Гитара жалобно стонала в его руках. Бард, у которого эту гитару отобрали, смотрел на это насилие со слезами на глазах, но не смел отвернуться.
Уезжают в родные края! Дембеля, дембеля, дембеля! заорал Лёха.
Песня была ощутимо быстрее предыдущей, и играть оказалось сложнее. Но Паладин Босоногой Богини был неумолим, словно робот-убийца в исполнении Арнольда Шварцнеггера, и продолжал играть, невзирая на все трудности, просьбы остановиться и кончающееся пиво.
До свиданья, родной КПП! продолжал Герой.
Петрович наконец оторвался от зерна и оглядел страдающих посетителей, равнодушного трактирщика, менестрелей, зажимающих уши в надежде избавиться от богомерзких песнопений Лёхи. Он заметил банку с монетами, что стояла у сцены. В куриные мозги пришла гениальная идея.
Хлопая крыльями, Петрович подбежал к музыкантам.
Соберите ему денег, и он прекратит! громким шёпотом сказал петух.
Лица менестрелей просветлели, они ринулись в зал, протягивая каждому банку для подаяний. Они шёпотом повторяли слова Петровича, и деньги потекли бурным потоком.
На вокзале девчонка в слеза-а-а-х! гнусаво вопил Лёха, вспоминая бурную молодость и героическую службу в стройбате.
Менестрели обошли весь зал и подошли к Герою, склонив головы в поклоне.
Маэстро! начал главный менестрель, в лиловом камзоле и берете с белым пером. Примите этот скромный дар, что мы смогли собрать! Мы, барды, честно говорим, нам лучше не сыграть!
Чё бля? Лёха остановил игру и почесал затылок.
Банка изрядно потяжелела от золота и серебра.
Бери деньги и валим отсюда, Петрович вскочил на барную стойку и зашептал ему на ухо.
Трактирщик хотел было прогнать петуха тряпкой, но Петрович зыркнул на него так, что всем стало ясноподобного обращения он не потерпит.
А, да, без базару, Лёха расплылся в улыбке и забрал деньги вместе с банкой.
Изволите гитару? ушибленный бард протянул руки к инструменту.
Да забирай, жалко мне что ли, хмыкнул Герой.
Бард прижал гитару к себе, словно величайшее сокровище, и ускользнул в угол, едва сдерживая рыдания.
Такого выступления и мне не повторить! главный менестрель явно сочинял на ходу. У вас есть, юноша, талант, чего тут говорить!
Лёха рылся в банке, не обращая на него никакого внимания.
Пошли отсюда, зашипел Петрович.
Паладин бросил несколько монет на барную стойку, особо не разбираясь в номинале, но по глазам трактирщика понял, что получилось чересчур щедро. Монеты исчезли в ловких руках подобострастно улыбающегося бармена.
Ещё, быть может, чего-нибудь? На дорожку? Или с собой? оживился он.
Не, нахер, бросил Лёха. Петрович, пошли.
Сытые и чрезвычайно довольные, они вышли на улицу, не обращая внимания на вздохи облегчения, провожающие их в дорогу. На улице уже почти стемнело, солнце быстро укатывалось на запад, поднималась бледная крутобокая луна.
Лёха снова почесал бритую голову, Петрович крутился у него в ногах, приплясывая от нетерпения.
Пошли, пошли, бормотал петух, явственно ощущая опасность.
Ещё бы, после такого выступления они наверняка заработали не только полную банку монет, но и непримиримых врагов в лице менестрелей и их покровителей. Да и светить такую кучу денег при всём народе было совершенно глупо, и этим Лёха наверняка привлёк жадных до чужой добычи грабителей.
Ты чё моросишь, Петрович, благодушно произнёс Герой. Ссышься кого?
Я бы предпочёл сказать, что я опасаюсь, ответил петух. Мало ли кто в той таверне нас видел. И деньги видел.
Лёха рассмеялся.
Да не ссы, петушара, хохотнул Избранный. У меня вон, топор есть.
Поэтому я и боюсь! А ещё уже почти ночь!
Бля, и правда. Надо бы заночевать где-нибудь, хмыкнул Паладин. Ну-ка, пошли.
Он развернулся и снова вошёл в трактир. Петрович с возмущённым кудахтаньем забежал следом.
Музыка и смех замолкли вновь.
Забыли чего, милсдарь монах? раздался чей-то голос из зала, но его быстро заставили замолчать жестами и шиканьем.
Чё эт он меня монахом назвал? тихо спросил Лёха у своего питомца.
Понятия не имею, ответил петух.
