Кавиан. Бета.Эндрю Брин
Глава 1
Отчаяние следствие моего ужаса и моей паники. Я не знаю, к кому прийти на помощь. Везде идёт борьба, всюду гибнут сёстры, все мои попытки помочь бессмысленны. Локусы повсюду! Нам их не сдержать. Корни свивают над нами полотно и зажимают со всех сторон. Я отступал с места сражения, взвалив на себя выжившую кавианку. Сможет ли она выжить теперь? Она почти без сознания, под её разорванном капоа зияют страшные, глубокие раны. Но я чувствую, что жизнь плещется в её теле. Несмотря на своё состояние, она продолжает сжимать в руке кеноа, лишь изредка усиливая хватку, показывая, что ещё жива. Я уложил сестру на мягкую землю. Нужно перевести дух. Оценить обстановку. Насколько всё плохо?
Гигантские корни, локусы-гиганты, выползающие из-под земли, сотрясают землю мощными ударами. Сплетаясь, они преграждают нам пути к отходу: вьют непролазные стены с бушующими малышами-локусами и накрывают нас корневым куполом. Отступать больше некуда. Бороться нет сил. Моё сломанное кеноа выпало из руки и упало рядом, утонув в мягкой траве. Сюда рухнул и я, пытаясь выжать последние силы, чтобы встать. Тело ноет от невыносимых ран, руки дрожат не в состоянии опереться о землю. Едва приподнявшись, я увидел остаток несъёденной корнями равнины, застланной телами кавианок, изувеченные малышами и разорванные гигантами. Оставшиеся в живых сёстры продолжают бороться, некоторые потеряли надежду и просто ждали своей участи. Я подполз к кавианке, которую успел спасти из этих корней, её дыхание остановилось, свет жизни погас. Сильная воительница ослабила хватку, и её кеноа оказалось в траве. Ещё одна сестра отдала жизнь, пытаясь остановить проклятые локусы. Ждите меня, сёстры, мне тоже недолго осталось.
Тонкие длинные корни ловко проскальзывали между телами погибших сестёр и подбирались ко мне. Взлететь не могу, обломанные крылья жгут ужасной болью, не могу и ползти, все руки изорваны в лоскуты после встречи с гигантами. Это конец. Он наступил так, как мы и предполагали, и ничего не можем с этим сделать. Слишком поздно вселять надежды на какое-то будущее, оно потеряло смысл, после всего что увидел погибших кавианок, которых я защищал до последнего, и не смог. Корни-малыши обвили мои руки и ноги, а подползшие гиганты окружили со всех сторон. Последние лучи солнечного света исчезли за корневым плотным потолком. Мой неистовый крик стал последним отголоском кавианской цивилизации.
меня пробудила холодная дрожь. Я открыл глаза, быстро сгоняя с себя остатки сна. Это были страшные воспоминания, или как называют люди ночной кошмар. Не помню, чтобы во время сна меня посещали подобные видения прошлого, и радости в этом очень мало. На душе теперь тревога, все мои старые раны начинают ныть. Не без боли я вспоминаю те времена, когда мы бились с локусами и моменты, когда мы были почти истреблены. Невольно на глазах накатилось несколько слезинок, от страшной печали за всех кого не удалось спасти. Мы тогда ещё не знали, что само спасение было очень близко.
Всё! Всё позади. Надо изгнать этих призраков кошмара, так редко заставляющих меня вспомнить недобрые времена. Я думаю, смотрю строго перед собой, в прозрачную матовую поверхность окна, сильно затемняющее восходящее солнце, поднимающееся над горизонтом бескрайнего человеческого города Тарион-2. Резко подорвавшись с места, я осмотрел своё жилище, наполненное густым мраком. Только небольшой островок света остаётся перед окном, и моя тень, ползущая по полу во мрак. Размытый отсвет оставлял силуэт моей треугольной головы и выступающих за мною крыльев. Я сделал ими взмах, чтобы пробудить мышцы спины и восстановиться после сложной медитации.
Жаркие солнечные лучи не могут пройти через матовую поверхность, и наполнить светом мою мрачную комнату. Я не привык просыпаться раньше положенного времени, в обычной ситуации моё пробуждение совпадает с автоматическим подъёмом матового экрана на панорамном окне. Но медитация уже нарушена, спать остаток времени не вижу смысла. Я открыл экран сам, нажав на кнопку на стене под ним. Комната заполняется утренним светом, он взбодрит меня, купание в свету дарует наслаждение и ощущение покоя, теплота дополнит гармонию тишины. Экран поднимается, открывая вид необъятного города и восходящего над ним солнца, ослепившего меня на несколько секунд. Я отвернулся, радуясь исчезнувшей темноте скрывающей моё жилище.
