От сотворения мира лето 7068, сентября месяца день семнадцатый.
По исчислению папы Франциска 27 сентября 1559 года.
Москва, Знаменка. Штаб-квартира Особой контрразведки.
Помещение, куда его сейчас привели, извлекши из каменного мешка, где он провел а, кстати, сколько? Счет времени в удушающей тьме каменных мешков, где нельзя даже толком сменить позу, человек теряет почти сразу; если же полагаться на ощущение жаждысильной, но не вовсе уж нестерпимойвряд ли прошло больше суток. И вот сейчас он сидел на вмурованном в пол табурете, босой и со скованными за спиной руками, удивленно разглядывая сводчатое помещение без оконкоторое, по всем его ожиданиям, должно было оказаться застенком, но на застенок походило как-то не слишком. Особенно неуместно смотрелся портрет на стене, над столом с затейливым чернильным прибором и стопкой бумаги: лысоватый человек в очках, явно нерусский, и в каком-то нерусском одеянии. Впрочем, чуть присмотревшись, Серебряный себя поправил: человек тот был как раз вполне на своем месте; более выразительного воплощения понятия «Беспощадность» ему, пожалуй, встречать не доводилось.
Ладно, бог с ним, с портретомно дыба-то где? Уж если его оставили тут потомиться в одиночестведолжны были бы и разложить прямо перед ним всякий затейливый пыточный инструментарий, для вдумчивого созерцания оного в режиме предварительных ласк Пока же на мысль о предстоящих пытках наводила лишь широкая скамья в дальнем углу со стоящей поблизости кадушкой; при этом в кадушке той, вместо штатных плетей, отмокало какое-то грязноватое тряпье. Странно всё это
Ну-с, батенька, клаустрофобии мы, стало быть, не подвержены? Тэк-с, тэк-с
Появившийся совершенно бесшумно пожилой господин в черном одеянии и черной шапочке, указывавшей на его принадлежность к ученому сословию, разглядывал Серебряного с благожелательным интересом, по-птичьи склонив голову набок. Русский язык его, при всей безупречности, был всё же неродным, и дело тут не в заграничном слове «клау»как там дальше?
Вы, похоже, ищете взглядом дыбу, кнут, жаровню с раскаленными клещами? И совершенно напрасно, уверяю вас! У нас тут всё-таки не Разбойный приказ, а Особая контрразведка, совершенно иной уровень технической оснащенности. Тут имеются такие импортные инструменты, что человек вроде бы и не нужена нужен только его пальчик Впрочем, вам, Никита Романович, всё это вообще не грозит. В соответствии с параграфом 12 относительно непричинения видимых физических повреждений подследственным, коим предстоит выступить в открытом судебном заседанииесли вы не в курсе Положения об Особом трибунале.
Ох, простите великодушно: я забыл представиться! нелюбитель дыбы и иной архаики отвесил князю чопорный поклон, странным образом не смотревшийся откровенным издевательством. Иоганн-Генрих Фауст, доктор философии и коммерции советник, к вашим услугам.
Так вынемец? осведомился Серебряный.
Я-то?.. переспросил доктор и вдруг задумался. Да, пожалуй, немец Уроженец Вюртемберга, если быть точным.
Так на Москве настолько дело дрянь, что даже и палачей уже приходится выписывать из-за границы?
Никита Романович, голубчик! у доктора, казалось, слезы сейчас навернутся на глаза от такой чудовищной бестактности собеседника. Вы совершенно превратно понимаете мой здешний статус!
Да хрЕна ли тут не понять-то?
Уверяю вас! доктор истово прижал ладошки к груди в стремлении развеять недоразумение. Я прежде всего финансовый консультант здешнего правительства, передаю ему наш, европейский, опыт проведения финансовой реформы. Он в высшей степени позитивен, уверяю васчто бы там ни бурчали ретрограды-завистники!
Так значит, эту крашеную бумагу взамен нормальных денег тоже ты выдумал?
Я, я, натюрлих! Ну, не совсем чтоб сам «выдумал»так, в основном продвигаю
Экая вы разносторонняя личность, нехорошо улыбнулся арестант.
