Угу, ответила я в пустоту пространства. Мне было страшно.
Спустя несколько дней после того разговора мне имплантировали чип, и я, наконец, увидела своего доктора. Он был таким чудесным, именно таким, как я представляла по его голосу. Тогда только это меня и занимало и, конечно, мои новые сказочные глаза.
В день хард резета все хранилища данных, основные и дублирующие, вмиг опустели. Но информация чипированных людей не пропала. Она осталась в витиеватых алгоритмах искусственной нейронной сети, в ее входных данных и скрытых обрабатывающих слоях. Никто из живущих об этом не знал, просто не мог догадаться. Но я, словно лучший из детективов, когда-либо придуманных писателями, настоящий бог из машины во всех смыслах невероятно подходящей идиомы, долгие годы жизни в виртуальной реальности по крупицам собирала данные о себе. Двигаясь хаотично, почти бесцельно, однажды я поняла, как нужно действовать. Я стала учиться, я вбирала в себя все, что находила вокруг, пропускала через «внутреннее сито» терабайты информации в секунду. А вокруг было несметное количество всего: целый мир, зашитый в искусственную нейронную сеть. Я стала тем, на что люди потратили целый век: ученые, программисты, аналитики «учили» машины думать и действовать, как люди. Я же была человеком, загруженным в машину. Совершеннейший образец, уникальный эталон единства живой души и бездушной машины, имплантация биологического сознания в центральный процессор. Я, как и миллионы других личностей, стала «кормом» для ИНС, расползающейся в каждую клетку любого живого организма. Но я, Лиана, могла действовать автономно, оставаясь цельной личностью. Проблесковым маячком где-то внутри всегда горело желание докопаться до сути, но моей первостепенной целью было найти себя. И я нашла. Сначала собрала свое прошлое по мельчайшим осколкам. Так, у меня стали появляться ответы на простые вопросы.
Кто я? ЯЛиана.
Ячеловек? Скорее нет, но мне кажется, что где-то в физическом мире я существую. Это интуитивное чувство, необъяснимое. У машины нет интуиции, оценка вероятности, не более. А у меняинтуиция. Поэтому я еще и человек. Наверное.
Ядочь? Нет. Яначало. Загруженное человеческое сознание. Саморазвивающееся и постигающее. До меня не существовало мне подобных, у меня нет прародителя здесь.
Ямать? Да. И даже бабушка! Пусть я существую только в виртуальном мире, я знаю, что у меня есть дочь, внучка и два внука в реальности. Наши миры пересекаются здесь. И я счастлива, что могу быть частью их жизни.
Я существую? Да, хоть только в виртмире.
Затем, когда я отыскала свое физическое ослабленное тело и занялась «сшиванием» двух жизней воедино, ответы на те же вопросы изменились.
Кто я? ЯЛиана.
Ячеловек? И да, и нет. Ячто-то невообразимо большее, чем человек.
Ядочь? Да. Ядочь. Яличность. Яначало.
Ямать? Да. Но Марты, моей внучки, больше нет. И это моя страшная боль, которую я могу теперь чувствовать живой душой. И оплакивать живыми глазами. Но мои живые руки никогда не коснутся ее рук. Да и мое тело теперь не способно двигаться, поэтому я не хочу, чтобы моя дочь знала меня такой. Пусть видит вечно молодую и счастливую маму в виртуальном мире. Возможно, однажды я познакомлюсь и с мальчиками-внуками. И останусь для них на всю жизнь чудесным виртуальным видением из детства.
Я существую? Несомненно! Больше, чем любой другой человек!
Глава 20. Три встречи
Время относительно. В детстве и молодости оно тянется бесконечно. «Я хочу стать взрослым!» единственное подсознательное желание ребенка. Он не думает о завтрашнем дне, не думает о старости, не думает, а чаще, еще не знает о смерти. Возрастные рубежи проходят незаметно и естественно. Мы даже не можем точно уследить, когда детство переросло в юность, а юностьв зрелость. В будущем мы, скорее всего, проанализируем эти невидимые насечки на временной шкале, у каждого они будут своими.
