Юнал сунул руку во внутренний карман пиджака, вынул свежую сигару, сорвал бандероль, после этого вынул тяжелый перочинный нож, пригодный, скорее, для свежевания тигров, при этом он прищурил левый глаз, чтобы обрезать поровнеенаверное, это было единственное действие, которое полностью занимало его внимание.
Ммм. Понятное дело, что эти искатели продают нам и сообщения о месторождениях зимназаэто целая сфера деятельности для всяких мошенников. Но за информацию о хорошем месторождении платят тысяч десять, а то и больше. Потом, естественно, необходимо забить за собой права на добычу, при чем, настолько быстро, чтобы конкуренты не перебежали дорогу. Все крупные компании запускают друг к другу шпионов. В конце концов, перекупить можно любого, так что нужно держать ухо востро. Вот информатора и садят в подвал, чтобы он не смог одно и то же место продать кому-то другому.
А если окажется, что именно вы и были тем другим или третьим?
Для того его в подвале и держат, чтобы, в случае чего, и башку свернуть. Они это знают. Тут делишки для острых ножичков Таак.
Турок покрутил свой нож в руке, только потом его спрятал и прикурил сигару.
А вы, господин Саксонский, снова игру задерживаете, карточку продаете, ждете, на чудо рассчитываете или как?
Не может решиться, то ли труса сыграть, то ли рискнуть, буркнул под нос капитан Привеженский.
Я-оно в очередной раз глянуло в карты. Раздача паршивая, сплошной высокий огонь: бубновая дама, десятка, девятка и семерка тех же бубен. Даму продал, на ее место пришел холодный король. Продать сейчас десятку? Сразу же поймут, что на руке сплошная жара, точно так же можно сразу же и пасовать. Не продавать? Тогда с раздачей можно попрощаться, равно как и с приданым дамы.
Здоров.
Турок приподнял бровь.
Харашо. Капитан?
Лежит холодная десятка. Так что, вы говорите, будто бы все разработки зимназаэто разработки открытые случайно. Но, раз люты доходят уже до Одера
Я-оно разгладило бумажную салфетку на краю стола, кивнуло стюарду.
Можно попросить карандаш? Благодарю. Совершенно инстинктивно послюнило кончик карандаша. Так, до Варшавы они добрались в тысяча девятьсот пятнадцатом, то естьчерез шесть лет и где-то восемь месяцев; четыре тысячи девятьсот километров за пятьдесят восемь тысяч триста двадцать часов, ммм, восемьдесят четыре метра в час; что-то тут не сходится, в городе, если будет метров восемь в час, то самое большее, скорее они не промерзают.
Видать, по земле они тянутся раз в десять быстрее.
Земля лучше проводит Лед, это факт. Юнал кивнул сигарой. Покажите-ка ваши расчеты.
Я-оно подвинуло салфетку к нему.
Таак. Забавно, в свое время мы на фирме считали, у нас вышло около сотни метров в час, это по Дорогам Мамонтов. Я хорошо помню, девяносто шесть или девяносто семь.
Лед притормаживает.
Такое возможно.
В самом начале, как правило, люты распространялись намного быстрее.
Но вы не обязаны руководствоваться моими подсчетами. Быть может, Лед не распространяется равномерно. Быть может, имеются привилегированные направления, привилегированные места, вторичные эпицентры. Все это тоже можно рассчитать. Почему Зима господствует в городах? Следующим этапом была бы целевая индукция и Простите.
Турок даже вынул сигару из рта, уже напряглись сухожилия лица и шеино тут он замялся и так замер, секунда, две, три. Сражаясь сам с собой; в конце концов, он проиграл и не сказал ничего.
Это словно волна, расходящаяся от места возмущения, сказал доктор Конешин. Алексей Федорович, как я понял, спасовал?
Ну наверное, да. Так.
Господин капитан.
Десять.
И я.
Я тоже.
Пажалста.
Так вот, как я рассуждаю. Доктор откинулся на спинку стула, выпустил дым, задумчиво дернул себя за левый бакенбард. Если бросить камень в пруд, по воде пойдут круги. Но ведь эпицентры есть разные, вода, не вода; могло случиться возмущение, которое никогда ранее в нашем присутствии не случалось. Как мы узнаем? А никак не узнаем. Явление, случившееся раз стоэто закон природы, явление, случившееся один разэто чудо. И вот так оно и расходится, как круги по воде
Люты, Лёд?
