Так что Хриплому оставалось только продолжать заготовленную речь.
Оружие! повторил он. Не только винтовки и пушки, но и то, что раз и навсегда положит конец незаслуженному могуществу аристократов. Оружие, которым мы сможем сразиться с вамии победить!
Видимо, та самая глушилка в сумке. И правдаштука пострашнее сотни пушек.
Закончив фразу криком, Хриплый взял паузу. То ли для пущего эффекта, то ли просто отдышаться. Судя по красным пятнам на щеках и взмокшему лбу, говорить ему становилось все труднее. Ощущение собственной важности пьянило парня, придавало силно и они понемногу заканчивались. Как и время: я уже слышал завывающие где-то на улице полицейские сирены.
Но мы не хотим войны. Нам не нужны смерти, не нужно больше лить кровь. Дайте народу то, что мы просими все закончится здесь и сейчас!
Хриплый, похоже, тоже успел смекнуть, что уже скоро здесь станет горячои затараторил быстрее, спеша закруглиться. Речь близилась к логическому завершениюс которого, пожалуй, скорее стоило начать.
Мы желаем, что наши требования были переданы государыне императрице. В изначальном смысле и полном объеме. Кто-нибудь готов записать их?
Говорите, сударь, насмешливо отозвался Юсупов. Я никогда не жаловался на память. Думаю, как и любой из присутствующих здесь почтенных господ.
Хриплый злобно посмотрел на старикано спорить не стал. Вряд ли полицейские пошли бы на приступ сразус учетом количества и статуса высокопоставленных заложниковно времени на болтовню оставалось все меньше и меньше.
Мы требуем достойной оплаты труда рабочих. Жесткого государственного контроля за условиями и организацией безопасности производства на промышленных предприятиях. Сейчас простым людям приходится работать в ужасных условиях
Меня так и подмывало спросить, что белоручка-студент вообще может знать об условиях труда на производствено, разумеется, я промолчал.
Мы требуем установления общенародного контроля над Одаренными, гарантий соблюдения законов и справедливого суда вне зависимости от происхождения обвиняемого, продолжил Хриплый. Требуем справедливого распределения государственных земель и ресурсов. Требуем официального признания с правом избираться в Государственную думу народной социал-демократической партии, а также права голоса для всех граждан Империи вне зависимости от происхождения. Мы требуем незамедлительного освобождения осужденных по подложным обвинениям народовольцев. И кроме того, мы требуем немедленной отмены немыслимого и оскорбительного для любого мыслящего человека пережитка прошлого, Хриплый возвысил голос и, глубоко вдохнув, закончил:крепостного права!
Не знаю, на какой эффект он рассчитывал. Большинство из присутствующих в зале еще не отошли от стрельбыи едва ли вообще слушали хоть что-то. А те, что слушали похоже, попросту не впечатлились.
Через несколько мгновений воцарившуюся в зале тишину прорезал голос Юсупова.
Что ж вынужден вас разочаровать, сударь. И не потому даже, что половину ваших требований в принципе невозможно выполнить, а остальные большая их часть, во всяком случае, все-таки поправился князь, неразумны, бессмысленны, иуж прошу меня проститьоткровенно смешны и нелепы.
Хриплый шагнул было вперед, но, поймав недобрый взгляд усатого генерала, отступил.
А исключительно оттого, продолжил Юсупов будничным тоном, что ни полицейские чины, ни министры или члены Госсовета, ни уж тем более сама государыня императрица никогда Я повторяюникогда, сударь, не станут ни признавать, ни вести дел с преступниками. Которыми, вы, судари, вне всяких сомнений, и являетесь. Именно так! Юсупов усмехнулся и покачал головой. Не народовольцами, не борцами за свободу и гуманистические ценности, а самыми обычными убийцами. С такими, как вы, не вступают в переговоры Нетих судят и казнят. И другие варианты попросту невозможны. Юсупов сложил руки на груди, будто не обращая на нацеленные в него него полтора десятка стволов. И поэтому, сударь, ваши требования никак не могут быть выполнены.
Очень жаль.
Хриплый свободной рукой откинул назад взмокшие от пота волосы и снова поднял пистолет.
