Мы все-таки убежали от них, она засмеялась. Но уже почти через силу.
Тебе не стоит пить. Ты еще маленькая девочка.
Мне скоро пятнадцать. Я не ношу детскую буллу.
Хорошо, тывзрослая, уступил он. И ты пророчица. Но, Летти, девочка моя, если бы ты знала только, что сейчас происходит в мире.
А я знаю, ответила она с уверенностью, которую дают неполные пятнадцать лет и необычный талант. Она смахнула ладошкой слезы и вновь улыбнулась. Все скоро рухнет. Все-все. То, к чему привыкли. Ничего не останется, она произнесла это так легко. Подумаешьрухнет мир. Это не так уж и страшно. Гораздо страшнее то, что Элий ее не любит.
У него сжалось сердце. Опасность рядом, и в то же время почти не ощутима. К ней надо повернуться лицом, но не знаешь, где она. Остальным проще, они не слышат, не видят, они предаются наслаждениям. Рим веселится так, как давно не веселился. Разве что тысячу лет назад на пороге своей гибели. В тот раз вмешались боги. А сейчас? Пожелают ли они снова помочь? Нужен ли им Рим? Нужен ли он вообще кому-то? Миллионам, живущим в пределах Империи полагается отвечать «да». Но речь не о них. О ком-то другом.
Мы с бабушкой объездили полмира. Я была в Афинах и Александрии, в Тимугади и Антиохии, хвасталась она.
А в Месопотамии?
В Нисибисе. Была еще где-то, но гдене помню.
Нисибис В Сивиллиных книгах говорилось о Нисибисе. О новой стене, которую надлежит возвести в этом городе. Стоик во всем должен видеть скрытый смысл, указания всесильного Фатума. Получалось, Нисибис упомянут Летицией не случайно.
Ты помнишь Нисибис?
Она на мгновение задумалась:
Помню, но весьма смутно. Кирпичные обветшалые стены. Там было очень жарко. Бабушка купила ковер, который лежит теперь в моей спальне. Поэтому я и запомнила, что была в Нисибисе.
Представь Нисибис. Представь его зубчатые стены. Ты должна увидеть какие-то новые укрепления. Каковы они? Это очень важно Представь будущее
Она закрыла глаза и тут же вскрикнула от непритворного испуга.
Что случилось?
Я видела прошептала она, запинаясь. Руины. Город, сожженный дотла. Одни остовы зданий. Нет, не так. Кусок стены, черный, обгорелый, с провалами окон. Один этот кусок, и больше ничего. Земля вся взрыта, а вокруг только камни и пепел, один черный пепел
Он наклонился над ней, стиснул ее плечи. Но в его жесте не было ничего чувственного.
Это точно Нисибис?
Не знаю. Никто бы не узнал город, если бы и захотел.
А стена? Укрепления? Ты видела новые укрепления?
Она отрицательно покачала головой.
Что это? Магия? Гнев чужых богов? Или нечто похуже? Удар молнии, выпущенный из перуна Юпитера, испепелил дом Марка Габиния. Но даже перун царя богов не может уничтожить целый город. Неужели людям на низкорослых лошадках под силу такое? Элий на мгновение возненавидел Летицию за этот черный сожженный город, который он так отчетливо увидел ее глазами. Как будто она тоже была виновата в катастрофе. Как и он. Как все.
Невозможно, сказал Элий вслух, проверяя силу этого слова. Но не ощутил его веса. Пустота. Колебание воздуха.
Значит, ты позвал меня сюда, чтобы я раскрыла тебе будущее? Голос Летиции задрожал от обиды. Ты все время думаешь о своих важных государственных делах. Даже когда со мной здесь наедине! Она вдруг заплакала. Легко, по-детски, как прежде смеялась. Я знаю, ты презираешь меня, считаешь развратной, потому что я легла с тобой в постель! Потому что сама попросила об этом! Да я, шлюха! Я целую твой портрет и ласкаю себя и воображаю, что предаюсь с тобой Венериным удовольствиям. Я не могу ни о чем думатьтолько о тебе. Каждую минуту, каждую секунду. Сижу одна в комнате и шепчу: «Элий, Элий» Я просто-напросто сошла с ума. Только и всего! Она не знала, что заставило ее признаться в подобном. Ей хотелось вывернуться наизнанку, лишь бы приблизиться к нему.
Мы должны быть рядом, чтобы было не так страшно. Это все, что он мог сказать.
Рядом или вместе?
Он обнял ее за плечи, привлек к себе. Она прижалась к нему так порывисто, что повалила на ложе, будто собиралась устроить веселую детскую возню. Ребенок, совсем еще ребенок.
