Она свернула с бульвара на одну из темных улочек. Здесь их было меньше, чем в Хане, но все-таки заблудиться несложно. Фатима прошла под аркой у плохо освещенного скверика и спустилась по ступенькам к почти невидимой двери. Затем постучала тростью в определенном порядке: три быстрых стука, два медленных, три быстрых. В верхней части двери открылось окошко, в нем показались глаза с изменчивыми пурпурными зрачками.
Потерялась?
Ищу жасминовый чай, ответила она.
Сколько сахара?
Совсем чуть-чуть.
Окошко захлопнулось, и в двери появился здоровенный джинн в черном фраке. Он взмахнул рукой, блеснули пурпурные зрачки:
Добро пожаловать в «Жасмин».
Фатима прошла внутрь, и ее захлестнуло маленьким штормом какофонии музыки и кутежа.
«Жасмин» не указывался ни в одном путеводителе. За его стенами никто даже этого названия не произносил. Все называли его «Пятачок».
Посетители общались или смеялись, пока автоевнухи в смокингах и красных фесках убирали со столов пустые бокалы. В «Пятачке» выпивка лилась рекой. В основном пиво, любимый египетский алкоголь. Но пили и вино, и новомодное шипучее шампанское с зачарованными эликсирами, которое, вполне буквально, поднимало тебя над землей.
Но никто не приходил сюда только за алкоголем. Его можно без труда добыть где угодно в Каире, даже иностранные марки. Уникальным «Жасмин» делала его клиентура. За одним столиком две женщины в парижских платьях курили тонкие сигареты в длинных черепаховых мундштукахсветские львицы решили спуститься на дно. Между ними сидел высокий молочно-белый джинн с неестественно красивым лицом, он затягивался кальяном и выдыхал вращающиеся серебряные кольца. На площадке с грацией танцоров кабаре кружились юноши с манерами уличных бандитовв паре с аристократичного вида женщинами, которых они никогда бы не встретили в другом месте, ни днем ни ночью. Часть мужчин танцевали друг с другом. Все окружение двигалось под завораживающую музыку с приподнятой сцены.
Пробираясь сквозь толпу, Фатима профланировала до бара. Напитки разливал невысокий джинн-бармен с шестью руками. Она поймала стакан, проехавший по стойке, и подняла его, чтобы сделать небольшой глоток.
У тебя такое лицо, будто что-то серьезное пьешь, прокомментировал кто-то на английском, хотя это всего лишь сарсапарель!Она повернулась и увидела немолодого мужчину в коричневом костюме, который сидел через несколько стульев.
Сарсапарель с мятой и чаем, поправила она. Попробуй как-нибудь.
Мужчина фыркнул:
Я люблю, чтоб выпивка была выпивкой! Его коричневое лицо расплылось в улыбке. Как дела, Фатима?
Нормально, Бенни. Давно не виделись, улыбнулась она в ответ.
А будто только что! Он пересел ближе, положив рядом корнет.
Бенни был родом из Америки, как большинство музыкантов в «Жасмине», из места под названием Новый Орлеан. Люди стекались в Каир отовсюду. Кто-то искал работу или хотел увидеть механические чудеса и джиннов. Бенни и другие люди сбежали от Джима Кроу. Они привезли с собой надежды, мечты и фантастическую музыку.
Ты сегодня играешь? спросила Фатима.
Каждую ночь.
Их внимание привлекла труба на сцене. Мужчина играл, откинувшись назад, движения его пальцев сливались в пятно, заставляя инструмент издавать пронзительные стоны и вскрики, словно любовники поздней ночью или ссора ранним утром. Позади него группа присоединилась к тираде в многообразной гармонии кларнетов и тромбонов.
У Бенни не было названия тому, что они делали. Он говорил, что это новоорлеанский звук. Но он утверждал, что однажды эта музыка станет самой крутой во всем мире. Фатима охотно верила. Когда она впервые услышала эту гипнотическую, прекрасную музыку, ее словно накрыло волной. Синкопированные ритмы и мелодии поднимались по спине, заставляли двигаться, жить, быть свободной.
Банки умеет дудеть!
Фатима повернулась и заметила, что вокруг нее расселись другие люди. Щекастого мужчину в голубом костюме звали Альфредом, по кличке Лягухон играл на тромбоне. Коротышку с тонкими губами и в красной феске, сжимающего футляр с кларнетом, Бигсом. Худой парень в золотом костюме и шляпе в цвет, который произнес последнюю фразу, играл на пианино. Она не была уверена насчет его настоящего имени, поскольку он отзывался только на Манса Муса.
