Люди теперь, как животные в древности, когда только появился человек разумный. Им, этим животным, позволили остаться, но только не на вершине, а в качестве пищи, либо для сохранения экологического равновесия. Вот и мы теперь живем, чтобы равновесие не рухнуло. И кто его поддерживает? Гребаные машины!
Проповедник выкрикнул последнюю фразу, и тут заметил нового посетителя, угрюмо пялившегося в их сторону.
Мир принадлежит машинамрассеяно добавил он, поглядывая на Монгола.
Было время, снова заговорил проповедник после паузы, и я был таким придатком. Слыхал о хикикомори?
Рассеянный кивок.
Когда-то давно я пасся у центров, где держат отшельников. Там самый быстрый интернетпопытался объяснить он причину, но Данила дал понять, что в курсе. В то время таких бездомных, как я, использовали воротилы даркнета, чтобы за новый софт для визоров делали грязную работенку.
Из боковой двери за стойкой появился Ярвысокий, пожилой хозяин бара. Черный гребень волос небрежно зачесан назад, в густой бороде полно седины, взгляд умных глаз пронзает. В руке он держал сверток, размером с бутылку, из которой подливали коньяк проповеднику.
Не то, чтобы что-то совсем уж незаконное, продолжил делиться воспоминаниями проповедник, но нормальный человек на такое не согласится. Нам на визоры загружали всякую чернуху, для передержки
Яр бухнул на стойку перед Данилой сверток, глянул на Монгола.
или тестировали на нас новую гипно-наркоту, ну или выслеживали через наши визоры тех, кто пытался спрятаться, он сделал многозначительную паузу. Тогда-то я и пришел к мысли, что человек больше не хозяин этого мира
Кажется, я тебе говорил больше ко мне не соваться, проповедника прервали. Суровый голос принадлежал Яру.
У меня дело, вызывающе ответил Монгол.
Обстановка в баре мгновенно изменилась. Почуяв запах крови, некоторые посетители повернули визоры в сторону здоровяка, включив запись.
Тебе бы лучше валить отсюда, тихо проговорил проповедник, наклонившись к Даниле. И вещицы свои забери, он кивнул на сверток.
Данила запихнул сверток в задний карман джинсов.
Ко мне? Яр остановился в шаге от Монгола. Этих двоих разделяла лишь стойка. Татуированный паренек куда-то пропал.
Мы с твоим коллегой уже все решили.
У меня здесь нет коллег, только подчиненные. Говори, чего хотел, или отваливай.
Пусть подчиненный, насрать, Монгол не собирался дальше объясняться. Его заинтересовал Данила, чья куртка лежала на соседнем стуле.
Стараясь не смотреть на здоровяка, Данила подцепил куртку, ощутив приятную тяжесть старомодного, но безотказного «Бульдога» сорок четвертого калибра в боковом кармане. Он сам выбрал его, когда Сармат предлагал варианты самозащиты посерьезнее рукопашного боя. Накинув капюшон перед выходом, Данила переложил сверток во внутренний карман. Улица встретила его сгущающимися сумерками и уютным снегопадом.
***
Снег валил огромными влажными хлопьями, тяжело ложась на обледеневший тротуар, грязные обочины и недавно почищенную дорогу. Страшненький, неухоженный городок преобразился в свете фонарей. Он стал похож на сказочную деревню великанов, построивших хижины высотой в пять этажей.
Этот громила по твою душу, настороженно произнес Ромка внутри головы. Сармат уверен, что он за тобой приходил.
Знаю, Ромыч, Данила стянул через голову визор и запихал его в боковой карман.
Ромка тоже не терял времени даром все эти месяцы. Он научился понимать Сармата, тогда как Данила воспринимал этот боевой комплекс только на уровне рефлексов. Лучший друг часто озвучивал то, что человек только чувствовал. А сейчас он чувствовал, как все его тело приходит в тонус.
Данила оглянулся через плечо и вывернул из подворотни на главную улицу. Позади исчез абсолютно пустой переулок.
Он ускорил шаг, сжав правой рукой рукоять «Бульдога». Кармак настаивал, чтобы Данила носил при себе шокерон скорострельнее, содержит больше зарядов и не убивает, но Данила и не собирался никого убивать. Ему просто нравилось ощущать в ладони нечто незыблемое, как гранитная скала посреди заводи с акулами, на которую при случае можно забраться. Его охладевшее за месяцы скитаний в мире нечипованных сердце, грело ощущение неуязвимости, когда в руке было нечто, что невозможно взломать через Сеть. Но Кармаку он все же уступилв бардачке машины лежал шокер, способный выплюнуть от трехсот до семисот зарядов со скоростью триста пятнадцать метров в секунду. Точный запас «обоймы» зависел от мощности заряда.