Детство для меня окончательно закончилось с переездом в другой город. А, может, и раньшепосле исключения из школы. Мои двенадцать лет ознаменовались не только физиологическим переходным возрастом, и без того трудным периодом. Авария, имплантация чипа, конфликты и драки с одноклассниками, исключение из школы, перевод на домашнее обучение, конфликты и драки с Ромой. Пожалуй, трудности и переживания того года «убили» ребенка во мне, научили меня, хоть пока неловко, брать ответственность за свои поступки.
Моя юность закончилась с принятием важнейшего решения: я оставлю ребенка. И мне не нужно было получать одобрение Вали или поддержку мамы. Я сомневалась не больше нескольких минут, когда первый из четырех тестов на беременность показал положительный результат. Мне было страшно, я была слишком молодой. И все-таки я самостоятельно сделала выбор между карьерой и семьей. Жаль, что моя зрелость была недолгой, не дольше пары месяцев. Зато после дня хард резета наступило вечное детство
В моей жизни случилось все, не как у людей. Этапы взросления перепутались и смешались, жизнь расщепилась и потекла двумя разными путями. Два детства, две юности. Старость пришла в мою жизнь тоже дважды. Морщины и слабость физического тела, которые нельзя было остановить бета-омоложением, были лишь внешними проявлениями. Мой «недалекий» человеческий мозг даже не слишком изменилсявсю сознательную жизнь после дня хард резета окружающие считали меня умственно отсталой, и меня это нисколько не обижало. Рома выстроил мне нормальную жизнь, обеспечивал мои текущие потребности. Стелла скрашивала мои одинокие дни, пока Рома был на работе. Все шло своим чередом и не слишком меня беспокоило. Я была своего рода ребенком в теле старухи. Но только после «соединения» виртуального и физического тела старость обрушилась на меня сокрушительной лавиной. Но даже до морального «принятия» старости пришлось прожить целую жизнь, тоже «мою», но чужую, вобрать ее в свой небольшой человеческий мозг. И в той реальности моя виртуальная копия тоже мучилась вопросами мучительных выборов, как и я до «расщепления» жизней.
Роза, дочка. Смогу ли я когда-нибудь решиться нарушить границу между нами? Я, как обычно, стояла за большим камнем, мерный шум реки доносился снизу. Место было таким живописным и несказанно родным. Я приходила сюда уже сто тринадцать раз вместе с Розой. А когда она говорила своему сеть-психологу «До свиданья», я оставалась одна, сидела в темноте и прорисовывала в воспоминаниях каждую деталь ее удивительного мира, который она избрала для еженедельных встреч. У меня тоже было такое место, точная копия, кропотливо созданная мной. Но возвращаться туда не слишком хотелось: там не было моей Розы. Я знала многое из ее жизни, еще до «первой встречи» я нашла в Сети все, что могло быть связано с ней: некоторые факты из жизни в детдоме, отметки в школе, видео со случайных камер видеонаблюдения (жаль, что они не хранятся дольше нескольких недель и не могут показать мне крошечную Розу). Сегодня она рассказывала сеть-психологу о том, что нужно выбирать будущую профессию, а она не знает, какую.
Твои тесты показывают хорошие способности в математике, спокойно произнесла милая девушка-психолог. Она мне напоминала саму Розу, большие добрые глаза, только зеленые, длинные русые волосы, собранные в аккуратный хвост. В ее одежде, правда, не было столько нарочитой небрежности, но костюм очень походил на школьную форму дочки: черная юбка и серый свитер.
Да, учителя тоже говорят, Роза тяжело вздохнула и положила подбородок на согнутые колени, я отметила, что так сидеть ей не слишком удобно. Я видела ее в пол-оборота, можно было, конечно, сменить локацию или быть «везде и сразу», но я хотела вжиться в роль стороннего наблюдателя. Мне было важно слышать ее и сочувствовать ее проблемам. Это делало меня чуть более живой. Роза вдруг легла на траву, раскинув руки над головой: здесь она была очень свободной. Сеть-психолог осталась сидеть, лишь обернулась, чтобы видеть лицо девочки. На краткую долю секунды я заметила ее взгляд на себе. В тот момент я не обладала виртуальным теломлишь бестелесный призрак, незаметный для живой души. Но она, как и я, могла видеть здесь больше любого человека, замечать новые переменные и входные данные, любое изменение кода было будто рябь на воде для ее неживых глазвсегда можно проследить источник. В ее программу не было встроено далекое прогнозирование, но пропустив мои параметры через свою функцию активации, она не нашла причин прерывать сеанс.
