Так точно, сэр! отвечал Линдсей.
В Республике его с малолетства воспитывали в презрении к насилию. Насилие допускалось лишь по отношению к себе. Но знакомство с антибиотиком изменило его образ мышления.
Вот для чего нужен харагэй. Президент хлопнул себя по животу. Этотвой центр тяжести, центр вращения. Встречаешь врага в невесомости, сцепляешься с ним, и голова твояпросто отросток, ясно? Все зависит от центра массы. От харагэй. Пространство, куда ты можешь достать рукой или ногой, это сфера. А центр сферыв твоем брюхе. Значит, все время представляй вокруг себя такой пузырек.
Так точно, сэр.
Линдсей былвесь внимание.
Это первое. Теперьо втором. Переборки. Контролируешь переборкиконтролируешь весь бой. Вот если я в воздухе, то с какой силой смогу тебя достать?
Переносицу сломаете, осторожно предположил Линдсей.
Верно. А если опираюсь ногой на переборку, и мое же тело гасит отдачу?
Сломаете мне шею, сэр.
Верно мыслишь, солдат. Человеку без опорыникуда. Нет ничего другогоиспользуй как опору тело противника. Отдачаона враг удара. Удар есть повреждение. А повреждение есть победа. Все ясно?
Отдачавраг удара. Удар есть повреждение. Повреждение есть победа, без запинки отрапортовал Линдсей. Сэр.
Замечательно. Вытянув руку, он поймал запястье Линдсея и быстрым вращательным движением с мокрым хрустом переломил его предплечье о колено.
А этономер третий, сказал президент, не обращая внимания на отчаянный вопль Линдсея. Боль.
* * *
Насколько я понимаю, сказала второй судья, тебе продемонстрировали третий номер.
Да, мэм, ответил Линдсей. Второй судья вонзила в его руку иглу.
Оставь, мягко сказала она. Здесь лазарет, а не армия. Зови меня простовторой судья.
Сломанная рука резиново онемела.
Спасибо, судья.
Второй судья была пожилой женщинойлет, должно быть, под сто. Точнее сказать было сложно: постоянный прием гормональных препаратов превратил ее метаболизм в сложный комплекс аномалий. Нижняя челюсть ее обросла угрями, однако сквозь шелушащуюся сухую кожу запястий и лодыжек просвечивали варикозные вены.
Все в порядке, гос. Выправим.
Она сунула руку Линдсея в широкий резиновый рукав старого томографа. Из кольца его заструилось множество рентгеновских лучей, и на экране появилось трехмерное, вращающееся изображение сломанной руки.
Ничего страшного; хороший, чистый перелом, оценила второй судья. У нас у всех такие. И ты теперьодин из нас. Хочешь, пока рука под наркозом, мы тебя разрисуем?
Что?
Татуируем; гражданин.
Идея была, мягко говоря, неожиданной.
Прекрасно, сказал Линдсей. Давайте.
Вот! Я с самого начала знала, что тыв полном порядке! Она ткнула его под ребро. Я тебе за это еще и анаболических стероидов вколю. Не успеешь оглянуться, как нарастишь мускулы; сам президент не отличит их от натуральных.
Она мягко потянула его за руку. Зловещий скрип становящихся на место осколков кости доносился словно очень-очень издалека, с другого конца перевернутого бинокля.
Она сняла со стены комплект игл в липучем футляре.
Хочешь что-нибудь необычное?
Пусть там будут бабочки, ответил Линдсей.
* * *
История Горняцкой Демократии Фортуны была крайне проста. Фортунадовольно крупный астероид, более двухсот километров в поперечнике. Первые горняки, ослепленные первоначальным успехом, объявили себя независимым государством.
Пока руда не иссякла, дела шли хорошо. Хватало и на откуп от политических проблем, и на процедуры продления жизни в более развитых мирах.
Затем Фортуна стала просто грудой пустой породы, и народ ее понял, что крупно вляпался. Богатство сгинуло без следа, а они не дали себе труда развивать технологию с отчаянной решимостью картелей соперников. Они не могли ни выжить со своими допотопными знаниями и умениями, ни наскрести денег на организацию информационной экономики. Все попытки выкарабкаться вели разве что к новым долгам.