Именно! горделиво приосанился тот. Мои научные интересы, изволите ли видеть, лежат на стыке физиологии и психологии. Особое внимание я уделяю так называемым «измененным состояниям сознания»на границе между сном и бодрствованием, между обмороком и обретением сознания, между жизнью и смертью, наконец. Ведь и научные открытия, и художественные озарения приходят к нам именно в измененном состоянии сознания, и постигнуть механизм его достиженияархиважно! Да, этих состояний можно добиваться и искусственно, при помощи веществ, даже и алкоголяно здесь слишком велик разброс индивидуальных характеристик, он маскирует общие закономерности. А вот при пытке можно вводить подопытного в это пограничное состояние многократно: идеальная модель, аутентичные, статистически достоверные повторности!
Охренеть, ошарашенно откликнулся Серебряный. Выходит, экономику здешнюю вы дореформировали уже до того, что и правительственным консультантам, чтобы дотянуть до зарплаты, приходится подрабатывать палачами?
Ну вот, и вы туда жепро презренный металл! горько покачал головою доктор. А ведь интеллигентный человек Бог ты мой, откуда в вас, русских, столько бездушного прагматизма? Впрочем, грех жаловаться: как это ни парадоксально, Московия сейчасстрана поистине безграничных возможностей для человека науки, и сумрачному германскому гению тут есть где разгуляться! Вот, к примеру, мой высокоученый коллега доктор медицины Менгеле, подвизающийся нынче в конкурирующемха-ха! ведомстве, в Ночном Дозоре у Владимира Владимировича. Проводит там поразительные опыты на заключенных; в любой стране Европы его за такое давным-давно сожгла бы Инквизицияа тут всем хоть бы хны! Он, кстати, рассказывал, что у них там из рук вон плохо поставлен бухгалтерский учет; ну и в итоге у него под руками всегда сколько угодно неучтёнки: не попадающего ни в какие регистрационные книги материала для экспериментов«Э, да кто их там считает!» Видите, как даже недостатки работы бюрократического аппарата можно порою обернуть на пользу науке!
Серебряный тщетно старался разглядеть в глазах доктора тлеющие огоньки безумия. Так вотне было там никакого безумия! Не было. И вот тут-то ему стало страшно по-настоящему.
Впрочем, мы с вами заболтались, князь. Нас, конечно, никто особо не гонит, но пора уже и честь знать. Поскольку вычеловек упрямый, да еще и находящийся под защитой 12-го параграфа, это обещает стать истинным вызовом моему мастерству! И я остановил свой выбор на старой доброй пытке водой. В Стране Просвещенных Мореплавателей ее называют waterboarding: неизменно превосходный результати при этом никаких видимых физических повреждений! И нужна для этого всего-то мокрая тряпка, облепившая лицо человекавон она, в кадушке, на которую продолжают лить водумедленно, по кружечке. Ну и желательно, чтоб голова лежащего располагалась ниже ногнаклон вон той скамьи как раз так и отрегулирован.
Задыхаться вы начнете сразу: мокрая ткань не пропускает воздух, продолжил доктор свою лекцию. А затем ваши ноздри станут заполняться водой, и вы испытаете весь комплекс ощущений, возникающих при утоплении: удушье, панический страх Потом вы потеряете сознание, мы приведем вас в чувство, дадим немного отдышаться, и начнем по новой. Раз, два, десять, сто тысячу раз, если понадобитсянам торопиться некуда; в конце концов говорить начинают все. Вот в этом и состоит главное достоинство некалечащих пыток, которые я всячески пропагандирую: их можно длить поистине бесконечно. Какая, согласитесь, изысканная и точная модель христианской концепции инферно!
Вы, вероятно, захотите спросить, князь: отчего такой замечательный метод, да еще и не требующий никакого специального оборудования, не вытеснил до сих пор ту дурацкую дыбу? в докторе чувствовался опытный лектор, привыкший не терять контакт с аудиторией. О, тут есть свои подводныеха-ха! камни. Во-первых, это просто требует времени: некоторым упрямцам удается продержаться довольно долго, в пределедо пары суток, а информацию порой необходимо добыть срочно. Во-вторых, надо крайне внимательно контролировать состояние подопытного: длительное удушье разрушительно воздействует на его мозг, и он может ускользнуть от вас в безумие. Ну а у совсем неопытного экспериментатора подопытный может и вовсе задохнуться! Но уж по этой части вы, князь, смело можете на меня положиться: состояние вашего мозга я буду контролировать постоянно и с предельным тщанием!