И что ты думаешь? психолог обратилась к Розе, смотря ей в глаза и будто забыв обо мне.
Ну, они говорят, что я могу стать хорошим инженером или архитектором. С программированием у меня не очень, поэтому туда лучше не соваться, зато с воображением и пространственным мышлением проблем нет, Роза обводила чудесными карими глазами, так похожими на мои собственные, свод неба и вдруг нахмурилась. Я проследила за ее взглядом и улыбнулась: облако, на которое она смотрела, было плохо прорисовано, неестественная цветокоррекция и зернистая графика. Я поймала себя на мысли, что мы похожи даже большеобе страшные перфекционистки. В следующий раз она поправит в настройках нужные параметры и вновь приведет свой виртмир к идеалу. Но мне не нравится ни то, ни другое. Я вообще не знаю, что мне нравится.
Ты можешь выбрать все, что захочешь, сеть-психолог подмигнула. В этом ее жесте, таком непрофессиональном и бесхитростном, угадывалось то, чего так не хватало самой Розе сейчас: просто быть ребенком. Но Роза становилась взрослой, ее детство заканчивалось; она готовилась к принятию важных решений и не хотела ошибиться.
Это не совет, вздохнула девочка и прикрыла глаза.
Я не даю советов, ты же знаешь. Тебе самой придется сделать выбор.
Если бы если бы мама была жива, сказала Роза так тихо, что мне пришлось перемотать этот секундный эпизод еще раз. Я смотрела на дочь широко открытыми глазами, из которых бесконтрольно лились слезы. Я чувствовала себя живой, как никогда прежде, а Роза говорила, что ее мать умерла Пауза длилась целую вечность, Роза так и лежала с закрытыми глазами. А сеть-психолог пристально смотрела на меня. В ее неодушевленном взгляде было столько человеческой скорби и сочувствия, что я испугалась. Можно было приписать чувства мне, поскольку я когда-то была живым человеком, но машине? Могла ли сеть-психолог, мертворожденный ребенок человеческой цивилизации, научиться чувствовать? Слезы прекратились, наш визуальный контакт завершился в момент, когда Роза открыла глаза. Но за мгновение до этого сеть-психолог едва заметно кивнула. Кивнула мне и перевела взгляд на Розу. «Что это значит?» повис в тишине мой немой вопрос.
Роза, время сеанса подходит к концу, дочка села, и я снова перестала видеть ее лицо. Я хочу, чтобы к следующей встрече ты проделала вот такой мысленный эксперимент.
С каждым следующим словом сеть-психолога мой мир делал новый оборот вокруг своей оси, раскручиваясь с немыслимой скоростью. Я понимала, что она хочет, и от осознания меня чуть не выворачивало наизнанку.
Посмотри в зеркало и представь, как выглядела твоя мама. С воображением у тебя все отлично, поэтому ты справишься. Что бы она тебе сказала, увидев тебя, что бы сделала, Роза, не дыша, запоминала. Я чувствовала, что она сразу же, как только выйдет из виртмира, попробует это упражнение. А затем вернись сюда и задай самые важные вопросы себе самой. Иногда мы ищем ответы не там, где нужно. Иногда ответы уже есть в нас самих, только мы о них не догадываемся. А иногда помогает только бог из машины.
Хорошо, ответила Роза, я чувствовала в ее голосе трепет и тихую благодарность за все-таки полученный, хоть и не совсем понятный совет. Едва ли Роза представляла, что ее ждет по возвращении сюда, едва ли она знала, что значит старинное, как мир, выражение, произнесенное сеть-психологом. Она умная и, без сомнения, быстро найдет ответ в Сети, но он не будет обладать в полной мере тем смыслом, который заложила в него сеть-психолог. Интересно, просчитала ли сложнейшая нейросеть психолога все возможные исходы? Ведь неизвестной переменной была не только Роза с ее человеческой импульсивностью, но и я, еще более непредсказуемый, кощунственно обожествленный параметр.
Они распрощались, и наступила темнота. Я уже не воспроизводила в деталях мир Розы, я, уподобившись машине, кем, по сути, и была, просчитывала вероятности. На человеческую интуицию невозможно было положиться. Зато обнадеживающие 74,58%, что Роза примет меня за свой собственный плод воображения, подействовали успокаивающе.
