Внутри приглушенно и тихо царит полумрак, тяжелые шторы на окнах отгораживают помещение от солнечного света снаружи, горят лишь две керосиновые лампы по бокам. Как здесь можно работать с часами, в этой тьме?
Здесь ваш друг, доктор Оуэн, говорю я громко. Он желает приобрести большие напольные часы, и чтобы маятник был не менее трех метров, а еще
Нет нужды лгать, у мастера мягкий голос, он выходит из боковой двери, сжимая в руках вполне приличную охотничью двустволку. Я знаю, кто ты и что ты.
Вот это сейчас было неожиданно.
Часовщиккарлик, приземистый, широкий, лысоватый, в рабочем сером фартуке с неизменной черной лупой в правом глазу. Он двигается бесшумно, а его единственный видимый глаз внимателен и равнодушен. Специфика долгой работы с механизмами, я думаю.
Приподними-ка руки, дружок, говорит он все тем же мягким тоном. И не делай резких движений.
Он наставляет черные жерла стволов прямо мне в грудь. Нет, тут даже на пол не упасть, прячась, разлет достанет в любом случае. Интересно, сколько у меня патронов осталось, если в целом считать? Как-то позабыл я озаботиться этим насущным вопросом, привык боеприпас с трупов снимать, совсем разучился вести с людьми дела цивилизованно.
Никаких проблем, амиго, покладисто говорю я, делая, как он велел. Некоторое время думаю, стоит ли улыбаться, но потом решаю не рисковать, с улыбками у меня в последнее время получается не совсем так, как хотелось бы. Кстати, твой мушкет настолько стар, что из него мог быть убит еще какой-нибудь английский герцог
Заткнись, каброн, коротышка плавно, но шустро обходит меня и лишает огнестрельного. Возвращается за стол и кладет оба громобоя на стол, рукоятками к себе. Признаюсь, сейчас я в некоторых раздумьях
По поводу?
Тебе показалось, что я обращаюсь к тебе? стволы глядят мне в лицо. Это распространенная ошибка. Нет, я просто разговариваю сам с собой. Твоя задача сейчас довольно сложнамолчать и не отсвечивать. Справишься?
Я молчу и берегу дыхание.
Правильное решение, кивает часовщик и усаживается на стул, становясь еще на пять дюймов меньше своего и так невеликого роста. Итак, вернемся к мистеру Милостивцу, как он себя называет, хотя я, по правде сказать, ума не приложу, кому или чему он здесь оказывает какую-либо милость. А учитывая последние события, это и вовсе остается загадкой. Тайной, покрытой мраком.
Левой, свободной рукой он подкручивает фитиль лампы, и вокруг становится немного ярче. В углах комнаты, правда, по-прежнему медленно перемещаются длинные угрюмые тени, но часовщик, похоже, их не замечает. Или не обращает внимания.
Это все из-за близости этого места к стоку, так? задает карлик риторический вопрос, поскольку от меня он ответа явно не ждет, а больше в комнате никого нет. Городок словно чертова раковина, сюда вечно стекает, повинуясь ньютоновской силе тяжести, самая черная мразь из всего посмертного мира А этот Милостивец будто решетка, он позволяет самым крупным осколкам задерживаться здесь на достаточно долгий срок. Достаточный для того, чтобы
Он трясет головой и оставляет двустволку на столе, обеими широкими ладонями проводит по высокому лбу. Впрочем, мне все равно не дотянуться до оружия. Поэтому я слушаю. Очень внимательно.
Часовщик обращает внимание на меня.
И вот теперь ко мне заявляется еще один. Точно по моим расчетам, все как обычноя не ошибаюсь, не подумай! И посланник должен будет скоро явиться, от мистера Света мне уже пришло письмо насчет этого. Вот только тыне тот, кто им нужен! Не тот! В тебе нет баланса, чтобы быть допущенным хотя бы на предварительное рассмотрение твоего дела, понимаешь ты? Нет нужного сочетания света и мрака, добра и зла, только мучнистая серая мгла, и никакая нейросеть этого не исправит. И что это будет означать для тебя, знаешь? Знаешь?
Он растопыривает глаза так широко, что лупа с металлическим стуком падает на пол, и ему приходится на мгновение нырнуть за ней. Возвращается он уже слегка успокоенным.
Да, в виде исключения ты можешь сказать два-три слова.
Не знаю, сэр, честно говорю я.