Данила еще раз порывисто обернулся. Улица совсем опустела. Только где-то вдалеке жужжали роботы-уборщики, которым небесная канцелярия добавила работыснег так и валил.
Тяжелые хлопья ложились на край капюшона, липли к ресницам, холодили щеки и залетали за шиворот. Но Данила этого не замечал. Его волновало только одно: почему Монгол не пошел за ним? Почему он остался в том баре, когда даже сам хозяин выгонял его на улицу?
Сармат был непреклоненМонгол приходил за ним. Данила чувствовал это и верил боевому комплексу, словно то была рациональная, хладнокровная и убийственно спокойная часть его интуиции.
До машины оставалось два поворота. Сначала за высокий и узкий прямоугольник девятиэтажки, высившийся впереди, а потом во двор закрытого торгового центра. Да, вот она! Словно покрытая густой пеной, стоит в одиночестве у ближнего к ТЦ бордюра. Почувствовав его визор, авто тихонько заурчало гибридным мотором. Данила окинул взглядом пустую стоянкуникого, один лишь снег мягко ложится хлопьями на асфальт, заполняя собой все пространство от набрякших в небе туч до уставшей земли.
Подходить к машине Данила не спешил. Он запросил через Сеть отчет о ее состоянии.
Становлюсь параноиком.
Встроенные датчики тут же просканировали авто, раздев догола, и сообщили, что ничего с момента остановки не изменилось.
Почему он остался в баре? тихо проговорил Данила, обращаясь скорее к себе, чем к Ромке, но его друг ответил.
Может, хочет проследить за тобой.
Данила задумался. Все, кто приходил до него, сразу кидались в атаку. Кто-то поступал умнеенападал издалека. Но даже таких охранная система синхронов вовремя замечала и предупреждала хозяев об опасности. Зачем же Монгол будет за ним следить, если мог убить на месте?
Чтобы выяснить, где прячутся остальные.
Данила слышал, как на капюшон ложатся особенно тяжелые хлопья снега, образуя снежную шапку на голове и плечах. Он слышал, как вдалеке гудит не до конца умерший город. Чувствовал, что упустил нечто важное во взгляде и поведении Монгола. Почему он так уставился на него, зайдя в бар? Зачем он туда пришел, зная, что хозяин будет не в восторге? Может, он вовсе не ожидал увидеть там Данилу? Может, у него были свои дела с тем татуированным парнем, имени которого Данила не запомнил?
Надо было что-то делать, иначе еще десять минут, и он превратится в сугроб на стоянке. Данила торопливо подошел к машине, наскоро стряхнул с куртки снег, уселся внутрь, врубил на полную систему защиты от слежения и вручную (чтобы не отследили маршрут автопилота) поехал на базу.
То, что осталось
Догин сбежал. Как только на его чуткие щупальца, раскинутые по всему интернету (включая мрачное дно этого грязного айсбергадаркнет), упал клич для наемников. Этот заказ был приватным, его рассылали самым надежным кадрам, но, так уж получилось, Догин оказался в их числе.
Уходя из Сети, он прихватил с собой достаточно софта, чтобы сконструировать из него довольно сложную программу, способную выполнять необычные приказы. Так появилось его Альтер-эгоПёс. Под этим ником в среде наемников даркнета числился боевой робот, украденный Догином у военных за пределами Сети. Его непростой во всех отношениях мозг на момент кражи был чистым листом, в который Догин зашил свою программу, служившую роботу сознанием. Пёс превосходно справлялся с работой наемника, принося немалый доход беглому хикикомори. Но, наконец, он послужил изначальной цели, ради которой и задумывалсядобыл ценную информацию. Среди десятка имен в заказе числилось и его. Догин догадался, что попал в число «целей», для ликвидации которых не требовались особо квалифицированные кадры, нанятые для устранения Старика (да, он сразу понял, в кого метят заказчики, увидев имена синхронов и Данилы). Несмотря на это, оставаться на месте Догин не мог. У него созрел план.