Лёха прошёл прямо к барной стойке, каждый его шаг раздавался гулким шлепком в повисшей тишине.
Слышь, дружище, произнёс он, облокотившись на стойку. Комнаты есть у тебя? Заночевать.
Трактирщик на мгновение оторвался от протирания очередной грязной кружки и почему-то посмотрел Лёхе куда-то за плечо. Лёха обернулся, но кроме посетителей, тихо и мирно попивающих местное пиво, никого не увидел.
Прошу простить, но занято всё, ответил трактирщик.
Герой нахмурил брови и почесал затылок.
И чё? Слышь, я у тебя не за это поинтересовался. Или с тебя спросить? процедил Избранный. Я тебе задал вопрос конкретный, комнаты есть?
Е-есть выдавил трактирщик.
Ну вот, хули титьки мять! Давай ключи, показывай, куда идти, обрадовался Лёха.
Свободных-то нет
Бля вздохнул Герой. Иди вытряхни кого-нибудь, чё непонятного-то?
Трактирщик подобострастно кивнул и отправился к лестнице, в гостевые комнаты, но Лёха его остановил.
Уважаемый, плесни-ка ещё пива, сказал он, вновь усаживаясь на стул.
Все разговоры между завсегдатаями пошли исключительно шёпотом, а компания менестрелей жалась к стене, стараясь и дальше оставаться незамеченными. На стойке перед Лёхой снова появилась кружка пива, и он всосал в себя пену, что намеревалась сползти по краю.
Вишь, Петрович, произнёс Герой. А ты боялся. Ща нам уважаемый комнату организует.
Петрович с хмурым видом бродил у него под ногами, стараясь далеко не отходить. Его недовольство чувствовалось, но не перетекало в открытый протест.
Трактирщик быстрым шагом спустился с лестницы и подошёл к Избранному.
Милсдарь, никто не согласен разделить с вами комнату, тихим голосом произнёс он.
Чё бля? произнёс Лёха, резко вставая со стула.
Стул с грохотом упал, едва не прибив Петровича. На этот раз все посетители, а не только менестрели, стали жаться к стенкам, а кто-то даже начал растаскивать мебель в стороны, освобождая место.
На лестнице послышались шаги, тяжёлые и громкие, будто камни перекатывались по жалобно скрипящим ступенькам. Лёха повернулся на звук и увидел здоровенного лысого мужика в чёрной кожаной куртке, из-под которой торчал красный камзол. Габаритами мужик превосходил Лёху примерно вдвое, но в отличие от Лютомысла, тут было больше жира, чем мускулов.
Ты чё, волчара, бля! зарычал мужик, спускаясь с лестницы.
Глава 11Братулёк Милосердия
Ты чё, волчара! снова взревел мужик.
Лёха ухмыльнулся. Эта битва будет легендарной. Два величайших воина сойдутся в жестоком сражении за право обладать чертогами, достойными того, чтобы в них переночевал сильнейший. Паладин Богини бросил свой топор на пол и хрустнул костяшками пальцев.
Завсегдатаи «Речного Дракона» практически вжались в стены, чтобы их не зацепило случайным ударом, но тут что-то пошло не так. На предпоследней ступеньке великан подскользнулся, упал с лестницы и испустил дух.
Э, бля, расстроенно протянул Герой.
Местное пиво ударило в голову, а лучшим дополнением к пьянке Лёха всегда считал хорошую драку, и всегда, как выпьет, искал с кем подраться. А сейчас Лёха сильно огорчился.
Он подошёл к лежащему здоровяку, прищурился, посмотрел. Тот растянулся на ступеньках и, видимо, ударился головой. Но вроде ещё дышал, точнее, тихо сопел. Избранный вздохнул и почесал затылок.
Хули вы смотрите, бля, тут пацан чуть на свиданку к Богине не отправился, произнёс Избранный. Лепилу зовите, бля.
Лёха повернулся к местным, но те замерли в ужасе. Никто даже не пошевелился, не то чтобы бежать за доктором.
Вас чё, бля, всех разломать? Бегом бля, он же щас копыта откинет! рыкнул он, и только после этого несколько мужиков отделились от толпы и рванули к выходу.
Избранный хмуро вернулся к стойке и взял своё пиво. Отхлебнул, рыгнул, поставил обратно. Голову снова пронзила острая боль, Лёха прикрыл глаза, но всё равно видел, как рвутся и разлетаются разноцветные вспышки.
Опыт: +20.
НОВЫЙ УРОВЕНЬ!!!