Очень жаль, ваше сиятельство, повторил он, что вы никак не желаете признать очевидное и принуждаете нас к крайним мерам. И если кто-то здесь, Хриплый взмахнул оружием, будто выбирая, в кого выстрелить первым, считает, что мы не пойдем дальше угрозон глубоко ошибается. Если вы откажетесь передать наши требования императрице, я убью одного заложника. И буду убивать еще в течение каждых пятнадцати минут, пока
Милости прошу, сударь. Юсупов пожал плечами. Я старый человек и уже давно не боюсь смерти. И не стану больше даже пачкать язык, разговаривая с такими, как вы. Как и любой здесь, чье слово стоит хоть чего-то для Госсовета и ее императорского величества.
Я бы не удивился, начни кто-нибудь аплодировать старому князю. Но нетвсе молчали. То ли местную публику наглухо придавила серьезность ситуации, то ли каждый боялся привлечь к себе лишнее внимание, то ли
Что ж Это не мое решение, ваше сиятельство. Хриплый с щелчком взвел курок. Даю вам десять секунд на размышления. Если же нет Думаю, господа офицеры сочтут за честь умереть первыми.
Кольт уставился на Юсупова. Потом сместился левее, еще левее на мгновение замер напротив меня, заглянул прямо в душу черным и глубоким глазом дула двинулся еще дальше и, наконец, остановился, нацелившись в грудь усатого генерала.
Один, начал считать Хриплый. Два. Три
Черт Нет, так не пойдет!
Я стоял через одного человека в формено это не значит ровным счетом ничего. Урод может убить меня и последним, и вторымкогда закончатся отведенные пятнадцать минут. Рука Хриплого заметно подрагивала, он явно не хотел стрелятьно и выбора у него уже не оставалось. И если даже полиция прямо сейчас пойдет на приступ, если сам я уцелею, успею упасть на пол, откатиться, спрятаться прежде, чем
Черт Нет, так не пойдет. Думай, Горчаков, думай!
Я давал присягу. Уже поступил на службу ее императорскому величеству. Я даже не имел ничего против того, чтобы убивать за страну и коронуно умирать за них в мои планы определенно не входило.
Как и просто стоять и смотреть, как умирают другие.
Четыре. Пять. Не останавливая счет, Хриплый вдруг нервно усмехнулся, стиснул зубы и перевел трясущийся пистолет на меня. Шесть. Семь. Восемь
Глава 5
Девять. Де
Постойте! завопил я. Нет, не надо, милостивый сударь!
Похоже, получилось достаточно убедительно. Настолько, что на меня тут же уставились все, кого я сам мог видеть. Усатый генерал с едва слышным вздохом разочарования. Юсуповвзглядом, полным презрения.
И Хриплыйс явным облегчением в глазах. Но пистолетом дернул вниз так, что я на мгновение удивился, как он до сих пор не проделал в ком-нибудь дырку величиной с кулак.
Видимо, стрелять в вооруженную охрану при штурме оказалось куда проще, чем примерить на себя роль палача.
Террористы за его спиной хором вздохнули и чуть опустили стволы. Впрочем, большая часть их все равно смотрела не на нас, а в сторону дверей. Всего зал для торжественных приемов насчитывал три входаи полиция могла ворваться через любой. Я не удивился бы, окажись они уже совсем рядомсирены на улице стихли, и городовые наверняка уже вовсю оцепляли дворец, выводили раненых, прислугу, опрашивали свидетелей, разбирались, что к чему Может, уже разобрались. И, если еще не прислали парламентерато ли пока ждали, то ли уже готовились к штурму Вряд ли столичных городовыхдаже лучших из них, элитуучили, что следует делать в подобных случаях.
Еще сегодня утром дворец, в котором собрались несколько сотен родовитых Одаренных, казался самым безопасным и защищенным местом в мире.
Вашему благородию есть, что сказать? Хриплый поманил меня к себе пистолетом. Вы готовы передать Госсовету наши требования?
Да То есть, не лично! затараторил я, поднимая руки. Но мой дедушка, князь Горчаков, Александр Константинович Вы же знаете, кто это?
Примерно половину плана я придумал где-то между счетом четыре и пять. Но остальное приходилось изобретать на ходуи от этого я запинался даже больше нужного.
