Мария ВойСиротки
I. Свортек
Выметайтесь отсюда, пьянь позорная!
Трактирщику Дивочаку и его скромному «Хмельному Кабанчику» еще не доводилось принимать такого высокого гостя.
Он появился один, без стражи и друзей. В тени глубоко надвинутого капюшона было не разглядеть лицалишь выступал на свет кривой нос и спадали на воротник длинные черные пряди. Но по манере речи и дороговизне платья Дивочак сразу понял: таких людей его трактир еще не видывал.
Гостя усадили за самый чистый стол вдали от остальных, чтобы голоса и запахи гуляк не нарушали его покой. Две девки-подавальщицы, понявшие по лицу Дивочака, что все серьезно, понеслись обслуживать прибывшего. Дивочак с тревогой и ненавистью осматривал свои владенияникогда еще они не казались ему такими убогими и грязными, а затем, извинившись перед гостем, кинулся к завсегдатаям:
Выметайтесь отсюда, пьянь позорная! И вы, шикнул он на музыкантов, которые скрипели веселую песенку на тридцать три куплета, заткнитесь! Или сыграйте что-нибудь приличное! Все вон!
Чак, ты че, совсем с ума спятил? возмутились гости. Это же наш «Кабанчик»! Это же «Сага о великих портках», твоя любимая! Да что с тобой, старина?
Дивочак закатил глаза.
Хозяин, раздался голос из дальнего угла. Незнакомец говорил негромко, но вес его голоса заглушал и музыку, и трактирный шум.
Он снял капюшон. Взгляд черных глаз, ярких на болезненно-бледном лице, так и впился в трактирщика.
Не гони людей. Я не хочу есть в одиночестве. И музыка у вас тут неплохая.
Повисла тяжелая тишина: все до единого взгляды прилипли к его лицу, одному из самых знаменитых в королевстве и за его пределами. Наконец-то до остальных дошло, отчего так разнервничался Дивочак.
Забудь обо мне, хозяин. Я такой же твой гость, как и все
Демон! выкрикнул кто-то.
Несколько человек вылетели из трактира, как перепуганные зайцы. Другие замерли на своих местах, словно перед хищным зверем.
Это же он! завопил, указывая на гостя дрожащим пальцем, какой-то старик. ОН! Он нас всех заколдует! Перебьет к хуям!
Лицо гостя перекосила ухмылка. Он откинулся на спинку стула и заложил руки за голову, с любопытством рассматривая старика:
Как интересночем дальше на север, тем больше народ меня боится. Кажется, люди тут охотнее склоняются к Яну Хроусту, нежели к его величеству
Он умолк: подавальщица, которая несла пиво ему на подносе, вдруг запуталась в юбках и упала к его ногам. Пиво выплеснулось на сапоги из кожи какой-то невиданной твари и забрызгало края черного как ночь плаща. От ужаса и стыда девушка, кажется, потеряла дар речи и прижала к голове руки, словно ожидая расплаты.
Шарка, простонал трактирщик тоном человека, готового принять смерть.
Однако гость взял Шарку под руку и аккуратно помог ей подняться. Она по-прежнему прятала лицо в ладонях, но гость лишь мягко отодвинул ее, поднял с пола кружку, в которой еще оставалось немного пивной пены, и втянул ее губами. Шарка вздрогнула и убежала прочь.
К Яну Хроусту мы никакого отношения не имеем, как ни в чем не бывало продолжил старик, но все знают, что ты такое! И что твои руки по локоть в крови и дерьме
Заткнись, заткнись! встрепенулся, как после дремы, Дивочак, замахиваясь на непокорного деда тряпкой. Ох, я тебя отделаю, старый ты идиот!
Идиот здесь только тот, кто не подумал то же, что и он, перебил галдеж гость и повернулся ко второй подавальщице: Будь добра, принеси мне еще пива.
Тебе все это отзовется, Чак! скрипел старик, уже стоя в дверном проеме. Если ты думаешь, что можешь вот так за здрасьте принимать таких, как Свортек
Вон отсюда! проревел трактирщик, схватил со стола тяжелый подсвечник и бросил его в старика. Тот успел увернуться, смачно харкнул на пол трактира и захлопнул за собой дверь.
Дивочак обратил к гостю красное лицо:
Мой пан
Мне плевать, перебил его Свортек. Просто принесите мне ужин. И хватит на меня таращиться. Я всего лишь хочу посидеть в тепле в он пробормотал себе под нос что-то, чего никто не расслышал.