Почему ты ко мне так относишься, а? Почему?
Он хотел ответить шутливо, и не смог. Вместо ответа положил ее ладонь себе на грудь. Хотел сказать что-нибудь нежное. Сказать нетрудно. Слова обрадуют Летти, как погремушка ребенка. Но напрасно он набирал раз за разом в легкие воздухпроизнести не мог ни звукатолько губы беззвучно шевелились.
Считай, что ты все сказал, засмеялась она и стала целовать его в губы.
За что ты меня любишь, Летти? Ведь я калека, настоящий антиганимед , ты должна испытывать ко мне отвращение.
Летиция покосилась на его изуродованные ноги. Да, наперегонки с Элием не побегаешь. Но при этом Цезарь надел на пир тунику без рукавов, будто невзначай желал покрасоваться мускулатурой плеч и рук.
Летти погрозила ему пальцем:
Ты кокетничаешь, как девчонка! Ты позировал Марции для ее Аполлона, и все знают об этом. Для доблестного мужа это неприлично.
Элий смутился:
Мне кажется, что ты старше меня, Летти. И одновременнотыребенок. Но знаешь ли ты меня? Ты клялась, что любишь. Я верю. Но не знаешьэто уж точно.
Зачем мне знать тебя, если я тебя люблю? Ей и самой хотелось узнать его и понять, но сейчас она принялась ему противоречить. Каждую минуту она чувствовала себя другой. Не могла нащупать нужный тон. Хотелось все время говорить, неважно чтолишь бы слова звучали напевно, лишь бы фразы были особенно музыкальны.
Она погладила его волосы. Он перехватил ее руку и прижал к щеке. Физически он желал ее. А сердцем? Она не знает, каков он. А он знаеткакова она? Что у нее на душе? Он видит юную девчонку, преждеиспуганную, нынесамоуверенную. И только. Но кто она? Пророчица, наполовину гений, наполовину человек. Порой ему казалось, что ее детская наивность и кокетстволишь неумелое притворство. А на самом деле она в тысячу раз умнее его. Но это предположение его не оскорбляло. Отнюдь. Ему нравилось думать так.
Считаешь меня капризным ребенком? вызывающе спросила она. А я не капризная, нет. И не избалована. Да, я росла в богатстве. Но мама никогда не исполняла того, что я хотела. Если я просила подарок, я его не получала. Если выбирала платье, Сервилия тут же покупала другое, самое безобразное, какое только имелось в лавке, но при этом непременно крикливое, заметное. Чтобы все обращали на меня внимание и видели, как я безобразна. Меня заставляли чинить электрическую проводку в доме и прибирать в комнатах. Поэтому я ненавижу метелки, а еще большеэлектроприборы, а они непременно ломаются у меня в руках. У нас, так сказать, взаимная вражда. А еще меня заставляли прясть шерсть.
Прясть шерсть? переспросил Элий. Разве этим еще кто-то занимается?
Конечно, нет! Но ты помнишь старинные эпитафии? «Матрона была добродетельна и пряла». Так вотя тоже пряла. По теории Сервилии человек должен учиться преодолевать невзгоды, занимаясь неинтересным, унизительным делом. Именно так рождается воля к жизни. Умение постоять за себя. А я не желаю больше прясть шерсть! Ясно?
Бедная моя, шутливо вздохнул Элий и погладил ее по голове. Я не буду заставлять тебя прясть шерсть.
У Летиции вспыхнули щеки. Намек Элия был более чем прозрачен. И все же он был так далек от нее Как пробиться к нему? Как? Вновь принадлежать ему и ни на йоту не приблизиться. Вот только зачем? Разве может любовь удовлетвориться нелюбовью? Лучше не искать ответа на вопросы. По крайней мере, в эту ночь. Лишь прикасаться губами к коже, и впитывать в себя тепло и дышать теплом и дарить тепло. Потому что скоро, очень скоро наступит холод и поглотит весь мир.
VII
Фабия отыскала их в полутемной аллее. Они шли рядом вполне целомудренно и чуточку старомодноЭлий, хромая, опирался на руку Летти. Если Фабия хотела обмануться, то у нее была такая возможность. Но Фабия даже не заметила их соединенных рук, и того, как они смотрели друг на друга. Впрочем, было темно. Но даже не это было причиной. Фабия вся кипела от возмущения.
Руфин женится на Криспине! Это решено. О, боги! Он разводится с женой, с которой прожил столько лет ради смазливой дуры. Элий, ты должен предотвратить это безумие!
