Хаимович ХаннаАкадемия последних рубежей
Глава 1
Ритуал нужно провести не позже праздника Урожая. Эртен должен освоиться с новой силой. Так что начинай готовить зал.
В ответ донесся приглушенный смех.
Ну что такое?недовольно буркнула тетка.
Ничего. Я просто восхищаюсь тем, что твои деревенские корни придают тебе шарм даже спустя тридцать лет, дражайшая Кира,фыркнул дядя Эрдалон.Праздник Урожая, надо же...
Имоджин скрипнула зубами. Нашли время для дурацких шуточек, когда она стоит под дверью ни жива ни мертва, с силой прижимая руку к груди, чтобы оглушительный стук сердца не разносился по всей округе!
Они говорили о ритуале! А Имоджин слишком хорошо знала, что это за ритуал. И они упомянули ее имя! И если бы она не вернулась домой раньше, то ничего бы не услышала!
Девчонку тоже готовить?поинтересовался дядя, отсмеявшись и выслушав порцию тетиного раздраженного шипения в ответ.
Так, девчонку. Это точно о ней.
Нет. Добровольность не обязательна.
Имоджин придвинулась еще ближе к дверимассивной, толстой, украшенной резьбой двери хозяйских покоев. Эта махина не пропускала звуков, но Имоджин уже начала осваивать магию. Как не освоить, когда с семнадцати лет промышляешь тем, что достаешь на втором плане мира редкие магические компоненты и перепродаешь их?
Один початок камыша, булавка, разделенная надвоекончик в камыше, головка плотно сжата в кулаке. Полутьма в коридоре. Почти пустое восточное крыло особняка. Дядя с тетей не любили, когда прислуга вертелась поблизости. Они обезопасили себя от лишних ушей. Имоджин бы ничего не услышалаи так и не узнала бы о том, что ее ждетесли бы ход на второй план не начинался в подвале именно под восточным крылом.
А она возвращалась домой. И случайно выцепила свое имя в отголосках беседы, которую вели опекуны, закрывая за собой надежную тяжелую дверь.
Я справлюсь дня за три,сказал тем временем дядя.Ритуал можно провести в любое время, я просто хочу немного повысить вероятность правильного исхода... Ох, Темные боги. Кира, ты уверена, что он никому не навредит? Ваши фамильные штучки бывают весьма. кусачими.
Имоджин почти наяву увидела, как усмехнулась тетя в ответ. Она всегда усмехалась, когда вспоминали о ее происхождениистаринный темный род, проклятия, игры со смертью, обряды на крови. Род дядии самой Имоджинбыл не лучше, но у достопочтенных магов сель Маре хватало благоразумия не афишировать семейные умения.
А, то есть, по-твоему, лишение магииэто не вред?хмыкнула тетя.Нет. Прочти уже наконец. Ты глава рода и должен будешь проводить ритуал. Как меня угораздило выйти за человека, который настолько ненавидит читать?
Донесся слабый шорох. Дядюшка, вняв словам тети, принялся листать гримуар. Один из тех древних темных гримуаров, которыми кишела библиотека особняка сель Маре.
Жаль,пробормотал он спустя несколько минут. Пауза длилась так долго, что Имоджин уже хотела уйти.Но Робест меня бы понял. Наверняка он бы понял меня.
На твоем месте он бы поступил так же,отозвалась тетя.
Супруги сель Маре всегда поддерживали друг друга. А их частые пикировки никогда не переходили грань полушутливых. Тетя Кира и дядя Эрдалон были образцовой семейной парой и мыслили одинаково в любой ситуации. Будь то выбор новой мебели, позиция семьи в Совете Пятидесяти. или решение провести ритуал, который отнимет силы у Имоджин и передаст их Эртену, будущему главе рода сель Маре.
Эртен родился с околонулевым уровнем магии. Такое случалось даже в древних семьях магической аристократии.
Имоджин родилась с высоким уровнем, но пока ей не сравнялось двадцати, дядя и тетя на правах опекунов могли распоряжаться ее судьбой как хотели. Родителей она не помнила
что же, и так бывает, все бывает даже в древних семьях магической аристократии, им не чуждо ничто человеческое, в том числе смерть.
Она выдернула из сплетений резьбы початок камыша с булавкой и поспешила скрыться в боковом коридоре. Основное она услышала. Не стоило торчать под дверью.
Нужно было подумать, что теперь делать.
