Он повернулся и ушел.
Все жадно глядели. Вроде бы поступок капитана и вызвал у них неприятный осадок, вроде бы они и сочувствовали, вроде бы и чувствовали замешательство, но каждый впивается ублюдочным взглядом в лицо жертвы, ищет ее глаз, выискивает хотя бы тень гримасы унижения, что открывает рот от неожиданности, готовая проглотить этот стыднаиболее вкусный. Это инстинкт тела: сочувствиесовместное чувство боли, но вместе с тем и совместное чувство удовольствия того, кто бьет.
Юнал Фессар бросил сигару между графинчиком и рюмками, втиснулся перед Чушиным, отпихнул тайного советника, до сих пор потрясенного.
Ну, чего стоите? Дайте пройти!
Он распихал их всех, не извиняясь, потянул за воротник, другой рукой подал платок. Вытритесь, он вам нос расквасил, сорочка сорочку жалко.Я-оно прижало платок к ноздрям. Течения крови не чувствовало, не чувствовало боли после ударов и от рассеченной кожи. Только ноги немного дрожали, и поезд трясло, вроде бы, сильнее обычного.
За переходом между вагонами я-оно привстало, опираясь плечом о закрытые двери купе. Только теперь, когда захотело сглотнуть слюнутяжелую, липкую, холоднуюпоняло, что это не слюна стекает по небу и склеивает гортань.
Я-оно отняло платок от лица, поглядело на красные пятна. Мысли со спокойствием лунатика стремились далее. А вот если бы сжечь эту кровь в пламени тьвечки
Замигало. Солнечный пурпур вливался через окна в коридор, все тонуло в теплых лучах заката: господин Фессар, его лысина красного дерева, темные панели, узорчатые коврики.
Я-оно откашлялось.
Благодарю.
Совершенно все это странно, просопел турок. Сам уже не знаю, во что верить. Так скажите же, нас тут никто не слышит, одни мывы можете говорить? Вы хорошо себя чувствуете? скажите же: есть у вас эта технология или нет?
Я-оно подняло голову.
Это вы выбросили Пелку с поезда.
Что? Кого? Чего?
Я-оно вытянуло к нему руку с окровавленным платком; тот гневно оттолкнул ее. Поезд дернуло, турок скакнул вперед. Я-оно оперлось плечом в стенку, вонзило локоть в ребра Фессара. Перед глазами мигнул сжатый кулак. Два тела грохнули в двери купе, в боковую стенку коридора, резные оковки, металлические рамы, стекло, дерево и зимназо. Он сопел и шипел сквозь стиснутые зубыкакие-то слова по-турецки, ругательства, угрозы, имена святых? Поезд мчал, тук-тук-тук-ТУК. Освободив полы пиджака, я-оно изо всех сил толкнуло турка в грудь. Тот полетел назад, хотел схватиться за ручку окна, не схватился, страшно ударился о дверной косяк и упал, как подрубленный, сложившись вдвое, словно желал присесть, с заброшенными за спину руками, с безжизненно опущенной головой, согнутый в странный крендель конечностей в узком коридоре Транссиба. Светлый кармин разливался по гладкому черепу словно глазурная поливкакрасная жидкость под красным светом. Я-оно подняло платок.
подождать, пан Бенедикт, это моя вина, я
Панна Елена, запыхавшись, встала в проходе, с рукой, разогнавшейся в жесте растерянностижест угас, ладонь опала на губы девушки, подавляя окрик.
Елена глянула на неподвижное тело Юнала Фессаравыражение ее болезненно-бледного лица такое же серьезное, глаза не мигают, вдох, выдох, вдохона подняла голову, глянула через плечо и прижала ухо к двери ближайшего купе. Из стянутых в кок черных локонов она вынула тонкую шпильку. Отодвинув ножкой в кожаной туфельке перегораживающую коридор ногу турка, панна Елена присела перед этой дверью и в пять ударов сердца вскрыла этой шпилькой патентованный замок купе первого класса.
Ну, давайте! Хватайте его! Уже зовут на ужин, народ идет! Вы за руки. Раз-два. В средину.
И сказав это, она схватила труп под колени.
О скрытых талантах панны Мукляновичувны и других неявных делах
В пять ударов сердца вскрыла этой шпилькой патентованный замок купе первого класса.
Ну, давайте! Хватайте его! Уже зовут на ужин, народ идет! Вы за руки. Раз-два. В средину.
