- Поехали к башне Грифонов!сорвался Кир.Кого ты тут хочешь успокоить? Ее? Она по жизни такая. Ничего с ней не станется, если мы отъедем. Ненадолго. Я чувствую. Это будет именно сегодня!
Я только вздохнула. Подумаешь, легенда какая. Стоит себе на Ваське башня из кирпичей без окон, без дверей. Больше книг на сайте кnigochei.net И что с того, что все они пронумерованы? И надо же было туда добавить мистику: вот в один из дней кирпичи меняют цифры, и если случится там оказаться, то исполнится любое твое желание. Туда до кучи и мальчика Петю приплетали, который будучи сиротой получил по желанию родителей, и какого-то там инженера, которому вдруг резко повезло с карьерой. Да что там мелочиться? И даже дедушку Ленина. Откуда бы вы думали на него свалилась такая удача в форме огромного пряникаешь-не хочу - с надписью «Твоя Россия»? Все оттуда же.
- Хватит тут торчать, - уже мягче продолжил Кир. Видно, до него дошло, что криком меня не возьмешь.Поехали. У меня предчувствиеэто случится сегодня. А вдруг я загадаю желание, и оно исполнится?
- Один уже такой загадал, - я хмыкнула.
- И что?повелся Кир.
- Чточто? Видишь, - я развела руками, - исполнилось.
- Ну почему мы все не могли зависнуть в каком-то другом дне?!вклинилась Алиска, прервав долгий и разочарованный выдох Кира.Когда все было хорошо. И все друг друга любили!.. Неправда, были такие дни! Наверное, были. Мне Вы мне не поверите, - после паузы тихо-тихо, как по секрету, добавила она, - мне бывает жалко сеструху. В тот последний день она рассердилась на меня. Что?! За дело, блин, за дело. Я не знаю, зачем я это сделала. Она спала с Димочкой, и все время говорила про него гадости. А онтакой хороший мальчик! Вот я ни за что не стала бы говорить про него такое! И что целуется со слюнями, и что кончает быстро А Сонечка, моя подружка, еще та сплетница, все знают. Зачем я ей все это рассказала? Вот поэтому и рассказала. Что все знали, какая сеструха И Димочка устроил разборку
За окном солнце нырнуло в тучи. И тут же пошел дождь. Без всякого ритма застучали по подоконнику капли.
Не было смысла в солнце. Не было смысла в дожде. Некому стало обсуждать погоду, делить ее на солнечные и пасмурные дни. Падали капли, пузырились на стекле, текли вниз, зигзагами отыскивая легкие пути к подоконнику. Остаточное явлениевот, что напоминал мне этот лениво-усталый дождь. Словно где-то наверху перекрыли кранчик, а капли продолжали падать. Еще некоторое время.
- Во мне живут два человека, Влада, - так же устало забормотал Кир.Первый страшный придурок. Он всем желает зла, и никому не верит. А второй наоборотдобрый, хороший. Настолько хороший и добрый, что все время доказывает первому, что его есть за что любить. Его Или может, меня?
- Может, это и есть бог?
- Влада, ну ты даешь. Первый или второй?
- Это ты даешь! Кого ты придурком назвал?
- Бога нет.
- Ага. И то, что происходит с намисплошная физика.
- Конечно. А почему нет? Наш земной шарик ворочается в абсолютной пустоте. Огромный и большой. Не улетает в пространство и не падает на солнце. Ты можешь себе это представить?
- Ну, в принципе
- Не можешь, я знаю. Он перекатывается с боку на бок и за все эти бесконечные века так и не качнулся ни влево, ни вправо.
- Постой, Кир, не могу понять. Ты это к чему? В любом случае, мы с тобой не те сущности, которые могут что-то решать. Мы просто выпали из обоймы. Для того, кто все это затеял, мы погрешности в эксперименте. Ненужные и никчемные.
- А может, все наоборот и это проверка! Может от того, останемся ли мы человеками, зависит будущее! Тот, кто отнял у нас все, может все и отдать! Вот выдержим испытание, проснемся в один прекрасный деньа все вокруг по-прежнему. Утро, лето, люди Мама. Может, это от нас зависит, будет ли будущее. Я не верю, что мы не сможем выпросить прощения! Мы проснулись, когда все было кончено, почему не можем проснуться, когда все начнется? Может, надо сделать что-то серьезное, чтобы обозначить наше существование на этой земле? Может, если мы поведем себе лучшим образом, то все вернется на круги своя?
- Лучшим образомэто помогать Колюне закапывать трупы?