Ты останешься здесь навсегда, вот что. Как и все остальное отребье. Навсегдаэто очень длинное слово, но только в человеческом языке нет подходящих понятий, чтобы описатьнасколько. И ведь ты не угомонишься, будешь продолжать убивать и грабить, как делал это раньше. А это значит, что Отстойник станет еще менее приятным местом, чем раньше.
Отстойник?
Это на одно слово больше, чем следовало, парень, отрезает он. Ну да, это мое слово, призванное описать мерзкую пустыню с раскиданными тут и там селениями, полными гнусных ублюдков с револьверами за поясом. Или ты не считаешь себя таковым? Еще десяток слов для объяснения, пользуйся.
Я думаю секунды три.
Я убил банду о'Куилинна. И тем самым спас целую гору торговцев.
Хммм кажется, это производит на него впечатление. Бескорыстный поступок, окончившийся успехом да, это может сработать. Не факт, никоим образом не факт, но там, наверху, это правда могут и зачесть. Но для верности тебе придется сделать еще кое-что. Не для меня, и не за деньги, но для всего этого бедного, измученного города. И да, временно разрешаю тебе говорить.
По комнате словно бы кто-то проходит, огненные стебли в керосинках едва заметно колышутся. Хотя они вроде бы в стеклянных стаканах горят, разве нет?
Что за чушь вы несете, мистер часовщик?
Вода, парень. Этому городу отчаянно нужна вода. Коротышка нервничает и говорит быстро. Добудь ее, и это будет засчитано тебе там, наверху, как акт спасения. А это уже совсем другие счета, и значит, ты вполне сможешь покинуть это место.
Так что же это за место такое, черт бы тебя побрал?
Не так громко! он переходит на отчаянный шепот. Город умирает, банда отравила все колодцы по окраинам, а оставшихся ни на что не хватает. В десяти милях отсюда есть река с запрудой. Разрушь ее, и река по старому руслу снова вернется сюда.
Что-то я не видел на улицах умирающих от жажды людей. Да и шериф ни о чем таком не упоминал.
Разумеется, для него и его людей вода из оставшихся колодцев хранится в водонапорной башне, а излишки он продает среди жителей чуть ли не по цене золота.
Ты
Послушай, он наклоняется над столом, и в глазах его видна мольба. Ты можешь это сделать. Ты должен это сделать. Ты обязан это сделать, черт возьми!..
Он спохватывается и зажимает рот рукой, но уже слишком поздно. Я слышу звук, он доносится отовсюду, словно хлопают и бьют воздух чьи-то сильные невидимые крылья. Тьма сгущается, жалкие черные фитили больше не тянут достаточно керосина, чтобы разогнать ее. Часовщик тоже это видит и съеживается на стуле от ужаса. Он и не вспоминает о своей двустволке даже когда я встаю и наклоняюсь над ним.
Спасибо, что поделились своим видением со мной, мастер Часовщик, говорит кто-то. К шее коротышки медленно приближается ножон забыл его вынуть из моего сапога, и потерял меня из виду, наклонившись за лупой, непростительная оплошность. Это было весьма, весьма познавательно.
Борись с этим, шепчет он, вращая глазами, пожалуйста, борись
Спокойной вечности здесь, парень.
И красное видение его мира бьется и тихо трепещет под моим лезвием.
Часть 9
Зачем нужно было вселяться в меня и водить чужими руками? я сижу за столом покойного Часовщика, а мои ноги практически упираются в его лежащее на полу бренное тело. У меня, если хочешь знать, не было ни малейшего намерения перерезать ему горло.
Мой собеседник чуть шевелится, крылья у него за спиной издают странный короткий шелест. В комнате совсем темно, фонари частью потухли, частью горят тусклым чадящим светом. Но ни мне, ни ему не нужен свет. Свет больше не нужен вообще.
Это неправда, говорит он звучным сильным голосом. Если бы ты хотя бы подумал о сопротивлении, я не смог бы управлять тобой. Но ты не думал ни о чем. Зря ты так, парень. Впрочем, неважно. Задавай вопросы, ковбой. В отличие от Дамаскинца, я могу ответить на твои вопросы. Более того, я намереваюсь это сделать. Если таковые последуют, разумеется.
Ты и есть Милостивец?
Местные зовут меня так, не вижу причины их переубеждать Не скажу, что это настоящее имя, но оно определенно не хуже любого другого.
