Как? Что, опять чернильницу перевернула? в притворном ужасе возопила Адель. Ты же доделаешь, правда? Очень хочется посмотреть, что вышло Но сейчас пришла не за этим, отмахнулась она, посматривая на входную дверь в надежде, что Румпель вернется.
Да? Чтобы подруга явилась в лавку не за очередным романом, это что-то новенькое
Хочу пригласить тебя на бал в честь моего Дня рождения, осчастливила меня Делька.
Нэ-нэ-нэ! замахала я руками и шаль тряпичными крыльями захлопала в воздухе, на миг превратив меня в большую горчичную моль. И буду там, аки вран средь павлинов, хмыкнула ваша покорная слуга. Давай лучше встретимся на следующий день и посидим где-нибудь, да хоть и в «Под мостом» у Румпеля. Какой он глинтвейн варит, ммм, закачаешься
Лан, я обещала, что ты придешьсникла Адель, отводя глаза.
Четверо Пресветлых, кому? ужаснулась я.
Э ну, в общем, дала роман с твоими иллюстрациями нескольким соседским фифочкам
И они захотели увидеть художника! поразила меня ужасная догадка.
Хуже, твои работы дошли до автора романа, наиграно вздохнула Адель, Лана, твои работы оценила сама Джульетта Скворцонни
«Ну, хоть не Ересиэль Многоцветная, уныло подумала я, чей роман «Миллион цветов радуги» повергал в священный ужас почтенных матрон, а легкомысленных девиц вдохновлял на заказ черных кожаных корсетов, дамских плёток и чулок сеточкой».
Задумавшись над превратностями судьбы, я отвлеклась, а подруга продолжала восторженно расписывать мой будущий карьерный взлёт:
она в Кипеллене проездом и задержится на бал только ради того, чтобы увидеться с тобой
Услышав последнюю фразу, я в отчаянии схватилась за голову и тут же застряла пальцами в своих кудряшках. Куць и все его отродье! Откуда, ну откуда, скажите мне, теперь взять Аллариэль Златокудрую?! Именно так я подписывалась под иллюстрациями, убеждая всех, что эльфийские романы иллюстрирует эльфийка. Сама же на эльфа похожа как свинья на коня, только хвост да грива не такие. Мягкие черты лица, глубоко посаженные серые глаза, курносый нос, россыпь веснушек на скулах и волосы-пружинки. Эльфийского во мне, кроме подписи на рисунках, не было ни на грош. О чем в глубоко эмоциональной и местами площадной форме я не преминула сообщить Дельке.
Лан, ну давай мы тебя замаскируем, заныла подруга, личину наденешь. У тебя же в школе этот фокус хорошо получался. Помнишь, как ты за меня историю высших искусств сдавала?
Помню, как полгода из-за этого сидела без стипендии, скептически хмыкнула я.
На самом деле навести личину несложно, да только преподаватели Школы Высших искусств на таких двойниках дракона съели и раскусывают мошенников мгновенно. Если, конечно, вы не живописец Обладая зачатками магического дара и знаниями о живописном мастерстве, можно и не такие фокусы устраивать. Достаточно нанести на тело определенный рисунок. Вот узор, отвечающий за личину, например, наносится на ладони которые во время второго захода на экзамене у меня вспотели и рисунок поплыл. Личина, само собой, тоже.
Да ладно тебе, отмахнулась Делька. В этот раз все будет нормально. Ты, главное, чернила водостойкие возьми. А ещё Скворцонни хочет посмотреть твои последние работы, я ей сказала, что они просто чудесны
У меня внутри похолодело. Без той, что спёр бесстыжий Вильк, иллюстрации потеряют свою изюминку. Показывать остальные без него просто бессмысленно.
Дель, ты же их в глаза не видела, я с упреком посмотрела на подругу, понимая, что в роли «сводника» выступила лично Делька.
Мне ли не знать, как ты рисуешь! легкомысленно фыркнула Адель. Лана, тебя ждёт отличный контракт, ты сможешь оставить работу у Врочека и открыть свое дело!
Я наградила её тяжелым хмурым взглядом, Делька отлично знала про мою мечту о собственной мастерской. Но голубые глаза подруги светились такой щенячьей надеждой, что вытерпеть не получилось.
Хорошо, уговорила. Будет твоей писательнице Аллариэль Златокудрая.