Наслышан.
Хриплый коротко кивнул. Уверенность возвращалась к нему буквально на глазахон то ли снова почувствовал себя хозяином упущенного было положения то ли просто выдохнул от того, что необходимость испачкать руки в крови отодвинулась на неопределенный срокили вовсе пропала.
Он мой дедушкаочень влиятельный человек, продолжил я подрагивающим голосом. Сам я не смогу напрямую обратиться к ее величеству Но его государыня выслушает Непременно выслушает!
Замечательно, ваше сиятельство. Хриплый свободной рукой потянул меня за ворот кителя и ткнул в грудь пистолетом. И как же нам связаться с вашим почтенным дедушкой?
Я я не знаю, отозвался я. Если бы я мог ему позвонить
Медленно и осторожночтобы Хриплый сдуру не пальнуля переступил ногами и повернулся к Юсупову. И на мгновение испытал самый настоящий стыд.
Если бы не глушилка старикс его-то силищейнаверняка прожег бы меня взглядом насквозь. В его глазах плескалось столько презрительной злобы, что я всерьез начал переживать за успех своего финта. Его сиятельство наверняка наблюдательный и неглупый человек, он просто обязан уметь соображать быстро Но станет ли?
У вас тут есть где-нибудь телефон? умоляюще прохныкал я. Где-нибудь, чтобы я мог поговорить с дедушкой наедине Прошу, ваше сиятельство!
Весь этот спектакль предназначался для террористов. Но теперь я стоял к ним чуть ли не спиной. И вряд ли хоть один из них мог видеть, как я нахмурился и чуть приподнял вверх брови после слова наединекак раз перед тем, как снова состроить жалобное лицо.
Ну же, давай, соображай, старый хрен!
Если вам так не терпится разочаровать почтенного Александра Константиновича, ледяным тоном проговорил Юсупов, дело ваше, милостивый сударь. Ближайший отсюда телефонв комнате охраны. Думаю, сейчас в этом крыле не осталось даже прислуги, так что едва ли кто-то вам помешает. Худая костлявая рука указала на выход на противоположной стене зала. Третья дверь направо по коридоруошибиться сложно. Там наверняка не заперто И будьте любезны, князь, Юсупов поморщился, впредь избавьте меня от своего общества.
Я так до конца и не понял, сообразил ли старик, что я задумалили принял все за чистую монету. Но разбираться не было уже ни времени, ни какой-то особой необходимости: Хриплый проглотил наживку.
Идем! скомандовал он, схватив меня за плечо, и, повернувшись к своим, добавил:если не вернемся через пять через десять минутначинайте убивать заложников. Сначала военных.
Разумеется, одного меня никто не отпустил. И все-таки Хриплый решил конвоировать меня к телефону сам, без помощников. То ли посчитал сопливого пацана в юнкерской форме совершенно неопасным то ли не осмелился ослабить свое и без того поредевшее воинство еще на пару стволов. Вряд ли ему вообще хотелось высовываться из относительно безопасного зала, набитого заложниками.
Но других вариантов попросту не оставалось.
Шагая к двери под прицелом кольта я мысленно прокручивал все возможные варианты. Первая половина планапризнаться, довольно бестолковаясработала, но второй у меня не было вовсе. В конце концов, я не мог угадать наперед, где телефон, скажет ли Юсупов хоть что-нибудь полезное, клюнет ли вообще Хриплыйи прихватит ли кого-нибудь из своих, куда поведет И самое главноечто или кто встретит нас за неприметной узкой дверью.
Оставалось только импровизировать.
Не надо, сударь, прохныкал я, когда ствол кольта в очередной раз ткнул куда-то под лопатку. Больно!
Шагайте быстрее, ваше сиятельство.
Когда мы приблизились к выходу из зала, Хриплый снова схватил меня за плечо и скомандовал:
Открывайте дверь. Только медленно!
В коридор мы вываливались, буквально слившись в единое целое. Я не заметил в полумраке ни притаившихся в засаде городовых, ни даже слугвидимо, вторые разбежались, как только началась стрельба а первые добраться в дальнее крыло дворца еще не успели. Но Хриплый все равно прижимался ко мне чуть ли не всей верхней половиной туловища и отпустил, только когда мы прошли где-то полтора десятка шагов.
