Когда затихающие всхлипы за дверью возвестили, что эпоха отрицания и гнева сменилась стадией принятия, Кира рывком распахнула дверь и, вложив в голос максимум коварства, прорычала:
Что это за два незваных мальчишки пр-ришли в моё логово? Убир-р-райтесь прочь, я вам ничего не отдам!
Тётя Кира, стра-ашно, верните поиграть, с новой силой заныл Толик, и рассекреченная шаманка приготовилась занять глухую оборону, как вдруг произошло нечто, менее всего ожидаемое и Кирой, и самим Толиком.
Развернувшись, Лёлик вкатил брату несильного щелбана, приправив его коротким «тише ты», а потом, не пряча взгляда, вытянулся во весь рост и громко возвестил:
Я тебя не боюсь, колдунья. Мы всё равно вернём наши приставки. Вот. Говори, что делать.
***
Попробуем запустить тест на моих наработках, тихий голос Алистера вывел Лина из ступора. Пепел вулкана и Арктику не обещаю, но кое-что тут есть.
Лин, перешагнувший порог крошечного двухэтажного домика, попытался абстрагироваться от нахлынувших воспоминаний. Не думай, Лин, не воскрешай далекие образы трехлетней давности. Маленький домик на отшибе Сортавалы, снежная целина почти что по грудь и запах старых книг. И так же, как в том логове дяди Саши не было и намека на бушующую цивилизацию, а нотка папиного хай-тека лишь оттеняла уютную хаотичность двух отшельников, так и в мастерской Алистера парень мигом забыл о вечно неспящем транскоде за порогом. И только легкая патина двух дронов в углу странная модификация рабочих программ-манипуляторов, расспросить бы на досуге, мягко намекала, что хозяин не эльф из книжек, а специалист высокого ранга.
«Кое-что», заполнявшее массивный двухстворчатый шкаф под самую маковку, явно тянуло на большее, чем просто наработки. Лин осторожно устроился в кресле за столом, получив молчаливый кивок хозяина, и развернул свитки альфа-версии кода. Все, что было написано им за последний месяц, должно было сейчас ожить и заиграть новыми красками. За полупрозрачной сферой выбора из базы тестовых примеров, собранных Алистером вчера во втором часу ночи, Лин вдруг поймал двойную экспозицию. Зеленые глаза коллеги Нет, ныряй глубже, хакер, уже не просто коллеги, а самого настоящего друга, каких ты едва бы смог насчитать на пальцах одной руки. Друга, который по твоему молчаливому запросу сделал столько ароматов для сходящей с ума Киры, загибающейся на глазах от кривых фраз «не оправдала», «недостойна быть рядом» и «дурная мать».
Ей-богу, я должен тебе много больше, Алистер, чем искренняя благодарность соавтора одного кода.
<Введите логин и пароль>
Lin_Alast_air
strangers
Сгенерировав случайный поиск, Лин осторожно провел пальцами по свитку. Код, запущенный в режиме трассировки, вспыхивал цветными огнями на заданных вехах.
Запрос: «июльское поле».
Создание импульса, прошедшего через импланты куда-то за глазницы, заставило Лина поморщиться. Да, о мягкости по отношению к обычным пользователям пока не шло и речи, а на границе видимости велюровая голова Алистера с немного непропорциональным, но удивительно тонким абрисом лица, метнулась к шкафу, обгоняя код на целую секунду. Колба прозрачного стекла с соломенного цвета жидкостью оказалась на столе одновременно с развернувшейся фотографией белого колышущегося моря цветущей гречихи.
Ответ: Теплая земля. Далекий горизонт. Тонкий запах трав.
Синхронизация.
Ты волшебник, выдохнул Лин с закрытыми глазами, пытаясь не потерять это ощущение полного погружения. Что ты здесь намешал, боги Сети
Где-то там звучал ответ с фирменной, чуть замедленной интонацией на конце фраз, а внутри поднимало голову Прошлое. Интернат в центре России. Холмы, поля, не знающие окоёма. И горячие руки, несущие через поле его, малого пацана, тогда еще совсем безногого, но Никогда не сдающегося. Чужака.
Алистер немного переживал, когда Лин отправил запрос. Вдруг не найдется в закромах ничего подобного, вдруг вневременное чутье, так удивлявшее посетителей и не раз выручавшее парфюмера в работе, на этот раз даст сбой, и искры в серых глазах сменятся туманом разочарования?