Что это за место? Я так часто задавал себе и другим этот вопрос, что, боюсь, уже не знаю, кому верить.
Милостивец издает смешок. Тьма смыкается плотнее.
А ты думаешь, почему я позволил Часовщику жить так долго? Он сэкономил мне время, рассказав абсолютную правду. Это Отстойникместо вне обычного времени и пространства, место сбора бракованных, непригодных душ, или же душ тех, чья судьба пока непонятна и не определена.
Это Ад или Чистилище?
Глупости. Чистилищевоображаемый идиотами край, где души почти праведников очищаются до состояния, достаточного для пропуска в Рай. Как будто кто-то согласился бы финансировать такой неэффективный бизнес-план. Ад же Адэто и вовсе не место.
Непонятно.
Представь, что тебе плохо. Ты ощущаешь боль, отчаяние, злобу, муку, депрессию, безнадегувсе одновременно и все в превосходной степени. Представил? А теперь скажи, так ли важно в этот момент, где ты находишься? Ты ведь уже в Адусвоем личном, но от этого не менее реальном.
Хочешь сказать, его вообще не существует?
Отчего же? Юридический адрес никто не отменял. Я просто пытаюсь сказать, что Преисподняяэто скорее не точка на карте или в календаре, а сумма твоих самых тяжелых переживаний и навязчивых мыслей.
Тогда выходит, что самое интересное всегда происходит внутри меня. Или точнее говоряпроисходило.
Именно! Видишь, ты начинаешь понимать.
Не вижу. И не понимаю. Получается, физически существует только Рай?
Он вздыхает долгим присвистывающим звуком, от которого у меня шевелятся волосы.
Адэто когда таких, как ты, в одном месте становится слишком много. А Райэто просто изнанка. Место для медитации. Тебе туда не захочется. И не волнуйся насчет этого, тебе досталась судьба поинтереснее.
Объяснил так объяснил.
Что значит «досталась»? Звучит так, будто у меня нет даже иллюзии выбора.
А ее и правда нет, парень. Ни иллюзии, ни, тем более, выбора. Утешайся тем, что подавляющее большинство людей несравнимо богаче тебяони с этой иллюзией пока не расстались.
Чертова ложь, и ты это знаешь.
Ничуть. Мы проводили исследования с помощью МРТ, они говорят, что любое решение любого человека можно предсказать в среднем за восемь секунд до его осознания. Это очень много. За восемь секунд до того, как ты захочешь двинуть левой пяткой, я об этом уже узнаю, если только захочу поглядеть на активность твоего мозга. А я захочу, можешь не сомневаться.
Черта с два. Есть же случайные процессы. Спонтанные решения. Я сам их принимал и испытывал. Ты просто пытаешься меня запутать.
Если в твоем мозге что-то и происходит случайно, то никакого отношения к свободе это не имеет. Скорее наоборот, это отрицает свободу. Если твое решение принимается в ходе случайных процессов на квантовом уровне на мембранах твоих вялых нейронов, где тут твой свободный выбор?
Лжешь.
Ты не знаешь этого наверняка. Вот и вся твоя свобода, ковбой. Свобода оставаться в неведении. Во тьме. Навсегда.
У меня-то на этот счет свои планы, но ему о них знать не следует.
Как насчет новых вопросов? Милостивец очевидно скучает, его дыхание вырывается из тьмы клубами черного пара и колышет увядшие керосиновые фитили. Где находится выход, как избежать погони, к кому обратиться за помощью. Задавай, не стесняйся.
У меня нет вопросов.
В самом деле? Он удивлен. Это дорогого стоит. Хочешь поиграть по-своему? Учти, твой выборэто никогда не твой выбор, попытки сойти с тропы редко заканчиваются как следует, а у нашего босса на тебя имеются определенные планы. Без правильных ответов тебе здесь придется несладко, будешь жевать дерьмо до самого Третьего пришествия.
Второго.
Нет, дружище. Второе уже давно состоялось, только из этого ничего не вышло. Я же говорил, Райдовольно скучная штука, ваш род проявил свойственную ему игривость, предпочтя вечные страдания. И я не могу вас винить, я и сам люблю действие, кровь, погони, интригу! Ну, последнее предложениеотвечаю на любой вопрос.
Мне попался в собеседники довольно азартный демон.
Благодарю, воздержусь. Кроме того, полагаю, мне пора идти, времени остается совсем мало. Я делаю твердый шаг к дверям, он не препятствует мне. И вот еще что, мистер Милостивец
Да?