Началось повальное бегство, и в первую очередьутечка мозгов. Лучшие и честолюбивейшие специалисты оставили нацию ради миров побогаче. Фортуна лишилась почти всего космофлотаперебежчики растащили все до последнего гвоздя.
Процесс развивался лавинообразно; подданных у правительства оставалось все меньше. Увязнув в долгах, горняки на корню продали всю инфраструктуру механист-ским картелям. Даже воздух пошел с молотка. Население Фортуны сократилось до горстки бродяг, не нашедших себе ничего лучшего.
Однако они обрели полный законный контроль над правительством с его аппаратом внешних сношений и дипломатическим протоколом. Они могли жаловать гражданство, чеканить монету, выдавать каперские лицензии, подписывать соглашения, вести переговоры о контроле над вооружениями. Пусть их осталась лишь дюжина, это не имело значения. Все равно они имели парламент и сенат, юридические прецеденты и идеологию.
Поэтому границы Фортуны были переопределены. Национальной территорией стал последний уцелевший космический корабль«Красный Консенсус». Преобразившись в мобильную, нация даровала самой себе право отчуждения в свою пользу любого имущества, находящегося в границах ее территории. Воровством это не являлось. Народ не может считаться вором; такое положение стало краеугольным камнем государственной идеологии ГДФ. Все протесты передавались правительству Фортуны, чье компьютеризованное правосудие работало по законам весьма замысловатым.
Судебные процессы являлись главным источником доходов пиратской нации. Впрочем, большинство дел до суда не доходило. Практически от пиратов просто откупались, однако соблюдением протокола во всех его тонкостях они немало гордились.
Космический корабль «Красный Консенсус» 29.09.16
Эй, госсек, что ты там копаешься в «душегубке»?
Послание о положении в стране, неуверенно улыбнулся Линдсей. Слушать неохота.
Разглагольствования президента слышались по всему кораблю, долетая и в убежище через распахнутый первым депутатом люк. Скользнув внутрь, девушка захлопнула за собой тяжелую крышку.
Это непатриотично. Ты новенький, тебе положено слушать.
Да я же сам все это и написал.
Линдсей понимал, что с этой дамочкой надо держать ухо востро. Было в ней что-то такое, отчего мурашки по коже. Гладкие, стремительные движения, совершенство черт лица и неестественно напряженный, сверхприметчивый взгляд наталкивали на мысли о перестройке.
Вы, шейперы, все какие-то скользкие Как стекляшки.
Ты хочешь сказать: «Мы, шейперы»?
Я не из перестроенных. Посмотри зубы. Открыв рот, она продемонстрировала уродливо перекошенные резец и клык. Видишь? Плохие зубыгены плохие.
А может, ты это нарочно сделала, скептически усмехнулся Линдсей.
Меня родили, настаивала девушка. А не из пробирки вынули.
Линдсей потер украшенную полученным на тренировке синяком скулу. В убежище было тесно и жарко. Он даже ощущал ее запах.
Мной заплатили выкуп, призналась девушка. Я была тогда оплодотворенной яйцеклеткой, а выносила меня гражданка Фортуны. И с зубами я ничего не делала, правда.
Значит, ты недоделанный шейпер. Такое встречаетсяправда, редко. Ай-кью измеряла?
Ай-кью? Я не умею читать, гордо сказала она. Зато япервый пред, глава парламентского большинства. И замужем за первым сенатором.
Да-а? Он никогда не говорил.
Она поправила черную ленту на лбу. Ее светло-каштановые волосы были украшены ярко-розовыми прищепками.
Поженились по налоговым соображениям. Иначе я, может, и тебе бы дала. Ты, госсек, симпатичный. Она подплыла ближе. Хорошо, что рука зажила. Она провела пальцем по татуированному запястью.
Ну, уж Карнавал-то от нас не уйдет, заметил Линдсей.
Карнавал не считается. На афродизиаках никого не узнаешь.
До точки рандеву еще три месяца. Значит, могу попробовать с трех раз тебя угадать.
Ты же бывал на Карнавале; знаешь, как это, на дизиаках-то. Там же ты сам не свой. Просто кусок мяса.
Я могу удивить тебя, сказал Линдсей, глядя ей в глаза.
