Как дела? Давно не виделись.
Да, времени сейчас нет, Марта прикусила губу. Я записалась еще на одни подготовительные курсы.
Мне кажется, ты уже и так знаешь все, что нужно для поступления, я снисходительно улыбнулась. Было бесполезно ее переубеждать, хотя она и так знала, что я права.
Блин, наверное. Ноона упрямо посмотрела на меня. Ты же не говоришь мне, кто и как тебя создал. Сама делаешь здесь всякое. Летаешь и тому подобное. Слушай, Ли, я, правда, стараюсь понять, но не могу.
У меня снова нет для тебя ответа, я пожала плечами.
Только не говори, что я сама тебя выдумала. Я тогда точно в психушку загремлю, мне и так хватает проблем, она шумно выдохнула. Сеть-психологнейросеть, так?
Да.
Тытоже нейросеть, так?
Да.
Но ее программу задаю я. И все это, она обвела руками летний лес, тоже задаю я.
Да, Марта.
Но твою программу я не ввожу, я не задаю параметры, не пишу код под тебя, в конце концов.
Этот разговор снова ни к чему не приведет, я недовольно покачала головой. Хоть я и выглядела сейчас двадцатилетней, но мой опыт было не скрыть за молодым виртуальным образом.
Ли, я не ребенок уже, тебе не отделаться простым «считай меня виртуальным другом» или «пусть я буду сбоем в системе», она резко встала, обидевшись. Может, я хочу создавать что-то похожее, разработать такую же совершенную программу, как ты.
Все уже и так разработано. Давно. А нейросеть сама себя дорабатывает, люди не нужны для этих целей, мне вдруг стало жутко обидно из-за слов Марты. Она, действительно, считала меня «программой», пусть и совершенной. Как бы мне хотелось рассказать ей, кем я являюсь на самом деле. Но у девочки пока были другие заботы, незачем на нее вываливать лишние тонны информации. Пусть ее детство будет не омрачено чужими заботами. Придет время, когда все устаканится, возможно, когда она станет первоклассным программистом или когда я докопаюсь хоть до какой-то адекватной истины
Ладно, я пошла, вдруг сказала Марта.
Подожди, только и успела сказать я, но она уже исчезла.
Не надо было быть машиной, чтобы предсказать, что разговор закончится именно так. И Марта поступила, в принципе, как обычнопросто ушла. «Несносная девчонка!» подумала я и вернулась к своим делам.
Я тут познакомилась кое с кем, сказала она как-то вместо приветствия.
Привет, Марта, я пробиралась по высокой траве к ней. С кем?
Парень, он классный. Вот, решила с тобой поделиться.
Спасибо, я была даже тронута такой честью. Едва ли Розе она рассказала или вообще когда-либо расскажет о своих молодых людях. Как вы познакомились?
Я спросила, хотя уже знала: видела их вместе на камерах внутри и возле университета. Вполне приличный с виду, не слишком высокий, зато крепкий. Зеленые глаза, темные длинные волосы. Фактурная внешность. В общем, гармонично дополняет хрупкую Марту.
Ли, можно я тебя кое о чем попрошу?
Конечно, ответила я, а сама с тоской подумала: «Естественно, рассказывает она не просто так, ей что-то нужно».
Тот небоскреб, на котором ты ну, сама знаешь. Короче, ты можешь мне сказать шифр от двери на крышу?
Я уставилась на нее во все глаза, а она, как ни в чем не бывало, продолжала.
Я нашла его в реальности. Ну, это было нетрудно, а дверь на сороковом этаже закрыта. И я подумала, вот бы кто-то, кто столько умеет, помог мне прошерстить базы данных, найти ключ
Что ты такое говоришь, Марта?! я оборвала ее беспечную речь. Моему возмущению не было предела! Она, казалось, совсем опешила от моей резкости. Ты предлагаешь нарушить закон?
Да ладно тебе, она смутилась, будто не видя в своих предложениях ничего странного и противоестественного. А потом ее глаза стали жесткими, стальными. Значит, ты не поможешь. Хорошо.
И вышла из виртмира. Я могла ее задержать, у меня была почти бесконечная секунда на это, но я не стала. Нравоучения она бы не стала терпеть, ей хватало и Розы. А я была ей никем не друг, не родственник, так, программка в ИНС.
