- Слышь, Леха, ты чё там завис?упало на меня сверху через пару лестничных пролетов.
Я хотел огрызнуться и передумал. Не нужно злить его заранее. Сначала нужно оглядеться, присмотреть пути отхода, место для укрытия. Словом, дел до хера.
- Иду, - хрипло отозвался я.Чё, блин, уже соскучился?
Даниил не ответил. Сверху донесся скрип давно немазаных петель и торопливый свист ветра, тут же отрезанный закрывшейся дверью. Я взлетел на пятый этаж и остановился как вкопанный. Согретая в моей руке рукоять пистолета малость успокоила меня. Как ни хреново признавать, но я ссал открывать дверь. Я реально представил себе, как получаю пулю в лоб, стоило мне войти. Черт меня дернул задержаться!
Звуки музыки стихли и я остался без поддержки. И данадо было решаться. Я снял предохранитель, прижался к косяку и потянул ручку на себя. В открывшийся проем ворвался ветер. Я осторожно заглянул в щель и не увидел ничего, кроме темного неба в паутине мелких неярких звезд - я уж забыл, как они выглядят.
- Я уж думал, ты не придешь, Леха.
Даниил стоял на самом краю, между двух бетонных дымоходов, у решетки. Я сделал вид, что закрываю дверь, а сам убрал пистолет в кобуру.
- Оптику не догадался с собой взять?спросил он. И застыл, картинно облокотившись на решетку, показывая, что его нисколько не заботило то, что железо могло проржаветь.
Я отрицательно мотнул головой, отвечая на его вопрос.
- Эт понятно. Первый блин комом.
С крыши открывался обалденный вид на Исаакиевскую площадь. Мерцали звезды над головой, под ногами мигали фонари. Все ничье. Все наше.
- Завтра принесу такую оптику, охренеешь, - мечтательно произнес Даниил.Я вам удивляюсь, мужики. Лучше надо готовиться. Макснеплохой мужик, но кроме жены и бухла его не интересует ни хрена. Удивительно, как он вообще на это подписался.
Он говорил, все больше входя в раж. А меня вдруг осенило: это не я его в пару выбрал, а он меня! Если я почти уверен в том, что он киллер и есть, то мы с ним уже встречались. Он-то меня узнал! И теперь сомневался, а не веду ли я двойную игру? И если нет, не торкнет ли меня неожиданно это узнавание? По такому раскладу выходило, что япервоочередная цель киллера!
Мне поплохело.
- Да, Леха, - Даниил перебил сам себя.Давно хочу тебя спросить, ты чего на меня вечно пялишься? Нравлюсь я тебе, что ли?
Меня обожгло, с детства не терплю такие шутки. Прибью гада.
- Ты базар фильтруй, - сквозь зубы протолкнул я.Почки целее будут.
- Да ладно, Леха. Шуток не понимаешь?
- Шутки я понимаю. Давай, шути.
- Не заводись. Делить нечего. И некого.
- Власть?подсказал я.
- Ага, - усмехнулся Данька.Над парой баб. Хрен ты заставишь мужиков оторваться от бывших. Так будет. До конца. А кто сказал, что это не растянется на десятилетия? Галку у Яровца видел? Жирненькая такая, жопастая. И два пацана. Здоровяки. Он им в жрачку витамины подмешивает. И, прикинь, гулять выводит. У СусанинаДашка, у Влады братуха и мать. Что? Насильно, в наручниках притащишь их к Султану?.. Тебя вот ни хрена не держит, правильно я понимаю?
Я не нашелся с ответом. Думал, он сейчас спросит: «Какого ты не с Султаном? Или Сусаниным?», но он спросил:
- Какого хрена ты не свалишь из города к ням?
- А что там? За городом? Вечный праздник?
- Не знаю. По мне так везде лучше, чем здесь.
- Так чего сам не подорвешься?
- Тоже вопрос. Значит есть то, что держит.
- Та?
- Что?
- Есть та, что держит, - подсказал я.
- А - отчего-то усмехнулся Даниил.С тобой все понятно.
Я собрался было сказать, что не надо, типа, переносить с больной головы на здоровую, но напарник меня перебил.
- Ладно. Пойду отолью. Держи пост, Леха. Пожрать надо было с собой захватить, - уже за спиной услышал я.
Не знаю, как далеко успел он отойти. Может, и не успел. Грохнуло где-то рядом. И сомнений у меня не осталосьэто выстрел. Тут же сработал зуммер.
- Леха, Данька, это на вашей стороне! Что-нибудь заметили? - голосом Сусанина сказал переговорник.