Зачем? С бесноватыми надо бесноваться, разве ты не знаешь старой поговорки?
Мы сейчас же уезжаем! Летти, я иду за авто. Жду тебя у ворот.
Летти вздохнула, глядя ей вслед.
Бедная бабушка. Она слишком близко к сердцу воспринимает каждое событие в Риме. Надо посоветовать ей исполнить какое-нибудь желание. Пусть пожелает безумной любви или невероятных приключений. Это отвлекло бы ее от реальности. Правда, Элий?
Летти, я тебя попрошу сейчас об одном.
О чем, милый? он провела ладонью по его лицу. Пальцы замерли на его подбородке. О боги, неужели пора расставаться? Летти готова была упасть на колени и умолять Элия позволить ей остаться. Служанкой, любовницейневажно кем. Лишь бы рядом с ним.
Не бери гладиаторских клейм.
Летиция его не слушала. Она сейчас уедетни о чем другом Летти не могла думать. Пока они рядом как хорошо! Быть все время рядом и ни на миг не расставатьсявот счастье! Неужели он не чувствует, как сильно она влюблена!
Обещай мне не брать клейм.
Ладно. Я маленькая девочка и не могу взять клеймо. Или ты забыл? Клейма предоставляются лицам, достигшим двадцати лет, и она захихикала, старательно пытаясь убедить его в том, что она глупа.
Еще минута! Еще минута вместе! Она не выдержала, обвила его шею руками и прильнула к его губам. Пусть видят. Ей плевать. Быть мудройневыносимо!
VIII
Элий смотрел, как гости покидают поместье. Летти сидела в последнем авто. Когда «кентавр» уже выехал за ворота, девочка обернулась и махнула рукой. Ее любовь ему льстилатак гладиатору льстит поклонение влюбленных нимфеток. Не более того. В глубину ее чувства он не верилв этом возрасте принято влюбляться безумно и кратко, она выбрала его, и теперь играет в любовь. День придетвсе пройдет, и игра, и безумие.
Милая девочка, сказал Квинт, становясь за плечом Элия. Он сказал это слишком многозначительно. К тебе неравнодушна. К тому же соблазненная. Разве теперь ты не должен жениться?
Дело не в этом
А в чем же? Не волнуйся, я заглянул в историю ее болезни. Она только что прошла обследование в Эсквилинской больнице. После травмы не осталось осложнений. Вер добросовестно заклеймил желание ее матери.
Странно, но Элий только что подумал именно о ее недавней болезни. Мысли, что ли, читает Квинт!
Сервилия меня терпеть не может. Она никогда не согласится на этот брак.
Так и говори: нужна помощь в щекотливом деле. Я дам отличный совет, друг мой. Обратись к императору. Онтвой приемный отец. Намекни, что было бы неплохо сыграть одновременно две свадьбытвою и его. Он не глупый человек и сразу поймет, что твой брак сделает его женитьбу не такой смешной в глазах вечно насмешничающих римлян. Ты тоже намного старше своей невесты. На скольконе имеет значения. И не разводился спешно, чтобы заполучить в постель девчонку.
«А Марция?»хотел спросить Элий.
При мысли о Марции Элию сделалось тошно, захотелось лечь прямо на дорогу в пыль, и лежать не двигаясь. Умереть Или хотя бы позабыть обо всем.
И опять Квинт угадал его мысль.
Марцияконкубина. О конкубинах римляне быстро забывают. А Летициямилая девочка, повторил свой довод Квинт. Если сватом выступит император, ни одна мамаша не посмеет перечить. Видишь, как все просто.
Почему ты решил, что я хочу жениться?
Ты не хочешь, тыдолжен, поправил его Квинт. ТыЦезарь. В твоем возрасте Цезари всегда женаты. Ты несколько припозднился.
Наследников нарожает Криспина.
Родит кого-то Криспина или нет, это еще неизвестно. Не надо, друг мой, увиливать от выполнения обязанностей. Тем более таких приятных.
Элий не ответил, захромал к своему павильону.
«Хороший малый, подумал Квинт, глядя в спину Цезарю. Но этого мало, чтобы сделать из него хорошего императора!»
Тебе не нужен агент? По-моему один ты не справляешься со своей ролью
Квинт резко обернулся, будто ожидал нападения. Но неизвестный не собирался нападать. Красивый молодой человек. Горбоносое, с дерзким разлетом бровей лицо, в меру упрямый подбородок. Высок ростом, могучее телосложение.
Ищу работу, сказал незнакомец. Могу быть охранником или соглядатаем. Работа не хуже и не лучше прочих
Прежде чем занимался?