Боится. Наверное, даже не смертислишком уж велики его шансы при любом раскладе не дожить до завтра. Нет, скорее Хриплого пугает перспектива провалиться, окончательно угробить придуманный кем-то другим план, превратив весь замысел в ничто.
Самый обычный студент-недоучка, отпрыск небогатой дворянской семьи, невесть с чего возомнивший себя чуть ли не Мессией, этаким светочем идей, которые он сам, похоже, толком не понимал. Больной, измученный и тощий. На полголовы ниже и намного слабее меня, хоть и старше на два-три года. Будь он без оружия, я уложил бы его одной рукой.
Но между лопаток мне смотрел весьма серьезный аргументи бросаться на сорок пятый калибр без Щита и Хода было бы попросту глупо.
Нам сюда кажется. Перед тем, как взяться за ручку, я потоптался у закрытой дверитой самой, третьей направо по коридору. Телефон должен быть здесь, правильно?
Открывайте уже, буркнул Хриплый. Чего вы копаетесь?
Не знаю! Я громко шмыгнул носом. Заело, кажется
Черт Хриплый воткнул пистолет куда-то под ребра слева и отодвинул меня в сторону. Дай мне!
Он схватился за ручку с такой силой, будто собирался не просто открыть дверь внутрь, а вообще сорвать ее с петель. Но закапризничавший механизм на этот раз поддался исправно, без малейшего усилия. От неожиданности Хриплый провалился вперед и потерял равновесие.
Пистолет больше не упирался мне в бок.
Пора!
Отпрянув где-то на полшага, я левой рукой накрыл холодные пальцы, отводя смертоносное дуло еще дальше вниз. А правой схватился то ли за шею, то ли куда-то под челюстьи всем своим весом впечатал голову Хриплого в дверной косяк.
Удар получился неожиданно сильнымтаким, что хрустнуло то ли дерево, то ли вообще кости черепа. Кольт с негромким стуком упал на ковера я уже затаскивал его незадачливого обладателя в комнату охраны.
Простите, ваше благородие, проговорил я, скручивая Хриплому руки телефонным проводом. На сегодня революция отменяется.
Юсупов действительно отправил нас в комнату охраны. Самих безопасников здесь, конечно, уже не было: наверняка все они до одного остались лежать на первом этаже вперемежку с трупами террористов. Оружейный шкаф оказался пустзато на столе остался забытый кем-то в спешке пистолет.
Не привычный наган или кольт, а довольно редкая штуказдоровенный немецкий маузер. Раньше я видел такой только в коллекции у Андрея Георгиевича: Длинное тонкое дуло, деревянная рукоять, магазин перед спусковой скобой. Чисто армейская штуковинаслишком громоздкий, чтобы носить в кобуре под пиджаком или курткой, мощный и тяжелый. Но, как говоритсяза неимением
С Хриплым я разделался без шуматак что самым разумным с моей стороны было бы убраться подальше, найти другой выход из этого крыла дворца, спуститься на первый этаж, отыскать городовых, рассказать им все, что знаю может быть, даже понаблюдать за штурмом зала из безопасного места.
Но на это уйдет явно больше отведенных Хриплым десяти минут, половина из которых уже и так позади. И кто-нибудьскорее всего, тот самый генерал с пышными седеющими усамиполучит пулю. Прямо в увешанную орденами грудь.
Слабоумие и отвага вздохнул я, засовывая кольт с маузером за ремень брюк сзади. Вотнаш девиз.
Дорога обратно по коридору заняла примерно минуту-полторы. Я специально возвращался помедленнее, оттягивая неприятный ичего уж тамоткровенно страшный и опасный момент. Шагал, волоча ноги по ковру, но ничего похожего на эффективный и вменяемый план в голову так и не пришло. Так, наброски и схемы, в которых три четверти успеха зависело от всемогущего случая.
Повезетне повезет.
Когда я вошел, на меня смотрели все. Шестнадцатилетний юнкер с дрожащими губами покинул зал под конвоеми вернулся один. На мгновение вокруг стало так тихо, что я слышал только собственные шагираз, два, три, четыре