Глава 13. Сусанин
Нас вела рука судьбы, не иначе. Сильная, мускулистая, она вздернула нас за шкирку и как слепых котят ткнула мордами в арку дома на Малой Морской. И не бросила ведь, сучка, хлопнула окном на пятом этаже фешенебельного отеля. Я еще благодарен ей за то, что просвистела мимо Дома Пиковой Дамывот только мистического апломба нам сейчас и не хватало! Для совсем уж тупых и дверь в парадную приоткрылась, подталкиваемая ветром.
Да ладно. Далек я был от предрассудков. Скорее, склонялся к согласию с Верзилой: маньяк хотел, чтобы его поймали.
Наверху приглашающе хлопнуло. Я ускорился, но у входа вынужден был сбавить темп. Яровец не пыхтел, он шипел как камни в парилке, если на них плеснуть водой. Только в кошмарном сне жиртрест мог представить себе подъем на последний этаж. Я внял его безмолвной тоске.
- Кеша, останься. Если что, стреляй без предупреждения, - бросил я и нырнул в парадную, на пару секунд опередив Верзилу. Он успел нацепить очки ночного видения, но стал выглядеть еще комичней, этакая ветреная мельница с тюнингом. Короче, ни в трынду ни в красную армию.
Парадная проглотила нашу пару, выпустив наружу поток воздуха. Темно, не видно ни зги. Я дернул очки на нос, заставив проявиться то, что пряталось в темноте. Троекратный лестничный пролет с вмурованными в ниши статуями вел в неизвестность. Я обернулся на Верзилу, кивнул в сторону дверейтак, на всякий случай. На самом деле я сильно сомневался в том, что наш маньячелло планирует скрыться за одной из них. Любой замок запросто сносился парой пуль, пущенных в упор. Между лестничными пролетами что-то посыпалосьподлец рвался на чердак. Если хоть на секунду предположить, что в рассказе Гопника имелась правдивая нить, то наш убивец порхал по крышам аки бабочка. Но лично я склонялся к другой версии развития событий: под наставленным в упор стволом отошел Леха в сторону и выпустил киллера. А вот почему тот не пристрелил его, вопрос. Может, его заводит охота? Такой вот пунктик наметил себе наш боевичок.
С такими вот мыслями я преодолел пару пролетов. За мной, немного отстав, громко топал Верзила. Я ломанулся было наверх, но вдруг меня осенило. Ловушка. Вот на что это все походило. И потом, кто сказал, что киллеру должно быть одному? А если предположить, что их двое, то неожиданный спарринг Леха-Даниил представал в ином свете. Хотя Хрен бы эти ребятки не пользовались бы глушаком. А может, в этом и есть цимус? Бравада подростковая, а?
Обилие выводов, к которым я не пришел раньше из-за отсутствия трезвых просветов, тормозило меня. Я шикнул Верзиле, призывая того к тишине. Без толку. Он топал как слон и тот, кто скрывался наверху, успел подготовиться к встрече. Не то, чтобы я бздел, но тяжесть пистолета в руке настроила меня на приемлемый лад. Я задержался на последнем этаже, дожидаясь, пока напарник мимоходом проверит двери. Они все оказались заперты. По три каждом этаже. Если наверху никого нет, проверочка предстоит что надо. И вот тогда следует дождаться Леху с Данькой (а заодно и посмотреть, откуда они явятся). Ибо из нас с Верзилой группа захвата еще та.
Хлюпало разбитое окно. Вяло, без энтузиазма. На решетке, огораживающей выход на чердак, красовался навесной замок. В задумчивости я взялся за дужку. И не успел коснуться, как железка выпалая едва успел ее подхватить. И все равно, звяков больше, чем достаточно.
Я открывал решетку, когда Верзила положил мне руку на плечо.
- Опасно, - шепнул он. Как будто открытие сделал.
- Так прикрывай, - зло вырвалось у меня.
- Может, подождем пацанов?начал он, но я не дослушал.
Выставив вперед оружие, я поднимался по ступеням. Медленно, чувствуя плечом стену. Туда, в темноту распахнутого чрева чердака.
Не имея намерения входить сразу, я решил выглянуть и оценить ситуацию. И движениетакое законченное на раз-дваспасло мне жизнь. Я еще нес в памяти просторное помещение в перекрестьях балок на потолкепустое, пыльное, когда раздался выстрел. Я услышал свист пули возле правого уха и покрылся холодным потом, уже вжимаясь спиной в стену у дверного косяка. Рядом, одолев в один присест несколько ступенек, пригнувшись, шумно дышал Верзила.
- Черт-черт-черт, - шептал он, пока я его не перебил. Нужно было либо ждать подмогу, либо решаться.
