У тебя хороший вкус.
Дамы были что надо. Одна дополняла другую. Строгость сероглазой брюнетки усмиряла детскую наивность кареглазой блондинки.
Выпили.
Когда я, не морщась, опрокинула полный бокал, инфанта Моржана захохотала. Но ее смех оборвал строгий взгляд леди Би.
По правде говоря, некоторую бестактность пухлым алым губкам и отличному пепельному блонду можно было простить.
Ты умница, сказала я. Сядь ближе.
Я раскурила самодельную папиросу и вставила в ее надутые губки.
Она втянула терпкий жар с такой силой, что я обожгла обмороженные пальцы.
Она закашлялась, дурочка, от едкого дыма, но тут же с хохотом завалилась в россыпь ажурных подушек, запрокинув голову.
Теперь ты, протянула я затяжку к носу леди Би.
Надкушенный патрон черканул по бриллианту в ее остром клычке.
Тлеющий фитилек с другой стороны я зажала в зубах, а потом медленно выдохнула остатки огня в темно-вишневую трубочку губ.
Затяг был тонок и осторожен. Я медленно вдувала в ее легкие горячую волну и наблюдала, как чувствительные зрачки пульсируют, расширяясь от восторга.
Молодцом, она не поперхнулась ни разу.
Когда по бледному лицу, наконец, пробежала румяная тень, и щеки зарделись, леди Би наградила меня обворожительной улыбкой и распустила обеими руками узел на затылке. Прибой цвета черной басмы скатился с плеч и засверкал в отблеске света.
Леди грациозно подогнула под себя ноги, выкатив напоказ скульптурные бедра.
Но пламенные взгляды графа доставались в этот вечер только мне.
Девочки, я ни разу, ни разу, до этого раза, все еще укатывалась с хохотом в подушках очаровательная крошка.
Кстати, у нас не девичник, напомнила я новым подругам, кивнув на вытянутую физиономию одинокого графа.
Он отрешенно разглядывал блик свечей, сквозь пятибалльный шторм в своем полупустом бокале.
Джорж, вползай к нам, дорогой, присоединяйся!
Он осторожно присел на край обширной постели.
Я затащила его в середину, девчонки помогли.
Джорж едва не задохнулся в подушечках и женских прелестях.
Инфанта беспрестанно хихикала, сморкаясь в край бахромы.
Леди Би преданно ловила мой взгляд.
Выпьем! я потребовала еще одну бутылку.
Джорж с бокалом удобно устроился между нами.
Я оказалась справа, инфанта слева, леди Би грациозно изогнула точеный торс в ногах.
Граф поочередно целовал нас с инфантой, а руки леди плавали по красивому телу, исчезая то в подмышках, то где-то за спиной в его судорожном паху.
Я перехватила налету терпкие губы Джорджа, вонзив в них всю многолетнюю тоску.
Гад, подонок, отвратительный тип.
Закрыла глаза, на мгновение провалилась в воспоминания.
Моя высохшая грудь утонула в его ладони.
Малышка инфанта, посверкивая глазами из-под другого плеча, вонзила кровавые губки в его напряженный сосок.
Леди Би завладела сокровищами внизу.
По телу Джоржа побежали мурашки, волосы на груди приподнялись, послышалось учащенное дыхание.
Он перевернулся, намереваясь навалиться сверху, но
Не нашел меня под своей тушей.
Леди Би, юная инфанта и я уже превратились в один сплошной клокочущий клубок.
Наши губы впивались в нежную кожу друг друга, зрачки погружались в зрачки, пальцы сплетались и расплетались, обнаруживая самые чувствительные точки, артерии бились в едином ритме.
Я встретилась с твоим взглядом
Он был ужасен
Милый
Разве не понял, что здесь ты лишний?
Громко хлопнула дверь.
Город Суккуба
Не кричи, леди!
Не кричи, леди в маленьком алом.
Оно стекает ломкими струйками с плеч, огибая выпуклости груди, вливаясь в воронку пупка и низвергается выжимками стираной кожи с бедер на яблочные колени.
В атласной поверхности купаются язычки свеч, стараясь глубже вылизать декольте, приспуская бретельку на правом плече.
Врешь, не горячо.
Тебе щекотно, кончик тонкой отвертки выворачивает из тебя хохот.
Не верь, что пришла смерть.
Не верь еще две секунды.
Сука, переспавшая с сукой, рождает суккуба.
Если это правда, наш город кишит исчадьями ада.
Они демоны, ввинченные в мозги ночными инсинуациями, поллюциями, измазавшие потолки детских и скомканные сорочки матерей.