При мысли о ритуале по спине бежал холодок и противно сосало под ложечкой. Хотелось обхватить себя руками и сжаться в комочек. Лишение магии.
Они собирались сделать это с ней.
Просто взять и отобрать все то, что составляло ее суть. И оставить пустую оболочку. Оболочка будет выглядеть, как человек, возможно, протянет еще несколько десятилетий до конца отведенного людям срока, возможно, будет говорить и даже смеяться, и найдет себе занятие в жизни, и выйдет замуж за Алессара, и родит ему детейесли он не откажется от жены-простушки... Но это будет уже не Имоджин. Не та сильная колдунья из рода сель Маре, последняя из своей ветви, живущая мечтами о магии и силе.
Захотелось бежать куда глаза глядят. Немедленно, прямо сейчас! Даже не взяв с собой ничего из вещей! Плевать, она все еще маг, ее заказчики связываются с ней через абонентский ящик на центральном почтамте, а ходы на второй план есть не только в родовых особняках. Она снова сможет брать заказы и прокормит себя до поступления в академию, ну а забрать оттуда студента невозможно без его на то воли, ведь правда? Правда? Нужно бежать. бежать.
Имоджин остановилась, глубоко вздохнула и прижалась всем телом к холодной стене.
Стоп. У нее есть еще три дня. Вещи бросать ни к чему, она успеет собраться.
И еще есть Алессар. Будущий муж обязан вмешаться в дикие планы опекунов! В конце концов, это и его дело тоже!
Она снова сделала глубокий вдох и задержала воздух в легких, чувствуя, как сердце постепенно начинает биться медленнее.
Да. Алессар.
Прежде чем паниковать или планировать бегство, нужно поговорить с ним. И тогда, может быть, вовсе не придется ни о чем беспокоиться.
Имоджин крадучись покинула восточное крыло и почти бегом бросилась к себе. Перед разговором с Алессаром необходимо было привести в порядок прическу и сменить одежду. Отправляясь на второй план мира, Имоджин преображалась, чтобы слиться с его обитателями. Свалявшиеся волосы, пыльная шляпа, тусклая бесформенная одежда, вся в заплатках и пятнах. Жених бы этого не потерпелдаже с оглядкой на отчаянное положение будущей супруги.
А с мнением жениха приходилось считаться.
***
Имоджин пыталась успокоиться, убеждала себя, что спешить пока некуда, но нервозность завладевала ею все сильнее с каждой минутой. Она даже не выдержала и вызвала теневое такси. Дороже обычного, зато быстрее.
Впрочем, его тоже пришлось ждать почти целых полминуты, стараясь слиться с высокой оградой дядюшкиного сада, кутаясь в плащ и вдыхая влажный, напитанный холодной водяной взвесью воздух. Дождя не было. Только морось оседала на ветвях прозрачными каплями и не давала просохнуть стенам и крышам. Солнце на первом плане мира не показывалось никогда. Это была плата за возможность разделить мир на два слоя и изгнать всю голь и нищету прочь, подальше от аристократических городов и чистеньких, добротных домов обслугина второй план.
Наконец теневое такси вынырнуло из густой полутьмы. Казалось, угловатая машина без колес, зависшая в полуметре над дорогой, появилась прямо из сада. Может, так оно и было. Только водители знали, какими путями передвигаются их быстрые машины. И в тени чего они могут проскользнуть. Хватит ли им тени одного дерева? Тени человека? Тени от пряди волос, спадающей на лоб?
Алессар жил в другой стороне центрального квартала, в конце Весеннего проспекта. Особняк семьи Хантарде, темная, источенная временем и дождями груда древних камней, возвышался на углу, как неприступный бастион. Но в окнах, еле заметный из-за толстых стен, горел свет. На первом этажев кабинете Алессара.
Имоджин крепче сжала пальцами отвороты пальто.
Такси остановилось в тени ограды. Ближе его не подпускала защита особняка. Расплатившись, Имоджин вышла. Ее защита пропускала в любое время.
Мир перед глазами немного плыл, и все еще мелькали смазанные полосывсе, что можно было разглядеть в окно во время поездки в тени. Острые, похожие на замершие когти гигантского существа башенки на углах показались сплошным частоколом. Имоджин потянула за дверную ручкуи вдруг столкнулась с Алессаром лицом к лицу. Тот на ходу застегивал тонкий плащ и явно куда-то спешил.
Она вскрикнула. Алессар удивленно поднял брови. Кажется, он был не очень доволен.