Тогда я тебя убью. Адюльтеруголовное преступление.
Космический корабль «Красный Консенсус» 13.10.16
Линдсея разбудил корабельный таракан, принявшийся щипать ресницы. В порыве отвращения Линдсей смахнул его, щелчком отправив куда-то в угол.
Спал он обнаженным, если не считать паховой чашки. Такие носили все мужчиныони предохраняли яйца от парения в невесомости и раздражения. Смахнув с комбинезона другого таракана, решившего полакомиться чешуйками отмершей кожи, он оделся и оглядел гимнастический зал. Двое сенаторов спали, прилепившись к стене подошвами и причудливо раскинувшись в невесомости. На шее женщины, подбирая капельки пота, сидел еще один таракан.
Если б не тараканы, воздух на борту постепенно превратился бы в густую взвесь чешуек отмершей кожи, пота и прочих трудноуловимых выделений. Лизин, аланин, метионин, карбаминовые соединения, молочная кислота, половые феромоныпостоянные потоки органики, испаряемые человеческими телами, незаметно насыщали воздух. Тараканы являлись жизненно необходимой деталью экосистемы корабля. Они подчищали мельчайшие капли жира и крошки пищи.
Тараканы, как насекомые крепкие и ко всему привычные, обосновались на корабле едва ли не с первого дня постройки и великолепно освоились с обстановкой. Благодаря химическим приманкам и отпугивающим веществам второго депутата их даже удалось в некотором смысле приручить. Но Линдсей до сих пор ненавидел их, не в силах спокойно наблюдать, как они копошатся и судорожно, рывками, перелетают с места на место. В такие моменты ему страстно хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. В каком угодно.
Одевшись, Линдсей выплыл через затянутый мембраной люк. Пластволокно распалось от прикосновения на отдельные нити и мгновенно затянулось за ним. Ткань была тонкой, но герметичной и прочной, как сталь. Изделие шейперов. Скорее всего, краденое.
Привлеченный музыкой, он забрел в рубку управления. Здесь собралась большая часть команды. Президент, двое парламентариев и третий судья, нацепив видеоочки, смотрели шейперскую агитпрограмму. У консоли сидел главный судья, просматривая передачи, выловленные в пространстве корабельным зондом. Он был намного старше любого другого члена команды и никогда не участвовал в Карнавалах. Это, вкупе с высоким постом, делало его беспристрастным арбитром во всех делах.
Есть новости? громко спросил Линдсей, нагнувшись к самому наушнику судьи.
Осада продолжается, ответил старый механист без всякого видимого удовлетворения. Шейперы держатся. Пустые глаза его обежали приборную доску. Хвастаются победой в Цепи.
В рубку вошла второй судья.
Кетамина кто-нибудь хочет?
Первый депутат сняла очки.
Хороший?
Прямо из хроматографа. Сама делала.
Вот в мое время Цепь имела вес, сказал главный судья. В своих наушниках он не увидел и не услышал женщин. Вероятно, передача всколыхнула глубинные пласты его памяти. В мое время не было цивилизованного мира, кроме Цепи
Женщины, в силу давней привычки, не обращали на него внимания.
И почем? спросила первый деп.
Сорок тысячграмм.
Соро-ок?! Двадцать дам.
Девочка, ты за вшивый маникюр с меня двадцать запросила!
Слушая их краем уха, Линдсей подумал: а не вступить ли в торг? ГДФ до сих пор имела собственные банки, и валюта ее, хоть до предела обесценившаяся, имела хождение в качестве единственного законного платежного средства среди одиннадцати миллиардеров. К несчастью, Линдсей, будучи новичком, уже по самые уши залез в долги.
Корпоративная республика Моря Ясности, проговорил старик, остановив взгляд пепельно-серых глаз на Линдсее. Я слышал, ты работал на них.
Линдсей был поражен. Неписаные табу «Красного Консенсуса» запрещали обсуждение прошлого. Лицо старика просветлело от наплыва чувств и превратилось в отталкивающую маскудревние мышцы и кожа, десятилетиями не менявшие выражения, совсем утратили эластичность.
Да, был как-то, проездом, солгал Линдсей. Впрочем, эти лунные дыры я плохо знаю.
