Второй раз чистильщики забирают моего лучшего ученика, вздохнул профессор.
А кто был первым? светским тоном поинтересовался Альмод.
Ты. Или ты не знал, что ректор собирался растить из тебя своего преемника?
Альмод расхохотался.
Он был бы очень разочарован, когда после смерти моего отца поток пожертвований бы иссяк.
Мои соболезнования.
Они опоздали на десять лет.
Могу я спросить, что с ним случилось? осторожно произнес наставник. Он был не стар и довольно крепок, как я слышал.
Сердечный приступ. Застиг ночью, в покоях, тело нашли утром. Разрыв желудочка, тампонада лекарь написал мне, очень винился. Чистильщик усмехнулся. Только кого и когда могли вернуть извинения?
Кому перешел герб?
Альмод пожал плечами:
Должен бы кузену, но я не интересовался. Право на герб я потерял незадолго до того, как попал сюда.
Но цвета носишь
Почему бы и нет? он снова усмехнулся. Но мне кажется, профессор, вы тянете время, задавая вопросы о делах многолетней давности, а сами пытаетесь найти доводы Десять лет назад вы не были так упорны.
И до сих пор стыжусь этого.
Что ж, у вас будет еще один повод устыдиться потому что нужных доводов вы не нашли. Или хотите заменить его сами?
Наставник изменился в лице. Чистильщик широко улыбнулсядо чего же мерзкая у него улыбка! и перевел взгляд на Эрика.
Хватит подслушивать.
Я не
Дай руку. приказал чистильщик, вытаскивая нож. Эрик растерянно глянул на наставникатот кивнул, лицо его не выражало ничего.
Дай руку, повторил чистильщик. Можешь орать.
Нож полоснул по ладони. Эрик хмыкнулза слабака держит. Лезвие было настолько острое, что он почти ничего не почувствовал. Чистильщик вложил ему в руку бусину дымчатого стекла, заставил сжать кулак. Боль обожгла, словно с кровью по руке к сердцу разливалось едкое купоросное масло. Эрик стиснул зубы, хватка чистильщика стала стальной. В глазах потемнело, мысли исчезли, оставив только однуне орать. Не позориться перед этим.
Боль исчезла так же внезапно, как появилась. Чистильщик заставил раскрыть ладонь, плетением подхватил бусину, ставшую дымчато-алой. Эрик сморгнул слезы, глупо надеясь, что никто не заметит.
Все, можешь затягивать.
Плетение закрыло края раны, оставив тонкую розовую полосу. Через четверть часа не станет и ее.
Зачем это? осмелился спросить Эрик.
Чтобы не удрал, непонятно ответил чистильщик. Все. Четверть часа пошла. Собирайся. Не успеешьуйдешь, в чем есть. Будешь сопротивлятьсяуведу силой: пока ты со мной не справишься.
Эрик до крови прокусил губу. Еще не хватало разрыдаться прилюдно.
Почему не дерево или ткань? спросил за спиной наставник.
Дерево или ткань, пропитанные кровью, твари сожрут. Труп своего не тронут.
Так это труп твари? А еще есть? в голосе наставника прорезалось почти мальчишеское любопытство.
Чистильщик расхохотался:
Профессор, неужто вы до сих пор ни одной не видели? После прорыва их полным-полно.
Творец миловал от прорывов поблизости. Да и
Да и занимаетесь вы другим обычно. Еще одного нет. Но как-нибудь снова сюда соберусь, прихвачу для вас. Специально не измененный плетениями, как есть.
Что ответил наставник, Эрик уже не расслышал.
Общая спальня была пуста, хвала Творцу, кто на защите, кто на занятиях и не придется никому ничего объяснять. Эрик рухнул плашмя на кровать: ноги не держали и все вокруг казалось каким-то ненастоящим, неправильным, словно грубо намалеванные картинки за сценой ярмарочного балагана. Сухо всхлипнул: слез не было, но горло перехватывала судорога, мешая дышать. Впервые в жизни он был бы рад услышать, дескать, ничего особенного. Но идеальный материал, пропади оно все пропадом.