Имоджин? Что вы здесь делаете?
Голос, холодный и нервный, звучал учтиво, как обычно.
Мне грозит опасность!выдохнула Имоджин и прошла в холл, не дожидаясь приглашения.Простите, если помешала. Я... могу подождать.
Это церемонное «вы», которому абсолютно не мешали страстные поцелуи вдали от людских глаз!
Нет, говорите,Алессар уже заметно злился. Впрочем, как всегда, когда его планы что-то нарушало.Меня вызывает Канцлер. Возможно, придется отлучиться на несколько дней. Да не молчите вы!
Опекуны хотят отнять у меня магию!выпалила Имоджин. Он торопился и торопил ее, заражая своей нервозностью и не давая подумать, как лучше сказать. Таким уж он был человекомвечно на нерве, вечно в ожидании удара, почти истеричный, почти женственный, непринужденно балансирующий на гранях этих «почти». И как ни странно, это лишь придавало ему притягательности.
Что?Алессар хмурился, глядя сквозь нее.Опекуны? Почему вы пришли с этим ко мне? Послушайте, если у вас ничего срочного.
Он шагнул к двери. Имоджин преградила ему путь.
Нет, стойте! Вы меня не слышите! Опекуны! Собираются! Провести ритуал! Чтобы забрать всю мою магию и отдать ее Эртену! Навсегда! Алессар, я пришла к вам за защитой! Да Темные твари, вы же станете моим мужем! Не дайте им забрать мою магию, кайасы вас задери!
Прекратите визжать, вы не уличная торговка!прошипел Алессар, страдальчески морщась.Что, по-вашему, я должен сделать? Имоджин, любовь моя, у меня нет времени, и ваши распри с опекунамине мое дело. Наши дети в любом случае унаследуют магию, не волнуйтесь. Канцлер ждет. Если хотите и дальше здесь стоятьоставайтесь. Прошу меня извинить.
И он вышел, ловко проскользнув мимо ошарашенной Имоджин.
Что? Дети? А, Темные твари, да какие дети, если она вообще не о них пыталась ему сказать! Он так ничего и не понял? Или, что вероятнее, ему... наплевать?
«Он просто не понял, не успел вникнуть, ты же знаешь, как он ненавидит крики и резкие звуки»,успокаивающе шептал внутренний голос.
«Все он отлично понял, он не такой дурак,перекрывал его другой, полный мрачной ехидцы, голосок.Просто сказал, что думает. Ему плевать на твою магию...»
Во всяком случае, выразился он недвусмысленно.
«Это не мое дело».
«Не волнуйтесь, дети все равно унаследуют магию».
До детей нужно было сначала дожить. А теперь Имоджин была уже не уверена, что хочет жить именно с этим человеком.
Мысль оказалась неожиданно пугающей, болезненной. Внутри точно провернули раскаленный прут. Имоджин опустилась на диван, до боли сжимая руки.
Если бы это был не Алессар. Если бы это был кто угодно, она бы сохранила ясность мышления и оценила бы его слова беспристрастно. Все взвесила бы, сделала выводы и решила, стоит ли продолжать общение с ним.
Но на Алессаре логическое мышление и здравый смысл давали сбой.
И начинало казаться, что лучше не думать об этом. Просто отложить все мысли об Алессаре на потом. А может, все рассосется и забудется само собой. Будь это кто угодно другойИмоджин бы прекрасно знала, что делать. Разорвать помолвку и отказаться от жениха, которому безразлична главная часть твоей жизни. Но Алессар.
Их связала сама магия. Полное совпадение ауры, которое требовалось для подлинного магического брака. И в придачувечная любовь и верность.
Вернее, то, что Имоджин считала любовью и верностью до сегодняшнего вечера.
Какая это, к кайасам, верность, если твоей второй половинке просто безразличны твои мечты и желания?
Нет, Имоджин понимала, что под верностью подразумевалось нечто иное. Но. Зачем оно нужно? Зачем вся эта вечная любовь, зачем быть единственной женщиной для Алессара, если его ни капли не волнует твоя душа?
Так. Надо успокоиться.
Имоджин подняла голову и с некоторым удивлением обнаружила, что все еще сидит в холле особняка Хантарде. На пороге, у двери, ведущей под лестницу и вглубь, к кухне, застыла служанка, ожидая указаний. Вышколенная прислуга не мельтешила перед глазами и никогда не заговаривала первой. Иногда Имоджин подозревала, что, даже если хозяин или его гости будут корчиться в агонии на этом роскошном паркете, слуги так и останутся стоять в дверях, боясь подойти, пока им не прикажут.
