Пойдем?
Пойдем, соглашаюсь я и принимаю предложенную руку.
Берлин, ночь
На них напали уже на пути назад. Неожиданно, внезапно, вопреки ощущению безопасности, с которым у нее всегда ассоциировался Берлин.
Они миновали мост через реку, пройдя под постаментами с мифологическими скульптурами, и Габриэль хулигански перегнулась через перила, бросив на МакГрегора полный насмешливого вызова взгляд через плечо. Внизу плескались темные воды реки, Шпрее, так похожие на октябрьскую Темзу вчерашнего нет, уже позавчерашнего дня.
Казалось, что с того момента прошли годы. Габриэль незаметно оперлась коленом о перила, фиксируя свое положение, и медленно, нарочито плавно выпустила бортик.
Прыгай, скептически посоветовал Филипп, остановившись на расстоянии пары шагов от нее. В его голосе не было тревоги. Вылавливать не буду.
Штраф тридцать евро. Габриэль разочарованно оттолкнулась от перил и шагнула вперед. И не дождешься.
Он не ответил, но она и без того могла отчетливо представить уже знакомую едва заметную усмешку на лице.
Дождь прекратился, и они оба по молчаливому согласию завернули в ярко освещенную фонарями аллею, ведущую к небольшой площади с выключенным фонтаном.
Асфальт сменился брусчаткой, мокрой от воды, и Габриэль немедленно поскользнулась, вовремя ухватившись за подставленную руку Филиппа; с досадой мотнула головой, умеряя шаг.
МакГрегор иронично покосился на нее и вновь сунул руки в карманы плаща.
Ну и зачем?
Поначалу Габриэль не поняла вопроса; пришлось перевести взгляд на скульптурную группу в центре площади, чтобы сообразить, куда их вообще занесло.
Она не сразу вспомнила, как называется фонтан, но узнала Нептуна по трезубцу и морским обитателям. Мифология, начавшаяся скульптурами на мосту, продолжалась и здесь, но у ног божества морей сейчас не плескалась водафонтан был выключен.
Концентрические круги брусчатки расходились по площади, заканчиваясь темными аллеями парка и высоким строительным забором с левой стороны. За забором главенствующей высотой на местности маячил строительный кран, в вышине подсвеченный страховочными огнями.
Дождь начался вновь; площадь казалась вымершей. Свет оранжевых фонарей окрашивал мокрую брусчатку в цвета огня, отражаясь от гладкой поверхности камней.
Габриэль осторожно прошлась по дорожке смешавшихся стихий и легко оперлась о край бортика, повернувшись спиной к Нептуну. Филипп двинулся с места не сразу, а когда все-таки приблизился к фонтану, то принялся неторопливо обходить его по кругу, рассматривая свиту Нептуна и причудливые фигуры морских обитателей. Девушка повернула голову, отыскивая его взглядом, но божество морей с трезубцем заслоняло обзор.
МакГрегор остановился с противоположной стороны фонтана; Габриэль не могла увидеть, что привлекло его внимание.
Отсутствие воды в бассейне фонтана с лихвой компенсировали небесные хляби; струи воды полились по внушительной фигуре властелина морей, указывавшего трезубцем в небо, словно Нептун приказывал ливню хлынуть в полную мощь.
Прячемся, крикнула она и, смеясь, накрыла голову руками. Укрыться было негде, и Габриэль побежала к входу в парк, поскальзываясь на брусчатке, но каким-то чудом так ни разу и не упав.
Ей показалось, что Филипп что-то крикнул вслед, но Габриэль обернулась, лишь нырнув под сень высоких сосен, принявших на себя всю ярость ливня. Она отыскала его взглядом, и у нее перехватило дыхание.
МакГрегор стоял на границе круга брусчатки и асфальтовой дороги, ведущей в парк. Дождь лился на его непокрытую голову, но это было меньшей из проблем.
Он был не один.
Наверное, они вышли из-за строительного забораэти четверо, одетые в черное и по самые брови натянувшие облегающие вязаные шапки. Берлинская шпана, безработные хулиганы, не способные и не желающие заниматься ничем, кроме нелегальной деятельности.
Ее самой первой, бездумной реакцией было броситься на помощьно Филипп резко дернул головой, встретившись с ней глазами, и Габриэль закусила губу, сообразив, что он не хочет ее вмешательства. Непроизнесенное ругательство замерло у нее на губах, когда чужаки окружили МакГрегора.