Надо размяться, тем более после такой неприятной медитации. Лёгкая зарядка пробудила мышцы, несколько взмахов крыльями размяли спину, для окончательного пробуждения мне требуется водная процедура. Моя комната является, как это называют люди, спальней, и прямо отсюда есть вход в душ. Люблю эту чудо-комнату, здесь с потолка идут непрерывные струи воды. Но система душа опять сбоит, и температура настроенной мною воды поднялась с 10 градусов на 30. Мне такого обжигающего купания не надо. Я надеялся, что после купания у меня получится успокоиться, но даже после душа никак не соберусь с мыслями. Остатки глубоких размышлений так и терзают меня это осадок от нелёгкой медитации, и он никак не исчезает, даже во время простых действий, выполняемых мною каждое утро: искупаться, одеться, посмотреться в зеркало в свои уставшие зелёные глаза. На некоторое время я вообще застыл, словно все мои усилия сосредоточены на размышлении о своём здоровье, сильно пошатнувшееся из-за неудачного сна. И с этими мыслями я только и делаю, что бегаю глазами по зеркалу, стараясь делать всё, чтобы не смотреть на своё отражение, как будто опасаясь его. Но я поднимаю глаза, рассматриваю свой наспех надетый кавѝт, смотрю ещё выше, подчёркивая края собственных крыльев выступающих из-за спины, а посмотрев ещё выше, встретил собственный взгляд осуждающий и беспокойный. Так и хочется самому себе сказать:
Не находишь ты покоя даже сейчас.
Зачем я это сказал вслух? Не знаю, но зато разбавил тишину, которая на мгновение показалась пугающей. После своих слов я откинул от себя все предрассудки и посмотрел на себя снова. Приблизился к зеркалу, рассмотрев подробнее всю свою глупую треугольную голову. Сяжки болят. Опять. Я двигаю ими, и они ноют, перестаю обращать на них внимания, они зудят. Отсутствие мысленного общения и воздействия на мизерные природные силы очень негативно влияют на органы вспомогательного восприятия. Это неприятно, но я уже давно привык к этому дискомфорту и прекрасно понимаю, что такова цена за жизнь среди людей. Нужно хотя бы в этом не находить повода для грусти.
Пора идти. Я поправил кавѝт: разгладил плотный тёмно-серый полосатый жилет без рукавов, поправил лёгкий тонкий пояс с эмблемой треугольной головы, и осмотрел ноги, убедиться, что штаны костюма и удобные высокие ботинки ещё не нуждаются в чистке. Всё в порядке. Осталось последнее и самое важное: протянув руку к зеркалу, я отодвинул его в сторону, открыв нишу с подставкой в форме моей головы, на ней висит чистый, не ставший жертвой человеческой пыли, длинный клафт. Закрыв зеркало, я закрепил клафт на лбу, расправил сзади, скрыв клафтом придатки под затылком и сочленения мышц крыльев. Я готов к новому дню.
Нужно подготовиться к пробуждению моего друга. В моей комнате, обставленной растительностью, меня больше ничего не держит. Я подошёл к ровной пустой стене, бесшумно она поднялась, открыв мне главный зал квартиры, где я живу. В центре зала круглый стол и два П-образных стула. Весьма скудный набор для одной комнаты. Главный зал выполнен в форме гексагона. Каждая из сторон этой причудливой формы комнаты это стены-проходы, за ними скрыты остальные помещения квартиры. Поднятая стена моей комнаты расширила свободное пространство, и солнечный свет из большого панорамного окна моего жилища красиво дополнял освещение главного зала. За одной из опущенных стен спальня человека, моего друга, Алиота. Он проснётся гораздо позже, строго по личному графику. А у меня сейчас другие заботы.
Я подошёл к стене рядом со спальней хозяина и нажал несколько кнопок на панели, встроенной в нишу границы гексагональной плоскости. Стена начинает подниматься, и за ней сразу же отбросило блики толстое стекло. По ту сторону расцвёл красивейший цветочный сад окружённый иллюминацией дальних лесных горизонтов. В этом компактном зелёном мире живёт наша любимица самка Земного богомола, генетически изменённая в сторону развития как наши древние матери. ХэгТэс, хозяйка этого сада, не отличается от древней матери ничем, кроме размеров и формы передних лап. Она едва достигает одного метра в длину и её хватательные конечности имеют острые зубцы. Как объяснил Алиот, на их планете, Земля, эти насекомые хищники. Для меня поразительный факт. Я помню свои долгие впечатления из-за своей наивности, когда попал из кавианской резервации в общество людей. Наша маленькая красавица ХэгТэс опасная убийца, которая в дикой природе начнёт охотиться ради выживания. Но рождённая и выращенная в ограниченных условиях террариума она никогда дикой природы не видела, однако это не отменяет того факта, что инстинкты заставят её делать своё дело. Она любит охотиться и Алиот предоставляет ей эту возможность. К счастью никаких насекомых приносить в жертву маленькой убийце не приходится, у нас есть специальный корм, который хранится в ящиках у пола, возле начала стеклянной стены террариума. Я достал плотную упаковку и, разорвав линию, вынул плёнку, в которой были пленены три большие бабочки любимое лакомство богомола. Вынув бабочек из плёнки, я подошёл к стеклу, и после лёгкого надавливания по центру, образовались щели прохода, стекло чуть поддалось вперёд и отъехало в сторону. Я вошёл в сад, пленённый чудесными ароматами живых цветов. Где-то среди них затаилась ХэгТэс в ожидании своего завтрака. Я расставил бабочек по цветкам и покинул сад, закрыв за собой проход. Наблюдаю.