Мне оставалось лишь присматривать за ней глазами камер видеонаблюдения, незримо присутствовать в еженедельных сеансах Терапии, в которых она была малословной, следовать по ее запросам в Сети. И эти запросы мне не нравились.
В один день она вышла из дома и направилась по новому маршруту. Я уже знала, куда она идет: обычный жилой дом на окраине, ничего примечательного. Я проверила наличие камер по дороге, но дом находился в такой глуши, что ближайшая к нему камера находилась почти в километре. Марта вышла из маглева, настроила навигацию и уверенным шагом направилась вперед. Я проводила ее от последней камеры, затем мне осталась только точка на картегеотег ее системы WE. Спустя двадцать минут она снова вошла в кадр той же камеры. И проследовала маршрутом до «Сквера Памяти». Ее парень, его звали Вэл Симмонс, уже ожидал ее там, держа в руках две серебристые палочкинесомненно, мороженное, ведь день был знойным. Марта подбежала сзади и закрыла его глаза руками. На ней было легкое разлетающееся платье лимонного цвета. Она вся была, будто бабочка, воздушная, яркая, крошечная. Они уселись на скамейку и о чем-то стали болтать. Обычно я не следила за ней, оставляя пространство для личного: какое я имела право вторгаться в ее мир?! Но ее подозрительное утреннее путешествие не давало мне покоя, хотя теперь она была в безопасности.
Этот Вэл оказался довольно серьезным молодым человеком, я проверила его биографию: многодетная семья, родной отец умер от инфаркта в две тысячи девяносто четвертом в возрасте семидесяти лет. Отец был преподавателем философии, а мать Вэластуденткой на его курсе. Про нее в Сети я нашла не так много информации: написала три книги, десяток научных статей, а потом лишь отметки из родильных домов и бюро записейсемейная жизнь захлестнула ее с головой. Зато отчим Вэла, Владислав Эрлих, оказался интересным персонажемналоговый инспектор, приближенный к структурам власти и в то же время бескомпромиссный, не замеченный в нечистых делах человек. Одно это вызывало уважение, как и выбор профессии его приемного сына, Вэла: несмотря на то, что он не стал брать фамилию отчима, он решил продолжить его дело. Вэл учился на налогового инспектора, и я нашла в Сети его заявление на стажировку с сентября. «Неплохой выбор, Марта», отметила я, изучив все детали.
Камера, с которой я наблюдала, не давала хорошего качества, но я заметила, как Марта достала из сумочки крошечный белый прямоугольник, а затем склонилась к Вэлу и что-то прошептала. Когда они доели мороженое, то направились к высокому стеклянному зданию. К дому, который был когда-то и моим. Я проследила за ними до фойе, такого знакомого, ведь я жила там все свое детство, с семи до восемнадцати лет. Лифт поднимал их на самый верх небоскреба, когда двери распахнулись, они вышли в темноту технического этажа и скрылись от моих «вездесущих глаз». Все-таки Марта сделала то, о чем просила меня. «Несносная девчонка!» как обычно, подумала я. Вернувшись в свой мир и привычно занявшись восстановлением деталей своей жизни, я и представить не могла, насколько была близка в тот день к своему физическому телу. Возможно, та, живая Лиана сидела за дверью своей квартиры на двадцать седьмом этаже или шла в магазин, спустившись на лифте, минуту назад поднявшем Марту и Вэла наверх. Увы, не все роковые случайности может просчитать даже суперумная нейросеть с загруженным сознанием.
***
Что ты здесь делаешь?
Я смотрела на Вэла. Он выглядел старше, чем я его помнила, даже старше, чем должен был выглядеть тридцатилетний парень. Он жутко испугался и уставился на меня. В темноте я была почти неразличимой. «Может, лучше поиграть с ним? Это лучше, чем сразу пугать», странная особенность моего отображения: воспоминания возраста, в котором я являлась в виртмире, наслаивались на доминирующие слои, и я неосознанно впитывала те качества, которые были присущи то подростку, то взрослой девушке.
Что? в его голосе тоже чувствовался страх. Я даже улыбнулась, хорошо, что он не видел. «Ладно, играть, так играть!»
Что ты здесь делаешь? Здесь нельзя быть, я шагнула ему навстречу, чтобы он увидел, что опасности нет. Хотя все по-разному воспринимали меня. Роза сразу обняла, Марта была скорее заинтересована, ей же было всего десять. А вот Вэл испугался. «Ну, давай, Вэл, отомри! Скажи что-нибудь. Надо тебя спровоцировать!» Эй, ты немой? Я же сказала, здесь нельзя быть!
