Тогда до завтра, Вэл, Софи очаровательно улыбнулась мне и разорвала связь, не давая мне сказать: «Пока» или, тем более, начать любую тему, не относящуюся к работе.
Глава 8. Сеть-психолог
Я спустился в кофейню, чтобы поужинать, точнее, это был и мой ранний ужин, и пропущенный обед. Я нашел в списке контактов номер Розы, матери Марты, по которому не звонил уже несколько лет. С тоской я отметил, что так и не вспомнил дату рождения, сузив список до «где-то в двадцатых числах февраля».
«Сеть недоступна», ответил мне механический голос на другом конце. Я попробовал набрать еще раз, но ответ был таким же. «Вот и разорвались все ниточки», я был опечален тем, что не смог и, скорее всего, уже никогда не смогу дозвониться. В первые пару лет после смерти Марты именно Роза заменила мне родную маму, изредка принося мне свежую еду в квартиру и захватывая на обратном пути по несколько пакетов с гремящим и звенящим мусором.
Она была доброй и порядочной женщиной, пожалуй, от скатывания в бездну отчаяния ее спасла семьямуж и двое маленьких детей, сводные братья Марты. Я знал о ней постыдно мало, хотя она всегда рассказывала что-то, заходя ко мне. Но я был так увлечен своим горем, эгоистично напиваясь до состояния скотской размазни, что припоминал лишь несколько фактов: сама Роза росла в детдоме и старалась максимально объять заботой и любовью Марту, которую родила слишком рано. Марту же всегда тяготила гиперопека матери, которая к тому же мечтала, чтобы дочь выбрала профессию, связанную с небом.
Она меня с ума сведет! постоянно жаловалась Марта. Вэл, я не собираюсь проживать ее жизнь! Она всю жизнь будет мне лить в уши, как несколько лет готовилась к поступлению в училище, а когда забеременелапришлось забыть о мечте. Бесят ее постоянные «Вот бы у тебя, Марточка, получилось».
Но Марта была прирожденным программистом, и, конечно, ни о какой иной карьере даже не думала, она с детства увлекалась кодингом и техникой. Поэтому моя квартира стала для нее настоящей сокровищницей, которую она жадно «разграбляла», разбирая очередной доисторический артефакт до микросхем и шлейфов, перепрограммировала то, что удалось включить, и радовалась каждый раз заработавшим спустя пятьдесят-семьдесят лет бездействия вещицам.
Я вернулся домой за несколько минут до начала сеанса психотерапии. Каждый уважающий себя человек имел постоянного сеть-психолога, подобранного конкретно для него. Точнее, это не был реальный человек, программа, стилизованная для вызывания большей эмпатии под обычного мужчину или женщину, с обычно такого трудного подросткового периода, будто семейный врач, изучала, наблюдала, давала рекомендации и неуклонно изменяла собственные параметры под разные возрасты и ситуации. Подростковый кризис сепарации или первая неудавшаяся любовь, потеря близкого человека или увольнение с работысо всем было справиться легче, когда рядом был кто-то, кому можно было всецело открыться и получить слова поддержки и руководство к действию. Нейросеть обучилась на миллиарде кейсов, и продолжала обучаться, занося в свои базы данных новые психосоматические болезни, она генерировала единственно верные рекомендации и прописывала всегда подходящие лекарства. Но в самый трудный период жизни моя чудотворная сеть-психолог Жаклин сдалась, отдав бразды правления настоящим психиатрам: я должен был постоянно находиться в клинике под неустанным контролем докторов. Это и побудило меня перестать беспрекословно доверять чудо-программе, поэтому даже Жаклин не знала о том, что каждый день я возвращаюсь на место гибели Марты, хоть и виртуально. И сейчас, за пару минут до сеанса, удобно располагаясь в кресле VR-установки, я серьезно обдумывалрассказывать ли ей о Лиане, и если да, то какое место для нашей встречи придумать, чтобы не выдавать небоскреб.
Добрый вечер, Вэл, Жаклин выглядела как всегда безукоризненно: коротко остриженные светлые волосы переливались на фоне иллюзорного солнца, вечно-свежий макияж спокойных оттенков, дорогой дизайнерский костюм. Все в ней было хорошо и ладно. Все и всегда. Как настроение?