Да.
Но все дело в том, господин доктор, что здесь все гораздо сложнее простой арифметики волн. Нам не известны законы, которые данным явлением управляют, да и откуда нам их знать? Я-оно коснулось языком нёба, подыскивая слова, наиболее близкие мысли. Но вот, скажем, человек в первый раз становится на берегу моря, в первый раз видит морские валы И точно так же, как незнание законов, управляющих поведением жидкости, не сделает в наших глазах из волннезависимых, разумных существ, точно так же, незнание физики Льда не сделает их из Лютов. Господин Фессар?
Да. Десять и двадцать, продолжаю. Господин капитан?
Нет, спасибо.
А что скажет наш граф?
На столе лежало уже около двухсот рублей. Конешин и Фессар остались в игре, они не продавали почти что ничегодоктор сбросил одну черную семерку; шли на холодных картах. Или же серьезно блефовали. Так или иначе, их не достать: я-оно уже успело сегодня продуть больше восьмидесяти рублей, в бумажнике оставались неполные две сотни, остаток от министерской тысячи. В кредит скомпрометированному мошеннику, понятно, никто тут не даст. Даже если пойти на все, турок всегда может перебить. И проверить. А на руке сплошной огонь. Разве не идеальный это способ спустить все до последней копейки?
Так что понятно, что следует сделать: имеется намерение, мысль и воля бросить карты и выйти из игры.
Но вместо этого:
Повышаю.
Я-оно выложило все банкноты из бумажника. При этом даже сердце сильнее не забилось.
Все присматривались с интересом. Чушин попросил еще один бокал шампанского. Капитан Привеженский с иронической усмешкой выбивал трубку, господин Фессар жевал свою сигару. За спинами играющих и с другой стороны биллиардного стола приостановилось несколько человек, которых приманил вид выложенной наличности. Заглянула даже какая-то женщина из салона, что было слышно по шелесту платья. Я-оно держало глаза на уровне карт.
Таак, вздохнул Юнал, отсчитывая и бросая на сукно сорок рублей, затем еще сорок. Должен признать, но я нахожу аналогию доктора весьма увлекательной. Но почему бы не пойти дальше? Может быть, жизнь вообще, может быть, мырастения, животные, людитоже представляем собой всего лишь такие вот «более сложные волны», расходящиеся от момента, от места Первого удара? А? Каким образом отличить? Доктор?
Доктор Конешин посчитал взглядом выложенные ставки, поправил на носу пенсне, выдул губы.
Простите, господа, я погляжу со стороны.
Гаспадин Ерославский?
Вы сами не верите в то, что говорите. Я-оно выпрямилось на стуле, уложило запястья на отполированный край стола. Вам кажется слишком абсурдным, чтобы честно над этим поразмыслить. Вы рассуждаете так: «Уж я, наверняка, не являюсь какой-то там волной». Вы считаете, будто бы существуете каким-то иным, более независимым образом. Вы считаете, что раз мыслите, то уже и существуете. Вы ошибаетесь.
О! Турок наклонился над столом, наконец-то разбуженный и заинтригованный. Выходит, мы вам снимся, так? Я прав, молодой человек?
Ничего подобного. Я тоже не существую. Сорок и мои сорок.
У Юнала загорелись глаза. Кончиками пальцев левой руки он ласково погладил кожу, натянутую круглым черепом.
Вы не существуете! Вы говорите мне, что не существуете. Кто же мне говорит это?
Я-оно отмахнулось папиросой.
Язык. Тоже мне аргумент. Вот я назову эти солнечные лучи каким-нибудь эффектным именем и стану утверждать, будто существует некий ангел светаиначе, кто бы нас тут согревал?
Ага, то есть, дело не в том, что вас вообще нет, но
Именно так, как сказал доктор. Мы существуем настолько, насколько существуют люты, насколько существует цветок инея на оконном стекле. Временное возмущение материи, в форме которого как раз и содержится способность к мышлению.Я-оно начертило в воздухе синусоидальную кривую.
Временное?