Поздновато для прогулок, протянул кто-то из четверки; его немецкий был искажен восточным акцентом.
Предводитель, коренастый и невысокий, многозначительно покосился в сторону входа в парк, и Габриэль увидела, как нехорошо сузились глаза Филиппа. Ей не было страшно; почему-то самым сильным чувством сейчас была досадана этих чужаков, испортивших прогулку, замаравших в ее глазах ночной Берлин.
Чтоб вы провалились.
Филипп неторопливо провел рукой по лицу, смахивая капли дождя.
Заняться нечем? его голос был спокойным, без малейшей нотки страха, и это, казалось, еще больше раздразнило нападающих. Габриэль увидела их изменившиеся, напряженные позыстая готовилась атаковать.
Она поискала взглядом камеры и все-таки еле слышно выругалась с досадой, увидев, что видеонаблюдение было направлено лишь на фонтан. Площадь была пустой, и в такую погоду вряд ли следовало ожидать, что кто-то из прохожих сподобится вызвать полицию, хотя бы уже просто потому, что все добропорядочные берлинцы давно уже почивали в уютных кроватях, готовясь к новому рабочему дню. Город просыпался рано
Сама Габриэль вызвать полицию не могла: мобильный телефон, надоевший и в своем роде опасный, оставался в гостинице.
Нужно завести новый номер.
Да вот как раз нашли занятие. Немецкий предводителя был лучше, не таким акцентированным, но все же нес в себе мягкие обертона чужого языка. Скорее, турки, а не арабы. Давай деньги, он кивнул в сторону парка, а то придется взять с твоей подружки. Натурой.
Вместо ожидаемого укола страха Габриэль почувствовала прилив злостии, словно в зеркале, увидела отражение той же мрачной злости на лице Филиппа. Угрозы, шантаж, попытки запугать на каком этапе вместо страха возникает раздражение? Усталость?
Ничего нового, в голосе МакГрегора сквозило странное разочарование. Габриэль затаила дыхание, заметив, как он склонил голову; напряжение в воздухе грозило прорваться в любой момент. Ну давай, попробуй.
Лидер банды оказался умнее прочих: он не полез в драку, резко кивнув паре своих подручных. Те, как и положено спущенным с цепи псам, поджарым доберманам, четко выполняющим команды, угрожающе двинулись к Филиппу.
МакГрегор стоял посреди площади, не двигаясь с места, и его лицо было сверхъестественно спокойнымсловно он просто вышел на прогулку во двор и ничего особенного не происходит. Первый из бандитов шагнул вперед, выбросил руку, хватая Филиппа за ворот шинели; второй держался чуть поодаль, настороженно следя за странно равнодушной жертвой.
А затем события раскрутились, как сжатая в тугую пружину спираль. Габриэль не успела рассмотреть, что именно сделал Филипп, но первый из нападающих громко простонал и согнулся, прижимая к животу руку, только что удерживавшую шинель. Второй бандит рухнул вниз, получив хороший пинок в бок; перекатился по мокрой брусчатке и почти сразу вскочил, скалясь, как разозленный пес. Шапка, утерянная в самом начале заварушки, обнажила кудрявую копну темных волос, мокрых от дождя. Турок скользнул рукой в карман спортивной куртки и выудил некий предмет. Раздался еле слышный щелчок, и оранжевый свет фонаря отразился от металла.
Нож. Паника, до этого лишь осторожно пробующая границы, рухнула на нее девятым валом. Габриэль резко вдохнула сквозь зубыи запоздало поняла, что видит лишь троих, не считая Филиппа. Куда делся четвертый?
Она вихрем развернулась, услышав, как хрустнула за спиной случайная ветка, и получила ответ на свой вопрос.
У четвертого бандита были темные глаза, казавшиеся черными даже в свете фонарей, и откровенно мерзкий, липкий взгляд, от которого у Габриэль сразу появилось ощущение, что по ней ползают насекомые.
Пошел вон, сквозь зубы сказала она, неосознанно почти повторяя Филиппа; вскинула голову и слегка согнула колено, готовясь сорваться с места.
Бандит оказался слишком опытным, он сделал ложный выпад, будто собирался ее схватить, но почти сразу же бросился в другую сторону, стоило девушке рвануться прочь. Он вцепился рукой в перчатке ей в плечо, рванул на себя, и Габриэль резко развернулась к нему лицом. Паника, обуявшая ее при виде ножа в руках противника Филиппа, отступила, сменившись холодной концентрацией.
