеринке в общежитии она познакомилась с гарным черниговским хлопцем по имени Остап Захарченко. Этот украинский красавец тоже приехал поступатьправда, на исторический. И тоже неудачно.

Впрочем, к концу экзаменов Остапу и Зине было уже не до конкурса и не до химии с историей. Их чувства друг к другу оказались настолько сильными, что на предложение Остапа уехать с ним в Чернигов она согласилась не задумываясь. Тем более, что возвращаться в Хабаровск на щите ей совершенно не хотелось.

В Чернигове Остап и Зина поступили в местный педагогический и поженились. Через год родился Тарас, еще через годКлава. Жизнь била ключом, будущее казалось ясным и безоблачным.

Когда супруги Захарченко закончили третий курс, Остапа призвали на военные сборы. А Зинаида решила навестить наконец родителей. Брать с собой малышей ей отсоветовала свекровьвсе же дорога дальняя, мало ли Так она поехала в Хабаровск одна, поручив Тараса и Клаву родителям мужа.

Приехав воскресным вечером в родной город, Зинаида увидела в глазах родителей не радость, а боль и слезы. Началась война с Германией.

Первым побуждением было вернуться назад к детям, но через несколько дней возвращаться было уже некудав Чернигов вошли немецкие коммунистические «братья». Теперь оставалось только ждать, когда же закончится весь этот кошмар

Проехав наконец через переезд, Зинаида Мироновна свернула с шоссе налевои теперь уже повела машину по знакомым биробиджанским улицам. Слева промелькнуло здание синагоги «Бет Исраэль», справа показалась военная база с гордо реющим на крыше флагом. Разумеется, этот флаг резко отличался от того, который развевался над зданием городской думы. Скорее уж он был похож на советский. Тоже звездаправда, не одна. Тоже красный цветно не только

Нельзя сказать, чтобы высадка американцев в Приморье была таким уж сюрпризом. В конце концов, о неожиданно разгоревшемся конфликте с США граждане СССР осведомлены были. Другое дело, что на фоне катастрофических новостей с германского фронта советским людям было не до таких второстепенных мелочей, как редкие воздушные налеты «звездно-полосатых» на Чукотку и Камчатку.

А в начале сентября немцы и вовсе подошли к Москве и Питеру, после чего в советской столице началась неразбериха, а страну и народ окончательно охватили паника и уныние. Потому-то две американские дивизии, высадившиеся 7 сентября во Владивостоке, практически не встретили никакого серьезного сопротивления. А тут еще и мнительный маршал Блюхер, явно ничего хорошего от Сталина не ожидавший, приказал войскам Дальневосточного Военного Округа сложить оружие и не препятствовать вооруженным силам США продвигаться дальше. Они и продвигались.

22 сентября американцы добрались до ХабаровскаЗинаиде посчастливилось лицезреть историческое рукопожатие Макартура с Блюхером, формально закрепившее капитуляцию окружного командования и ознаменовавшее окончание дальневосточной кампании. А 25 сентября было обьявлено о германо-советском мире, превзошедшем по позорности даже Брестский. Хотя потом говорили, что могло быть и хужеСталин еле убедил Тельмана не упразднять Союз и не делать советские республики независимыми.

Поскольку в германо-советском союзном договоре об американцах не было сказано ни слова, Тельман поблагодарил Рузвельта за помощь и предложил очистить Дальний Восток. Однако американский президент ответил на это предложение отказомв конце концов, какие же приличные гости уходят через пять минут после прихода в дом?

Прикинув ту недюжинную работу, которую германским войскам еще предстояло совершить, дабы как следует оккупировать новоявленного советского союзника, Тельман пожал плечами и согласился на временное существование американской оккупационной зоны. Не возражало против такого варианта и руководство уже разоружившегося ДальВО во главе с маршалом Блюхером, явно предпочитавшее американскую оккупацию германской. Недоволен был разве что товарищ Сталинно его мнения пока что никто и не спрашивал.

Равно как и мнения Зинаиды, оказавшейся не только за десять тысяч километров от мужа и детей, но и за демаркационной линией.