Мало-помалу остальные перестали смотреть на него, а через полчаса, кажется, о Свортеке и вовсе забыли.
Музыканты разыгрались в полную силу. Близилась ночь, а значит, смех становился все громче, в трактире было все теснее и жарче, в глазах рябило от ярких юбок, которые нацепили на себя местные шлюхи. Многие из новоприбывших отчаянно вытягивали шеи, чтобы увидеть знаменитость, которая предпочла своему военному лагерю «Хмельного Кабанчика». Страх испарилсяна смену ему пришли благоговение, гордость, что довелось увидеть такого человека, и зависть к его облачению, стоившему дороже, чем весь «Кабанчик».
Трактирщик не сводил глаз со Свортека, прислушиваясь к толпе, чтобы никто не брякнул чего лишнего. Но сам Свортек ни на что не обращал вниманиялишь его нога изредка подрагивала в такт очередной песенке. На столе перед ним сменилось множество мисок и тарелок: он решил попробовать все, что было в трактире, и без спешки переходил от блюда к блюду, не съедая и трети.
Дивочак хмурился. Великими кулинарными изысками его заведение не славилось. Да и пивом тоже. Да и музыка была так себе. Да и шлюхи
Эй, хозяин, позвал вдруг Свортек, выбрав тот самый момент, когда Дивочак отвлекся на свои мысли.
Да, мой пан?
Свортек зашептал трактирщику на ухо. В ответ Дивочак вскинул кустистые брови. Кажется, он даже собирался возразить, но, еще раз взглянув на лицо, похожее на обтянутый кожей череп, прикусил язык и отправился исполнять просьбу.
Когда трактирщик вернулся, Свортек уже отставил кружки и тарелки и смотрел на пляшущих людей.
Она скоро приготовится, мой пан, вы не будете разочарованы
Свортек равнодушно махнул рукой, заставляя хозяина замолчать.
Чему они радуются? неожиданно спросил он. Что заставляет их петь, плясать, нести чушь, лапать девиц, рожать детей? Я так и не понял и уйду, не поняв. Вот того старика, который верещал, что я вас заколдую, я понимаю прекрасно. А это?
«Это еще что за задачка? растерялся Дивочак. Что он хочет от меня услышать?»
Э-э-э
«Э-э-э», передразнил Свортек и вздохнул. Жрачка твоя, Дивочак, не то чтобы плоха, но для последнего ужина точно не годится. Ты уж постарайся в следующий раз. И поскольку ты всю свою жизнь проторчал здесь, потрудись найти ответ на такой простой вопрос.
Да, мой
Иначе, перебил Свортек, резко вставая с места и понижая голос до вкрадчивого шепота, я вернусь и превращу тебя
Музыка мигом стихла. Все взгляды метнулись к белому как простыня трактирщику, который не смел пошевелиться, и пану, который нависал над ним как коршун с дикой гримасой на лице. Тишина длилась долго, никто не двигался; казалось, даже мухи не решались подняться в воздух со столешницы, ожидая страшной развязки.
В пс-с-с-сину
Свортек разогнулся и издал что-то вроде сдавленного лая. Не сразу гости поняли, что так он смеется.
Прости, Дивочак, прохрипел Свортек, успокоившись, с шутками у меня не очень.
Дивочак ответил ему самым громким смехом, на какой был способен. Коленки его тряслись еще долго.
Свортек вошел в «те самые покои» и присел на край широкой кровати, стараясь не думать, сколько всего здесь происходило за историю трактира. Стены комнаты были когда-то выкрашены в красный, который в свете тусклых ламп больше походил на цвет весенней грязи. Застиранное, кое-где перештопанное белье в рюшах громко заявляло о своем жизненном опыте. На столике рядом с кроватью лежала толстая книга в недурном кожаном переплете. Свортек пролистал ее: каждая страница была проиллюстрирована самыми непотребными, похабными картинками, какие только можно себе представить. Отложив книгу, он встал и вымыл руки с мылом в тазу.
Раздался робкий стук в дверь.
Входи, отозвался Свортек.
