Таваддуд изумленно смотрит на отца. В белом колпаке, с оттопыренными ушами, он мог бы выглядеть комично, если бы выражение его лица не было таким суровым.
Не понимаю. Я думала, моя задача
С помощью этой возможности выведать информацию, которую мы могли бы использовать против Соборности. Вот в чем состояло задание, которое сначала я поручил Дуньязаде.
Но Она не
Дуньязада ласково улыбается Таваддуд, прижав накрашенный ноготок к губам.
Дорогая сестра, разве я не говорила тебе, что это не игра?
Кассар вздыхает.
Расследование для нас не так уж важно. С самого начала было ясно, что за этим делом стоят масруры. Я пригласил эмиссара Соборности совсем не для этого.
Он пробует из поварешки содержимое котла и кривит губы.
Ну а что касается Кающегося Рамзана, то он исчез. Нам было известно о его симпатиях к масрурам, хотя сам он и не является орудием мести. Я уверен, что объектом нападения был господин Сумангуруочень жаль, конечно, что ты подверглась опасности. Однако карин и секреты, которые, по твоему мнению, ты узнала, не имеют к этому никакого отношения. Тайное Имя, вероятно, представляет определенную ценность, и ты изучишь его вместе с Херимоном, как только закончатся все эти проблемы. Но я еще раз спрашиваю тебя: что ты узнала о Сумангуру?
Таваддуд задумчиво покусывает губу.
Он он боится высоты.Мысли путаются и разбегаются.А в Соборности имеются существа, называемые Драконами, у которых отсутствует самоконтроль. У него есть устройство, позволяющее захватывать сознание в вире и исследовать его. Но похоже, это занятие не доставляет ему удовольствия, хотя он и утверждает обратное.Она нервно сглатывает, ощущая пустоту в голове.Я могу попытаться вспомнить что-нибудь еще
И это все?спрашивает Кассар. Он сцепляет руки за спиной и качает головой.Я надеялся на большее. Все это ты можешь рассказать политическим астрономам в Совете. Для нас эти сведения бесполезны. Дочь моя, мне кажется, я выполнил данное Абу Нувасу обещание. С этого момента твоей заботой станет медицинская помощь нашему гостю. Как только он поправится, Дуни продолжит расследование: она уже приготовила для господина Сумангуру немало версий, проверка которых надолго его займет. А ты можешь вернуться к своим делам среди Бану Сасан. Это увлечение, по крайней мере, свидетельствует о твоем добром сердце. И господин Нувас станет для тебя прекрасным мужем.
Таваддуд с трудом проглатывает слезы.
А как же госпожа Алайль? Как мы найдем ее убийцу?
Кассар склоняет голову.
Алайль была нашим другом, и я не могу выразить, как сильно сожалею о ее уходе. В свое время мы накажем за это масруров. Но она и сама хотела бы, чтобы в первую очередь мы выполнили свой долг по отношению к Сирру.
Это был Аксолотль! хочется ей крикнуть. Я могу его найти. Я могу привести его к вам. Но Таваддуд не в силах заставить себя произнести эти слова.
Кассар искоса бросает на нее взгляд и снова отводит глаза.
Я вижу, ты не понимаешь, в чем состоит наш долг. Когда пал Сирр-на-Небе, когда люди не знали, как быть дальше, их возглавил Гомелец. Гомелец воззвал к Ауну и заключил пакт, позволяющий нам существовать. И сегодня наша задача остается прежней: найти способ выжить. Крик Ярости доказал, что Аун недолюбливает Соборность. В прошлый раз, когда ее представители пытались завладеть нашим разумом, против них поднялась сама пустыня. Но если слухи, доставляемые нашими агентами среди наемников, правдивы, положение изменилось. Сянь-ку отличаются терпимостью, но другие Основатели не столь благосклонны. Кое-кто из них обладает таким могуществом, что против них не устоит и сам Аун. И теперь настало время проявить гибкость, чтобы не быть сломленными, но при этом не утратить свою истинную сущность.
Разрешить им запустить свои машины в пустыню и выкапывать души?
Таваддуд срывается почти на крик.
Да, они просили именно об этом. Наш ответ будет зависеть от того, что они предложат взамен. Но мы должны изучить их, и я боюсь, что ты не тот человек, который способен разгадать этого Сумангуру.
Таваддуд опускает голову, глотая слезы. Ее лицо онемело, в груди и голове гулко звенит пустота.