Проблема ведь не в том, кто жует дерьмо, а кто не жует дерьмо. Проблема в том, дерьмо это или шоколад. Если ты понимаешь, о чем я.
Он понимает. Я звеню колокольчиком на двери и покидаю часовую мастерскую.
* * *
Странное ощущение; я ловлю себя на мысли, что не чувствую ровным счетом ничего. А ведь казалось бычертов полуграмотный мексиканец только что узнал, что бродит по какому-то преддверию Ада, перерезая глотки давно мертвым ублюдкам. От такого у кого угодно между ушей мог бы образоваться мокрый липкий комок. Но не у меня: в мои жилы словно засыпали остывший пепел далеких звезд, по сравнению с которым жидкий азот казался слабой кофейной бурдой из автомата.
Полная отрешенность. Максимальное спокойствие.
Я помнил то, что сказал Часовщик.
«Этому городу отчаянно нужна вода».
И еще он сказал, что выполни я эту задачунекие силы на самом верху могут помочь вытащить меня из Отстойника. Кудаэто уже другой вопрос. Главноепрочь отсюда. А мне очень нужно выбраться из этой чертовой дыры. Сейчас даже больше, чем когда-либо еще. Иметь дело с кровожадными мертвецами с Дикого Западаэто одно, но соревноваться с ними в скорострельности, и тем более удирать от погони Нет, это мне не подходит. Спасибо, но не в мою смену.
Что он там говорилрека в десяти милях, перегороженная запрудой? Говно вопрос, ломать не строить, я это понял еще в материнской утробе.
На улице опять барахлит погодажаркое утро сменилось прохладным полднем, солнце убралось за сплошную занавеску неожиданно плотных серых туч. Интересно, это работа Милостивца и его кодлы, или случайное явление? Да черт его знает. Для моих целей что солнечная погода, что пасмурная годятся одинаково хорошо.
Устремленный под ноги (это чтобы не черпать глазами пыль, а вовсе не из-за скромности, не подумайте) взгляд спотыкается о неожиданное движение. Почти под ногами лежит издыхающий пес: живот то надувается, то опадает какими-то редкими, неуверенными движениями, задняя лапа конвульсивно дергается, пасть раскрыта в последнем оскале. Смерть от жажды.
Вот так встреча.
Задираю глаза в небонет, все так же облачно, но ни малейших признаков влаги. Великая сушь.
Я обнаруживаю еще кое-что: оказывается, кабыздох выбрал улечься не где-нибудь, а прямо под занесенной пылью входной дверью единственного в городке борделя с гордым названием «Brothel in Arms». Шлюхи в объятиях, значит.
Голову вдруг словно засовывают в тиски, в мозг ввинчивается толстое и тупое сверло, перед глазами все плывет. Я не ел ни крошки вот уже двое суток. Организм на грани серьезного истощения. Мне нужно поесть и отдохнуть.
А в борделе ведь подают закуски, верно? Я пинаю сапогом давно не крашенную дверь и вхожу.
Внутри заведение обставлено совсем не так, как, мне смутно помнится, должны выглядеть публичные дома. Никакой тяжелой красной парчи с кистями, резных столиков, статуэток причудливых и неприличных форм не наблюдается. Вазы с фруктами и развратные фонтаны с шампанским тоже отсутствуют. Никаких человеческих многоножек и странных групповых игр. Большая и пустая комната, два вытертых дивана, накрытый скатертью стол, в углу низкий и довольно мягкий с виду топчан, отгороженный от остальной комнаты декоративной перегородкой.
С потолка свисает люстра в виде колеса, утыканная оплывшими свечамив трактирах видел такое. Наверное, это не единственная комната, есть еще, да плюс второй этажтолько я зашел во внеурочное время, дневное, вот никого и нет. Тишина и спокойствие сейчас мои единственные спутники. Впрочем
Привет, я слышу шорох платья на долю секунды раньше, чем голос, и потому не вздрагиваю. По поскрипывающей лестнице спускается девушка нет, женщина, движения и осанка не дадут соврать. Вы слишком рано сегодня, мистер. Девочки еще отсыпаются после ночи, первые вряд ли поднимутся раньше обеда. Предложила бы вам себя, но не думаю, что в вашем вкусе. Да и как у вас с деньгами, таинственный незнакомец?