Последние несколько лет каждый наш сеанс проходил в одном и том же кафе на побережье. Мы располагались под полосатым бело-желтым навесом, за плетеными креслами соседних столиков никого не было, лишь звон посуды на кухне намекал на присутствие кого-то еще и делал это укромное виртуальное местечко более живым.
Здравствуй, Жаклин. Настроениея перевел взгляд с ее наполненного опытом и профессионализмом лица на разбивающиеся неподалеку волны. Они словно двигались в такт моему дыханию: вдохморе отступает, обнажая мокрую гальку, которая приятно шелестит, перекатываясь; выдохнакатывает новая пенистая и бурлящая волна. Впервые за все годы Терапии проснулся мой внутренний скептик: «Наверное, это спроектировано специально для большего расслабления и действует будто гипноз». Пауза неприлично затягивалась, но Жаклин терпеливо молчала. Настроение по-разному.
Я снова посмотрел в ее спокойные серые глаза, если бы она была реальной девушкойневозможно было бы не влюбиться, но такой она была всегдав моем детстве, в юности, во время моего недолгого романа с Мартой и после выхода из клиникименялись лишь ее прическа, одежда, места наших еженедельных встреч.
Хочешь сразу перейти к своему дневнику или сначала поговорим? Что самое значимое произошло за неделю?
Жаклин, яя оперся локтями на стеклянный стол на кованом основании, который разделял нас, я что-то не могу собраться.
Я опустил голову и посмотрел сквозь стекло столешницы на наши ноги: Жаклин была в безупречных бирюзовых лодочках в тон своему костюму, я же был босым. Я провел голой ступней по дощатому полу, ощутив нанесенные ветром с берега мелкие песчинки и камешки.
Откинься на спинку кресла и закрой глаза, проговорила Жаклин, и я нехотя оторвался от своего интересного занятия. Да, вот так. Дыши спокойно и глубоко, почувствуй себя здесь и сейчас. Справа от тебябескрайнее море, слеванебольшое кафе. Что бы ты хотел заказать? Представь, что бы сделало тебя счастливым здесь и сейчас.
Даже сквозь навес я чувствовал, как припекает полуденное солнце, зноем было наполнено все вокруг, казалось, даже воздух плавится и течет, наполняет легкие расплавленным душным жаром с запахом соли и йода.
Мороженное, услышал я свой голос, выбирающий из глубин подсознания самое желанное сейчас блюдо, шоколадное мороженное на венской вафле.
Хорошо, теперь глубоко вдохни и расскажи, что чувствуешь.
Я сильно втянул носом воздух: такой знакомый с детства запах только что испеченных свежайших мягких вафель, ванильно-сладкий и ароматный, потом повеяло холодом, и рецепторов коснулся сливочно-шоколадный запах мороженного.
Где ты впервые почувствовал этот запах? донесся голос Жаклин.
Мама с Лизой готовили вафли на кухне, я играл с Максом, ему было, кажется, около года. Потом мама забрала его, чтобы уложить спать, я заглянул к Лизе. Она деловито наливала большой ложкой тесто в вафельницу, уже всю грязную и заляпанную подтеками: она была маленькой, получается, лет пяти, но мама все равно доверяла ей самые разные домашние дела. Пахло так вкусно, что я не удержался и попробовал верхнюю вафлю с тарелки, она была еще горячей и такой мягкой. Лизка рассердилась: «Не ешь пока!» А я достал из морозилки банку с мороженым, хитро на нее посмотрел и прошептал: «Давай, пока теплые». Когда мама вернулась, мы с Лизой сидели на полу, поедая свои импровизированные пирожные. Она расхохоталась и присоединилась к нам, а потом проговорила с набитым ртом: «Только давайте папе оставим».
Открой глаза.
Передо мной на столе стояла небольшая тарелка с моим «желанным блюдом»: от вафель еще исходил едва заметный пар, и мороженое у основания шарика уже растекалось шоколадными водопадами по квадратным ячейкам вафли.
Ну как, стало лучше? Жаклин улыбнулась. Я кивнул и улыбнулся в ответ. О чем ты хочешь поговорить сегодня?
Я вчера познакомился с чипированным, я заметил, как на микроскопическую долю секунды психолог замерла, вероятно, искала в своих базах данных нужную информацию для ответа. Люди тоже так поступают, уходя в Сеть, только им обычно нужно куда больше времени.