Июльское поле. Отлично одна из ранних пейзажных зарисовок, ожидавших своего часа и так и не встретивших пока «своего» человека. Когда Алистер был одержим ее созданием, он ощущал себя птицей, свободной, быстрокрылой, несущейся над ароматным полем колышущихся трав, а с бескрайнего неба на него обрушивалась ласка солнца, июль прогревал хрупкие кости и наполнял их светом на весь год вперед Доверие к ветру, несущему на невидимой ладони крылатое тело. Поиск ответов и жажда приключений Все это непостижимым образом уместилось в одной-единственной бутыли, настоялось, обросло дополнительными образами и набрало красочность и силу.
Что ты здесь намешал, боги Сети вопрос Лина вернул Алистера к действительности.
Я хотел сделать глоток лета, духи об абсолютной свободе, о том, что чувствуют в полете птицы Там настойки июльских цветов, особый жасмин, воздушные цитрусы. И теплый имбирь, чтобы под травами ощущался пульс земли Алистер замолк, когда увидел, что Лин глубоко задумался о чем-то своем. Наверно, эти духи запустили важную ассоциативную цепь, и нельзя отвлекать, разрушать лишними словами хрупкость момента. А может, Лин вспоминает созвучный сон
Замерев за стойкой, Алистер не мог отвести глаз от ушедшего в транс Лина, который с повадкой опытного токсикомана снова впился носом в бумажную полоску, только ресницы дрожат, еле скрывая волну высокого напряжения в серых глазах. Ну же, парфюмер, попробуй-ка сейчас разложить свои чувства по полочкам, что найдёшь? Вот свежая волна морского бриза радость сотворчества, счастья быть нужным. Тёплая хвоя на опушке соснового леса незримая опора дружбы и принятия. И нет, показалось. По определению не может быть здесь и сейчас этой едва ощутимой ноты, которую ты уже несколько лет пытаешься поймать, да только двадцать версий уже разлиты по флаконам, а она всё так же улетучивается с запястья за считанные минуты. То, что не дружба и не страсть, даже не любовь. Первая нежность. Предчувствие любви.
Алистер встряхнул стриженой головой, отгоняя наваждение, и оно покорно сгорело в пламени камина, но одурманенный разум парфюмера, пытавшегося вернуться к работе, всё равно съехал мимо цели, выдав короткое: «Для жены Лина ты целый арсенал уже сделал, а для него самого?..»
Я слишком глубоко ныряю, боги Сети, еле слышно прошептал Алистер. Смогу ли передать в одном аромате всё, что чувствую сам?..
***
В начале февраля доктор Елисеева ушла в отпуск, оставив вместо себя молоденькую акушерку, которая и позвонила Кире ранним утром, сообщив, что её ребёнок готов к пересадке в подготовленный организм суррогатной матери.
До сегодняшнего дня Кира видела выбранную девушку только на нечётких фотоснимках, сделанных Лином через толстое стекло камеры физиостаза, в которой она вела своё существование с самого рождения.
Анамнез Алии был простым и страшным. В переводе со врачебного на разговорный получался какой-то синдром Спящей красавицы: тело в относительном порядке, и только центр регуляции биоритмов в глубинах мозга упорно не желает выдавать команду: «Просыпайся, Нео, добро пожаловать в реальный мир!»
А знаете, в определённом смысле так даже удобней, разглагольствовал доктор, готовя медицинских ботов и раскладывая арсенал своих пыточных приспособлений то есть хирургических инструментов, конечно же. Не нужно переживать, а вдруг суррогатная мать решит сбежать с вашим ребёнком, или, чего доброго, угодит в какую-нибудь историю
Машинально отметив взглядом свежие кандидатские нашивки на халате хирурга, Кира вспомнила поговорку матери: «Лучше идти к доктору, что сделал сто операций, чем к доктору, что наклепал сто статей». Тревога и страх, с которыми она кое-как справлялась силой собственной воли, крылатыми объятиями Лина и жизнеутверждающими ароматами его таинственного коллеги, вновь подняли в истерзанной душе девушки свои мерзкие морды и извлекли из болотных недр замызганный транспарант с надписью: «А ты точно уверена, что вы с Лином на правильном пути?»