- Прикрой, мля. Пару раз стрельнешь, как скажу.
- Макс!
- Давай!прошипел я.
Верзила выдохнулрезко, шумно. Потом отбросил себя от стены и выстрелил в полумрак провала. Выстрелы один за одним слились практически в очередь, в то время как я буквально вкатился на чердак. И успел, согнувшись, добежать до угла, когда Верзила получил ответку. Вспышка осветила противоположную стену. Туда я и выстрелил. И сделал бы это еще раз, если бы не услышал вскрик. Чудовищно тонкий. Бабский.
- Бросай оружие!рявкнул я.
- Сволочи, вот сволочи, - мой приказ сопровождал аккомпанемент жалобного завывания. Сомнений не осталосьв угол забилась женщина.
- Слышала, что я сказал? Бросай оружие!менее грозно приказал я, держа ее на мушке.Считаю до трех.
- Да бросила уже, - всхлипнула та, кто минутой раньше чуть меня не убила. Очередного, в списке.
- Сиди на месте, - зло сказал я.Одно движение
- Мерзавец, какой же ты мерзавец, - жалобно причитала киллерша.
- Это что, баба, что ли?за моей спиной недоумевал Верзила.
Я медленно подходил, держа на прицеле ту, что качалась из стороны в сторону, обхватив себя руками.
- Баба, блин, - недоверчиво скрипел Верзила. - Ни хрена себе, вот сучка Черт, так это же что?.
Я вздохнул. Я взял пару минут на раздумье. Отфутболив подальше снайперскую винтовку, я разглядывал скрюченную фигуру. Я не видел, куда вошла моя пуля. Длинные волосы закрыли лицо. Женщина качаласьволосы то падали вниз, то открывали впалые щеки. Несмотря на это, я ее узнал.
- Зачем, Вера?не выдержал я. Тайм-аут, отпущенный на принятие решения, истек, а я не знал, что делать с беременной бабой Султана.
- Все вы, козлы, одинаковые!давилась слюной Вера.Вы все должны были сдохнуть! Самое вам место в могилах, придурки. Гнить! Гнить! Чтобы черви вас всех жрали, козлов! Жалкие говнюки, ходят тут, рассуждают Будьте вы все прокляты!
- Что ж с Султана не начала?повысил голос Верзила.А? Сучка? Чем тебе Марьиванна не угодила?
Он не поленился. Нагнулся, вздернул скрюченное тело. Переждал долгий, захлебывающийся крик боли, втолкнул туда, в относительную тишину уже щенячьего скулежа злое шипение:
- Чем тебя Валерик не устроил? Доставал он тебя? Тамару Мироновну не пожалела, падла. С себя! С себя надо было начинать! Слышишь, паскуда!
- И себя бы, - всхлипывала любовница Султана.И себя бы В конце
- Верзила, слышь, оставь ее, - я по-прежнему не знал, как поступить с беременной киллершей.
- Сука Марьиванну не пожалела, кусок дерьма, - Верзила меня не слушал.Не хочешь жить, другим не мешай!
- Это ты называешь жизнь?вдруг взвилась Верка, откуда только силы взялись?Вот все это вокруг ты называешь жизнью? Проснитесь, придурки! Вы что же решили, что вас оставят в живых? Чем таким вы эту милость заслужили? А? Этот твой бомжара Валерка? И придурошная хабалка Тамарка?
- Что ты мелешь?
- Да потому что права я! И вы отлично знаете! Только признаться не хотите! Вы все, придурки, решили, что вас оставят в живых? Да вы тупые! До нас всех просто руки не дошли. Мы шелухажалкая и никчемная шелуха! Еще месяц, два Хоть год! И нас раздавят как клопов! Если сдохли миллионы, что помешает додавить полсотни придурков? А они рассуждают тут всерьез, слушать противно: избранные, блин Слепцы! Так что вы рыпаетсь, когда конец один? Уж лучше сразу быстро
- Слышь, Верка, заткнись, а? Тебе ж рожать скоро. Откуда столько злобы, ты ж, вроде как, мать будущая, - начал я.
- Мать? Будущая? Какое у нас у всех, на хрен, будущее? А кого я рожу, ты знаешь?она оттолкнула Верзилу. Вернее, попыталась оттолкнуть.Знаешь, как существуют в новом мире детки? Младенцы? Каждый день месяц растут. И не меняются. Бессмысленные бестолковые. А роженицы? Что вы о них знаете? Каждый день они как будто рожают. Мучаются Вы что, хотите, чтобы меня зациклили на том самом дне? Страдать каждый день и рожать, рожать очередного урода
- Блин, Верка, если ты не заткнешься, - выдохнул я.