Прошу, расскажи мне поподробнее.
Он работает у моего текущего клиента, занимается разработками проводников нервных импульсов. Ну, знаешь, такие штуки помогают людям с
Наверное, ты имеешь в виду, что у него установлен такой проводник? перебила меня Жаклин. Перебила! На моей памяти такого не случалось.
Не думаю, я уставился на нее, она снова замерла. На этот раз на гораздо больший срок, и я заметил, что она не моргает. Так люди себя не ведут, я даже немного растерялся.
Тогда что ты имеешь в виду под словом «чипированный»? вернулась ко мне привычная благодушная и живая Жаклин.
Ему имплантировали чип в пятьдесят пятом, и вот
Вэл, по моим данным таких людей осталось в мире не больше сотни и все они недееспособны, она снова прервала меня!
По-моему, тебе нужно обновить свои базы данных, огрызнулся я. Я даже разозлился на обнаглевшую сеть-психолога: она раньше не останавливала мой самый отвязный бред про «я больше не хочу жить», а слово «чипированный» выбило из нее всю профессиональную этику.
Хорошо, она любезно проглотила мой выпад. Помнится, в период, когда она не смогла справиться со мной, доверив меня настоящим психиатрам, я постоянно называл ее «бездушной программой». Такое отношение к сеть-психологу может служить нехорошим маркером для оценки состояния «пациента».
Жаклин, я могу что-то создать в симуляции? я резко перевел тему.
Ты имеешь в виду, выбрать программу из каталога или написать новую?
Нет. Здесь и сейчас. Я могу такое?
У меня нет информации о подобных технологиях, я даже не заметил ее привычного «ухода в себя», настолько быстро она «прошерстила» Сеть. Почему ты спрашиваешь?
Просто подумал, что это было бы удобно, я видел, что она заметила мою ложь, но никак не прокомментировала. Вот мой дневник, правда, последние два дня я не успел записать.
Я вывел перед нами свои записи, впрочем, они не содержали ничего нового и необычного. Мы несколько месяцев практиковали подобную методику с фиксированием событий и моих эмоций, но каждая неделя была похожей на предыдущую. Я задавался вопросом, почему она не прекратит эту бессмысленную затею. Жаклин просмотрела мои однообразные записи, все аналогичное мы уже обсуждали: и мое недовольство семейными обедами, и мое пристрастие к таблеткам Кира, и мою нерешительность с Софи.
Кстати, мы с Софи, кажется, сдвинулись с мертвой точки.
И в дневнике, конечно, ты это не указал? она строго посмотрела на меня.
Как раз вчера, извини, не успел, в качестве оправдания отметил я.
Тогда, прошу, оцени сейчас с точки зрения «событиеэмоция».
Мы поужинали, я проводил ее на станцию маглева, и она поцеловала меня, я смущенно улыбнулся, в этом «она поцеловала меня» было стыдно признаться даже Жаклин. Я на миг задумался, что чувствовал. Трепет, счастье, досада.
Почему досада?
Она уехала, а я не отправился за ней, поехал в Зал Терапии, я развел руками, признать свою ошибкупервый шаг к ее исправлению.
Как развиваются сейчас ваши отношения?
Да никак, рабочие отношения. Мы на одном проекте, онамой тимлид.
Вэл, я помню, Жаклин снисходительно улыбнулась. Конечно, она помнила все. Что думаешь предпринять?
Приглашу ее куда-нибудь. Точнее, уже пригласил, но она пока отказалась.
Что ты по этому поводу чувствуешь?
Я не сдамся, я заглянул прямо в глаза Жаклин, стараясь дотянуться до самого ее бэкэнда с программным кодом.
Эмоция принимается, она растянулась в широкой человеческой улыбке. Вижу, неделя у тебя выдалась насыщенной. Вэл, время сеанса подходит к концу. Я хочу попросить тебя записать в дневник не только следующую неделю, но и прошедшие два дня. Я вижу, ты остановился на том, как зашел к Киру. Допиши и вышли мне, обсудим в следующий раз. Какие у тебя вопросы ко мне?
Жаклин, когда родилась Марта?
24 февраля 2092 года, ответила она, но, кажется, я считал эмоцию, похожую на недоумение, почему ты спросил?