Тренировки, казалось, напрочь позабытые за прошедшие годы, дали о себе знать почти рефлекторно. Габриэль сделала полшага вперед, оказавшись почти нос к носу с бандитом, и со всей доступной силой врезала противнику коленом в пах, вырывая руку из сразу же ослабевшей хватки.
Второй удар она нанесла почти одновременно, локтем в висок, уже зная, что попадет, и сразу же бросилась бежать.
Филипп чувствовал взгляд Габриэль, но не мог сейчас отвлекаться на неевсе посторонние ощущения, все, что мешало сосредоточиться на стремительно скатывающейся в безумие драке, сейчас было будто за каменной стеной, воздвигнутой сознанием. Все его внимание было сосредоточено на противниках.
Будь умницей, Стерре, не вмешивайся.
Первый из хулиганов, тут же окрещенный им Неудачником, все никак не мог разогнуться, причитая над сломанной рукой; лидер шайки шагнул к нему, вздернул за шиворот и почти презрительно оттолкнул в сторону, разворачиваясь к Филиппу.
Ты за это ответишь, негромко предупредил он, тоже вытягивая из кармана нож.
Следи за руками. МакГрегор вскинул голову, сделал легкое, почти незаметное движение запястьем левой руки и тут же превратил его в неприличный жест. Нападающие, настороженно ожидавшие появления оружия, выругались вразнобой и бросились в драку.
Филипп дернулся в сторону, уклоняясь от двойной атаки, но движение вышло неловким и попросту недостаточно быстрым; нож Лидера скользнул по рукаву, затрещала вспоротая шинель. МакГрегор пинком отшвырнул от себя главаря и ударил снизу, вышибая нож из руки второго нападающего, проходившего на внутреннем радаре под позывным Кудрявый. Звякнул упавший на брусчатку металл, прозвучало бессильное ругательство.
Что, смелый нашелся?! прорычал Кудрявый, замахиваясь для нового удара. Перед глазами МакГрегора мелькнула россыпь созвездий, сложившихся в калейдоскоп совершенно дурных ассоциаций. Британские варвары с дубинами против римских легионов, бессильная попытка ацтеков остановить Кортеса, еще обрывки истории и обреченных на поражение бесконечных боев
Да уж, некоторые просто не могут пережить разочарования. Филипп сплюнул кровь себе под ноги, выталкивая из сознания крылатую фразу, в которой побежденным неминуемо грозило горе.
Именно, коротко отозвался МакГрегор, с размаху врезав противнику в подбородок кулаком. Во рту стойко держался узнаваемый привкус соли и металла, а желание сделать больно в ответ на мгновение возобладало над эффективностьюиначе бы Филипп сразу врезал противнику под дых, не тратя время на исправление его прикуса. Нож блеснул на мокрой брусчатке, искушая возможностью.
Их нельзя убивать. Непрошенаяи довольно жуткаямысль отдалась в голове эхом разочарования; по позвоночнику продрал знакомый холодок, свидетельствующий о том, что сейчас последует удар.
Филипп резко развернулся боком, но нож Лидера все же задел его по касательной, вторично коснувшись недавно зарубцевавшейся раны. Бок обожгло болью, но алый шлейф тут же потух, не в силах конкурировать с адреналиновой бурей.
МакГрегор небрежно мазнул ладонью по ране, отстраненно отметил окрасившую пальцы черную в свете фонарей кровь (много крови, но неважно, не сейчас, позже) и вновь вернул все свое внимание полю боя. Лидер бандитов стоял в паре шагов, настороженно выставив перед собой окровавленный нож, но в его позе уже не читалось желание нападать; скорее, некое опасливое ожидание того, что будет дальше. Второй нападающий, лишенный шапки Кудрявый, лежал на брусчатке и слабо стонал, держась за челюсть.
Филипп мельком взглянул на самого первого противникаНеудачника, того, что был со сломанной рукой, уловив некое движение с его стороны. Бандит выглядел нездорово зеленоватым с нотками синевы (и это без учета льющегося сверху оранжевого света фонарей), но даже в таком состоянии все равно пытался поднять валяющийся на брусчатке нож.
Не стоит. МакГрегор ухмыльнулся со всей возможной гнусностью, прикидывая, не стоит ли врезать ему по ребрам ботинком. Неудачник отступил, недобро зыркнув на врага.
Стоп. Их было четверо. Гдечетвертый?