А я там родился
Первый деп испуганно покосилась на старика.
Ладно, сорок так сорок, сказала она. Женщины ушли в лабораторию. Президент сдвинул видеоочки на лоб, одарил Линдсея сардоническим взглядом и демонстративно прибавил громкости в своих наушниках. Деп-два и убеленный сединами третий судья сделали вид, что ничего не заметили.
В мое время в Республике был порядок. Система, продолжал старик. Семейства политиковТайлеры, Келланды, Линдсеи Потом шел низший классбеженцы. Как раз их приняли, перед самым Интердиктом Мы называли их плебеями. Они покинули Землю последними, незадолго до того, как все пошло прахом. У них не было ничего. У нас были полные карманы киловаттов, семейные усадьбы А они ютились в пластиковых хибарах.
Линдсей больше не мог бороться с любопытством.
Ты был аристократом?
Яблоки с тяжелой ностальгической тоской проговорил старый механист. Ты видел когда-нибудь яблоко? Пробовал? Это такое растение.
Я так и думал.
Птицы Парки Трава Облака Деревья Электронный протез его правой руки тихонько зажужжал, и палец с проволочными сухожилиями щелчком согнал с консоли таракана. Я так и знал, что эти дела с плебеями кончатся плохо Даже пьесу об этом написал
Пьесу? Для театра? А как она называлась?
В глазах старика мелькнули отблески удивления.
«Пожар».
Так выЭван Джеймс Тайлер Келланд! выпалил Линдсей. Я Я видел вашу пьесу. В архивах
Линдсей доводился Келланду правнучатым племянником. Малоизвестный радикал, пьеса которого, проникнутая духом социального протеста, долго считалась утраченной, пока Линдсей, в поисках оружия, не отыскал ее в Музее и не поставилв пику радикальным старцам. Те, кто выслал Келланда, удерживали власть на протяжении векапри помощи механистских технологий. Подошло времяони же выслали и Линдсея.
Теперь онив картелях, подумал он. Константин, вождь плебеев, заключил с механистами сделку. Аристократия, как и предсказывал Келланд, заплатила за все. ОниЛиндсей и Келландпросто заплатили первыми.
Так, значит, тебе попадалась моя пьеса?
Подозрение превратило морщины его лица в глубокие складки. Он отвел взгляд. Его пепельно-серые глаза были полны боли и скрытого унижения.
И ты даже не предполагал
Извини, сказал Линдсей. Старый родственник с металлической рукой неожиданно предстал в совсем новом свете Больше я не стану об этом вспоминать.
Оно и к лучшему.
Келланд прибавил громкость наушников и вроде бы успокоился. Глаза его снова сделались тусклыми и бесцветными. Линдсей взглянул на остальных, ничего не заметивших из-за видеоочков. Ладно, будем считать, что ничего этого не было.
Космический корабль «Красный Консенсус» 27.10.16
Плохо спишь, гражданин? спросила второй судья. Стероиды достают? Увеличивают активную фазу сна? Поправим.
Она улыбнулась, показав три обесцвеченных от древности зуба среди ряда блестящих фарфоровых.
Был бы очень рад, отвечал Линдсей, стараясь говорить повежливее.
Стероиды нарастили на руках тугие узлы мускулов, быстро залечили синяки и ссадины от постоянных тренировоки переполняли жаркой, агрессивной яростью. Но в то же время они не давали спать, не считая редких состояний дремоты.
Взглянув покрасневшими глазами на врача Фортуны, Линдсей вспомнил свою бывшую жену, Александрину Линдсей. Та же точность движений, словно у фарфоровой куклы, такая же пергаментная кожа, те же предательские морщинки на сгибах пальцев Его жене было восемьдесят. Сейчас, глядя на второго судью, он ощущал нечто вроде сексуального влечения.
Эта штука должна помочь, приговаривала она, втягивая шприцем из ампулы с пластиковым кончиком мутноватую жидкость. Мышечный релаксант, феромон-катализатор серотонина, и промотер к нему. И чуть-чуть мнемоников, чтобы плохих снов не снилось. Я это и сама себе иногда колю; просто сказка как помогает. Давай я тебе и другую руку разрисую.