И сказав это, она схватила труп под колени. Я-оно спрятало платок в карман и схватило купца под мышки. Девица тянула, но турок был тяжелый и неудобный, при этом складывалсякорпус, конечности, головасловно поломанная кукла, и все время чем-то цеплялся за косяк, за дорожку, за мебель внутри купе. Ожидало, что вот-вот раздастся глухой стук, словно от деревянного манекена. В конце концов, я-оно изо всех сил пихнуло его на пол возле кровати; тот сложился наполовину. Панна Мукляновичувна подтянула юбку, открывая икры в белых чулочках, чтобы снова перескочить над телом. Она с размаху захлопнула дверь, закрывая ее чуть ли не в последнюю минутусразу же услышало голоса и шаги, кто-то даже стукнул в стенку купе, проходя мимо. На лице Елены уже не было болезненной бледности. Прижавшись спиной к двери, она дышала очень быстро, бюст вздымался в астматическом ритме: каждое поверхностное дыхание делало каждое последующее дыхание еще более мелким. Ей пришлось выждать с минуту, чтобы выдавить из себя слово.
Пятно.
Что?
Кровь!
Я-оно коснулось слепленных свертывающейся кровью усов.
На дорожке в коридоре! прошипела Елена.
Но ведь то могла быть и моя, правда? Они так и подумают.
Я-оно снова вынуло платок и прижало его к носу.
Ладно, вздохнула панна Мукляновичувна. Чье это купе?
Покосилось над платком. На секретере стояла портативная пишущая машинка с вставленным листком, рядом куча толстенных книжек. На покрывале мужская пижама в восточных узорах. Из стоящего под окном саквояжа выглядывали одежная щетка и деревянная колодка.
А вдруг ему захочется по дороге на ужин заглянуть к себе?
Девушка прищелкнула язычком.
Тогда придушим веревкой.
Она подошла к окну.
Помогите мне.
Я-оно дернуло рукоятку. Панна Мукляновичувна потянула раму до самого низа. Ветер ударил с шумом и свистом; листок в машине залопотал словно флажок, фррр, одеяло сползло с подушек, дверца гардероба стукнула о стену.
Я-оно глянуло на турка и, вздохнув, село на постель.
Не справимся. Слишком тяжелый. Тут полтора метра от пола. Кто-нибудь может увидеть.
Это кто же? И что увидит, пан Бенедикт.
Мы вон как намучались, чтобы только сюда его притащить! Вот только представьте: ногами или головой, выпирает такой полутруп в Азию и махает ручонками на ветру. А если войдем тут в поворот, достаточно, чтобы кто-нибудь глянул в окно.
Вот вы какой! Честное слово, прямо «Ода к радости».
Опять же, он уже успел загадить ковер.
Вот и посидите на нем, свесив рукион сгниет тут, цветочки вырастут.
Ха-ха-ха.
И пожалуйста! Обиженная, она отряхнула руки. Я и не навязываюсь. Пан Бенедикт может продолжать в соответствии с со своими замыслами, прошу прощения, если помешала. Елена направилась к выходу. Ну да, конечно, пора на ужин. До свидания.
Не поднимаясь, я-оно перехватило ее в поясе. Когда вагон дернулся, девушка потеряла равновесие; я-оно стиснуло ее еще сильнее, снова упустив при этом платок.
Что это вы себе позволяете!
А мы, убийцы, известны своими свободными обычаями. Там есть чистые листы?
Есть несколько.
Нужно как-то вытереть эту кровь. Насколько удастся. И чтобы не впитывалась в ковер. А то представьте себе: возвращается человек в собственный compartiment, а на полу, ни с того, ни с сего, огромная лужа крови.
И труп в шкафу? Все видели, что турок вышел с вами.
Так дайте же мне их.
Елена вытащила стопку листков, прижимаемых к столешнице французским словарем. Глянуло. Половину первой страницы занимало гидрографическое описание окрестностей Тюмени (множество речек и протоков, длинные водные пути) на сухом французском, все напечатано с огромным количеством ошибок, целые слова забиты, буквы, запечатанные другими буквами; после этого шли сплошные строки из одной буквы: ааааааааааааааааааааа, bbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbb, ссссссссссссссссс и так далее.
Давайте мне только чистые, эти оставьте, а то он узнает, что кто-то забрал.
Смявши листок в руке, я-оно склонилось над головой Фессара.