Дальшебольше. Летом сорок второго Тельман указал заокеанскому правительству на тот факт, что оккупация Дальнего Востока, что ни говори, нарушает все международные нормы, ибо Дальний Восток, как ни крути, является частью СССР.

Выход нашел все тот же маршал Блюхер. Размышляя как-то на досуге, Василий Константинович вспомнил о том, как двадцать лет назад служил министром обороны ДВРДальневосточной Республики. Это буферное государство, в конце 1922 года прекратившее свое существование, как раз располагалось примерно в границах нынешней американской зоны. Причем это государство было формально демократическим и многопартийным, хоть и тесно связанным с Советской Россией.

Так почему бы не восстановить ДВРтоже демократическую и многопартийную, пусть и тесно связанную на этот раз с другим государством?

Другому государству эта идея очень понравилось. Как и самим дальневосточникамведь единственной альтернативой была жизнь в сталинском Советском Союзе, да еще и оккупированном немцами.

Созвать Учредительное Собрание, написать конституцию и выбрать Блюхера первым президентом удалось за три месяца. Тельман выразил свое неудовольствие, Сталин и вовсе пришел в бешенство (согласно популярным в ДВР анекдотам, это бешенство обычно сопровождалось разгрызанием ковров). Американо-германские отношения начали понемногу ухудшаться. Правда, Тельману хватало забот и в Европе. Война с Англией тянулась до сорок третьего, пока Черчилль наконец не подписал мир, согласившись уйти из Египта и некоторых колонийв том числе тех, которые были в свое время отобраны у Германии согласно Версальскому миру. А в сорок четвертом вермахту пришлось прогуляться в Венгрию, Румынию и Болгарию, дабы помочь народным революциям, превратившим эти страны из добровольных союзников коммунистической Германии в принудительные. А когда в середине сороковых Берлин и Вашингтон окончательно стали врагами, воевать было уже поздноу обеих сторон к тому времени появилось атомное оружие

Так демаркационная линия, отделяющая ДВР от СССР, а Зинаидуот оставленной на Украине семьи, превратилась не просто в границу, а в самый укрепленный, милитаризованный и тщательно охраняемый рубеж в мире

Подьехав наконец к квартирному комплексу на улице Семенова, Зинаида Мироновна увидела в одном из своих окон свет.

«Барсик мой, телевизор небось смотрит,»  подумала она ласково

Леонид Сергеевич Барсин был человеком с богатой биографией. В 1918 году, будучи еще совсем мальчишкой, юнкер Барсин участвовал в Ледяном Походе генерала Корнилова. Там же, в Добровольческой Армии, он провоевал до самой эвакуации из Крыма, оказавшись в итоге со своими товарищами в Турции. Оттуда Леонид, находясь уже в чине поручика, сумел, сменив несколько пароходов, добраться за полгода до Владивостока, где в 21-м возникло последнее белое правительство на территории России. Год спустя Владивосток пал, и капитан Барсин оказался в Шанхае. В этом китайском городе Шанхайский Барс провел двадцать лет, работая то таксистом, то швейцаром, то буфетчикоми ни на один день не переставая мечтать о возвращении на Родину.

И вот эта мечта осуществиласьобретя независимость, Дальневосточная Республика тут же пригласила к себе белоэмигрантов со всего света. Естественно, Барс вернулся одним из первыхи снова стал офицером русской армии. Потом, в 47-м, он познакомился с Зинаидой, которая к тому времени уже закончила хабаровский пединститут и не первый год работала в школе. Они поженились, а через год переехали в Биробиджан, куда майора Барсина перевели по службе. Там у них родилась дочь Оля, впоследствии вышедшая замуж за американского лейтенанта Томпкинса и уехавшая с ним за океан. И снова жизнь Зинаиды Мироновны била ключом если не вспоминать о той жизни, навсегда ушедшей в прошлое

Действительно, Барсик смотрел телевизорпо «НТВ-Спорт» передавали матч Кубка ДВХЛ между хабаровским «Амуром» и магаданской «Колымой».

Ну что, Зинушка?  сказал он входящей в квартиру жене, не отрываясь от экрана.  Что там сказал твой кореец?