- То что, Сусанин? Ты, - она попробовала дотянуться до меня рукой, но сморщившись от боли, уронила ее вдоль тела.Ты отлично знаешь, что я права. И когда нас всех накроет следующей волной, уже некому будет за нами ухаживать, некому будет нас кормить с ложечки Как твою Дашку, как Галку Яровца
Верзила не выдержал, с силой ее толкнул. Она попятилась, упала. Завозилась в темноте, села у стены, прижав к груди раненую руку. Но вместо стонов мы с Верзилой услышали смех. Хриплый, отвратительный, он разрастался, заражая нас безумием.
Глава 14. Влада
«Камни мостовой остановили долгий полет воина. Падая, он разбил голову об острый угол декора, выступающего сбоку. Она отлетела в сторону и долго прыгала, воскрешая забытым звоном старинную площадь. За бесславным концом бронзового воина наблюдали кони, давно уставшие от скачек. Сама богиня, взметнувшая над головой орла, от которого осталась безглавая тушка, не заметила потери бойца. Ее больше занимал обрубок, оставшийся от ее правой руки. Больше, чем усталые кони, чем поверженный воин. Больше, чем угасающий город».
Зачем он мне это сказал? Как там?.. Либо не пить много, либо научиться себя контролировать. Чепуха какая-то. Нашел мне бесконтрольную. Вот я понимаюАлиска. Вот онабесконтрольность в действии! Вот ей бы и говорил, придурок!
Сидя у изголовья на кровати, я пошевелиласьвсе, что находилось во мне, тут же запросилось наружу. Нет, правда. Не только содержимое желудка, но и то, что было в голове: болезненно пульсируя, оно тяжело ткнулось в черепную коробку, надавив на виски.
Я вторые сутки лежала в «Астории», на кровати, облокотившись на подушку. В номере люкс на втором этаже. У меня перед глазами в квадратной оконной раме готовился то ли взять штурмом Исаакиевский дворец, то ли догнать Медного всадника, бронзовый царь на коне. Мне опять было плохо. Мою голову в сотый раз посетила противная мысль о том, что не следовало пить. И еще. Откуда-то из позавчерашнего круговорота вывалился образ Сусанина, укладывающего меня как младенца в постель. Кажется, он даже пел мне колыбельную. Прикалывался, конечно, но
Блин. Да, хлюпая носом, я рассказала ему об отце, который бросил нас с мамой сразу после того, как родился Антошка. С самого начала мой папочка противился рождению второго ребенка. Мама отказалась делать аборт. Я узнала об этом спустя пару лет и с тех пор не могла отделаться от мысли: то, что должно было бесформенной кровавой массой плескаться в тазу, бегало, смеялось, задавало глупые вопросы и временами получало подзатыльники. Я была далека от желания осудить отца (только за Антошку, ибо у меня имелись и другие причины для осужденияи слава-те, я не стала рассказывать о них Сусанину!) - и встать на сторону матери. Тогда мне казалось, что я не испытываю особой любви к брату. Но сейчас, особенно в те редкие моменты, когда я почти готовилась смириться с обстоятельствами, стоило мне представить изможденное, укутанное синими тенями лицо Антошки, меня заносило - сердце мое рвалось от жалости. Это разве любовь? Она что, всегда будет такой больной? И если я влюблюсь в человека, мне чтонеобходимо будет его жалеть? До боли, до слез?
Во-во. Подобные вопросы позавчера я и задавала Сусанину. Черт. Сколько раз за двое суток давала себе слово, что не буду вспоминать, и все равно!
- Влада, ты задаешь инфантильные вопросы. Надеюсь, завтра это пройдет. Тебе нельзя пить. Ты говоришь, что в прежние времена у тебя, и у твоих друзей был принципне пить спиртного. Так куда он делся, твой принцип? Хочешь, я отвечу на вопрос? Не было никакого принципа. Вы все боялись родителей. И, чтобы не называть вещи своими именами, пошли по пути наименьшего сопротивлениярешили, что это ваш выбор. Да, так проще тешить самолюбие. Сейчас тебя контролировать некому и ты стала самой собой. Обычным подростком, которому хочется попробовать все. Так вот что я тебе скажу, Влада. Нет у тебя времени быть максималисткой. Либо ты бросаешь пить, либо научись контролировать себя. Здесь не осталось тех, кто мог бы с тобой нянчиться. Особенно, когда начинаются пьяные закидоны. В один Далеко не прекрасный день, когда тебя снова потянет в ночь глухую, даже я, несмотря на буйную фантазию, не рискну предположить, как именно ты не проснешься. Собаки ли бродячие растащат тебя на запчасти, или вышибет мозги пуля киллера.