- Думаешь, я могу ответить на этот вопрос? А вдруг это все сделано для нас? Вдруг будущее человечества поставлено на карту из-за нас? И они - те, кто сделал ставку, смотрят на нас и ждут. Если мы правильно поступим, все будет как прежде.
- А если неправильно?
- Знаешь
- Кир, я тебя сильно разочарую, если скажу: мне кажется, что я уже поступила. Неправильно.
- Ты запала на Сусанина, - внезапно, как всегда без всяких переходов, огорошил меня Кир.
- Что?переспросила я, хотя отлично слышала его слова. Просто я хотела взять тайм-аут на раздумья.
- Ты отлично слышала, - Кир прищурился, разглядывая меня в упор.
- Слышала. Вот думаю, как реагировать на эту фигню.
- На правду? Нет. Ты хотела придумать, как правду скрыть. Чтоб у меня сложилось впечатление, что я ошибся. Ты просчитываешь варианты, но поверь мне, все они
Я молчала.
- Может, я уже хочу извиниться.Алиска приподнялась на кровати. По ее щекам текла тушь.Может, я уже созрела. Может, мне хватило этих месяцев, чтобы осознать. Я не хочу, чтобы сеструха злилась Я так давно не видела ее веселой. Никогда теперь Василий Федорович прав. Это они остались доживать с обычным миром пусть и последние дни. А мы Мы в аду.
- Так ничего и не ответишь?вклинился в монолог Алиски Кир.
Я отрицательно покачала головой. И еще пожала плечами для верности.
- Зачем? Что бы я ни ответила, ты скажешь: «Значит, я прав».
- А разве не так?
За окном низкое небо спускалось на землю. Или наоборотземля пыталась забраться на небо. За сплошной пеленой дождя укрылся противоположный берег Невы. Где-то сбокуотсюда не виднослепо искала жерлами многочисленных орудий давно потерянную цель «Аврора».
- Влада!позвал меня Кир.
Я знала, как его бесит мое молчание, но ничего поделать с собой не могла. Алиска, наконец, устало откинулась на подушки и засопела. Я поднялась.
- Ты куда?Кир вскинул на меня полные отчаяния глаза.
- Сиди здесь, - приказала я.Еще не хватало, чтобы это чудо очнулось и пошло искать добавку.
- Я пойду с тобой.
- Сиди здесь, Кир. Я скоро.
- Я хочу с тобой!
Его крик ударил меня в спину и вытолкнул в коридор.
Детиони все оставались детьми. Казалось бы, созданы идеальные условия для быстрого взросления, но они продолжали вести себя по-прежнему. Со старыми мерками лезли к новому миру. И Султан, с его животным желанием обрюхатить всех самок, и Данька, пытающийся ревом байка оживить город. И Борюсик с Головастиком, сваливающие все проблемы на стеклянные плечи Джека Дэниэлса. И даже старперцы, сменившие посиделки у парадных на «философские» беседы о предназначении избранных.
Я спустилась в холл. Теперь здесь стало пустоохранников и девушек-ресепшионисток мужчины отнесли куда-то вниз. И там, запертые в подвале, они гнили. Им не повезло.
А мне? Мне повезло?
Я остановилась у окон. Дождь стихал. Туман рассеивался. С противоположного берега медленно выдвигалась на набережную громада домов. Нравился ли мне Сусанин? Я не знала ответа на этот вопрос. Во всяком случае, я не собиралась обсуждать эту тему с Киром. Мои нахмуренные брови или случайно вырвавшийся вздох расценивались не в мою пользу, а те выводы, к которым он приходил, выбить из него не представлялось возможным.
Запала я на Сусанина? Не знаю. Он казался мне самым разумным из всех. Особенно сейчас, когда у него опустились руки и угас огонь энтузиазма в глазахзахотелось вдохнуть в него жизнь, поддержать, обнадежить. Не осталось секретом для всех, что у них с Таей завязался роман. Только Алиска могла отрицать очевидное. Я-то знала: Тая не из тех девушек, от которых уходят. Невредимыми. Живыми.
Так. Тая, Алиска, может, и я. Прямо Сусанинпарень нарасхват. Тоже мне - секс символ нашего замороченного мирка!
Сейчас мне кажется, что мои чувства к Сусанину и начались с вопроса, вернее, с утверждения Кира. А тогда
Тогда я стояла и смотрела в окно. На заново прорисованные после дождя дома. И вдруг, в самый разгар моих рассуждений о собственной мудрости, мне дико, до боли в сердце захотелось домой. К маме.
Взрослая? Я маленькая! Я хочу к маме! Пусть она появится и снова станет решать все в моей жизни! Да, давно потерялись трогательно-нежные отношенияони остались в моем детстве. Да, я хмурилась, когда она надумывала меня обнимать. Но Она должна у меня быть!! Эта возможность отмахнуться от маминых поцелуев и объятий!