Временное, то есть, относящееся только к настоящемутой бесконечно тонкой линии, по которой несуществующее граничит с несуществующим. Я не могу этого доказать, но уверен, что в категориях истины и лжи можно говорить лишь о том, что замерзает в Настоящее. А вариантов прошлого и будущего существует множество, в одинаковой степени правдивых-неправдивых. Это естественное состояние. Зато люты
Да?
Они замораживают все, к чему не прикоснутся. Разве не таковы легенды про Царство Льда? «Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх того, то от лукавого». Вы играете или нет, сколько мне ждать?
Господин Фессар сложил руки на груди.
Пас.
Пас?! подскочил Чушин. Да ради Бога, что вы делаете?
Пас.
Изумление было слишком большим, оно заморозило лицо и гортань, никакая эмоция не вышла наружу. Игралоигралоигралои выиграло.
Я-оно сгребло с зеленой глади стола кипу банкнот. Собравшиеся вокруг стола зрители обменивались громкими замечаниями. Я-оно тасовало карты, что были на руках. В дверях курительной встал главный стюард и объявил, что обед подан. Экспресс притормаживал, подъезжая к какой-то станции, за окнами мелькали подъездные пути, склады пиломатериалов. Чушин встал, потянулся; доктор Конешин последовал его примеру.
Я-оно сунуло деньги в записную книжку, затушило окурок, допило остатки холодного чая, сплюнуло в плевательницу.
Он не ушел, все так же стоял под стеной, с другой стороны вагона; я-оно видело его, не поднимая глазбеспокойный танец теней вокруг высокого силуэта. В какой момент начал он присматриваться к игре?
Хотелось пропустить его в проходе, но он поднял руку в белой перчатке и слегка поклонился.
После обеда прошу вас заглянуть ко мне. Быть может, вы получите свое доказательство.
Не понял?
Вы знаете эту девушку? Вы же не позволите, чтобы она ждала.
Елена Мукляновичувна окинула уходящего доктора Теслу подозрительным взглядом.
Кто это был?
Толком не знаю Дамы меня простят
Э нет, вы от меня не удерете. Тетяэто господин Бенедикт Герославский.
Хммм Enchanté.
О машине, пожирающей логику, и других изобретениях доктора Теслы
Когда я учился в Политехническом, в Граце, когда мне уже осточертели лекции, из которых ничего путного я вынести уже не мог, все больше времени я начал уделять играм в компании. На третьем курсе, помню, мне случалось играть в карты, шахматы, в бильярд день напролет. Играли мы на деньги, на малые и большие суммы. В те времена я жил на то, что мне присылали из дома. Не скажу, чтобы родители были бедняками, но гораздо легче встретить епископа или генерала нашей крови, чем богатого бизнесмена. Может, мне не хватало удачи или умения? Не думаю. Если и так, то, скорее, следует винить слишком мягкое сердце. Видя, что противник не вынесет столь серьезной потери, наиболее крупные выигрыши я возвращал. Но вот по отношению ко мне так никто не поступал; должен признать, что другие студенты меня не слишком любили. Так я попал в очень серьезные долго. Стал писать домой. Мне присылали все больше и больше; гораздо больше, чем могли. В конце концов, приехала мать. В один прекрасный день она появилась и вручила мне рулон банкнот. Думаю, что это были все их сбережения. «Бери, иди, забавляйся», сказала она. «Чем скорее ты спустишь все, что у нас есть, тем лучше. Я знаю, что эта горячка у тебя пройдет». Я взял деньги, пошел в кафе, отыгрался, да еще с огромной прибавкой, вернул все свои долги, а деньги вернул матери. Так вот, после того азарт меня уже никогда не искушал; я излечился.
Она устыдила вас.
Доктор Тесла поглядел над сложенными пирамидкой пальцами.
Да, можно сказать и так.
Когда Экспресс вписался в исключительно крутой поворот, стекло в баре зазвенело. Здесь рельсы уже не шли прямо; поезд все чаще карабкался на возвышенности; во время обеда в вагоне-ресторане несколько раз разливался суп, соус, вино. После остановки в Перми, вплоть до Екатеринбурга, с азиатской стороны Урала никаких постоев не предусматривалось. Транссибирская Магистраль здесь проходила, в основном, по перевалам и по склонам низких, разочаровывающе плоских гор, по трассе Богдановича. Окно купе Теслы выходило на южную долину, зеленую, голубую и желтую в предвечернем солнце, и смолисто-черную за границами тени. Высоко над поросшим густыми лесами Уралом висели тучи цвета мыльной воды; это был один из немногочисленных моментов в путешествии, когда небо не было красивее земли.