Ладно, хватит думать об Алессаре и его слугах.
Это просто недопонимание. Рано или поздно все уляжется. Как-нибудь. Только не сейчас. Если Алессар отказывается помогатьпридется справляться самой.
Имоджин встала и кивнула служанке в знак приветствия.
Я уже ухожу. Пожалуйста, закройте за мной дверь.
***
Имоджин шла домой пешком через весь центр Валлаполисабольше часа сквозь вуаль легкой мороси, под медленно темнеющим небом, в огнях окон и фонарей. Столичная суета успокаивала. Вид сияющих витринами магазинов, рабочих, спешащих домой из заводских цехов или, наоборот, на смену, клерков из всевозможных контор помогал унять тревожные мысли. Даже солдаты городской стражи не нервировали. Они просто охраняли безупречный, почти военный порядок.
Создавая второй план, маги перенесли на него все самое грязное, негодное: целые кварталы бедняков, мусоросжигательные и слишком коптящие заводы, тюрьмы и каторги, дома призрения и бордели - за исключением самых элитных, тех, что и борделями-то называть зазорно, ведь как можно так оскорбить почтенный клуб рейсте Пиаццель или рейста Ремингера?
Чистое и нужноекварталы магической и простой знати, производства и фабрики, магазины и ателье, конторы, театры, районы, где жили работяги, не вызывавшие брезгливости своим видомосталось на первом плане. Но больше никогда не видело солнечный свет.
Имоджин рассеянно наблюдала за бурной вечерней жизнью столицы, погрузившись в свои мысли. К тому моменту, когда она поднялась по ступеням дядюшкиного особняка, план действий и список вещей, которые требовалось взять с собой, уже оформились у нее в голове.
Ушло и волнение. Улеглась паника. Ужас и неприятие уступили место трезвому расчету. Все-таки Имоджин никогда не была тепличным цветочком, который впал бы в прострацию от такого предательства сначала со стороны дяди и тети, потомеще и жениха. Она привыкла быть сама за себя. Всю жизнь. Все время, сколько себя помнила. Дядя и тетя сами воспитали подопечную...
Нет, они не урезали ее ни в чем, не относились как к бедной родственнице. Они просто никогда не забывали подчеркивать, что достойно исполняют свой долг. Позаботиться о дочери покойного братаобязанность дяди Эрдалона. А свои обязанности он понимал на довольно старомодный манер. Он должен обеспечить ей кров и пищу, дать образование, достойное уважаемой рейсте из почтенной магической семьи, после чего подыскать такого же достойного жениха и выдать замуж. И Имоджин ни на мгновение не давали забыть, что все блага, которыми она пользуется, дарованы ей не из безмерной опекунской любви, а из их почтения к долгу перед семьей.
От нее тоже ждали, что она исполнит долг перед семьей.
Но не говорили, что он будет заключаться в отказе от магии.
Они вообще не говорили об ее магии. Словно Имоджин родилась вовсе без дара.
Сначала она не придавала этому значения. В детстве вообще не думаешь о магических дарахкаждый день есть вещи поважнее. Чашка горячего какао к ужину, например; проделки за спиной строгой няни и вредный кузен Эртен, который снова залепил клеем твои волосы. Потом на смену няне пришли строгие наставницы и наставники, а с нимимножество книг, которые нужно было прочитать, и заданий, которые нужно было выполнить. Потом Имоджин начала думать, что в семье стараются не говорить о магии, чтобы не сыпать соль на раны Эртену, дар которого был таким слабым, что фиксировался лишь мощными проверочными ритуалами.
Потом услышала, как Эртен обсуждает с родителями свою будущую учебу в Имперской академии магии, и поняла, что дело в другом. Но не стала забивать себе голову. В то время у нее было полно своих забот. Она начинала собственное полулегальное дело по доставке магических ингредиентов со второго плана и размышляла, сможет ли проникнуть дальше входного грота Черных пещер и вернуться невредимой. В конце концов, мало ли как Эртен собирается учиться в академии без дара. На факультет зельеварения брали даже слабых магов... Все сель Маре окончили факультет интуитивной магии, куда принимали лишь самых сильных, но если нет выхода, то, возможно, из кузена сделают хотя бы зельевара. Еще были ритуалы, позволяющие делиться магией.