Из центра содержания хикикомори выбраться незамеченным было проще всего. За дверью его уже ждала машина на автопилоте. На другой машине с автономного склада в лесной глуши везли его главную разработку, его гордость и надеждузаготовку для будущей жизни. Он уже отработал технологию на десятках других заготовок, а потому, мог смело воплощать свой план.
Догин ждал удобного момента. А терпения ему не занимать.
Авто лихо вошло в поворот, соскочив с асфальта на мерзлую грунтовку. Впереди его ждала берлога, где можно прятаться до зимы и даже дольше. Впереди его ждали шесть месяцев ожиданий. Впереди, его ждала новая жизнь.
Они рядом? слабым голосом спросил Догин, но ему никто не ответил. Да, твою мать, я знаю-знаю, они рядом идут, сукины дети!
Он боялся. Его поджилки тряслись так, что колыхалась обвисшая и немытая кожа на бедрах и руках. Столько лет готовился, столько провел испытаний, пробных запусков и наделал кучу заготовок
Нет, я им не дамся! всхлипывал, словно младенец-переросток, Догин, корчась на постели. Его глаза бегали под визором, не замечая, в какой грязи он живет. Единственная комната в деревянном лесном домике была завалена хламом: обертки от фастфуда, пустые бутылки, пакеты, какие-то бумажки и прочее дерьмо ежедневно доставляемое дронами. Полгода назад это жилище сверкало нетронутой чистотой: новенькая, технологичная кровать, с отводами для выделений, как в центре хикикомори, только лучше; стены и пол обшитые мягким, звукопоглощающим пластиком; светящееся полотно потолка
Сейчас в комнате царил полумрак. Догин, а вернее, тот человек, что жил в виртуале и временно занимал это дряхлое, но еще не старое тело, снизил все энергопотребление дома, чтобы его дольше не обнаружили. Он понимал, что ему предстоит, но не мог бороться с инстинктом, заставляющим жить в этой плоти против воли его обладателя. Догин боялся, как полоумная крыса, зажатая в угол человеком с топором и чертовски спокойным, безразличным лицом.
Подойди, дрожи в голосе Догина поубавилось. Теперь заговорил тот, другой, из виртуала, который почти не пользовался этим телом. Услышав голос хозяина, робот, стоявший недвижимо в углу, ожил и шагнул в сторону койки. Пока в нем только базовые подпрограммы, основа, позволяющая выполнять простые команды, передвигаться, подносить предметы. Но скоро, буквально через пару минут
Догин сконструировал и собрал этого робота сам.
На деньги, полученные от наемника-Пса, с продажи софта и из других источников, он купил схемы, чертежи и запчасти, построил склад (руками роботов-болванок, которых мог арендовать любой сетевик или нечипованный для тяжелых работ), завез туда оборудование и создал идеального, на свой взгляд, робота. Сейчас он стоял перед Догином, готовый выполнить последний приказ Скелет из суперпрочного и легкого сплава (не превышающего по весу скелет обычного человека), боевая начинка, пластичная, похожая на черную глянцевую кожу оболочка, и голова, словно покрытая обтягивающим шлемом из пластика, скрывавшим лицо.
Атлетическое тело без признаков половой принадлежности пониже пояса (нужный инструментарий Догин предусмотрел, но упрятал его внутри, о чем не догадалась Мать-природа) остановилось в шаге от кровати, слегка наклонившись. Робот почувствовал через Сеть, что требуется поклон. Его мозг безупречно точно воспринимал мысли и желания хозяина. Робот ждал.
Чего ты уставился, ублюдок металлический?! истерически выкрикнул Догин, так и не сняв визора. Не можешь дождаться, да?! А вот хрен тебе!
Охранная система молчала, но Догин, каким-то шестым, седьмым и десятым чувством ощущал, что они уже рядом, а значит, заготовку надо отправлять подальше отсюда. Его трясущаяся рука сорвала визор с лица. Он печально повис на тощей шее, бросая отблески света на впалую грудь. Догин лежал на постели, раскорячив ноги, приподнявшись на одном локте, в герметичных трусах, от которых уходили в канализацию трубки. Та же трясущаяся рука поползла по немытым патлам, скользнув к затылку. Догин нащупал едва различимую окружность в основании черепа. Он захотел, чтобы чип покинул голову, подался наружу. Система безопасности запросила целый ряд психоэмоциональных проверок, чтобы убедиться, что человека не заставляют расстаться с чипом, и с первого раза не позволила его забрать.