Открою вам один секрет, продолжал доктор со всей интимностью. В данный момент мои личные научные интересы несколько расходятся с интересами моихха-ха! работодателей. Те заинтересованы, чтобы вы побыстрее выложили всю правду и отправились на эшафот. А вот я хотел бы столкнуться с вашим упорным молчанием, и продлить наше общение на максимально долгий срок Вы уж меня не подведите, голубчик!
Я понимаю, какой соблазн сейчас возникнет перед вами, тот был реально огорчен, и весь исполнен сочувственного понимания. Ведь от вас вовсе не требуют предавать друзей, а тем паче оговаривать их. Никого не интересуют даже технические детали вашей конспиративной связи с Курбским, представьте! все эти «связные, пароли, явки». Единственное что нужночтобы вы сами, честно и открыто, поцеловав крест, признали себя действующим агентом Новгородской секретной службы. Что в нынешних обстоятельствах, согласитесь, и в таких-то доказательствах не нуждается, в силу своей очевидности. Итак?..
Я знать не знаю никакой «секретной службы». Это какая-то ошибка или подстава.
Браво, князь! Рад, что не обманулся в вас! Я уже вижу вас на почетном месте в разделе «Материал и методика» той прорывной статьи об измененных состояниях сознания, что сейчас подготавливается мною для «Ярбух фюр психоаналитик унд психопатологик»
Доктор философии и коммерции советник позвонил в колокольчик. Вошла пара корпулентных общечеловеческих ценностей в кожаных фартуках, одинаковых хоть в Москве, хоть в Севилье; хотьчего уж там греха таитьи в Иван-городе, в подвалах Григория-свет-Лукьяновича.
Ну чтоприступаем к водным процедурам!
Ярчайший свет пронзал зрачок так, что сквозь него наверняка можно было оглядеть все закоулки его мозга, дабы удостовериться: нет, необратимо там пока ничего не поломалось. После чего сатанинский доктор опять скомандует: «Всё в порядке, можно продолжать!»
Всё это, однако, мало чего могло добавить к тому беспросветному мраку, в котором душа его пребывала с сАмого ареста: он провалил важнейшее в своей жизни задание, угробив ценнейшего нашего человека на той стороне. Как ни странно, именно это отчаяние помогало ему держатьсяв режиме «Потеряно всё, кроме чести».
Рядом, между тем, негромко переговаривались.
Похоже, вы перестарались, доктор. А главноевсё попусту.
Ну, вам ли не знать, herr major: разведчик или сдается сразу, или не сдается вовсе.
Вы оборвали цитату на середине, доктор. Полностью она звучит: «Разведчик или сдается сразу, или не сдается вовсе. За редким исключением он разваливается после применения специальных мер». А он, стало быть, и есть то «редкое исключение» Впрочем, он и не разведчик вовсе, а чертов дилетант. И вообще, в этой историивсё настолько глупо и непрофессионально, что работать практически невозможно. Невозможно понять логику непрофессионала.
В человеке, которого доктор почтительно величал, на свой манер, «майором», Серебряный узнал по голосу «лейтенанта Петровского». Вертеть головою, чтоб в том удостовериться, он, понятно, не сталвыгадывая последние мгновения на подышать, пока те не начали по новой.
Он, между прочим, очнулся. И слушает наши разговоры.
Ему это не повредит и не поможет. Приведите-ка его в порядок, доктордля разговора.
Оставшихся у него сил хватало как раз на то, чтоб сидеть на том табурете ровно, не кренясь. И отвернуться, когда контрразведчик участливо предложил:
Эк тебя, князь Глотнуть не хочешьпо старой дружбе?
В аду твои друзья!
Вероятно, да, кивнул тот. А куда еще могут попасть после смерти люди нашей с тобой профессии?
Чёрта с два она НАША! Тыпалач, а ясолдат.
Интересные занятия для солдата: изображать из себя перебежчика, впаривая врагу стратегическую дезинформацию, и выходить на конспиративную связь с внедренным агентомне находишь?
Вранье. Это какая-то ошибка, или подставатак и запиши.
Да ничего никуда уже записывать не нужно, вздохнул тот. Я, собственно, сообщаю тебе радостную весть: твои, новгородские, сдали тебя со всеми потрохами. Официально признали своим человеком и предлагают вот обмен на пленного воеводу Шестопалова. Так что даже признание твое, которого доктор от тебя всё домогался, нам теперь уже без надобности.