По набережной я шла в сторону Стрелки Васильевского, к ростральным колонам. На собрании предупреждали о неизвестном киллере, отстреливающем оставшихся в живых. Хотите знать мое мнение? Тот, кто затеял конец света, подчищал за собой хвосты. И уж если ему под силу угробить целый мир, что ему наша жалкая горстка! Развлечение.
Я не боялась умереть. Я боялась жить как остальные, забытые в субботе.
На проезжей части теснились машины, лежали обгорелые тела, сто лет назад залитые дождем. Ни обугленным телам с прилипшими кусками одежды, ни иссохшим мертвецам, улыбающимся мне беззубыми лицами, было меня не напугать. Мой страх, как забытая в транспорте вещь, с потерей которой давно смирился, остался в том дне, когда испуганная и ошарашенная происходящим, я оказалась на улице. Озираясь по сторонам, я перебежала Вознесенский, перекрытый аварией. Точнее, они все смешались в кучумашины, люди. Прямо у меня на глазах из открытой дверцы разбитого джипа медленно вывалился мужчина. Он говорил что-то веселое, прижимая к уху пустую руку, с торчащей из локтя белой костью. Я обогнула маршрутку, с капотом, раздавленным столбом пополамя не хотела смотреть в окна, словно специально затянутые дымом от таких неосторожных взглядов, как мой.
Я летела по Садовой, всюду натыкаясь на странных людей, которым было плевать не только на меня, но и на происходящее вокруг. На полном ходу велосипедист врезался в лежащую на боку детскую коляску. Он перелетел через голову и проехался по асфальту. Поднялся. Лицо темноволосого парня не выражало ничего, кроме сосредоточенности. Из разорванного плеча хлестала кровь, заливая футболку. Некоторое время он постоял, глядя прямо перед собой, потом, хромая, пошел дальше. Кап-кап, за ним потянулась кровавая дорожка. Как дотошная хозяйка, помешанная на чистотеза парнем увязался дождь, замывая кровавые следы. Забытый велосипед лежал на боку, вращая колесом.
Я бежала, стараясь не вдаваться в детали - они нарочно лезли мне на глаза. Наверное, им всем было скучно сходить с ума без зрителей. У Гороховой, с дома на реставрации сорвало тент, огораживающий стройку. Зеленое сетчатое полотно потянулось крылом через улицу, но слегло, прибитое дождем. С последнего этажа строительных лесов сорвался рабочий и полетел вниз. Я слышала хруст, с которым его голова воткнулась в бетон.
Разбивались машины, въезжали в столбы, давили не старающихся избежать столкновения прохожих. Грохот, скрежет металла, серия взрывовдалеких и близких. В механическую какофонию не вплетались звуки человеческих голосовникто не ругался, не орал от боли или ярости, не бился в истерике. Они все, негромко переговариваясь, двигались, тихо и буднично принимая раны, переломы, ожоги. И смерть.
У Невского я остановилась. Меня стошнило. То ли от шока, то ли от запаха обгорелых тел, выпавших из объятого пламенем экскурсионного автобуса. Было ли мне страшно? Вообще не то слово. Я не чувствовала тела, мне даже казалось, что сердце не бьется, в моей голове царил хаос. Я металась в безумии, надеясь достичь границы, за которой все осталось по-прежнему. Куда бежать? Если дома не стало, разве существовало на свете место, где можно укрыться? Одна в целом миревот как я себя чувствовалаодна, среди разрушения, крови, мертвецов.
Не знаю, как мне удалось выжить. Как меня не долбануло чем-нибудьвсего-то нужен был кирпич, свалившийся мне на голову. Садист и насильник, овладевший городом, сохранил свидетелей. Меня, в том немногом числе.
Я нашла себя ближе к вечерупромокшую, дрожащую, в каком-то кафе на Дворцовой набережной. Подтянув колени к груди, я сидела на диване и раскачивалась из стороны в сторону. Я смотрела на официантку с изрезанной щекой, на которой уже запеклась кровь. Улыбаясь, она поставила передо мной чайник и обгоревшую до черноты пиццу. Да, я встрепенулась и попробовала пристать к ней с вопросом. Опомнилась я лишь тогда, когда официантка направилась к стойке, на ходу кинув пустому столику:
- Минуту, я сейчас подойду.