Мне известно, что эти бабочки не живые, это всего лишь форма, приданная специальному корму, но муляжные насекомые выглядят вполне себе реально. Биологические соединения в этой пище заставляли медленно двигаться большие крылья, создавая имитацию живого насекомого. Не прошло и минуты как несколько стебельков на цветах почти незаметно сдвинулись, и оттуда тянулась треугольная голова, а под ней готовые к захвату острые лапы. Смертоносная ХэгТэс идеально сливалась с цветами, но я видел все её движения. Она готовилась к атаке, манимая вкусной бабочкой медленно двигающей своими крыльями. Всего одно мгновение потребовалось, чтобы ХэгТэс схватила насекомое и начала безжалостно поедать мощными челюстями. Подумать только, сколько невинных насекомых может погибнуть, только бы утолить голод нашей домашней любимицы. А голодает она постоянно. Не зря Алиот кличет её обжорой. Целиком и полностью согласен с этим шуточным наименованием.
Ладно. Хэги покормили, если успею сделать всё остальное, смогу побыть с ней некоторое время в саду, она любит мою кампанию, словно чувствует отдалённое родство. Подождав, пока ХэгТэс скушает последнюю приманку, я нажал кнопку на панели и с потолка террариума полил лёгкий дождь, давая воду саду и наполняя неглубокие граммофоны цветов водой для ХэгТэс. Заботы требовали и цветы, расставленные в моей личной комнате для медитаций. Заботы усиленной, потому что растениям трудно уживаются в человеческом жилье. Обитая в этих гексагональных коробках с комнатами, люди лишают себя свежего воздуха и чистой дождевой воды. Но, по правде говоря, ни чистого воздуха, ни такой же чистой воды с неба у людей в городах нет. Местные жители не сильно заботятся о своём здоровье, чего говорить обо мне и кавианках? Мы не живём под защитой куполов резервации, и нам долго пришлось привыкать к местной атмосфере и боюсь представить, как сильно сдаётся моё здоровье. Видимо уже сдалось, если грязный воздух не причиняет мне неудобств, а иногда меня поражает кашель. Алиоту повезло, что я забочусь о чистоте в его доме: провожу влажную уборку каждое утро; протираю назойливую пыль; включаю конденсаторы воздуха для утренней прохлады, влажности и чистоты. Я открыл все стороны гексагона, чтобы наполнить всю квартиру свежестью. Только одна стена оставалась закрытой спальня хозяина.
У меня как раз осталось время, чтобы приготовить мне и моему другу утренний завтрак. Одно из самых замечательных возможностей у людей разнообразие в пище. Они выделяют помещения специально для готовки и хранения еды кухня. Имея в распоряжении кучу приборов и возможностей можно готовить любые блюда, однако здесь, впрочем, как и во всём доме, и в каждой квартире в частности, главным является только один прибор креатор. Имея разрешение от Алиота пользоваться лариенами, я взял карту со стола в его комнате-кабинете и вернулся к креатору. Высокий прямоугольный прибор имеет закрытую за щитком нишу, рядом с ней прорезь для карты. Я вставил карту, и над нишей загорелось меню, светом отбрасывая опции на поверхности. Уже заученные кнопки «Создание-> Продукты-> Овощи» я нажимал машинально. В выпавшем меню, не растерявшись в огромном разнообразии предлагаемого товара, я выбрал нужные мне продукты, и, ткнув на кнопку «Да» для подтверждения заказа, сразу же высунул карту. С её счёта отображаемого на поверхности убавилось несколько десятков лариен. Креатор тихо загудел, и через примерно десять секунд загоревшаяся зелёная кнопка сообщила о готовности заказа. За открытым щитком меня ждали свежие продукты, созданные чудо-машиной.