Доктор открыл дверки небольшого бара. В атделениях на двух человек у окон размещались овальные столики на хитроумно выгнутых ножках, их столешницы были изготовлены из перламутровой массы. Рюмочки, украшенные золотыми рисунками, тихо стукнули о белую гладь.
А вы не думали над тем, почему этот турецкий купец в конце спасовал? Ведь не должен был.
Да.
Что: да?
Не должен был. Я над этим думал.
Какое-то время Тесла молча рассматривал этикетку на бутылке.
И?
Он позволил мне выиграть, это очевидно.
А почему?
Мне кажется, я его убедил.
Ммм?
В том, что он не существует.
Налив, Тесла поднес рюмку под свет, прищурил глаза. На губах его блуждала характерная ироническая полуулыбка, которая запомнилась после вчерашней нашей беседы; но эта ирония, скорее, была направлена на него самого, но не против собеседника.
Все-таки, это не слишком верный метод. Вы часто его применяете?
Просто, в то время я его развлек.
Но вас это же не веселит, вы в это верите. Правда?
Да.
Что вы не существуете. Хмм. Доктор Тесла понюхал напиток, попробовал. «Груф Кеглевич», хмм. Снова понюхал. Как я и думал, вы очень странный молодой человек.
Я-оно засмеялось.
А вы, доктор, смотрели на себя в зеркало? После заката, при включенном свете?
Ах!
Он откинулся, отводя плечи к спинке стула; подбородок упал на грудь, волосы сползли на виски; теперь он глядел из-под вороновых бровей, седая прядка указывала на кость, резко зарисовавшуюся над впалой щекой. Снова Никола Тесла сделался похожим на цыганского патриарха. Когда же он сказал, что происходит из рода епископов и генералов, то всего лишь подтвердил первое предчувствие.
Можно было ожидать, что вы обратите внимание. Да. Есть определенные побочные следствия, которые Хмм. Недавно вы длительное время пребывали в тьвете? Несколько часов. В течение последних недель.
Нет.
Человеческий глаз
Нет.
Я-оно сидело с противоположной стороны столика, спина ровная, голова откинутая, запястья на столешнице. Симметрия взглядов была абсолютнойта же самая высота, та же самая поза, одинаковое с обеих сторон расположение мебели в помещении: застеленная кровать под одной стенкой и застеленная кровать под другой стенкой, полоса затемненного тучами солнца посредине; только сейчас можно было вести диалог, в котором каждый вопрос и каждый ответ будет обладать одинаковым весом.
Тесла смочил губы в коньяке.
В тысяча восемьсот девяносто восьмом году Марк Твен выбрался в путешествие по Европе. Перед ним были открыты все салоны континента. Среди всего прочего, он посетил и двор Его Императорского Величества Николая Второго. Уже ранее мистер Твен писал мне, по собственной инициативе действуя в качестве моего агента optima tide. Я имел честь причислять себя к кругу его друзей, мы познакомились несколькими годами ранее через нью-йоркское high society. От моего имени он беседовал так же с министрами Великобритании, Германии и Австрии. Тогда, прежде всего, речь шла о продаже патентов на системы многофазного переменного тока; военные министерства были заинтересованы моими телеавтоматами, я работал над торпедами с дистанционным управлением. Большинство стараний мистера Твена результатов не принесло. Тем не менее, с царем Николаем Александровичем я еще долгое время вел личные переговоры. Россия неоднократно выражала заинтересованность закупкой моих различных патентов военного применения, некоторые из них, и вправду, приобрела. Но только лет десять назад, когда я пережил, ммм, серьезные финансовые неприятности в результате халатности и бесчестности партнеров, а по Российской Империи начал серьезно распространяться Лед, царь предложил мне долгосрочный контракт и средства для ведения исследований, оставляя за мной при этом патентные права на все изобретения, которые я создам в период действия контракта. Император, похоже, питает ко мне некоторую, ммм, слабость, быть может, в связи с моим происхождением. Вы понимаете, господин Бенедикт, в сумме это были слишком замечательные условия, чтобы их не принять, учтя при этом мою тогдашнюю ситуацию в Америке.