У меня нет никаких «своих», отрЕзал Серебряный, глядя в пол и запрещая себе поддаться этой безумной надежде.
Истину глаголешь, князь! Ведь именно СВОИ тебя и определили сюда, в клиенты к доктору Фаусту. Спервадали тебе легенду, состоящую из сплошных дыр, будто специально Впрочем, нет! сперва они подобрали для заброски человека с таким имечком, чтоб ушки вставали торчком у любой московской ищейки. А теперь вотзабили последний гвоздь в твой гроб, предложив этот якобы обмен. И обнулили тем самым твою геройскою несознанку в этом подвале.
А почему «якобы»? вырвалось у Серебряного раньше, чем он успел прикусить себе язык. «Лейтенант», впрочем, и бровью не повел:
Да потому, что условия обмена предложены заведомо неприемлемые. Вы, князь, отличный воевода и герой, без тени ирониижаль, оказались не на той стороне. А тот Шестопаловжидкое дерьмо, трус и дурак Никому тут, разумеется, и в голову не взбредет менять вас друг на дружку. И щто таки себе мы будем иметь в сухом остатке от такого предложения? только лишь нашивку для вас «Новгородский шпион первого ранга», носИте с гордостью!..
Я сейчас введу вас в курс дела, князьпросто чтоб вы поняли, сколь мелкой разменной монетой вы послужили для своего начальства во всей этой истории. Ну, во-первых, сам Курбский. Мы получилипо ордеру Трибуналадоступ к хранящимся у него оригиналам писем Грозного
Ливонского вора, издевательски поправил особиста Серебряный.
Полноте, князь, мы разговариваем не под запись, поморщился тот. Так вот, между строк тех «ответов» обнаружились инструкции, написанные невидимыми чернилами. Как раз такими же, как из склянки в ножнах вашей сабли, которую вы передавали Курбскому через Шибанова
Я никому ничего не передавал, а о склянке понятия не имел.
Да-да, эти ваши показания зафиксированы на первом допросе. Но теперь, когда еще и состав вещества совпал, это смотрится как-то совсем уж неубедительно, согласитесь. Идем далее. Чернила те оказались штукой редкой-заграничной, со свойствами весьма необычными. Исходная запись невидима; если бумагу нагреть, она проявляется; а вот если ту проявившуюся запись чуть подержать над паром, она вновь выцветает до неразличимости! Немецкие алхимики называют это «Pendeltinteчернила-маятник»; и понятно, почему здесь были применены именно онине станешь же по прочтении сжигать царское послание как обычную шифровку Защита, кстати, тщилась доказать, что записи тето появляющиеся, то исчезающиемогут быть сделаны-де лишь при помощи колдовских чар. Нам пришлось привлечь попов как экспертов; те постановилиникакого колдовства, вполне себе рукотворная тайнопись.
Никогда и не слыхивал про такое.
Ну так вы ж и не алхимик! Я, кстати, тоже Как бы то ни было, тексты тех проявленных нами инструкций Грозного вполне позволяют восстановить содержание докладов Курбского: когда и какие здешние тайны он сообщал Новгороду. А самое интересное было в последнем ответе. Из него явствует, что Курбский перед тем во-первых запрашивал новую порцию «чернил-маятника»свои у него заканчивались, а во-вторых писал, что у Особой контрразведки возникли подозрения насчет утечек, и они-де «роют землю в поисках крота»что чистая правда, князь! Грозный же отписал, что он немедля решит обе эти проблемы. Вот тут на сцене и появляется перебежчик князь Серебряный, со своей занимательной историей и склянкой невидимых чернил в ножнах сабли Дальшепродолжать, или вы сами?
Серебряный лишь пожал плечами, по-прежнему глядя в пол. «Русски зольлдатен, прекращайт бессмысленное сопротивление», ага И ведь действительнобессмысленное.
Ну, тогда продолжу я. Смысл вашей легенды состоял в том, что крот существует, даэто-то мы знали и так, но сообщения его начали поступать в Новгород как минимум с Медового Спаса 57-го. То естьДО перебега Курбского! Итого: емуидеальное алиби, а намуказание искать предателя среди тех как раз, кто ни сном, ни духом (ну а кто ищет, тот всегда найдет).