Провожая девушку отчаянным взглядом, я опять впала в прострацию. Туда, где царило полное безразличие. К действительности меня вернул протяжный звук. Он постепенно разрастался, заполняя пространство. Остервенело, без перерыва выли собаки. Собаки выли так как не выли никогда. Умолкала одна, продолжала другая. Все протяжней, забираясь в немыслимые для собачьего горла верха и срываясь в визг, вызывающий зудящую в зубах боль. Под несмолкаемый дикий вой я вышла на набережную, затянутую дымом.
Мне некуда было идти, поэтому я пошла домой. Звук моих шагов тонул в долгом, нескончаемом вое.
Сколько времени я провела в постели, практически не выходя из своей комнаты? Я закрылась от нихАнтошки с мамой. Я ничего не ела и не пила. Может, мне хотелось умереть, но точно не скажу. Когда я выныривала из слабого подобия сна, меня терзала мысль, что кошмар кончился. Крадучись, я выбиралась в коридор, чтобы в следующее мгновение рухнуть в неостывшую постель, унося с собой разбитую вдребезги надежду.
Был вечер, когда обессиленная, не имеющая за душой ни единой здравой мысли, я выползла на кухню.
- А Влада скоро придет?скрипнул Антошка.
Я вздрогнула.
- Надеюсь, часа через два. В лучшем случае, - ответила мама. Она стояла у плиты. На сковородке горело масло. Время от времени мама производила какие-то манипуляции с тарелкой и миской, а потом снова и снова опрокидывала над сковородкой пустой половник.
- Мама, я дома, - сказала я и испугалась звука собственного голоса, такого жалкого, беспомощного.
- Не торопись, зайчик, поперхнешься.Мама, наконец, выключила плиту, поставила перед Антошкой пустую тарелку и села.Возьми сверху горяченький.
- Когда я вырасту, я стану разведчиком, - выпалил Антошка.
- Разведчиком?удивилась мама.В смысле, военным?
- Не-а. Я буду разведчиком. Разведаю там всякие недра полезные в земле. Найду нефть и мы будем богатыми. Валерка сказал, если у тебя много нефтиты богач.
Мама усмехнулась.
- И что ты будешь делать с богатством?
- Куплю себе всего. Айфон куплю, планшет. Игрухи всякие. Еще машину куплю. И тебе И Владке тоже. Пусть катается, что мне жалко, что ли? Хоть она и вредная.
Мама рассмеялась. Почти весело.
Им было хорошо вдвоем. Они нашли общий язык. Вернее, они его и не теряли. Это яисключенная из общей игры, застряла в дверях.
Распогодилось. Лучи закатного солнца добрались до пустой тарелки. И вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Запредельно. До мозга костей. Все то, с чем я столкнулась на улице в первый день конца света, представилось мне дурным сном, но мама, не замечающая меня
Я пятилась. Очень медленно. Солнечный луч успел оторваться от тарелки - он полз по маминому лицу, оставляя в моей памяти бледную щеку с морщинами, челку, закрывшую глаза, заострившийся нос
Музыку я услышала на подступах к Биржевому мосту. Неизвестно, какую аппаратуру использовали, но звук сшибал с ног. Я знала лишь одного человека, не оставлявшего попыток разбудить впавший в вечную спячку город. Проникшись забойным ритмом, я застряла на набережной. Облокотившись на решетку, я топила свой взгляд в речных волнах. Выглянуло солнце. Золотые лепестки несмело трогали свинцовое брюхо Невы. У Кронверкского пролива, не в силах вписаться в узкое жерло, бился в бетон плавучий ресторан, забитый трупами. Я знаю, мне не стоило поворачивать голову, но я устала разглядывать воду. Большинство мертвецов на открытой палубе улыбались мне. Я вспомнила как вчера, упитая вдребезги Алиска носилась по набережной, махала руками, посылая бесконечные приветы речному трамваю. Оттуда, снизу, на нее осуждающе смотрела семья мертвецов: мужчина в светлой куртке, почему-то полуголая женщина и двое мальчишек с исклеванными чайками лицами.
Я пошла дальше. Моя шея плохо ворочалась. Она не хотела поднимать голову. Она объявила мне бойкот. Наверное, они с головой сговорились. Потому что слишком много мертвецов, выставляя напоказ свое гниющее уродство, нарочно лезло мне на глаза. Они пытались завоевать место в моем мозгу, чтобы в любой моментстоило мне чуть расслабитьсяподсунуть мне ужасную картинку. Мой мозг устал. Я смотрела вниз и все воспринимала на уровне ног. Наверное, так же видит кошка. Одни ноги. А чтобы увидеть наши лица, ей нужно так высоко задирать голову, что Так и у меня. Все внизу, все под ногами. А стоило чуть поднять голову, как все сливалось в один размытый фон. Я сосредоточилась, я видела только ноги. Только асфальт, укрытый листьями. Только.