Овощи я разложил на продолговатой столешнице у стены. Из почти пустого холодильника достал бутылку с маслом. Готовлю овощной салат с приправой из сока олемеллы и утренний кофе это нравится Алиоту, и уже давно он доверят мне готовку этого салата. К счастью его не сложно делать. Чтобы разбавить тишину я воспользовался ещё одной чудесной возможностью этой квартиры музыка. Имеются записи современных подражателей и записи из архивов старого мира, то есть с планеты Земля, откуда прилетели люди.
Элла, позвал я, посмотрев в потолок, воображая нашу невидимую помощницу.
Доброе утро ЭтРэй. Тебе как всегда, включить музыку? спросил меня мягкий женский голос компьютерной системы.
Да, пожалуйста. Можно ту композицию, что играла вчера? Она мне очень понравилась.
Конечно. [Никколо Паганини] [Cantabile in D Major, Op.17.]
Заиграла чудесная скрипка. Приятная мелодия не разбудит Алиота, стены не пропускают шума. И даже если мой друг услышит эти прекрасный ноты, он не должен расстроиться, ведь это музыка, настоящее произведение искусства и только ради этого наслаждения стоило покинуть резервацию и окунуться в культуру людей. Эта скрипка. Эта музыка. Она пробирается в самое сознание, воодушевляет, дарует спокойствие. Люди настоящие волшебники, если я правильно использую это интересное слово. Под бесподобную мелодию скрипки я готовил утренний завтрак и заряжался позитивным настроением, которое так необходимо на весь предстоящий день. Музыка, словно подчиняя, заставляла меня иногда двигаться в её такт. В лёгком темпе мелодии я нарезал салат, полил масляным соком и поставил готовое блюдо на стол. Лучи утреннего солнца придавали салату золотистый аппетитный оттенок блестящего сока. Приготовленный в специальной машине кофе выплёвывал медленные струйки пара, так хорошо видные на солнечном свету.
Я управился вовремя. Цифры на продолговатом столе показывали время 5.55. За оставшиеся пять минут я успею приготовить завтрак и себе. В отличии от салата моего друга, в приготовлении моего завтрака нет ничего сложного. Низ холодильника имел специальную нишу, где штабелем уложены продолговатые полулитровые банки. Достав одну зелёную банку, я подбросил её, наслаждаясь прохладой приятной поверхности. На светло-зелёном фоне банки контрастирует надпись «Нектарин». Прихватив с собой стакан, я вернулся к столу. Как раз вовремя, когда единственная закрытая стена гексагона начинала подниматься. По мере подъёма стены вся неопрятная спальня хозяина дома наполнялась солнечным светом и длинной тенью Алиота. Мужчина в свободных штанах и майке быстро сделал шаг назад, отвернулся и закрыл лицо, успев до момента, когда стена поднимется и солнечный свет ослепит человека.
Твою мать! недовольно и сонно процедил Алиот, Рэй, сколько раза тебе говорить, закрывай свою комнату! Я из-за тебя ослепну!
Я не смог сдержать улыбки. Заранее спланировал эту небольшую шутку.
Зато взбодришься, ответил я, надо радоваться солнцу, а не прятаться от него.
Я буду радоваться, когда это долбанное солнце не будет бить мне в глаза после сна, глаза Алиота привыкли к ослепительным лучам. Мужчина постоял, почесал лысую голову и вслушался в чудесную мелодию скрипки, что это за дерьмо играет?
Сердце сжимается всякий раз, когда он называет подобную музыку столь оскорбительным словом. Какое неуважение к произведению искусства своего же брата по расе.
ХэгТэс кормил? сходу спросил Алиот, усаживаясь за стол.
Конечно, когда наша обжора была не покормлена с утра?
Бывало у тебя пару раз забыть об этом
Это было давно.
ХэгТэс мне чуть руку не оттяпала, когда я кормил её, после того как узнал, что ты забыл это сделать.
Ну-у, извини. Это было давно, вы люди любите помнить обиды. Сейчас этого уже не случается.
К счастью, Алиот не смог больше слушать скрипку. Ему вообще противна столь радушная атмосфера с утра. Он кинул пару овощей в рот и, жуя, сказал, Элла, выключи этот ужас! Включи фон.
Система послушалась, и музыка сразу сменилась на нейтральную тихую мелодию.
Так-то лучше, успокоился Алиот и посмотрел на меня, с каких пор ты классику слушаешь? Тебе вроде другой жанр нравится.
У меня нет определённых предпочтений в музыке. Мне нравится все, что я слушал.
А ты слушал абсолютно всё? Поверь, люди создают не только «шедевры». Есть музыка, от которой просто тошнит. Я даже не буду тебе говорить, что за жанры такие, а то однажды послушаешь и найду я у себя дома дохлого троотоса, с кровью из ушей точнее твоих мембронов.