Открыто достижение: МИЛОСЕРДНЫЙ ГЕРОЙ!
Вы, как истинный Паладин Босоногой Богини, пощадили поверженного врага и проявили искреннее милосердие! Свет озаряет Вашу героическую душу, делая Вас сильнее!
Лёха и впрямь почувствовал, как внезапный прилив сил разгоняет усталость и наполняет его (довольно хилые, если честно говорить) мускулы нечеловеческой мощью. Сейчас он чувствовал, что способен свернуть горы, потушить солнце и дать в бубен Супернейтронному Демиургу. Он залпом осушил кружку с пивом и издал протяжный рык, исходящий из самой утробы и возвещающий о прибытии Настоящего Героя.
Избранный Паладин снова подошёл к поверженному великану, тот уже потихоньку приходил в чувство. Герой сел на корты рядом с ним.
Слышь, братулёк, сказал он. Ща лепилу приведут, не ссы.
В ответ новоявленный братишка только простонал что-то невнятное. Лёха прекрасно понимал его состояние, как никак, сам точно так же упал совсем недавно, пусть и гораздо менее удачно. Избранный вытащил из кармана смятую пачку сигарет, достал одну.
Курить будешь? предложил он, но внятного ответа не дождался. Ну, как хотишь. А я буду.
Лёха покрутил сигаретку в пальцах, это была предпоследняя. Винстон. Дрянной табачок, но Лёха к нему привык. Пытался бросить, с переменным успехом, но каждый раз по пьянке начинал курить, и в итоге возвращался к исходной точке.
Он зубами вытянул фильтр, сплюнул тут же, на пол. Давно пора было так сделать, а догадался только сейчас, на предпоследней сигарете. Вряд ли в этом мире есть ларьки с куревом, поэтому приходится вспоминать, как в пятом классе с пацанами курили одну сигарету на пятерых, вытянув фильтр, чтобы было покрепче.
Герой так и сидел, на корточках, попыхивая сигареткой, зажатой в уголке рта. Сидя на кортах, он ощущал умиротворение, сравнимое с постижением дзен, когда в голове не остаётся ни одной мысли или желания, лишь покой. Сидя на кортах, Лёха ощущал гармонию.
Э-э-э простонал великан. Ты, бля
Лёха вышел из прострации и посмотрел на лежащего.
Ща лепила будет, лежи, бля, ответил он.
Избранный даже радовался отчасти, что хоть кто-то говорит с ним на одном языке. Хоть с кем-то можно нормально побазарить, и всё равно, что пять минут назад они собирались месить друг другу хлебальники.
Дверь распахнулась так внезапно, что Петрович от испуга подскочил, хлопая крыльями, почти до самого потолка. В таверну влетела ехидно-рыжая ведьма, увешанная амулетами, символами, талисманами и склянками. Лёха оглядел её липким взглядом, задерживаясь на изгибах фигуры. А задержаться там было на чём, пусть и просторный балахон, когда-то давно бывший белым, а теперь просто серый с буро-красными пятнами застарелой крови, скрывал практически всё.
Кто тут у вас больной?! с ходу спросила она.
Ля какая цаца, протянул Избранный.
Ведьма зыркнула на него, с длинного пальца сорвалась тонкая молния и устремилась Лёхе в ноги. Герой одним чётким движением, даже не отрывая пяток, скользнул чуть назад, и молния впилась в деревянный пол. Доски начали тлеть, но Лёха потушил их ловким харчком.
Слышь, подруга. Бродяге поплохело малясь, произнёс он, вдавливая окурок в свой же харчок.
Не слепая, вижу, огрызнулась она. Давно он так лежит?
Да минут десять всего, хмыкнул Герой.
Девушка осмотрела раненого, с видимым усилием повернула его на правый бок. Лёха подорвался было помочь, но ведьма остановила его пальцем, на котором снова искрились молнии, поэтому Герой сел обратно.
Был бы мозгбыло бы сотрясение, заключила она.
Это он сам так, пояснил Лёха. Подскользнулся.
Никто и не сомневался, фыркнула она. У тебя на него бы силёнок не хватило.
Э, слышь, бля, ответил Лёха. За базаром следи.
Ведьма повернулась к Герою и смерила его пристальным презрительным взглядом.
Ну да. Вижу уязвлённое самолюбие, чрезмерное потакание слабостям Хах, высокого же ты о себе мнения! Чувства собственного величия тебе не занимать, да Интеллектом не обременён Так, стоп!
Лёха нагло смотрел ей в глаза, уверенный в собственном превосходстве.
Это что, Печать Богини?! воскликнула ведьма.