И что, он будет сильнее тронут этим, а не лужей крови у кровати?
Панна Елена глядела сверху, указывая пальцем.
Тут. И тут. Вон там. И еще здесь.
Я начинаю понимать несчастного Макбета, заговорило-было я-оно.
Поспешите, пан Бенедикт, ведь он в любой момент может вернуться с ужина.
Уф. Сам стану, как мясник.
Так капитан же разбил вам нос, у вас есть алиби. Она наклонилась. Не вижу, где же рана? Поверните-ка его.
Минуточку.
Я-оно оттерло кровь с кожи черепа и с ковра под ней; пятно, конечно, осталось, но яркий узор немного маскировал его. Схватив под подбородок, прижало голову турка левым виском к полу. Кровь текла из разреза над правой бровью. Я-оно протянуло руку за следующим листком.
Раз уж мы его обворовали, предложила Елена, то, может, свистнем и полотенце, все равно же выбросит, и следов не будет.
Понятно, но лучше сразу содрать ковер с пола.
Труп застонал и открыл рот.
Я-оно вскочило на ноги.
Панна Елена от неожиданности уселась на секретер, сбрасывая с него книги и бумаги.
Так вы его не проверили?!
Не успел. Вы сразу же
Не успел!
Впрочем, вы же сами видели. Трупкак живой. То естькак мертвый. То есть Очень убедительный такой покойничек, вот что я хотел сказать.
Пульс! Или хотя бы дыхание! Что угодно!
Но он же не приходил в себя, когда мы его тут таскали.
Вы лучше на мессу пожертвуйте в благодарность, за то, что он живой, а не жалуйтесь.
Я и не жалуюсь. Я только Прежде всего, это было случайностью. Это вы сделали из всего этого убийство!
Что я слышу?
Ну да! Это у вас мания какая-то! Убийства, следствия, преступления! Раз уж тело в крови, так и труп. А если труп, то наверняка смертоубийство. Дурацкая случайность, но появляется панна Елена, и через полминуты мы уже избавляемся от останковсообщники преступления. Как раз об этом я и говорил, когда вы меня высмеивали! Так и становишься в Лете убийцей, никакого убийства не совершив. Впрочемименно так я и сделался этим чертовым графом. И, один Господь ведает, кем еще.
Ну, если бы мы выбросили его через окно из мчащегося поезда, убийство бы точно случилось.
Это вы бы выбросили.
Так сама бы я и не подняла.
Но ведь хотела же!
Я помочь хотела! Неблагодарный! Ледяное сердце! Я тут жертвую собой, а этот
А вас кто-нибудь просил? Нет! Чего вы вообще от меня хотите?! Сами тут пришли и в двери рвались! Кто такое видел! Где вас так воспитывали! И теперь тоженавязываетесьс трупом
А вы бы стояли над ним и руки заламывали: может, он живой, а может, не живой! может, повесят, а можети нет, или меня подвесят, тьфу, яйца у мужика ни на что не годятся!
Ага, еще и язык грязный, площадной. Ладно уже, болтайте, болтайте, сколько хотите!..
У-у, сволочь!
Юнал Фессар уселся, пощупал голову, замигал, потом поднял глаза на людей, выкрикивающих над ним по-польски непонятные оскорбления.
Excuse-moi, mademoiselle, mais je ne compremds pas
Панна Мукляновичувна заботливо припала к нему.
Ага, значит, мы уже воскресли! Очень осторожно она коснулась рассеченной кожи. Кость не треснула, это самое главное. Она подала купцу руку. Встанете?
Я-оно подхватило турка под вторую руку.
Поосторожней. С ушибами головы оно всякое бывает. Тоже перешло на французский. Вы же как раз слышали, какое-тут различие во мнениях произошло: следовало ли вообще вас шевелить; врачи, как правило, говорят, что не надо, но поезд все равно трясет, нужно было бы послать за доктором Конешиным, как вы себя чувствуете, может, все-таки послать?
Господин Фессар улегся на кровати; опершись на изголовье и прижав к ране поданный Еленой ее батистовый платочек, он осмотрелся уже более осознанно.
Погодите. Господин Геросаксонский. Мадемуазель
Елена Мукляновичувна.
Ну да, помню. Сейчас.
Он провел пальцем по лбу, глянул на окрасившийся багрецом кончик.