Про чистильщиков говорили разное: несравненные бойцы, одинаково искусно владеющие и даром и клинком, обладатели тайных знаний, позволяющих быть одновременно в двух разных концах страны, а то и мира, прорицатели. Никто не знал, что из этого выдумки, а что правда. Но до тех пор, пока только они могут остановить тусветных тварей, способных в несколько часов превратить в стеклянную пустыню деревню, а то и город, любой из них имел право забрать в орден любого одаренного, от школяра, только-только переступившего порог университета, до королевского гвардейца, а то и ректора. В прошлый раз они приходили в университет год назад. С той девчонкой, Рагной, Эрик не ладил и потому особо не вспоминал. О нем, наверное, тоже мало кто вспомнит. А кто-то и порадуется: соперником за место на кафедре меньше.
Эрик заставил себя сесть: с этого гада действительно станется забрать в чем есть, а до лета еще далеко. Впрочем, собирать-то ему особо нечего, всех вещейсундук у изножья кровати. Две смены белья, однаодежды, теплый плащ, да уличная обувь, все из кладовой университета. По-настоящему личное только подарки Мары: закладка для книг из резной слоновой кости, да вышитый бисером кошелек. Еще записи с лекций, но вряд ли теперь есть смысл тащить их с собой. Даже книгибиблиотечные, чтобы купить хотя бы одну, пришлось бы год откладывать всю школярскую стипендию.
Жаль, конечно, что не успел даже начать историю о похождениях купца за морем. При мысли об этом Эрик расхохотался, вздрогнув, когда смех эхом отозвался в пустой спальне. Конечно, именно о непрочитанном стоит сожалеть больше всего. Впрочем, книгу можно взять с собой. Кто теперь посмеет ему хоть что-то сказать?
Он сложил вещи аккуратной стопкой на покрывале, размышляя, во что бы их собрать. Университетский сундук слишком тяжел, холщовая сумка, с которой он время от времени выходил в поселокчересчур мала. Раздумья оборвал появившийся в дверях Альмод.
Кто вас пустил? вслух удивился Эрик.
А кто меня остановит? пожал плечами тот. Держи.
Эрик бездумно поймал что-то небольшое, блестящее. Перстень магистра. Совсем не так он думал его получить.
Полагаю, эта безделица тебе быстро надоест, сказал Альмод. Но пока чем бы дитя не тешилось.
«Безделица». Кое-то за такую платил в прямом смысле головой: самозванцев, пытавшихся выдать себя за одаренного, казнили немедля после разоблачения, и все равно такие находились. А сам Эрик мечтал получить перстень совсем не так. Интересно, почему чистильщик свой не носил. Не успел получить или в самом деле считал ничего не значащей безделушкой?
Это тоже тебе, Альмод подошел ближе, небрежно бросил на кровать кожаную торбу с ремнями
Торба была на удивление приличной, самое то, чтобы носить за спиной. Отличная выделка: вещь выглядела легкой и прочной. И дорогой, хоть всех украшенийтиснение по краю.
Укладывайся и пошли. И, кстати, можешь говорить мне «ты». Раз уж нам теперь придется, он усмехнулся, сражаться плечом к плечу.
Эрик хмуро промолчал. Говорить не хотелось. Вообще ничего не хотелось.
Мара бросилась ему на шею, едва Эрик вышел из спальни.
Откуда ты? он отстраненно удивился. Странно, но все чувства словно стерли. Как будто все происходило не наяву, а он лишь наблюдал за дурным балаганом.
Отпустили попрощаться.
А защита?
На экзаменах она всегда шла второй. Третьим обычно был Йоран, только тот будет защищаться завтра, у подземников. Чтобы потом мотаться по стране, искать, что полезного хранит земля. Жаль, с ним попрощаться не получится. И с остальными. Хорошо, что Мара вырвалась. Или наоборот. Слишком больно сознавать, что несколько минутэто все, что у них осталось. Может, лучше было бы вовсе не рвать душу ни себе, ни ей.
Там еще полно народа. Успею. Она отстранилась, заглядывая в глаза. Это все, что тебя сейчас интересует?
Эрик не ответилслов не было. Только смотрелне насмотреться, не запомнить. И он так и не сказал слова казались неважными, когда она рядом, а теперь, наверное, и незачем.
Возьмите меня с собой, вдруг попросила Мара.
Сдурела? выдохнул Эрик.
Нет. Она повернулась к чистильщику. Я совершенно серьезна. Авторским плетением похвастаться не могу, но
Альмод демонстративно оглядел еемедленно, оценивающе, но не как женщину, а словно диковинную зверушку.
Мне нужен один боец.
Тогда вместо него.
Мне нужен боец, а не влюбленная дура, отрезал чистильщик. Ты плетешь быстрее и четче, это верно. И дар у тебя сильнее. Но совершенно не умеешь справляться с чувствами. Третьего дня ты сперва надерзила заведомо сильному, испугавшись, но не желая этого сознавать.