Щелбан, бля, ответил Лёха, высморкался в пальцы и вытер их о штанину. Харэ меня зенками сверлить, а то ещё влюбишься. Давай лучше пацану помоги.
Ведьма пробубнила что-то себе под нос, но Герой не расслышал.
Надо его наверх поднять, в постель, наконец произнесла она, когда закончила осмотр. Жить будет, а вот думатьвряд ли.
Эй, робяты, ну-ка бегом сюда, Лёха махнул рукой тем немногим, кто ещё не сбежал из таверны. Взялись, потащили. Бегом, бля!
Тщедушные мужички взяли стонущего великана за руки и ноги, поднатужились, приподняли. Но Избранный видел, с каким трудом.
Ну вы чёт совсем мало каши ели, хмыкнул Герой и присоединился к ним.
С помощью Божественного Света, что струился по венам Лёхи, пострадавшего всё-таки затащили наверх, в одну из комнат, и положили на смятую постель. Обстановка была скудная, кроме хлипкой кровати, жалобно скрипящей под таким весом, в комнате стоял небольшой стол, на котором горела свеча, тазик с водой в углу и прикроватная тумбочка.
А-а-ай Бля-я-я стонал здоровяк сквозь зубы.
Лёха понял, что единственную свободную кровать, за которую он собирался драться, только что снова заняли.
Слышь, пока не уходи никуда, бросил он ведьме, которая каким-то зеленым свечением лечила голову пострадавшего.
Ответа он не дождался, поэтому просто вышел в коридор второго этажа. Комнат здесь было немного, по две с каждой стороны, поэтому Лёха начал с ближайшей.
Он кулаком постучал в хлипкую деревянную дверь. Внутри слышались шорохи, но после того, как Лёха постучал, всё затихло. Судя по всему, испугались и замерли в надежде, что он уйдёт. Но сдаваться так быстро Герой не привык, поэтому продолжил долбиться в дверь.
А ну, открывай, бля! прорычал он.
Конечно, он мог бы и выбить дверь, но всё-таки планировал в этой комнате ночевать, а ночевать в кабаке и без двери, да после такого шоу, было чревато, это понимал даже Паладин.
Слышь, бля! Открывай! внутри всё так же стояла тишина. Ладно, хер с тобой
Избранный подошёл к другой двери и точно так же начал долбить по хлипким доскам. Безрезультатно. Все прикинулись ветошью и не отсвечивали, ведь никому не хотелось вдруг оказаться на улице.
Лёха вдруг вспомнил, что обычно у хозяина гостиницы бывают запасные ключи. Проще разок дать в репу трактирщику, чем ломать двери, подумал Избранный, и вразвалочку отправился на первый этаж.
По лестнице спускался крайне аккуратно, ступенька за ступенькой. Он воочию убедился, насколько опасны лестницы, а второй шанс Богиня ему вряд ли предоставит.
Внизу, в общем зале, уже было пусто. Лёха осклабился, но вдруг входная дверь открылась, и в таверну ввалился десяток стражников в серых доспехах и с чёрными дубинками.
Остановить прямо здесь, криминальная мразь! завопил один из них.
Глава 12Камуфляж
Никто не смеет нарушать закон в МОЮ смену!
Эй, начальник, Лёха остановился и показал им пустые ладони. Чё за рамсы? Нормально всё, никто не пострадал даже особо.
Стражники быстро рассредоточились по таверне, заглядывая практически в каждый угол, трое отправились на кухню, ещё трое пошли обыскивать общий зал, четверо остановились перед ним.
Ты тут дебоширишь? грубо, как может только полицейский при исполнении, спросил стражник.
Лёха моментально принял вид оскорблённой невинности.
Я?! искренне удивился он. Да я ни в жисть ни разу не дебоширил нигде! Я вообще гражданин порядочный!
Стражник, коренастый сержант в островерхом шлеме, из-под которого виднелись только впалые глаза и трёхдневная щетина, презрительно хмыкнул. Таких порядочных граждан у него была полная темница. Два десятка лет на службе порядка кого хочешь научат разбираться в людях.
Этот город, погрязший во грехе, где как раз в это время жадные шлюхи и лживые политиканы проворачивали свои тёмные делишки, а всяческая мразь выходила на промысел по подворотням и переулкам, залитым грязью, давно осточертел стражнику. Он всей душой ненавидел всю эту бандитскую нечисть, что оставалась безнаказанной за свои преступления. И сейчас видел перед собой такого же кровожадного ублюдка, который изображал из себя невинную овечку.