Если бы я могла объяснитьшепчет она.
Довольно,обрывает ее Кассар Гомелец и снова поворачивается к кипящему котлу.
Таваддуд и Дуни идут по украшенной колоннами галерее к жилым покоям. На полпути Таваддуд оставляют последние силы. Она склоняется от усталости и тяжело опускается на каменную скамью, подставляя лицо пурпурным лучам заходящего солнца. В глазах острая резь, но Таваддуд настолько устала, что не способна воспроизвести Тайное Имя, снимающее боль. Она даже не в состоянии сердиться, и язык почти не слушается ее.
Ты играла мной,шепчет она.
Сестра,отвечает Дуньязада,ты сама хотела, чтобы тобой играли. Не жалуйся на неудачу. Я пыталась тебе помочь. Я просила тебя не вмешиваться. Но ты не слушала.Ее лицо становится серьезным.И тебе грозила опасность. Ты могла погибнуть, гоняясь за Быстрыми. Какими бы ни были наши разногласия, ты должна верить, что я никогда не желала тебе зла. Моя благодарность Ауну шла от самого сердца.
Этому я верю. И тебе есть за что его благодарить. Теперь ты довольна? Непослушная Таваддуд наказана, и все снова прекрасно в этом мире.
Пока нет.
Что ты имеешь в виду?
Мы еще должны принять кое-какие меры предосторожности с нашим гостем, и мне пригодилась бы твоя помощь.
После того, что ты устроила, ты все еще хочешь, чтобы я помогала тебе? Ты с ума сошла?
Дуньязада любуется заходящим солнцем.
Ты хочешь исполнить свой долг члена семейства Гомелец?негромко спрашивает она.Я думаю, нам пора оставить наши мелкие игры: для этого найдется время, когда Сирр будет в безопасности. Ты согласна?
Таваддуд, стиснув зубы, медленно кивает.
Послушай меня. По поручению отца я уже связалась с сянь-ку. Как ни странно, но их, по-видимому, ничуть не встревожило, что посланник подвергался опасности. Как я уже говорила, здесь замешаны политические интриги, о которых мы не имеем представления. Или время: порой обнаруживается, что сообщества Соборности погружаются в Глубокое Прошлое, потом перепрыгивают через поколения в наши дни и начисто забывают о достигнутых договоренностях.Она многозначительно улыбается.Конечно, когда это соответствует их интересам.
Она вынимает из складок одежды маленькую шкатулку и протягивает ее Таваддуд.
Ты пойдешь проведать Сумангуру, справиться о его здоровье. А пока будешь осматривать его раны, вставь это устройство ему под кожу, так, чтобы его не было видно. И чем ближе к мозгу, тем лучше. Наши попытки исследовать технику Соборности после Крика Ярости были не слишком успешными. После того, как это будет сделано, тебе больше не о чем беспокоиться.
Таваддуд открывает шкатулку. Внутри между металлическими зажимами поблескивает крошечный предмет, похожий на осколок стекла.
Для чего это нужно?
Я уже сказала, тебе больше не о чем беспокоиться.
Почему ты сама этого не сделаешь?
Потому что он доверяет тебе. И ты проявила себя как искусный доктор, если уж не политик.Дуни похлопывает Таваддуд по руке.Я понимаю, в это трудно поверить, но сегодня вечером ты произвела хорошее впечатление на отца. Со временем он увидит то, что вижу я: ты настоящая Гомелец. Член нашей семьи.
Таваддуд прикрывает глаза.
Ты сделаешь это ради меня, правда?спрашивает Дуни.Если не ради меня, то ради нашей мамы?
Таваддуд молча кивает. Дуни целует ее в лоб.
Спасибо. А потом тебе нужно будет хорошенько выспаться.
Она подносит к уху кольцо джинна и сосредоточенно хмурится.
А может, и нет. Похоже, здесь Абу Нувас, и он хочет встретиться с тобой.
Я пришел сразу, как только узнал о том, что случилось,говорит Абу, входя в ее приемные покои.
Таваддуд наскоро нанесла макияж, но тотчас все смыла: усталость невозможно скрыть под слоем краски. Но спокойная обстановка и дружеское лицо придали ей немного сил.
Они усаживаются на подушки. Таваддуд зажигает на столике две свечи. В их теплом свете латунный глаз Абу приветливо поблескивает.
Как ты обо всем узнал?спрашивает она.
О стремительной погоне над кварталом Тени?Абу качает головой.Это невозможно скрыть. Я рад, что ты не пострадала.