Адель просияла. Кто бы сомневался! Мне всегда было интересно, как ей удается подбивать меня на сомнительные авантюры и при этом выходить сухой из воды? Потому что в неприятности вляпывалась неизменно я, причем, по своей собственной вине. За сим, дорогая подруга откланялась, сославшись на срочный визит к портному.
Погрузившись в невесёлые мысли, я не услышала, как звякнул дверной колокольчик, и едва не пропустила посетителя. Из раздумий меня вывело озадаченное кряканье, заставившее недоуменно уставиться на вошедшего. Кого-кого, а таких книголюбов у нас отродясь не бывало. Чего стоили только здоровые, словно лопаты, ладони, в кои, собственно, и уперся мой взгляд. Эти лапы покоились на объемном пузе, перепоясанном красным кушаком. Темно-зеленая свитка с трудом сходилась на мужике, грозя растерять костяные пуговицы по закоулкам лавки. Замаранные дёгтем сапожищи разили на весь зал. Маленькие поросячьи глазки терялись на фоне толстых щек и здорового мясистого носа, характерного помидорного цвета.
А ну-тка, паненка, пророкотал он, заставляя стеллажи задрожать, неужто у вас тут цельная книжная лавка?
Да, почтенный пан, как можно вежливей ответила я, но следующий вопрос все же выбил меня из равновесия.
Что, и книжку можно купить?
Если у почтенного пана хватит левков6, то можно и купить.
А если не хватит? спесь слегка слетела с мужика.
А если не хватит, то можно просто поглядеть! отрубила я, видя, как он нетерпеливо потирает не шибко чистые руки, и припечатала: А то если обложки попачкать ещё дороже выйдет Так чего почтеннейший желает?
Мужик заволновался и, спрятал грязные руки, заложив большие пальцы за кушак. Пузо ещё сильнее выперлось вперед, но совсем оконфузиться он не успел. Колокольчик звякнул вновь, и в лавку протиснулся ещё один посетитель.
Почтовый из Канатецки, представился он, сдвигая на затылок кучерскую шапку. Груз заберите, и это, доставку, того
Груз? Вот Врочек, вот гад! Мог бы хоть предупредить, что сегодня привезут новые книги. И где мне теперь, спрашивается, деньги искать? Там же на сотню левков, не меньше!
Он утром тебе в столе кошель оставил, прошелестела над ухом Ася, возникая за моим левым плечом подобно духу-губителю.
Несчастный почтальон сдавленно икнул, попятился к двери, оступился на пороге и вывалился на улицу, усевшись на мостовую. Толстый книголюб всё пялился на полки и Анисию не заметил.
Ася, ну нельзя же так, укоризненно проговорила я, запуская руки в верхний ящик.
Выудила туго набитый кошель и поспешила наружу. Прямо напротив дверей стояла запряженная парой мохнатых лошадок почтовая карета. Кучер, отряхнув штаны, торопливо снимал с запяток приличных размеров сундук, обтянутый промасленной парусиной.
И почто пан торговец покойницу эту в лавке держит? неприязненно произнес он, опуская сундук на землю. За каждым разом, как к вам заезжаю, седых волос добавляется.
Пан Врочек не торговец, сухо одернула я.
Сам Франц всегда жутко обижался, когда его так называли, огрызался, что торгуют коробейники на ярмарке или мошенники в купеческой гильдии. И высокомерно добавлял, что при продаже книг торг неуместен.
Да по мне, хоть дидько лысый! раздраженно буркнул кучер, едва не уронив тяжелый сундук себе на ногу.
Я передала кошель. Он сверился со свитком, пересчитал монеты, вскочил на козлы и был таков.
Эй, а внутрь занести?! возмущенно закричала я вслед, но ответом был лишь дробный стук копыт по брусчатке, да грохот обитых железом колес.
А мне осталось лишь удрученно глядеть на обтянутый парусиной ящик у ног. Ругаясь сквозь зубы, я уцепилась за одну из веревок, оплетавших злосчастный сундук, и волоком потащила в лавку. Отдуваясь и пыхтя, словно недовольный чмопсель, затолкала поклажу внутрь и с хрустом потянулась. Уф! Ну, Врочек, это тебе ещё икнётся! Премию что ли в конце месяца потребовать, за таскание тяжестей? С такими меркантильными мыслями я полезла в стол за ножом, дабы распаковать книги, и наткнулась глазами на книголюба, бессмысленно слоняющегося по лавке.
Так, уважаемый, вы на что-нибудь решились? А то дел по горло
Толстяк резко обернулся, испуганно схватился за шею и с круглыми глазами опрометью кинулся вон, едва не потеряв на ходу смушковую шапку.