Да, есть такое, кивнул Бенни. Но слышал и лучше.
И кого именно?! вскричал Манса Муса.
Я трех назвать могу. Но достаточно и одного.
А ну давай.
Бадди Болден.
Манса Муса застонал:
Почему каждый раз, как мы говорим о музыке, ты вспоминаешь Бадди Болдена?
Если бы ты хоть раз его услышал, квакнул Альфред, ты бы не спрашивал.
Все остальные закивали.
Помню, видел раз, как играет Бадди, продолжил Бенни. Вот, что я тебе скажу, Фатима, это было нечто. Он играл так громко, что его труба сдула весь первый ряд. Нет, говорю тебе, это правда! Люди кубарем катились! Одна женщина, она вообще прям из зала выкатилась! Продолжала катиться всю субботнюю ночь, и никто ее найти не мог, пока она не докатилась до церкви воскресным утром!
Манса Муса вскинул руки, и группа взорвалась смехом. Фатима улыбнулась.
Ну, Бадди больше нет, вставил Альфред. Оставили его, Джима Кроу и старый Новый Орлеан позади. Он поднял стакан. За Короля Болдена. Им не отнять твою магию.
Остальные подняли стаканы, поддерживая тост. Когда аль-Джахиз вернул в мир волшебство, это произошло не только в Египте. Оно появилось повсюду. Во всем мире. В Америке возвращение магии встретили гонениями. Бенни и остальные до сих пор шептались с широко распахнутыми глазами о чародее по имени Роберт Чарльз, который чуть не поставил Новый Орлеан на колени. Они утверждали, что Бадди Болден своей музыкой творил волшебство иного рода, и дорого заплатил за этот дар.
Иногда я скучаю по дому, вздохнул Альфред. Но точно не по Джиму Кроу.
Аминь! добавил Бенни. В Каире нет Джима Кроу!
Хор «Да, это точно!» поддержал его со всех сторон.
Не знаю как-чего, вмешался Манса Муса, взбалтывая содержимое стакана. Ко мне ничего относятся, потому как я не отсюда. А вот другим ребятам, черным, как мы, повезло меньше. Видал, как их выставляли из разных мест, и не раз. Даже плевали на них. Пощечины давали на улицах. И кто живет в трущобах? Бу-ку лица, как у нас. Все, как дома.
Фатима не могла отрицать его слов. У Египта хватало своих проблем. То, что аль-Джахиз был суданцем, немного улучшило ситуацию. Предпринимались даже попытки принять закон против дискриминации. Но укоренившиеся предрассудки трудно побороть.
Фигня, проворчал Бенни. Дома Фатима бы катала с Джимом Кроу. Половина здесь не пройдет тест с бумажным пакетом.
Многие даже за окторона не сойдут, сказал Альфред. Черт, даже за кватерона.
Но они этого не знают, хмыкнул Манса Муса.
Некоторые октороны и кватероны тоже не знают, съязвил Бенни.
Снова раздался смех, а Фатима зачарованно слушала их разговор. Она многое от них почерпнула для своего английского. Даже выучила ритм их речи и словоизменения. Но просторечия от нее иногда ускользали. Что за штука такаяокторон?
Вот почему я наряжаюсь, куда бы ни шел, поделился Манса Муса. Люди к тебе относятся как надо, если ты в костюмчике. Как оно, Фат? Четкий прикид сегодня!
Фатима, как обычно, щелкнула по котелку. Она выбрала яркий винный цвет с парчовой жилеткой. Темно-оливковый галстук держал на месте зажим с серебряным шариком поверх полосатой рубашки с воротником-стойкой. Он был прав. Люди действительно относятся к тебе иначе, когда ты в костюме.
Все в курсе, что это я научил Фатиму одеваться? спросил Манса Муса.
Но у тебя все костюмы золотые. Фатима смотрела на него без выражения.
Бенни залился лающим смехом, вслед за ним затряс щеками Альфред, хлопая по стойке.
Вам, ребят, оскорбился Манса Муса, надо следить, как вы говорите с королем! Он взял псевдоним после того, как услышал о малийском императоре, который ехал на хадж через Египет, рассыпая вокруг столько золота, что хватило бы обрушить местные рынкиво всяком случае, так утверждали истории. Свои номера Манса заканчивал душем фальшивых золотых монет, которые люди разбирали как сокровище.