Догин тяжело вздохнул, выровнял дыхание, сел. Повторил движение руки к затылку, почти не сорвавшись на дрожь в пальцах. Практически беззвучно чип выехал из затылка, оказавшись между кончиками среднего и большого пальца. Образовавшаяся пустота тут же заполнилась антисептическим гелем, а внешняя оболочка разъема сомкнулась. Продолговатый цилиндрик, чуть толще и короче сигареты, ощетинившийся четырьмя рядами шипов по всей длине. Он напоминал ощипанную новогоднюю ель, которую забыли выбросить, а на дворе стоял март. Догин уставился на чип, как трехлетний ребенок на маму, оставляющую его навсегда в детском доме. Он не мог поверить, что придется расстаться с собой, большей частью себя, всем, чем кем он стал за эти годы. Догин смотрел на чип, плача, жалобно всхлипывая и бессвязно ругаясь.
Я не могу, скулил он, сжимая чип в руке, не могу, твою мать, слышишь ты или нет!
Робот не двинулся с места.
Знаю, знаю, уже спокойнее произнес Догин, я должен Но как же это, сука, тяжело!
Он протянул руку, разжал пальцы. На покрасневшей, вспотевшей ладони лежал нетронутый огарок новогодней елкиобуглившийся и безжизненный. Догин не сводил с него воспаленных глаз.
Ты сам это задумал. Ты об этом мечтал!напомнил ему голос в голове, принадлежавший тому, другому, кем он когда-то был, пока его не выбросили из Сети.
Черная рука робота с мягкой матовой и слегка шершавой кистью (словно она была в перчатке) потянулась за чипом. Ладонь Догина вздрогнула, но он ее не отвел. Механические пальцы следовали заложенной в мозг программе. Они, с филигранной точностью, легко подхватили чип, занесли за голову, поднесли ко встроенному туда разъему
Ты этого не запомнишь, прошептал Догин, будто боясь, что тот, другой, все же запомнит, как он сомневался.
и чип мягко вошел в затылок.
Догин еще не осознал, но он уже перестал быть собой. Сейчас он хотел одногочтобы его оставили в покое. Он хотел натянуть на глаза визор, врубить порнуху «с полным погружением», одновременно всадить порцию гипно-наркоты и забыться, пока они не придут. Догин понимал, что хотел этого всю свою жизнь, но этот чертов «другой», не давал.
Сука!
Последней осознанной мыслью Догиначеловека, лежащего на смятой постели в трусах со шлангами для отвода мочи и калабыло ощущение наготы. Его будто раздели догола, сняли все человеческое, оставив грязный шерстяной комокдикое животноебарахтаться и извиваться в лапах инстинктов.
Прощайпроизнесло то, что осталось от Догина.
Прощай, горестно произнес Догин устами робота.
Он забирал у этой жалкой оболочки все, чем тот когда-то дорожил: воспоминания, чувства, знания, опыт. Он забирал его жизнь а его ли?
Слезы текли ручьем из глаз человека. Его взгляд постепенно тускнел, слез становилось меньше. Наконец, он одной рукой натянул визор на место, кулем повалившись на постель.
Больше он никогда не видел Догина.
Синхроны и Монгол
На окраине городка Данила был минут через тридцать. Мог бы приехать и быстрее, но рулить машиной пришлось самому, да и привычным маршрутом он не поехал (на случай засады). Здесь было совсем темно. Ни фонарей, ни желтых окон домов, только фары машины, выхватывавшие из темноты миллионы белых созвездий. Снег опускался на землю слишком медленно, даже лениво. Казалось, авто мчит по дну океана, рассекая толщу воды, где зависли причудливые светящиеся существаособый вид планктона или что-то похожее. Но даже здесь роботы-уборщики исправно чистили дорогу. Им не нужны были фары, они чувствовали Данилу издалека, уходя с его траектории.
Машина свернула с шоссе, войдя в едва заметную колею, оставленную ею же несколько часов назад. Прошло две-три минуты, и Данила ощутил, как его чипа легонько коснулась охранная система синхронов. Они в этот момент почувствовали его, если Монгол до них не добрался. Данила отогнал жуткую мысль, вспомнив, с какой точностью и силой синхроны расправились с первыми напавшими на них наемниками. Они действовали, как единый организм, что давало огромную фору, но имело и свои недостатки. Так, острую боль одного ощущали все, пусть и притупленно, едва заметно.