М-дя Похоже «перспективного» клиента мы только что безвозвратно потеряли
Ася беззвучно покатывалась со смеху.
Что? не поняла я.
Дверь за книголюбом уже захлопнулась, а стекла еще продолжали дребезжать.
Он бы всё равно ничего не купил, все ещё хихикая выдавила Ася, но угрожать, что тесаком по горлу
Тьфу! Я взглянула на зажатый в кулаке нож и тоже расхохоталась, вспомнив, как набросилась на несчастного: злая, растрепанная, с шальными глазами и здоровенным тролльим тесаком в руке. Продолжая давиться смехом, разрезала веревку и, сняв парусину, полезла в сундук, но там меня ждало новое разочарование. Половину ящика занимали книги по теории построения узоров, пентаграмм и печатей в различных видах магического ремесла. А теорию начертательной магии я ненавидела ещё со школы. Обладая врожденным чутьем и абсолютным глазомером, в упор не понимала научную основу.
«Беда мне с твоими способностями», ворчал учитель, тщетно пытаясь вдолбить в мою голову формулы построения на плоскости.
А я валила контрольную за контрольной, предпочитая чертить на глаз и не заморачиваться теоретическими выкладками. Магистр Никол вздыхал, ставил за рисунки пятерку, а за теорию кол и продолжал заниматься неблагодарным делом вколачивания знаний в нерадивую голову. В итоге к концу обучения мне удалось наскрести на твердый трояк, но учитель из жалости поставил четверку, чтобы не портить диплом.
Подтащив короб к стеллажу, я расставляла книги, напевая под нос что-то про чудесный пень, на котором хорошо сидеть в чудесный день. Полки недовольно поскрипывали, когда на них опускался очередной тяжелый том, а в углу одной из них обнаружилась деревянная труха. Эх, говорила же, что древоточец в лавке завелся, а Врочек не верил!
Скоро мне стало все равно, что отпечаталось на хрустящих страницахтеория начертательной магии или опусы об эльфийской любви. Главное, это были книги! Такие похожие и такие разные одновременно. Каждая со своей историей и со своей судьбой. И вместе с ними у меня тоже получалось творить на стеллаже отдельный мирок.
Закончив, я отступила на шаг, окинула взглядом дело рук своих и звонко чихнула. Передние ножки стеллажа с хрустом подломились, полки хрупнули, и вся гигантская махина резко накренилась, а на меня градом посыпались книги. Если бы верхние крепления не выдержали, то стеллаж стал бы моим надгробием, а так, слава богиням, пронесло. Под охи и ахи Анисии, я села посреди груды книг, словно наседка посреди гнезда. Медный уголок одного из томов уже на излете рассек мне бровь, и по лицу тонкой струйкой стекала кровь. А на голове домиком лежал учебник по той самой ненавистной начертательной магии. Тьфу! И что мне теперь делать, спрашивается?!
Я, постанывая, выбралась из книжного кургана. Ася причитала надо мной, понося нерадивого Врочека на чем свет стоит. Однако с беспорядком нужно было что-то делать. Не бросать же книги посреди лавки. Они ведь и отсыреть могут. Посему я уняла кровь и перенесла пострадавшие тома на стол.
Вот так, туда-сюдаи день прошел. А впереди ещё вечер Весьма многообещающий, хм
Ася, услышав о предложении Дельки, буквально воспарила к вершинам, крича из-под потолка, что такой шанс нельзя упускать.
Душа моя, да в своём ли ты умеотказываться от контракта из-за этого никчемного пустоболта Вилька! будто демон искуситель, вынырнула она у меня из-за спины. Ты должна показать этой, да простят меня Пресветлые, писательнице лучшее из лучшего! Такой шанс выпадает раз в жизни, и никакой разбалтай Вильк не должен тебе помешать. Пообещай мне, что сегодня же вернёшь рисунок. Ты знаешь, что все фибры моей души с тобой?
Угу, потому что больше ничего нет, пробормотала я себе под нос.
Если мне удастся пережить этот вечер, то можно смело записывать себя в когорту героев. Место в городских легендах мне уж точно обеспечено. А что? Сказ о доблестной девице Алане и злокозненном болтуне, тьфу, колдуне Бальтазарезвучит!
Нервно посмеиваясь, я отправилась запирать лавку.