Я не
Потом едва не лишилась рассудка от страха. Пытаться расцарапать лицо, точно пустая, фыркнул. Не говоря о том, что и без плетений я тоже сильнее.
Мара залилась краской.
Сейчас ты готова на все, снова едва не сходя с ума. Лишь оттого, что боишься потерять любовника. безжалостно продолжал Альмод. Но возьми я тебя вместо негочерез месяц поймешь, что все равно его потеряла, получив взамен только постоянные скитания и перспективу смерти в любой момент. Возненавидишьего, себя, меня, конечно же. И я получу либо нож в спину, либо необходимость снова искать и натаскивать бойца.
Неправда, я
А такнеделю порыдаешь, через месяц привыкнешь, через полтора оглядишься и поймешь, что смазливых парней кругом полно. С умными хуже, но и это решаемо.
Если чтоя уже сейчас тебя ненавижу, прошипел Эрик. Не боишься ножа в спину?
От тебяразве что в грудь. А с этим я как-нибудь совладаю. Прощайтесь и пойдем.
Он демонстративно отвернулся, сложив руки на груди.
Я буду ждать, прошептала Мара.
Глупо, сказал Альмод, не оборачиваясь. От нас не возвращаются.
Да заткнешься ты, наконец! Закричала она.
Эрик перехватил взметнувшиеся кулаки, прижал к груди, обнял.
Ш-ш-ш Не надо, коснулся губами волос. Хватит. Тебе сегодня нужна холодная голова. Еще защищаться.
А ты можешь думать хоть о чем-то другом? она отпихнула его, разрывая объятья.
Эрик приподнял ей подбородок, заглянул в полные слез глаза.
Почему бы мне не думать о твоем будущем, если своего у меня больше нет? Он поцеловал соленые ресницы. Не вздумай провалиться. Ради меня, хорошо?
Хорошо, всхлипнула Мара. Я тебя
Не надо, он накрыл ее губы пальцами, не давая договорить. Улыбнулся. Не стоит. Беги, время идет, а тебе еще надо умыться.
Она отшагнула назад.
Беги, повторил Эрик. Покажи им всем, что ты не влюбленная дура, а полноправный магистр. И будь счастлива.
Она кивнула, всхлипнула.
Я буду ждать.
Быстро-быстро застучали шаги по лестнице. Эрик откинул голову, глядя в потолок и часто моргая. Вот и все.
Пойдем, сказал Альмод. С наставником прощаться будешь?
Нет.
Ну и правильно.
Да иди ты со своим «правильно-неправильно», не выдержал Эрик. Сам как-нибудь решу.
Они не стоят твоего внимания, продолжал чистильщик, словно не услышав. Даже у твоей девчонки больше смелости, чем у этих умудренных сединами. Они бросили тебя еще на защите. Боялись слово поперек сказатьа вдруг я в отместку заберу любого из них, чтобы через неделю вернуться за тобой.
В смысле?
Кто проверит, погиб ли новобранец от тусветных тварей, ошибки в плетении или недовольства командира? Рапорт написан, тело предано огню, отряду снова нужен четвертый.
Вот, значит, как
Хочешь напугать покрепче?
Нет, зачем? Просто порой мне самому любопытно: многие ли из пропавших отрядов погибли не потому, что не справились с опасностью, а лишь потому, что командир окончательно зарвался?
Еще сильней зарвался? брякнул Эрик прежде, чем осознал, что несет. Охнув, закрыл рот рукой.
Альмод лишь заливисто расхохотался.
Глава 3
Пожалуй, зря Альмод сюда приехал. Конечно, на границах сейчас неспокойно, и вытаскивать оттуда опытного бойца было бы, наверное, неправильно. Стоило, конечно, напомнить себе, что если чистильщики однажды не удержат тварей, все эти приграничные распри покажутся дракой школяров-первогодков.
Но совершенно некстати пришли в голову слова Ульварадескать, проще изначально выковать оружие под себя, чем приноравливаться к тому, что пришло в руки, и Альмод решил съездить в университет. Благо, Солнечный был лишь в трех днях от места последнего прорыва. Того, что стоил жизни Уне. До границы пришлось бы добираться недели две. Если не рисковать переходя между мирами. А они и так задержались из-за Уны, и дольше тянуть время не стоило.