Кира крепко зажмурилась. Нет, троян дери, ни в чём она уже не уверена. Просто совсем не было времени. Просто Лин сказал, что это единственный приемлемый вариант. И две клиники неожиданно быстро дали своё добро.
Лин стоял в коридоре, теребя синий шейный платок. Ещё во время того новогоднего недовзлома он порвал тонкую золотистую нить, ведущую от Киры к её матери, а от матери к Алии, но невнятное ощущение пробоя в корабельном трюме до сих пор не желало отпускать его.
Тонкие пальцы нащупали в кармане брюк пачку с единственной сигаретой и зажигалку. Отец забыл на подоконнике, когда последний раз приезжал в гости. Случайно забыл или намеренно та ещё загадка, но Лин, который до этого толком и не пытался курить, был отчего-то уверен, что со вкусом табачного дыма каждый раз творится та же история, что и с дымом, возносящимся над Ватиканом во время выборов папы. Успех и дым белый, как перья ангела, и пахнет радостью. Неудача полынная горечь на кончике вороньего крыла.
Твой отец до сих пор не в курсе?
Кира подошла сзади так тихо, что Лин вздрогнул. Тёплая щека прислонилась ко впадинке между его лопаток, а лёгкий аромат цветущего яблоневого сада придал парню немного сил. Спасибо, что ты рядом, родная, но
У него сейчас хватает забот и без нас, Кира. Один Шикари чего стоит, а там ещё Флин, да и вообще последние три года его здорово подкосили, а тут бац! и мы с похожей песней. Справимся, не маленькие.
(Ополовиненная бутылка «Шеридана» на столе. Инь и ян, смешавшиеся на дне стакана в единую бежевую муть. Бредовая фраза отца, сказанная тихо-тихо: «Цыганка мне в юности на вокзале гадала, не имей птенцов, говорила. Не послушался, и теперь до седьмого колена»)
Лин резко развернулся лицом к Кире, и, прежде чем та успела даже пискнуть, изо всех сил обнял её, словно стремясь сплавиться с ней воедино, стать монолитной стрелой, что разорвёт замкнутый круг, разомкнёт неверно собранную электрическую цепь и собьёт с пути само колесо Судьбы, буде оно и вправду существует.
***
Длинные узловатые пальцы лихорадочно шарили в недрах палисандрового сундучка с редкими маслами. Для своих разработок Алистер нечасто доставал эту сокровищницу ему больше нравились ясные, лесные ароматы, несущие в себе зелень, покой и много прозрачного воздуха. Здесь же под тяжелой крышкой отдыхали легендарные ароматы Востока мускусы, аттары, ценнейшая серая амбра, а также разные сорта роз и других роскошных цветов. Ориентальные духи тяжелые, вязкие, окутывающие сладостью и топящие в неге, не нравились Алистеру, хотя заказы на них были не так уж редки.
Однако сегодня что-то заставило его достать сундучок и ощупывать его содержимое в поисках нужного флакона, а то и двух-трех. Вдохновение приходит волнами, и важно не упустить драгоценный момент, успеть вытащить нужное, составить букет будущего аромата и набросать несколько эскизов, пока состояние творческого горения не схлынуло, не оставило высушенным начисто и обессиленным.
Роза Гуляб. Уд. Тяжелая крышка сундучка падает, едва не прищемляя пальцы. Теперь к шкафу с регулярно используемыми маслами Ветивер. Корица. Стук сердца гулко отдается в ушах. Два шага к холодильнику с цитрусами Амбретта. Клементин Формула складывается перед глазами, в голове поднимается пустынный ветер, дующий с оазиса. Такие духи ему часто заказывают женщины за дцать, познавшие жизнь, но сохранившие невесть откуда взявшееся королевское достоинство. Женщины пышные, но не толстые, с томными, густо подведёнными глазами и глубоким грудным голосом А, ладно, некогда удивляться странности происходящего. Алистер в тишине делает наброски духов, которые кажутся ему божественным нектаром и дарят ощущение счастья. Последний штрих абсолют мадагаскарской ванили И впереди долгие дни предвкушения результата.