Она вошла на цыпочках, вжав голову в плечи и не поднимая глаз, словно боялась разбудить спящего. При этом вид ее был далек от скромного: полная грудь едва не вываливалась из выреза рубашки, а лицо покрывал такой толстый слой румян и белил, что Свортек не сразу ее узнал. На голове красовалось невообразимо высокое сооружение, напоминавшее запутавшегося в сене петуха. Свортек хмыкнул:
Я попросил его, чтобы ты была просто умыта. Но хозяин, видимо, оч-чень старательный человек
Он осекся на полуслове: со стороны старого платяного шкафа в углу комнаты вдруг раздался шорох. Девушка дернулась туда, но застыла, не решаясь приблизиться к гостю без разрешения.
Что это? резко спросил Свортек. Крыса? Или
Мой пан только и сумела выдавить она, с ужасом глядя на шкаф.
Свортек рассеянно усмехнулся какой-то своей мысли, подошел к шкафу и дернул на себя дверцу. Там сидел, вытаращив от страха глаза, тощий кудрявый мальчик лет девяти с кухонным ножом в руках.
Что происходит? прорычал Свортек, выволакивая мальчишку за плечо. Тот в ответ не проронил ни звука и обмяк в руках пана, как тряпка; нож выпал из его руки. Меня? Кухонным ножом? Им больше некого было послать?!
Мой пан! Девушка бросилась между Свортеком и мальчиком на колени. Это Дэйн, мой брат! Простите его, он не понимал, что творит! Он всегда так делает
Свортек выдохнул. Затем поставил мальчика перед собой на ноги и недоуменно уставился в его чумазое лицо. По щекам Дэйна катились слезы, но он смело, изо всех сил старался не отводить взгляда от колючих глаз пана.
То есть никто тебя за мной не посылал? тихо спросил Свортек. Ответь мне, мальчик, а я пойму, лжешь ты или
Он немой, мой пан, снова вмешалась девушка. Край плаща Свортека вдруг оказался в ее рукахона тянула его на себя, пытаясь отвлечь чужака от брата. Но я клянусь вам, его никто не посылал! Он лишь хотел проследить, чтобы мне не причинили вреда.
Вот как.
Свортек выдернул плащ из ее рук. Он все еще тяжело дышал.
Не думаю, что твои гости были бы рады обнаружить, что за их шалостями следит какой-то малец из шкафа, хихикнул он без веселья. Да и самому-то не стыдно подглядывать за сестрой на такой работе? Фу!
Он болван, горячо прошептала девушка, я его высеку. Я ему столько раз говорила, что все уже хорошо и никогда больше не повторится, как в тот раз но он все равно
Пошел вон, устало приказал Свортек и опустился на край кровати.
Девушка и мальчик быстро поговорили без слов: она беззвучно рычала, дико выпучив на него глаза, онкапризно морщился, пытаясь показать что-то жестами. Наконец она отвесила ему подзатыльник и выдворила за дверь.
Я был так вежлив с тобой, когда ты разлила пиво на мою любимую обувь, подал голос Свортек. Шарка
Мой пан, это у него в голове засело, неловко объясняла она. Заплетающийся от стыда язык едва складывал звуки в слова. Я бы никогда Просто С тех пор как наша мать
Шарка окончательно запуталась в том, что пыталась сказать, и умолкла, уткнув подбородок в плечо. Свортек встал прямо перед нейтак близко, что она ощутила его дыхание. Впервые в ее жизни от клиента пахло не пивом, не луком, не потом. Но и не так, как пахло от нее самой. Не так, как должен пахнуть человек, даже если он чисто вымыт с мылом. От Свортека пахло костром и холодным подземельем одновременно
Сними это убожество. Он кивнул на пышные юбки, подвязанные спереди так, чтобы обнажить бедра.
Шарка принялась распутывать перевязь под грудью, затем стащила с себя юбки. В ее движениях стыда больше не былоона раздевалась легко, с ловкостью опытной шлюхи, хотя Свортек не дал бы ей больше семнадцати лет. Когда она осталась в исподнем, он остановил ее жестом и спросил:
Вы сироты, верно?
Да.
Что стало с вашими родителями?
С отцамине знаем, их никогда не было. А мама, она
Пока Шарка говорила, Свортек взял в руки ковш с водой и тряпицу и, макая ткань в воду, стал стирать с ее лица румяна.
Мама не была как я, она просто работала тут, едва слышно лепетала Шарка, чувствуя, как с ее бровей вытирают темно-коричневый уголь. И был один мужчина, который к ней ходил, но он был женат, а она Она так не хотела, пыталась его уговорить перестать. Мама была слишком всегда лезла на рожон, кричала, со всеми спорила
Не то, что ты.