Ого! воскликнул Бенни, глядя в зал. А вот и беда нагрянула!
Фатима проследила его взгляд до высокой фигуры у входа. Сити. И Бенни был прав. Она выглядела настоящей бедойв длинном красном вечернем платье с кружевами и шифоном, ниспадавшим до ног. Под газовым верхом был лиф с сеткой бисера, поблескивающей в приглушенном свете, талию охватывал такой же бисерный пояс.
Взгляд нубийки наткнулся на Фатиму, и она отправилась в медленное дефиле, сопровождаемая восхищенными взглядами. Ее встретил хор приветствий. Бенни с друзьями относился к Фатиме как к своей, но Сити совсем другое деложенщина, которую следует осыпать комплиментами и обмениваться колкостями. Когда утих шум, она скользнула на стул перед Фатимой и протянула руку, чтобы подергать ее за галстук.
Забавно тебя здесь встретить.
Фатима бросила взгляд на золотую диадему, угнездившуюся в коротком парике, который сегодня надела Сити, на ней была выгравирована львица.
Выглядишь
Как пламенный гнев богини, воплотившийся на Земле?
Я собиралась сказать «прекрасно».
Сойдет и так. Она поймала напиток, запущенный барменом, и опустошила стакан одним глотком. Перевела взгляд на стакан Фатимы. Сарсапарель? С мятой?
И чаем.
Мы здесь, чтобы отрываться, цыкнула Сити. Нарушать правила.
Я уже практически преступница.
Не пойми неправильно, но эти твои ясные карие глазоньки выглядят усталыми. Длинный день в службе «Охотников за жутью»?
«Охотников за жутью?»
Знаешь, как скучно изучать финансовые отчеты транснационального бизнеса с десятками дочерних компаний?
Нет. И не хочу знать. Никогда.
Даже вместе с Хадией это заняло несколько часов.
Хадией?
Моя новая напарница. Слово по-прежнему звучало странно.
Напарница? Глаза Сити вспыхнули. Новая леди в команде «Охотников за жутью»? Симпатичная, как ты? С фетишем на костюмы и язычников? Чего ж ты ее не привела?
Фатима попыталась представить Хадию в «Пятачке» и не преуспела.
Мне кажется, она нарушает даже меньше правил, чем я. Вся такая светлая и энергичная. Мне пришлось силком ее из офиса выставлять. Зато любит печатать отчеты.
Агент Фатима и энергичная леди-напарница. Дождаться не могу нашей встречи.
Фатима замерла посреди глотка. Встречи? Сити рассмеялась, прикрывая рот.
Расслабься. Но тебе придется сообразить, как ей объяснить, что она постоянно натыкается на меня в твоей компании. Я довольно запоминающаяся девушка.
Значит, ты собираешься еще долго здесь оставаться?
Сити ответила, прикончив еще один стакан, что ответом вовсе не являлось.
Воздух обожгло внезапным грохотом барабанов, к которым присоединились удары ладоней по дарбукам. Для того чтобы новоорлеанская музыка смешалась с местной, много времени не понадобилось, словно родня воссоединилась. Получился яркий стиль, бьющийся вместе с сердцем Каира, выплескивающийся из подпольных притонов на улицы города. Звуки взбудоражили ринувшуюся на танцплощадку толпу.
К девушкам придвинулся Манса Муса, предлагая нубийке руку:
Король проводит тебя стильно.
Боюсь, этот танец зарезервирован. Йа Алла! ответил она, обнимая Фатиму.
Фатима поднялась, беспомощно пожала плечами и щелкнула по котелку в качестве извинения Мусе. Он рассмеялся и щелкнул по золотой шляпе в ответ. Подруги ступили на площадку как раз, когда зазвучала труба. Сити повернулась, а Фатима сделала шаг вперед, ловя ее за талию, притягивая к себе и отыскивая общий ритм. Пара обменялась понимающими улыбками, позволяя движениям говорить за себя. Фатима считала, что если это не магия, то магии и вовсе не существует.
* * *
Несколькими часами позже они брели по переулкам рядом с улицей Мухаммеда Али. Фатима постукивала на каждом шагу тростью, под руку с приплясывающей Сити, словно в голове у той продолжали играть трубы и барабаны. Они или алкоголь.
Куда теперь? невнятно спросила она.