Со стороны парка раздался звук быстро приближающихся шагов. Вздрогнув, Филипп повернул голову, но увидел лишь Габриэль, на чьем лице читались мрачное удовлетворение и злость.
Четвертый в парке, сообщила она, тяжело дыша и откидывая волосы с лица. Одного взгляда за спину Габриэль хватило, чтобы Филипп списал со счетов ее противника; оставался лишь Лидер.
МакГрегор иронично вздернул бровь и беззаботно повернулся к нейкак будто они находились не посреди боя, а где-то в поле, на учениях, с парой жалких новичков в качестве противников.
Что это было, Стерре? с полной иронии английской вежливостью осведомился он. Не смогла удержаться от драки? Я подозревал, что
Филипп запнулся, наконец взглянув ей в лицои нехорошо сощурился, разглядывая ссадины на ее щеке. Следы чужого удара.
Кровь не была ей к лицу.
Ночь внезапно сгустилась над площадью у фонтана, суля бандитам огромные неприятности каждой из своих скрытых облаками звезд.
Не стоит. Габриэль шагнула ближе; положила руку на его порванный рукав, взглянув в сторону заново собравшийся кучки бандитов.
Пошли вон, сквозь зубы бросил МакГрегор, слегка повернув голову в их сторону. Быстро.
Не бойся. Все под контролем.
Япод контролем.
Кажется, с его голосом было что-то всерьез не такпотому что бандиты последовали совету, заставив МакГрегора испытать почти физическое разочарование, сродни прерванному акту любви.
Он прерывисто выдохнул и повернулся к девушке. На секунду в ее глазах мелькнуло что-то непонятное задумчивое, оценивающее, пожалуй, даже настороженное. Затем Габриэль тряхнула головой, и наваждение рассеялось.
Испугалась? Филипп предпочел не конкретизировать свой вопрос, обходя молчанием тот неприятный факт, что бояться, пожалуй, следовало его. Вряд ли эта четверка всерьез рассчитывала на сопротивление, да и нападение с их стороны вышло не таким уж серьезным зато он сам чуть было не сорвался.
Воспоминание о лежащем на брусчатке ножеи окрашенном алым приступе гневамелькнуло и рассеялось, оставив МакГрегора обессиленным и в полной мере прочувствовавшим, что на улице ночь, холод и дождь
Подобного не было давно. Так давно, что он уже и не мог вспомнить, когда терял контроль.
Если вообще терялтак.
Нет. Ее дыхание все еще было неровным, но у нее не было нервной дрожи, сопутствующей страху. Он знал это, потому что ладонь Габриэль по-прежнему лежала поверх его пальто; Филипп слегка отодвинулся, позволяя ее руке соскользнуть. Фил. Ты когда-нибудь хотел умереть?
Из всех вопросов
Он не сдержал изумленного смешка, но ответил максимально честно:
Однажды. И нанес ответный удар, не щадя противника в поединке: Ты?
Нет. Ее дыхание почти успокоилось, но Филипп все еще слышал в ее голосе прерывистость, порожденную всплеском адреналина. Слишком много всего, что нужно сделать, слишком много обязанностей, много желаний. Фил?
Да? мягко откликнулся он. Дождь полил вновь, но МакГрегор не обращал внимания ни на ноющий порез, ни на струи воды, стекающие по лицу.
Смертьпоследнее поражение.
Ты права. И сама не знаешь насколько. Ах, Габриэль
Когда ты успела стать философом, Эль? Он беззлобно усмехнулся, но в словах не было настоящей насмешки. Тогда, в пабе. Тебе тоже не было страшно. Я прав?
Прав, совсем тихо согласилась Габриэльи отступила на полшага, словно ее признание могло показаться стыдным, испортить все. Гнев всегда сильнее страха.
Она вновь стала осторожной, недоверчивой, и Филипп усилием воли погасил вспышку недовольства. Не время и не место выяснять, кому пришло в голову сажать в клетку эту дикую птицу.
У неесвоя история. Я не участник.
У непроизнесенных слов был горьковатый привкус лжи.
Гневопасная эмоция. Он сам не мог точно определить интонацию, с которой произнес эту фразу. Нет, не осуждение. Но и не совсем совет. Скорее план, стратегия, холодно и спокойно продуманная до начала битвы. Но нет ничего хуже страха, тут ты права.
Да. Она прерывисто выдохнула; звук вышел подозрительно похожим на всхлип, и Филипп прищурился, пытаясь разглядеть ее лицо в свете фонарей.