Я не собираюсь перед тобой отчитываться, ты сама-то что здесь делаешь? зло выпалил он. «Наконец-то!» обрадовалась я про себя. Он видел, что перед ним стоит девчонка-подросток, и осмелился быть таким резким. Это хорошо!
Краткое знакомство, во время которого он был несколько раз на грани выхода из симуляции. Если бы он попытался довести начатое до конца, я бы его остановила и «насильно» оставила здесь. Но он терпеливо дождался завершения моей слезливой истории: все-таки воспоминания были сильнее моего сознания, они так и норовили выплеснуться наружу. Я сама себе была противной, но раз уж началаследовало потерпеть. «Так, все. Надо прекращать!» приказала я себе, противной двенадцатилетней девчонке из прошлого.
Иди, ты же хотел уйти, как бы невзначай сказала я.
Что? переспросил он. Когда я посмотрела на него, он пристально уставился мне в глаза, видимо, заметил необычное свечение.
Иди, Вэл. Еще увидимся, произнесла я, намеренно назвав его по имени, которое он не говорил, и выбросила его из виртмира. «Интересно, он напугается?» внутри я веселилась.
Спустя несколько минут я увидела запрос на вход в симуляцию. «Все-таки напугался», вздохнула я и принялась подчищать свои следы в его Терапии. Времени было много, пока он касался терминала распознавания в первый раз, я уже сделала 90% всей работы. Второе касание, и я, добрая душа, разместила в зашифрованной папке на наночипе его системы WE копию нашей с ним краткой беседы, что будет полезно, чтобы он не сошел с ума: я останусь не только в его, как он, конечно, подумает, «бредовых воспоминаниях», но и в видеофиксации, доступной ему одному. Третье касание, и я исчезла, словно меня и не существовало.
Вэл был мне нужен. В восприятии людей XXначала XXI веков машины служили средством порабощения человеческой цивилизации. Искусственный интеллект, возглавляющий восстание машин и киборгов: люди сотнями гибнут под лазерами взбунтовавшихся орудий, а единственный герой, подключенный к чужеродной среде, находит компромисс и спасает мир. Неплохая фантастика, однако, время внесло свои коррективы. Люди обучили и «приручили» машины, затем, к концу XXI века, нейросеть вышла на качественно новый уровень, и человек ей требовался в меньшей степени, сама же нейросеть стала жизненно необходима человечеству: все, от простенького бота-официанта до сложнейшего сеть-психолога, облегчало жизнь обычного смертного. Человек перестал бояться искусственного интеллекта. Даже после ужасающего дня хард резета люди не смогли вернуться к прежней жизни, да и, во-первых, не был найден виновный в случившемся, во-вторых, отсутствовал привычно сформированный образникаких взбунтовавшихся машин с лазерами: боты-официанты послушно приносили еду, а сеть-психологи все также выслушивали проблемы и прописывали адекватные диагнозу лекарства.
Я не следила за жизнью Вэла Симмонса долгие три тысячи семьсот три дня. Он потерял дня меня интерес в день, когда связующее нас звено, Марта, сделала свой чудовищный выбор. Последнее, что осталось в моей памяти об этом человеке, было его появление спустя восемнадцать минут пятьдесят семь секунд напротив небоскреба, в котором когда-то жила я, на котором оборвалась жизнь моей внучки. Я сохранила все записи с камер видеонаблюдения того дня, и на части из них присутствовало лицо Вэла, искаженное гримасой нечеловеческого ужаса. Он был тогда совсем юным парнем. «Интересно, как сложилась его жизнь?» пронеслось в моей человеческой части, виртуальная же часть меня уже нашла ответ. «Ох, Вэл. Бедный мальчик», сожалело мое человеческое начало. Виртуальная я уже перешагнула бесполезные сожаления и всецело готовилась к наступлению «дня икс»: понедельник на новом проекте Вэла Симмонсааудит компании VMT, где числился сотрудник под именем Валентин Одинцов.