В третий раз я-оно подняло упущенный платок. Господин Фессар глянул, узнал свою собственность и поднял глаза. Лицо его искривилось.
Вон оно что! рявкнул он. Вот что вам нужно!
Панна Елена собралось было присесть возле турка, но сдержалась. Вместо этого она встала перед окном, ветер играл ее блузкой, рвал кружева.
И что же нам нужно?
Уважаемый господин Фессар, медленно произнесло я-оно, следя за тем, прекратилось ли кровотечение из носа, слишком сильно разнервничался, когда я выдвинул предположение, будто бы это он несет ответственность за, ммм, таинственное исчезновение из поезда Мефодия Карповича Пелки.
Пелки! фыркнул турок. Черт подери, какого еще Пелки!
Уважаемый господин Фессар, сказало я-оно, бросив купцу его окровавленный платок, по неизвестным мне причинам надумал, будто я обладаю или вхожу в общество, обладающее секретом, ммм, разведения зимназа за пределами Страны Лютов.
Неизвестным причинам! воскликнул турок и схватился за голову, поскольку боль, явно, была нешуточная; далее он продолжил уже шепотом:Вы очень четко давали это понять. За картами. Потом. А эти люди в Екатеринбурге. А князь. Дурака из меня делаете.
Уважаемый господин Фессар, сказало я-оно, сунув руку под пиджак и жилетку, любой ценой желал заполучить эту технологию. По крайней мере, сделаться участником совместного предприятия. Он пытался подкупить меня, добыть из меня всяческие подробности. Что ему, естественно, не удавалось, поскольку никаких подробностей и не существует; он все это сам придумал.
А Отец Мороз? Турок машинально поднял второй платок и какое-то время, в странной задумчивости, присматривался к обоим, один в правой руке, другойв левой, оба бело-красные. Он стиснул челюсти. И мадемуазель верит этому сукину сыну. Вы же видите, мадемуазель, как он вретв глаза же врет!
Уважаемый господин Фессар, произнесло я-оно, сунув правую руку под расстегнутый жилет, попытался тогда добраться до моего компаньона, то есть, человека, которого он считал моим компаньоном или сообщником. В Екатеринбурге он должен был видеть Пелку. Не знаю, что там происходило; сам я убежал. Возможно, у него была возможность обменяться с ним парой слов. После того, сразу же после отхода Экспресса, он сразу же направился к Пелке, в купейный вагон. Вызвал его из купе. Где там ночью можно переговорить наедине? Они вышли на площадку за купейными вагонами. Господин Фессар желал вытянуть из Пелки то же самое, что и от меняно, мало того, что Пелка, ясное дело, ни о чем не имел ни малейшего понятия, но неожиданностью стало то, как Пелка отреагировал на такое предложениеон, мартыновец. А вы не знали? Не знали. Вы подрались? Какая-то стычка? Поезд дернул? Вы же прекрасно знаете, как все может неудачно сложиться.
Аллах велик!
И чтои выпал, или вы его выбросили, сам поскользнулся, или раньше что случилось, но выпал, тела нет. Какое чудесное место для убийства: поезд, идущий через два континентакто найдет труп? кто воспроизведет условия преступления? место, время? кто потом найдет свидетелей? На это нет ни малейшего шанса. К тому же вы выдали обслуге такой бакшиштолько на Страшном Суде они признаются, что видели вас; вы же в состоянии дать такие деньги.
Abbas yolcuyum!
Что, не могло такого быть? Могло.
Но ведь не было!
Давайте серьезно, господин Фессар! Как вы можете доказать, что произошлов отличие от того, что случиться могло? Когда мы говорим о прошлом, всегда говорим о том, что могло случиться, только лишь и исключительно об этом. Все предложения в прошедшем времени являются предположительными.
Не знаю, что с вами происходит, молодой человек, но я бы посоветовал альпийский санаторий. Простите, мадемуазель.
Еще один длительный взглядпрезрительный? гневный? С примесью отвращения? и, с трудом поднявшись, Юнал Фессар направился к двери. Я-оно сошло у него с дороги, неудобно вывернувшись, чтобы ни на мгновение не иметь его за спиной. Пошатываясь, держа одну руку у виска, турок вышел в коридор. Здесь он на мгновение остановился. Дезориентированный, он глядел то в одну, то в другую сторонукуда идти? куда он направлялся до того, как потерял сознание? где его купе? туда. И он потопал дальше.