Я думаю, посмотрела на нее Фатима, что для твоей семьи ты сейчас будешь немного слишком.
Я сплю в комнате тетушки Азизы. Она мало что замечает.
Я в этом не уверена. Давай лучше ко мне.
Будто я собиралась куда-то еще, подмигнула Сити.
Но тебе придется воспользоваться парадной дверью. Не люблю забираться в окна.
Собираешься познакомить меня с тем пронырливым бавабом? Он всегда у дверей.
Махмуд всегда оказывался у дверей.
Пусть думает, что хочет. Я плачу за аренду.
Нам не обязательно прям сейчас идти, хихикнула Сити. Я все еще в платье под этой штукой. Она указала на свой темный кафтан.
Фатима с сомнением прищурилась. Она и раньше с трудом переживала ночные гулянки с Сити.
Как насчет пойти домой? Я заварю чаю, мы поболтаем. Сегодня пятница. Можешь остаться ночевать.
Да ты романтик. Сити поцеловала ее в ухо. Может, еще стихами меня соблазнить собираешься?
Ты любишь стихи? подняла бровь Фатима.
Только старенькие. Могу наизусть прочитать Маджнуна.
Впечатляет. Любишь персидские истории о любви?
Нет ничего круче трагической и неразделенной любви. Еще немного из Антара помню.
Это объясняет слова твоей тети. Она полагает, что я должна читать тебе стихи.
Тебе это тетушка Азиза сказала?
Айва. Сказала, я так могу завоевать твое сердце.
Коварная старушка, пробормотала Сити.
Она говорит, что ты слишком похожа на отца. И что поэтому ты так любишь бродяжничать. От наступившей тишины Фатиме немедленно захотелось забрать свои слова назад.
Ну, сказала Сити после долгой паузы, расслабляя руки. Тетушка любит поговорить.
Извини. Про себя Фатима проклинала свой болтливый рот. Мне не стоило
Сити махнула рукой, будто отметая извиненияили отсутствующего отца.
Думаю, немного чая и сплетен вполне сгодятся. Она постучала пальцем под глазом. Но он тоже с нами идет?
Что?
Фатима повернулась было назад, но Сити прищелкнула языком:
Ну не так же явно!
Она ограничилась тем, что скосила глаза, поймав темную фигуру боковым зрением. За ними следили.
Сколько он за нами идет? прошипела Фатима.
Не уверена. Скорее всего, от самого «Пятачка».
Фатима обвела улицу взглядом. В этих переулках таилось много теней.
Мы ведь тоже так встретились.
Ты меня обокрала, чтобы привлечь внимание. Потому что ты со странностями. Он, скорее всего, вор.
Или маньяк-убийца. Который охотится на девушек в ночном городе!
Не повезло ему.
Не повезло, почти прорычала Сити.
Парочка завернула за угол, проходя мимо заостренной арки и вниз по ступеням, ведущим в тени. Затем они разошлись, занимая позиции по разным сторонам. Фатима зажала набалдашник трости, обнажая меч на несколько дюймов. Люди всегда предпочитали болезненный путь, чтобы выяснить, что трость у нее не только для украшения. Сити стояла, подавшись вперед, оскалив зубы и в полной готовности наброситься.
В тишине раздались шаги их преследователя. Он заколебался, прежде чем спуститься по лестнице и войти в тени. Фигура в темном плаще и капюшоне проплывала прямо между ними.
«Дилетант», подумала Фатима. Она выждала, пока он пройдет чуть дальше, затем вытащила меч, позволяя звуку обнажаемой стали разнестись по переулку. Он развернулся как раз вовремя, чтобы плоскость клинка опустилась на его колени. Раздался вой боли, и ноги преследователя подогнулись. Голос оборвался, когда Сити бросилась на неизвестного, отбрасывая его назад со звучным ударом. Она прижимала его грудь коленом, пока он пытался вдохнуть.
Не тех женщин выбрал для охоты? Ты маньяк или кто ты такой? Говори!
Мужчина извивался, бился в своем плаще и булькал.
Не думаю, что он сможет заговорить, если ты будешь так его зажимать, заметила Фатима.
Его проблема. Не моя. Она сильнее нажала коленом, и мужчина вскрикнул.
Фатима нагнулась, отбрасывая капюшон.
Слушай, друг, ты бы лучше Она остановилась, увидев его лицо. Лысый, кожа бледно-серого цвета. И без бровей.