Забыл, просто ответил я. Как если бы можно было «просто забыть» все, что происходила со мной последние десять лет. Вопросов больше нет. Спасибо, Жаклин.
Тогда до следующей встречи, Вэл. В твой планировщик уже проставила. До свидания.
Я снял накладку, и солнечный морской пейзаж сменился темной комнатой в осеннем мегаполисе. На часах было немного за семь вечера. Обычно я ужинал и отправлялся в Зал Терапии, но сегодня я не хотел ехать в город. Почему-то мне захотелось остаться в уединении уютного отцовского дома. Я прошел в гостиную, где на журнальном столе сиротливо сидел медвежонок из моего детства. Я взял его в руки и начал писать заметку, не для Жаклин, для себя. Вопросов накопилось много.
«1. Лианаобраз из виртмира или реальный человек? Если да, то кто? Найти прототип.
2. Могу ли я создать что-то в виртмире? Попробовать!
3. Софи Жду завтра/выходных. Добиться свидания.
4. Валентин Олеговичдействую по обстоятельствам. В идеалеполучить доступ к данным за три года (Возможно ли?) и построить ретроспективную модель с помощью Лианы (Возможно ли?)».
Закрыв заметку, я покрутил в руках медведя и подумал, что Марта бы с удовольствием адаптировала его под мою систему Wise Eye. Было бы забавно появиться вместо привычной серьги, делающей меня похожим на рокера-бунтаря из прошлого столетия, с плюшевым медведем в кармане. Но Марта не добралась до этой игрушки и не предложила мне такой вариант, хотя идея была в ее стиле.
Пока я был в душе, отказавшись от виртуальной реальности, я решил начать действовать по списку. Для реализации первого пункта я покопался в хранилище и выбрал самый удачный образ Лианы. Когда я загружал его в ИНС, я со странным чувством подумал, что я видел Лиану, вот онав хранилище моих данных, но для Майлза она оставалась невидимкой. Мне даже захотелось провести еще один эксперимент и впустить его в другие симуляции. Но было не до этого, я даже не открыл сообщение с его «официальным запросом». «Чертов альбинос, все-то тебе надо знать!» подумал я, хотя и сам бы не прочь узнать хоть что-то.
Нейросеть начала искать похожие образы. Пожалуй, поиск мог занять не один час, если не несколько дней. Одевшись, я решил перейти ко второму пункту из списка.
Глава 9. Шаг
Я стоял и смотрел на VR-установку. Я точно знал, что хочу сделать, но не был уверен, что у меня хватит духу остаться в симуляции: обычно когнитивный диссонанс от осознания себя одновременно в квартире отца и на небоскребе пересиливал желание продолжить Терапию. Я даже покосился на тумбочку, где лежали таблетки Кира, но решил, что спутанное сознаниене лучший помощник в моем исследовании. В конечном счете теперь в симуляции я был не один, может, Лиана удержит меня, если я не смогу подчинить свою волю внутренним противоречиям. Бредовее и отчаяннее мысли даже представить было сложно. Я надел накладку и похолодевшими руками ввел код.
Я смотрел вперед, в бесконечную даль железобетонного леса. «Не думай, действуй», мысленный призыв поднял меня с места. Я перепрыгнул через решетку ограждения и прошел ближе к восточной стороне, оглядываясь в поисках Лианы, но ее нигде не было. Я обошел крышу по периметру, наблюдая за окружением снизу: на восток длинным прямоугольником уходил сквер Памяти, возведенный в семидесятом году прошлого века в честь жертв дня хард резета. Сквер Памяти для людей, потерявших память, сейчас это название казалось несколько ироничным. К югу находился огромный стадион, световым столбом освещающий небо, выглядело невероятно красивоконус света разрывал редкие облака, создавая на их поверхности мистическую картину в тонах «Девятого вала» Айвазовского, тонущую в черноте ночи. Западная и северная сторона полностью были заполнены разномастными небоскребами, стеклянные и зеркальные грани которых причудливо отражали разноцветные огни. Я посмотрел вверх, я знал, что некоторые из едва различимых звездвовсе не звезды, а спутники. Я зуммировал систему WE, но так и не смог выделить их на черном полотне неба, возможно, в коде симуляции не были прописаны подобные детали. Я снова огляделся и негромко позвал: «Лиана, ты здесь?»