Он протягивает руку над столиком и сжимает ее пальцы.
Я и представления не имел, что ты окажешься в такой опасности. Я ужасно себя чувствую из-за того, что поставил тебя в такое положение. Одно делодобиваться доверия отца, но рисковать жизнью ради Он снова качает головой.Поверь, я знаю цену мечтам.
Что ж, похоже, что на этом мое участие в опасных делах заканчивается,говорит Таваддуд, высвобождая руку.Мой отец считает, что я недостойна даже прямого взгляда. И
Она старается сдержать слезы, но тщетно.
Что случилось?спрашивает Абу.Ты можешь все мне рассказать. Знаю, я чужой для тебя, но если я могу чем-то помочь, я это сделаю.
Он понимает. Таваддуд вытирает слезы рукавом.
Это глупо. Я обнаружила кое-что в сознании карина Алайль. И мне кажется, я знаю, кто ее убил. Но доказательств у меня нет. Я не могу сказать об этом отцу, он ни за что мне не поверит.
Абу кладет руку ей на плечо.
Если если хочешь, скажи мне. Я мог бы встретиться с твоим отцом и снова поговорить с ним. Меня он выслушает.
Его голос звучит так ласково. Таваддуд вспоминает пламя, вспыхнувшее в ней там, в палатке, и поглотившее ее всю без остатка. В неровном свете свечей отголоски этого пламени различимы в человеческом глазу Абу. А по спине ползет холодный страх. Таваддуд качает головой. Глупости. Я просто устала.
Спасибо, но не надо,произносит она вслух.Ты сделал достаточно, а моего отца способна была переубедить только мама.
Абу отводит взгляд.
Как хочешь.Он довольно долго молчит.А что будет с нами?
Я не знаю, Абу. Я так устала.
Да, конечно. Я должен был дать тебе отдохнуть.Он встает.У меня есть предложение: поужинай со мной завтра в моем дворце.Он поднимает руку.Это ни к чему тебя не обязывает: ты показала мне свой мир, и я в ответ хочу показать тебе свой.
Таваддуд кивает.
С удовольствием.
Отлично. Знаешь, в тот вечер я рассказал тебе свою историю не до конца. Возможно, тебе станет легче.Он потирает латунный глаз.После того, как муталибуны нашли то, что хотели, они бросили меня в пустыне умирать, чтобы я не привел в это место никого другого. Но я выжил. Я остался один в пустыне дикого кода, в городах Быстрых. Там были дома с окнами-глазами, были машины-звери и другие машины, которые выглядели почти людьми, но не были ими, и прочие ужасные вещи. Но я шел домой. Сотни раз я думал, что умру, но продолжал идти. У меня была цель, и она поддерживала меня, как бы ни было плохо. Так что тебе не стоит отчаиваться. Ты еще покажешь отцу, на что способна. А если ты мне позволишь, я буду тебе помогать. Тебе не придется идти по пустыне одной.
Таваддуд окатывает теплая волна.
Спасибо тебе,шепчет она.
У выхода она целует Абу. Его губы холодны, но он крепко обнимает Таваддуд.
Наконец она отстраняется.
Увидимся завтра,с улыбкой говорит он.
А что это было?спрашивает Таваддуд.
О чем ты?
Что помогало тебе идти?
Абу снова улыбается.
Месть,отвечает он.Что же еще? Спокойного сна, Таваддуд.
После ухода Абу Таваддуд вынимает шкатулку Дуньязады.
Месть.
Крик Ярости. В то время ей было восемь лет. В небе появились горы. Хрустальные облака и алмазные пирамиды заслонили собой синеву. Вдали прогремел гром. До Осколка донеслись испуганные крики. С небес протянулись белые лучи. Увидев их, Таваддуд весело засмеялась.
Мама!крикнула она.Посмотри, идет дождь из света!
Мать испуганно взглянула в небо Соборности.
После приступа безумия она сильно изменилась, все время молчала и страдала от кошмаров. Таваддуд надеялась, что чудеса в небе обрадуют ее.
А вместо этого мать выбежала на балкон и спрыгнула вниз.
Пламя свечей дрожит от залетевшего снаружи ветерка. Таваддуд закрывает окно, берет медицинскую сумку и отправляется к Сумангуру.