Но старому другу нравилось возиться с молодняком. Превращать личинку чистильщика в доброго бойца. Сам Альмод предпочитал с самого начала иметь дело с личностью. Разглядеть личность в толпе детишек с одинаково наивными глазами казалось невозможным.
Он искоса глянул на Эрика, молча шагавшего рядом. Они шли миом торговых рядов, где как всегда было полно народа. Пацан здорово его разочарует, если не попытается удрать. Впрочем, тот не подвел. Огляделсянаверняка самому казалось, что незаметно. Дождался, пока рядом окажется группа мужиков: сам он проскочить у них перед носом успел бы, но побеги кто следомпришлось бы помешкать, чтобы не столкнуться. Шарахнул усыпляющим плетением. Чисто сделал. И быстро, многие и заметить бы не успели. Неплохо, очень неплохо.
Альмод мог бы разорвать нити задолго до того, как плетение сложится. Но предпочел подождать. Одно из немногих преимуществ, появлявшихся у чистильщиков после посвящения: ни одно плетение, затрагивающее разум, не него не действовало. Ни контроль, ни отведение глаз, ни снотворное.
Глаза парня изумленно расширились, но растерялся он ненадолго. Рванул наперерез той группе мужиков, едва проскочив, плетением столкнул троих прямо на Альмода. И попытался затеряться в толпе.
Альмод бежать не стал. Шагнул в сторону, собрал нити, не обращая внимания на матерящихся мужиков. Эрик застыл, увязнув в густом, точно студень воздухе. Дернулся раз, другой, обмяк. Мужики, разглядев знак чистильщика, убрались прочь. Альмод не удержался от соблазна: сгустил воздух и вокруг головы, чтобы ни вдохнуть, ни выдохнуть. Пацан снова задергался. Попытался разорвать плетения, но Альмод перехватил. Помедлил, прежде чем распустить. Не слишком долго, не чтобы успел задохнуться всерьез. Просто чтобы запомнил, кто держит в кулаке его жизнь.
Нити распустились. Пацан пошатнулся, хватая ртом воздух. Не свалился. Неплохо. Альмод крепко взял его под локоть, широко улыбнулся. Посмотрел в глаза.
Еще раз попытаешься сбежатьнайду и убью.
Пацан взгляд прятать не стал. Хороший взгляд, ненависть в нем плескалась, не страх. Может, и выйдет толк.
Девчонка оказалась пустышкой. Что вчера, что сегодня Учится, может, и неплохо, а в жизни дура-дурой. Жаль, много лет они проходили двое на двое. Ингрид, конечно, свой парень, и все же и ей надо порой отвести душу, поговорив о девичьем.
Он повлек Эрика за собой. Тот дернулся.
Пусти! Сам пойду.
Альмод выпустил локоть. Если что, успеет поймать. Но тот молча пошел рядом.
А может, оно, наоборот, к лучшему. Фроди еще не отошел после гибели Уны. Видеть на ее месте девчонку ему было бы тяжело. Впрочем, какая разница. кто займет ее место, пацан или девчонка. Уны больше нет, и пусть Творец примет ее душу, как до тогодушу Сольвейг. И отходить Фроди будет еще долго. Говорил же ему Альмодне привязывайся. Хотя когда и кому удавалось по-настоящему справиться с сердцем?
Эрик! закричали сзади. Господин чистильщик! Подождите?
Пацан оглянулся.
Йоран! расплылся в улыбке.
Альмод тоже остановился.
Надеюсь, этот не будет проситься на твое место?
Этого, что подбежал, тяжело дыша, он видел на курсе Стейна. Дар слабенький, но плетет чисто. С мечом лучше многих сверстников, но ничего особенного.
Его колкость не заметили оба.
Успел, выдохнул тот, второй. Застыл, явно не зная, что сказать.
Эрик улыбнулся.
Хорошо, что успел.
Врет. По глазам виднопацану хочется завыть в голос. И тоже что сказать, не знает. Наверняка собирались после экзаменов устроить попойку, чтобы проститься как следует. Спьяну клясться друг другу в вечной дружбе, утром разъехаться с тяжелыми головами. Даже писали бы, наверное, друг другу первое время, пока не заглохло все само собой. Так было бы понятно и просто, а сейчасне пойми что.
Быстро слухи расходятся. сказал Эрик.
А ты как думал? Весь университет гудит, как ты срезал второй осекся, быстро глянув на Альмода. Он усмехнулся. мальчишка сглотнул, отводя глаза. Хлопнул по плечу Эрика.