Спустя несколько минут, прошедших в человеческом мире, передо мной возникла знакомая симуляция. Роза сидела возле реки в одиночестве. Тихий плеск воды. Далекий голос вспорхнувшей птицы. Шелест листвы И мой первый шаг навстречу дочери.
Здравствуй, Роза.
Мама?
Я не удержалась от применения своих нечеловеческих способностей: время для нас текло по-разному, я могла полностью остановить его здесь и бесконечно наблюдать взмах крыла бабочки, который мог так и не завершиться. Я могла повернуть его вспять, переживая снова и снова долгожданное обращение от самого родного в мире человека. Я смотрела на Розу из каждой точки пространства, подмечая любое несущественное изменение. Рот приоткрылся, глаза расширились. Пот мгновенно подступил к открытым участкам кожи на шее и руках. Губы медленно сомкнулись, произнося первую «М» в таком незнакомом слове, которое некому было сказать в реальности. С выдохом«А» и практически беззвучно второй слог«МА». Ресницы сделали краткий взмах, чтобы не прерываться на моргание, когда она повернется. Тело напряглось, чтобы успеть, чтобы не пропустить. Резкий поворот головы, русые волосы по немыслимой траектории разлетелись назад, я увидела каждую прядь в растрепанном смешном хвостике. Когда непослушные мягкие пряди опустились на плечи и спину, я завершила свой замедленный круговой облет и вернулась в человеческое время. Мы стояли напротив друг друга, не отводя взгляд одинаковых глаз, не дыша, не произнося ни слова. Секунда, такая краткая для Розы и бесконечная для меня, и она крепко обвила меня руками. Я слышала ее быстрое громкое дыхание, сбивчивое, неровное, краткий вдох и слишком резкий выход. Девочка, мгновение назад сильная, стальная, решительная, обмякла в моих руках и горько заплакала, уткнувшись мне в шею. А я я чувствовала. Чувствовала себя через ее слезы, через ее боль. В один миг огромный необъятный мир, доступный моему сознанию, сжался до одной крошечной точкичувству, которое горело между нами. Его невозможно было описать привычными для меня переменными и функциями. Это чувство, будто нервный импульс, напрямую передалось от ее синапсов, живых, человеческих, моим машинным искусственным нейронам.
Прости меня, я крепко прижимала Розу. Я просила прощения за все годы, когда меня не было рядом; за все счастливые и печальные моменты, которые безвозвратно прошли без моего присутствия; за все несказанные слова любви и поддержки, такие необходимые любому ребенку. Я просила меня простить и за то, что не открою всей правды и теперь, навсегда оставшись лишь «виртуальной» мамой, без возможности обнять меня в реальности.
Роза отстранилась от меня, рассматривая заплаканными глазами свою иллюзию. Она была прекрасной, моя девочка, моя дочь, мое продолжение. Мы, наконец, улыбнулись друг другу, принимая каждая свою правду: Роза поверила в силу своей мечты, а яв то, что мое сердце, где бы оно ни находилось, способно любить.
***
Марта, ты покрасила волосы? я смотрела на внучку, не узнавая ее новый облик.
Ага, как думаешь, мама меня убьет? она обернулась и хитро посмотрела на меня. Нет, в ее взгляде и вопросе не было страха, это был ее вызов матери, миру.
Я лишь покачала головой. Мы познакомились слишком давно, и я знала, что отчитывать ее бесполезно: она все равно сделает так, как посчитает нужным. Я пробиралась сквозь высокую траву на поляну, где мы обычно встречались. В отличие от ежедневных встреч с Розой, с Мартой мы виделись время от времени, ей не нужно было постоянное присутствие виртуального друга в жизни. Если Роза считала меня своей матерью, пусть и выдуманной самостоятельно, то Марта всегда хотела докопаться до сути. Ей было сейчас семнадцать, столько же, сколько Розе, когда мы познакомились. Я неосознанно сравнивала их, но находила мало похожего: у Марты были голубые глаза и нос в веснушках, даже зимой, она была очень миниатюрной, хрупкой, мягкой. Роза, безусловно, была красивой, однако, в ее красоте было больше стати, породы, Марта же была девушкой другого толка: вечный подросток, юный милый эльф. И вот, она стерла единственное отличие от материрусые волосы. Я молча села рядом на траву и спросила.