Гостевые покои находятся в Шафрановой башне, самой высокой из пяти горизонтальных башен дворца Гомелеца, и оттуда открывается великолепный вид на Сирр. Таваддуд выбирает длинную извилистую лестницу, ведущую из ее покоев в обход жилой части дворца по выпуклой поверхности Осколка. Ночной воздух и физическая нагрузка проясняют ее мысли. Город плещется внизу морем золотистых огней, напоминая о другом Сирре, показанном ей Абу в атаре. Таваддуд неожиданно обнаруживает, что скучает по нему.
По крайней мере, хоть что-то хорошее во всем этом.
Сумангуру сам открывает ей дверь. Белые брюки и рубашка из гостевого гардероба оттеняют его смуглую кожу: в этой одежде он похож на кабельщика, только покрытого шрамами. Сумангуру вопросительно смотрит на Таваддуд.
Я не ожидал увидеть вас так скоро,произносит он.Вы хотите мне что-то сказать?
Таваддуд опускает взгляд.
Господин Сумангуру, я желала осмотреть ваши раны и убедиться, что выстрелы из бараки и дикий код не повредили Печати. Мой отец очень заботится о благополучии гостя.
Состояние физического тела меня нисколько не беспокоит, но я не могу отвергнуть жест гостеприимства. Входите, прошу вас.
По просьбе Таваддуд Сумангуру садится и снимает рубашку. У него гладкое безволосое тело с рельефными мышцами. Грудь покрыта бесчисленными ранами, но большая их часть уже заживает, намного быстрее, чем у обычного человека. Его Печати в атаре все так же выглядят неповрежденными, а немного присмотревшись, Таваддуд видит под кожей сеть узелковсложные устройства, которые атар не в состоянии определить.
Я не знал, что вы еще и доктор,замечает Суман-гуру.
Я многое умею.Таваддуд ощупывает крепкую шею: на ней есть подходящий глубокий порез с левой стороны.Здесь остался обломок иглы, который необходимо удалить, чтобы предотвратить проникновение дикого кода. Будет немного больно.
Боль не имеет значения. Действуйте.
Она вынимает из сумки скальпель. Убийца Драконов. Действительно ли ты тот, за кого себя выдаешь, Сумангуру Бирюзовой Ветви? Она зажимает его плоть, готовясь сделать надрез, и чувствует, как он напрягается. Почему же ты боишься летать? Она опускает скальпель. Нет, Дуни. Я не стану играть в твои игры. Только не в эти.
Если вы собираетесь это сделать, приступайте,говорит Сумангуру.Если уж мне суждено погибнуть, почему бы не принять смерть от рук хорошенькой девушки.
Таваддуд делает шаг назад.
Господин Сумангуру, я
Сумангуру поворачивается. В его руках открытая шкатулка Дуньязады. Внутри, словно драгоценный камень, блестит крошечный предмет.
Превосходно,произносит он.Технология зоку. Где вы это взяли?
Он смотрит на нее с любопытством.
О зоку Таваддуд имеет очень слабое представление: далекая цивилизация с древними традициями, которая когда-то, очень давно, вела войну против Соборности. Какое отношение могла иметь к ним Дуни?
Таваддуд отступает еще на шаг, медленно поднимает крепко зажатый в руке скальпель. Сердце готово выскочить из груди. Почему я ничего не могу сделать правильно?
Успокойтесь,говорит Сумангуру.Я не сделаю вам ничего плохого. Я только пытался вас напугать. Я и сам испуган. Вам ведь известно, кто убил Алайль.
Кто вы?свистящим шепотом спрашивает Таваддуд.
Сумангуру усмехается.
Лучше спросить, кто же в действительности вы, Таваддуд Гомелец. Но я думаю, вы не та, кто может причинить вред гостю в доме своего отца. Это он послал вас?
Нет.
У Таваддуд немеет лицо. Она проводит языком по губам, но не ощущает их. Мысли переплетаются, словно змеи-химеры из пустыни. Дуньязада. Рамзан должен был доложить ей о том, что мы нашли карина. Она знала, где достать ружье-бараку.
Скальпель со звоном падает на пол. Сумангуру медленно выдыхает.
Так-то лучше,замечает он.
Некоторое время они молча смотрят друг на друга. Сумангуру садится и опирается локтями на колени.
Это ваша сестра, не так ли?медленно произносит он.
Таваддуд вспоминается день, когда Дуньязада вернулась от сплетателя. Ее глаза были глазами другого существа, не той Дуни, которая росла вместе с Таваддуд. Тошнота подступает к горлу.