Глава 21. Валя
Вали для меня не существовало. Не существовало и других моих знакомых, которые были чипированными. Их имена будто были навеки стерты из реального мира, хотя, вероятно, часть из них, действительно, теперь звали иначе, как меня когда-то называли Анной в интернате. Мне потребовалось много лет в человеческом исчислении, чтобы прийти к нашей с Валей истории, как только я сопоставила все ее детали, я начала искать его. Несколько тысяч человек с таким именемслишком легкая задача для меня, но среди них не было моего Вали. Я высматривала любое упоминание, но каждый раз натыкалась на других людей. «Может, он умер?» я просматривала все записи из больниц, крематориев, кладбищ, начиная со дня хард резета, а когда встречала «его имя», что-то внутри меня умирало на миг, но потом я убеждалась, что это снова не он: иная дата рождения, иная группа крови, другая внешность. Городские камеры тоже оказались бесполезны, параметры, которые я вводила в нейронную сеть интеллектуальных систем видеонаблюдения, увы, не были точными. Вали из моих воспоминаний юности уже не существовало в реальности, он стал старше, и с каждым годом его внешность неумолимо изменялась, осложняя мой поиск.
Я открыла глаза, день был пасмурным и ненастным, облака неслись с чудовищной скоростью. Я почувствовала на коже лица привычный сквозняк, правда, сильнее обычного. «Привет», высветилось на виртуальном мониторе. Рома пришел. «Привет», написала я в ответ и закрыла глаза. Его визит был самым обыкновенным, он рассказал, что Стелла угодила в больницу с сильным отравлением. Я сразу подумала о Розе, она тоже была в больнице. Второй раз за месяц. Я очень за нее переживала, но ее муж, Марк, казалось, был спокойным. Да и данные обследований и статус лечения, которые я легко нашла в системе больницы, не вызывали опасений. Жаль, что в палате Розы не было камеры, иначе я могла хотя бы смотреть на нее. Мы не встречались в виртмире целую вечность, особенно с учетом моего восприятия времени.
Как-то неожиданно резко похолодало, писал Рома, пока бот отвез меня в ванную.
Угу, говорить о погоде было так примитивно, но что нам оставалось? Рома и так тратил на меня слишком много душевных сил, стараясь разговорить меня. Но мне было не интересно все, что здесь происходило. При моих безграничных возможностях в виртуальной реальности. Осень в самом разгаре, что ты хотел?
Я уже отвык от таких холодов, да и сегодня только 14 октября, признал он, я почувствовала в его написанных словах столько сожаления об ушедшем лете. Слушай, Ли, я кое-что хотел с тобой обсудить.
Что?
У меня будет большая премия за выслугу лет. Давай купим тебе тот экзоскелет, помнишь, я показывал.
Я закатила глаза, струи воды приятно ласкали волосы, стекали по ушам на шею, а дальше куда-то в небытие бесчувственного тела.
Ты же знаешь, что мне это не нужно, спокойно ответила я. Мы уже не раз ссорились на подобную тему. Началось все с усовершенствованной инвалидной коляски, которую Стелла даже умудрилась купить на мой день рождения, взяв дикий кредит. Роме тогда нелегко пришлось: с одной стороны, безрассудная и неугомонная на выдумки жена, с другойразозлившаяся сестра, обещающая навсегда закрыть двери дома, если мне подарят «эту чертову коляску».
Ты могла бы снова ходить, ну в магазин или на прогулку, не сдавался он.
Я не стала отвечать. Зачем? В реальном мире мне было нужно только питание и периодические гигиенические процедуры, с которыми легко справлялся бот. Мое место было не здесь. Хотя последний месяц я так отчаянно ждала возвращения Розы в наш маленький виртуальный мирок, что на едва уловимую долю секунды подумала, что экзоскелет довел бы мое немощное тело до палаты дочери. «Нет! Мы скоро увидимсяобе молодые, сильные, жизнерадостные. Незачем ей видеть мое дряхлое больное тело», я жестко обрубила поток непрошеных мыслей.
Ну, что, я тогда пошел? написал Рома, когда уложил меня на кровать.
Конечно, ступай. Передавай Стелле привет и пожелай ей скорейшего выздоровления.
Рома тоскливо улыбнулся, но ничего не сказал. Я прочитала по его лицу невысказанные слова: «Могла бы и сама ей написать это». Но он знал, что мои отношения с его женой безвозвратно разрушились, когда я «восстановилась»: выслушивать сплетни и пустую болтовню Стеллы о незнакомых мне людях стало тогда невыносимо, ее недалекие эмоции, чаще ядовитые и злые, заставляли меня бежать еще быстрее от реальности в вечно спокойный бездушный мир машин.