Тоже вроде охраны. Только в более крупном масштабе.
В службе «неспящих»?
Повыше будет.
Квинт внимательно оглядел гостя. Если повыше, то Квинт должен был бы знать его, а Квинт не знал. Молод, нестерпимо молод этот парень для высокой должности. Или, напротив, стар. Мысль, что незнакомец стар, пришла внезапно.
Тыгений Империи, сказал Квинт, уже не спрашивая, а утверждая. А где же твое платиновое сияние? Тут Квинт заметил, что слабое свечение от гения все же исходит.
Сияние скоро исчезнет, признался бывший покровитель Империи. Гении стали как люди, когда боги изгнали их на землю. Отныне мы не бессмертны. Наша жизнь уже не бесконечна, мы не будем стареть, но будем болеть и умирать от ран. Нас можно убить. И в конце концов последние вымрут от рака. Какое чудовищное наказание! Знать, что у тебя миллионы лет впереди, а сдохнуть через год в мучениях в какой-нибудь захудалой больнице.
Он был красив. Судя по тонкости и правильности черт, высокому росту и атлетическому сложениюИмперия прекрасна. Гений Империи. Воплощение власти. Когда-то, обладая безмерной силой, гений мчался по небу, оставляя за собой платиновый след. Мог наставлять, остерегать, помогать или противиться. Сейчас он человек. Почти. Квинт может пронзить его мечом, и гений умрет. Империя от этого не пострадает. Империи нет до него больше дела. Ни Империи, ни богам. И что же теперь? Неужели Квинту будет служить сам гений Империи? Это было так же дико, как сказать ветру: замри, или приказать морю не волноваться.
Почему ты хочешь служить мне? поинтересовался Квинт.
Гений колебалсяговорить или не стоит? Можно ли доверять фрументарию?
Хочу служить Цезарю.
А он скоро не будет Цезарем. Что тогда? Квинт насмешливо прищурил один глаз. Уйдешь?
Гений закусил губу. Неужели хитрец хочет поймать его на такую простую удочку?
Хочу служить Элию.
А, вот это уже лучше. Можно сказатьочень хорошо. Я, думаю, мы с тобой сработаемся. Квинт похлопал гения по плечу. Как же мне тебя именовать? Гений Империи? Ну, это слишком длинно, вычурно, и к тому же сообщает о твоем унизительном понижении в должности. Однако и менять полностью имя нельзя. Поищем что-то среднее. Назову я тебя Гимпом. Ты не против? Кстати, хорошо среди людей, Гимп?
Привыкаю потихоньку.
Врешь ты все. К этому нельзя привыкнуть. А теперь скажи: будешь предавать своих собратьев-гениев, служа мне?
Я буду служить Риму. Этим все сказано.
Неплохо для начала. Только правду ли ты говоришь? Гений Империии такой милашка. В тебе должно быть больше грубого, почти звериного. Ведь тысама власть.
Это вы, люди, так меня представляете. Но ягений. Яне ваша мысль, а мысль богов. Не я равняюсь по вам, а выпо мне.
Да? Занятно Ну что ж, служи Элию, Гимп. У меня для тебя есть особое поручение.
У Квинта было такое чувство, будто он не учел чего-то очень важного. Быть может, самого важного. Но чегоон не понял. А гений Империи больше ничего не сказал.
IX
Входя в любое помещение, Квинт непременно окидывал его взглядом. И сейчас он оглядел свою спальню. Оглядел и остолбенел. Мгновенно повлажневшая ладонь нащупала рукоять меча. Но сомнительно, чтобы Квинт успел обнажить клинок. На кровати, свернувшись кольцами и блестя маслянистым густым блеском, лежал огромный змей. Толщиной он был в ногу Квинта, а длиной Фрументарий не стал прикидывать хотя бы приблизительно, какова длина этой твари. Змей приподнял плоскую голову. Вертикальный зрачок уставился на Квинта с любопытством. Может, змей желал, чтобы Квинт заговорил? Но ведь змеи глухи от природы. Однако фрументарий был почему-то уверен, что этот змей слышит.
Ну и что ты здесь делаешь? Квинт постарался держаться непринужденно.
Змей приоткрыл рот, меж зубов мелькнул раздвоенный язык и исчез.
Жду тебя, отвечал змей.
Квинт подумал, что рехнулся от страха, коли ему почудилось такое. Но все же спросил:
Зачем?
Ищу защиты, охотно отвечал змей. Ягений Тибура. Ты видел убитую змею на рынке?