Однажды она рассердила его. Шарка не нашлась, что ответить на слова Свортека. И он пришел. Буйный. С топором. Дивочака не было тогда, никого здесь не было, только мы убирали трактир вечером, и
Договорить Свортек ей не дал: он принялся медленно стирать помаду. Мокрая тряпка елозила по приоткрытым пухлым губам, размазывая сбившуюся в комки ярко-красную жижу. Бросив тряпку на пол и отставив ковш, он прикоснулся ко рту девушки кончиками длинных пальцев.
Как грустно, прошелестел он. Его рука нехотя переползла от губ по щеке, затем на шею, с неена затылок и начала расправляться с прической. Быть одной против целого света. Хорошо, что ты не одна. Твой брат болван, но храбрый болван. Цени это.
Шарка пожала плечамии на них тут же упала волна густых волос, освобожденных от заколок и шпилек. Свортек погрузил обе руки в тяжелую копну, чуть сжал и зажмурился.
Ну, спроси меня. Глаза его все еще были закрыты, руки блуждали по ее затылку. Я же вижу, тебя распирает от любопытства. И страха
Что вы, мой пан, я ничего не
Я не причиню тебе вреда.
Она впервые прямо подняла на него глазавсего на мгновение, чтобы сразу их отвести, но, собрав всю свою храбрость, выпалила:
Вы действительно кьенгар, последний из всех кьенгаров на свете?
Свортек убрал руки от головы девушки. Он помедлил с ответом, снимая тяжелый плащ, затем стаскивая с себя камзол, тоже черный, без вышивки и украшений, и расстегивая жемчужные пуговицы рубашки. Потом вытянул из штанов ремень, скрутил и небрежно скинул на гору своей одежды. Весь его худой торс и длинные руки покрывали татуировкисимволы, узоры и звери, каких Шарка в жизни не видела. Кьенгар подобрал оброненный мальчиком кухонный нож и начал проверять его остроту, катая лезвие на основании большого пальца. Завороженно уставившись на его изящные тонкие кисти, Шарка впервые заметила массивный перстень на указательном пальце.
Да, так и есть, ответил наконец Свортек. Я последний маг в этом мире. Здесь не осталось никого, подобного мне. Подражателей, учеников, завистников у меня много, о да но нет никого, кто смотрел бы на мир моими глазами. Может быть, именно поэтому я делал то, что делал, без сомнений и сожалений. Шел только вперед и никого не слушал и не жалел. Ты ведь наверняка слышала страшные сказки обо мне? Знаешь, что я делал все эти годы? Знаешь, почему так сильно меня боишься?
Мой пан, у вас кровь, прошептала Шарка. Заигравшись, Свортек, видимо, слишком сильно нажал на ножи теперь на его пальце красовалась рана, из которой лилась кровь.
Вид алого ручейка развеселил мага. В его глазах разгорелся огонь сильного возбуждения; он высунул и прикусил язык. Кровь собралась в ладони и уже готова была сорваться на пол крупными каплями.
На колени.
Шарка послушно опустилась на пол, со знанием дела уперлась руками в его колени и закрыла глаза. Рука Свортеката самая, порезаннаяснова принялась жадно ощупывать ее рот. Большой палец лег на язык, начал его ласкать, пока другие пальцы мягко ощупывали губынежно и аккуратно, чтобы не поцарапать перстнем. Кровь и слюна смешались.
Раздень меня.
Не выпуская изо рта окровавленный палец, она стянула штаны с его узких бедер.
Посмотри на меня.
И она уставилась снизу вверх в его лицо, как он велел. Никогда и ни у когоа ей довелось встретить множество самых разных людей с самыми разными судьбами, и перед ней они раскрывали себя настоящихона не видела таких усталых, печальных и страшных глаз. Его глубокие глазницы были бездонными пропастями, в которых горели две тусклые луныгорели, говоря что-то на немом языке, которого она не понимала. Шарка вдруг с удивлением осознала, что ее собственное тело сгорает от желания, и к этому желанию примешивается острая черная тоска.
Свортек отнял руку, взял Шарку за голову и притянул ее к члену:
Ты знаешь, что делать.
II. Свора
Собаки встретили Шарку радостным лаем и принялись расталкивать друг друга, чтобы оказаться поближе к девушке.
Тихо вы, проворчала она, поднимая ведро с объедками. Всем достанется. Хватит вопить. Вам тут и так не рады.