Демоны эхо девона, ненасытного девианта, странной книги, найденной на чердаке, в которой засушен плевок Савонаролы.
Бессознательное иссохшая мумия, свернулась на глубине извилин среди почечных колик и насморка мозга.
Молчи, Орфей, не выкликай четырехпалую земноводную из ада!
Ты видел?
Она феноменальна!
Правда, что ее невозможно удовлетворить?
Я психотерапевт, всего лишь. Но попробую объяснить. Бугорок удовольствия обычной суки c годами врастает нервами в вульву, как саркома, но не более чем на двенадцать дюймов. А суккуб сплошной разросшийся мицелий клитора, вся поверхность тела чувствительна к прикосновению. Дунешь в лицо оно вмиг покроется слизью и набрякнет от эрекции. Лучше не смотреть. Жмешь на рубильник, мозги жарятся, дым из ноздрей, белки выкатываются бильярдными шарами.
Ты убиваешь их?
Потроха замученных шлюх ни при чем. Главная проблема
Ты чудовище.
Постой, Джекки, тварям не нужны мужчины, точнее, им нужен мир без мужчин. А это война.
Это лоботомия. Ты сжег мой мозг.
язык поймал соленую каплю размазал по губам кровь искусала себя он наконец-то кончил врубив зигзаг профиля в подушку настырный пенис успокоенный свернулся крючком на лобке в виде кошачьей какашки
Пора уходить.
Это не все, сказал он, успевая схватить за ногу. Не кричи, леди в маленьком алом.
Суккубы? Они украшение этого мира сплошное желание, сон мечты, сок прихотей. Люблю наблюдать за ними, бредущими вдоль Западной трассы, длинноногими, летящими над землей. Они сродни разноцветным бабочкам, спешащим на свет. Невозможно промчаться мимо улыбок. Я всегда притормаживаю на свист. Обожаю угощать коксом с руки. Они так забавно вдыхают пудру, слизывая остатки с ладони острыми язычками. Я всегда позволяю проказницам обсосать мои пальцы. Это заводит. А глаза У них почему-то очень печальные глаза в последнее время. Я видел в них слезы.
Возьми это, старина.
Огнемет? Нет-нет! Для чего он мне?
Война.
Мир тесен, в нем неуютно от плевков, окурков, торчащих из-за углов конечностей и вывороченных кишок, дрожащих на проводах.
Асфальты изборождены взрывами, воронки на шоссе невозможно залечить.
Повсюду на обочинах догнивают обгорелые остовы машин.
Очертание копоти на стенах напоминают силуэты распятых существ.
Желание нежности превратилось в ненависть, а сострадание в страх.
Тысячи трупов закатаны в асфальт.
Бетон новостроек смешан с костями.
Мафия бьется с мафией.
Копы с копами.
Подлецы с подлецами.
И все вместе дружат против суккубов.
Демоны объявлены вне закона.
Бизнес никто не отменял.
Уже три дня твари не выползают из нор.
Догадались об охоте.
Цена растет.
Слушаюсь, шеф.
сдавил грудь лотосом пальцев ей душно среди линий чужой судьбы внутри
Пройдем до конца проулка. Там тихо.
И там никто не помешает аннигиляции?
Но я же люблю тебя, куколка.
альфа неотразим норовит кулак вставить туда где и капля проходит с трудом я суккуб всего лишь суккуб все можно
Не злорадствуй.
Половое бессилие сродни свершившемуся экстазу.
Зубами! Стисни! Сильнее!
Не шути. Отвернись и забудь
сказал плохой суккуб твоя вина твой многожильный бред тяжесть мошонки после передоза
небритый подбородок щекочет бедра
увлажняя улыбку интимных губ
Ваша светлость, проблема суккуба и не суккуба проблема глобальная, мировая. Можно, сказать, философская. Споры не в стол, половая непереносимость вопрос рас.
Тысячи лет человечество ищет во вселенной хоть никакое подобие разума.
Радары зондируют клоаку созвездий, при этом квантовые пушки стали причиной протогенных апокалипсисов в соседних краснокарликовых системах. Противоречие дырки и кванта грань между ними. Она вечность.
Если пол полу не хозяин случаются разрушительные катаклизмы.
Поэтому важен не сожженный суккуб, а то, что остается после инсинератора. Пустота засасывает недостающие атомы и кванты. Место убийства втягивает убийцу, чтобы незримой эманацией заполнить вакуум.
Хочешь сказать, что вместо суккуба возродится палач?