***
Процедуру пересадки врач вывел на маленький экран с немного неестественной цветопередачей, так что картинка серьёзнейшей операции оказалась окрашена в почти мультяшные цвета. Эмбрион был помещён в упругую прозрачную кишку, которая исчезла между ног Алии, проникнув в неё, словно столь любимые японскими хентайщиками тентакли. Осторожный, но настойчивый нажим и камера передаёт движение от первого лица. В новой утробе царит розово-фиолетовый сумрак, под щекой малыша видна бурая мягкая подстилка, и микроботы точечными разрядами завершают стыковку «спасательной шлюпки» и «космической базы», как шутит за кадром ассистент хирурга, молодой улыбчивый парень, который ещё долго удивлялся бы, каким образом господину Веберу удалось найти столь подходящую по генетике кандидатуру, если б господин Вебер не сунул ему за углом крупную купюру с просьбой унять излишнее любопытство.
Убедившись, что операция, судя по всему, проходит штатно, Лин угнездился в глубоком кресле и вышел в транскод прямо из клиники. Время в работе над проектом пролетело незаметно, а может, просто в лавке парфюмера оно шло как-то иначе, но двое увлечённых волшебников только вчера вспомнили, что подходит срок «явить товар лицом», как выразился представитель заказчика. Знать бы, чего хотят все эти маркетологи, живущие словно на Луне со своими брендами и рекламными технологиями
Появления Лина в лавке давно стали привычным делом, и Алистер заканчивал свои дела, с радостью встречая друга. Но этим вечером все оказалось иначе. Лин осторожно прикрыл за собой дверь и вошел в полутемную комнату с прилавком. Алистера нигде не было видно, только в глубине дома что-то гремело и звякало. Наверно, этот аромаг сконструировал какую-нибудь хитрую алхимическую установку и пытается извлечь масло из цветов сам Отбросив нелепое предположение, Лин направился к портьерам, скрывавшим вход в лабораторию, и зашел туда.
Алистер склонился над столом с пипеткой в руке и сосредоточенно над чем-то колдовал. В воздухе витал непривычный для этого места, но до боли знакомый Лину запах восточных духов. Кажется, очередной срочный заказ Лин не мог ничем иным объяснить столь сильную концентрацию Алистера, что тот даже не вышел в магазин встретить его.
Али Не успел Лин произнести имя друга, тот как-то странно задрожал, ноги юноши подкосились, и он рухнул на пол, роняя при этом пипетку, сметая со стола флаконы и планшет, на котором вел записи, стер
Дыхание застряло в глотке плотным комом. Лин упал на колени рядом с неподвижным телом. Глаза Алистера закатились, и в белках призрачно заплясали отблески ламп. «Что делать? Что делать? Что с ним?» Темноволосый хакер знал, что при эпилепсии должны быть судороги, а его друг словно в один момент обесточился и лежал, как сломанная кукла, на холодном полу своей лаборатории среди осколков. Время шло, ответов не было, и это оказалось страшнее всего.
Каждая минута словно стала вечностью. Лин пытался услышать дыхание в груди Алистера, нащупывал пульс на запястьях, на шее все было тщетно. Окоченевший манекен в его руках не подавал признаков жизни и был до боли похож Нет, это невозможно. Прогнать от себя кощунственную мысль. Так не бывает, не должно быть, это все паника и расшатавшиеся от увиденного нервы
Натужный хриплый вдох прозвучал в звенящей тишине как пушечный выстрел. Выдох. Вдох. Алистер обмяк и задышал свободнее, закрыл глаза, моргнул. Начал шевелиться Лин подхватил его, укачивая, как своего не родившегося пока ребенка.
Как ты? Что с тобой было? Я могу чем-то помочь? вопросы Лина сыпались градом.
Реакция Алистера была неожиданной. И откуда только силы взялись у только что лежавшего трупом? Парень вскочил, в полете отшвыривая друга в сторону, как ветошь, долетел до своего рабочего стола и принялся сметать с него все, что там было тяжелые склянки с тинктурами, пузырьки с маслами, даже сундук с редкостями полетел на пол, и Лин еле успел подхватить его в отчаянном броске, рискуя попасть под град летящих и разбивающихся о каменный пол парфюмерных сокровищ.
Алистер! Ты с ума сошел? Что ты творишь! Это же вся твоя жизнь!
Проваливай! Не хочу тебя видеть! Немедленно Зеленые глаза Алистера метали ядовитые молнии, рот скривила страшная усмешка. Я урод, мне никто не нужен