С японским журналистом Кимомото, о котором говорил муж Зинаиды Мироновны, она познакомилась четыре месяца назад. Газета, в которой он работал, задумала большое аналитическое исследование по вопросу школьного образования в различных тихоокеанских странах. Поскольку Кимомото хорошо знал русский язык, в ДВР послали именно его. Будучи истинным профессионалом своего дела, японец побывал не только в Чите, Хабаровске и Владивостоке, но также и в менее значимых городах, в том числе и в Биробиджане. А тут как раз питомцы Зинаиды Мироновны отличились на международной химической олимпиаде

И вот в процессе интервью Кимомото упомянул своего московского знакомого и коллегужурналиста по имени Тарас Захарченко.

Тарас Захарченко?  Зинаида Мироновна чуть было не лишилась чувств.  Вы уверены?

Оказалось, что оный Тарас к тому же родом из Чернигова. И выглядит на пятьдесят. И замялся, когда Кимомото спросил его о родителяхпосле чего вежливый японец перевел разговор на другое.

Такого шанса упускать было нельзя. Узнав, что через два месяца Кимомото летит в Москву, Зинаида Мироновна попросила его о небольшой, но жизненно важной услуге. Разумеется, японец согласилсяи назавтра увез с собой длинное письмо, адресованное не только Тарасу, но и всем его советским родственникам.

И вот позавчера Кимомото вернулсяправда, не в Биробиджан, а в Хабаровск, куда прилетел из Москвы через Японию. Поскольку разговор предстоял не телефонный, Зинаида Мироновна поехала на встречу с японцем лично. И вот сейчас вернулась

Говорит, что все хорошо,  ответила она на вопрос Барсика.  Все живы-здоровы: и Тарас, и Клава, и Остап.

Произнести в данной ситуации слово «муж», обращаясь к мужу, Зинаида Мироновна не могла. Хотя если подходить к делу формально, то мужем ее был именно Остап, а Барсик скорее любовником.

Значит, письмо он передал?  кивнул головой Барсик, пристально следя за полетом шайбы в зону «Амура».

Передал, передал. Они долго с Тарасом беседовали, часов пять-шесть. Все живы-здоровы, Остап давно снова женился

Это он молодец,  заметил Барсик, пытаясь скрыть вздох облегчения.

А у Тараса своя семья в Москве, и у Клавы тоже, но в Минске. Внуков у меня, выходит, четверо то есть пятеро, если считать олечкиного Яшу. Тарас сказал, что всем даст письмо почитать.

Поосторожнее надо бы,  сказал Барсик, обращаясь то ли к жене, то ли к защитникам «Амура».

Да это уж конечно, он ведь небось у меня не дурак,  усмехнулась Зинаида Мироновна.  Одно плохо, Барсик. Ну, есть у меня там дети-внуки. А увидеться?

М-да,  задумчиво протянул ее муж.  Это сложнее. Сюда их Советы не выпустят

Советы никуда людей просто так не выпустят,  вздохнула Зинаида Мироновна.

Вот если б они были евреями  по-прежнему не отрываясь от хоккея, сделал Барсик гипотетическое замечание.

Да, это бы помогло. Когда в 70-х годах Советский Союз начал понемногу отпускать своих евреев на историческую родину, многие из них, оказавшись в Израиле, поняли, что попали не туда. Свобода, демократия, капитализмэто все хорошо, но учить древний и ни на что не похожий язык с варварскими буквами? испытывать вечную неприязнь со стороны сабр и марокканцев? служить в армии и периодически перестреливаться с арабами? Поневоле воскликнешь: «Да нас надули!»

Так многие новые израильтяне стали искать другие варианты. Разумеется, возвращаться в СССР никто не собиралсяда и не пускала назад родная партия. В Америку хотелось многимно прорваться туда получалось только у самых удачливых. И тут израильтяне советского происхождения вспомнили о ДВР. Где те же свобода и демократия с капитализмом, но все вокруг говорят по-русски. И где дают гражданство всем выходцам из Российской Империи и Советского Союза.