Из личных записок Бальтазара Вилька, мага-припоя ночной стражи
День проскакал мимо, будто дикий жеребец. Меня даже «укачало» от безумной скачки. Чтобы прийти в себя и проветриться, я пошёл домой пешком. Попинал тростью жёлтые листья на набережной, посмотрел на зажигающиеся фонари, вдыхая особый воздух, наполненный неповторимыми запахами поздней осени. И к дому подошёл уже затемно. Скинул в прихожей туфли и плащ.
Расставь всё по местам, приказал вечно недовольному Проньке и, поднявшись на кухню, набил трубку.
Притулившись за небольшим столом, я хмуро уставился на полки. Старинные дверцы давно повело от пара и жары. Они рассохлись и дерзко скрипели несмазанными петлями. А печь так заросла копотью, будто её топили по-чёрному. Стулья в углу стояли друг на друге, стыдливо прикрывшись скатертью. Времена, когда я принимал гостей, давно канули в лету, и домовой бессовестно расслабился. Хорошо, хоть посуду мыл. Конечно, у него и тут работы было немного. С моими скромными пристрастиями в еде и единственным видом дозволенного питья на кухне ему задерживаться не приходилось.
Пронька! взвыл я, потирая ушибленный затылок.
Мерзкий домовой затеял нежданную уборку, и леветируя деревянную меленку с полки на стол, заехал мне по голове.
Будешь разоряться, кикиморе скормлю!
Да, больно надо, обиделся домовой из-под веника.
Больно, но надо, машинально ответил я.
Вот передохнет, ваше благородие, кусючая геранька на подоконнике от дыму ядучего, тогда уж сами не разоряйтесь. Откачивать её, привередницу, и пестики промывать не буду!
Я огляделся. Кухня действительно утонула в дыму. Пришлось встать, распахнуть окно и впустить свежий воздух. Три куста мухоловок, которые Пронька упорно обзывал кусючей геранькой, зябко затрепетали листьями, а темно-красные цветы, в чьих плотно сомкнутых лепестках прятались острые зубья и длинные липкие языки, развернулись к улице. Я невольно вспомнил визит утренней гостьи и цветок. Он изумительно ей шел, небрежно запутавшись в мягких, но густых, светлых волосах. Видимо, не зря Врочек хвалил её таланты. Даже после бессонной ночи я не перепутаю настоящий цветок с материализовавшейся иллюзией. Вряд ли кто-то подарил его в ту раннюю пору по дороге к моему дому. Скорее выдернула из сновидений и оставила на память. Я вздохнул. Сама-то небось выспалась, а от меня Сняву отвадила. Чего вообще об этом вспомнил? Да, точно, надо переговорить с Францем. Если она владеет даром материализации сновидений, её стоит держать подальше от моего трактата. Мало ли, что ещё способна учудить эта девица.
Я вытряхнул трубку и потёр правую ногу.
Всё думал, где видел её раньше? Шесть с лишним лет прошло, не сразу признал. Невольная причина половины моих несчастий. Не зря пытался её забыть и навсегда вычеркнуть из памяти. От неё, что в прошлом, что в настоящемодни неприятности. По её милости, я едва не лишился ноги. Ладно, кто старое помянет обошлось и слава Четырем Пресветлым. Главное не думать о деле. Если каждую минуту прокручивать в голове детали шести убийств, начнёшь потихоньку сходить с ума, но к разгадке всё равно не приблизишься. Искать верную ниточку надо на свежую голову, а для этого надо сбросить с плеч груз прошедших дней и как следует выспаться.
Я недоверчиво хмыкнул собственным мыслям. Выспаться, ха-ха. Себя не обманешь. Меня ждёт еще одна бессонная ночь. И, чтобы окончательно не сорваться, стоит хотя бы принять душ. Смыть въевшийся запах табака, неприятные воспоминания и попытаться втереть в себя немного бодрости.
Всё ещё путаясь в лабиринте навязчивых мыслей, я забрался в ванну и намылился. Импульс охранных чар чуть не выбил мыло из рук. В дом проник чужак. Пронька бессовестно спит и вряд ли проснётся до того, как воры не попытаются утащить сам дом. Я бы тоже не стал дёргаться, пусть попробуют найти что-нибудь ценное, но второй импульс, всё-таки выбивший проклятущее мыло, означал, что распоясавшиеся грабители вскрыли мой кабинет. Тут уж было не сдержаться. Подхватив первое попавшееся полотенце, и, смотав набедренную повязку дикаря, я бросился в бой.