Враги Империи - Никонов Петр 7 стр.

 Что случилось?  удивился Гленард.

 Можно войти?

 Ну, заходи Что с тобой? Надеюсь, ты не убить меня пришла?

 Скорее, наоборот. Я хочу тебя поблагодарить, за то, что ты позволил мне снова почувствовать себя живой,  плащ соскользнул с ее плеч. Как и подозревал Гленард, под плащом она оказалась полностью обнаженной. Тусклое пламя свечи играло на ее высокой груди, на покрытой старыми шрамами коже живота и на светлых волосках ниже.

 Нет, Миэльори,  он решительно покрутил головой, отступая назад.

 Почему, Гленард?  она развела руками.  Из-за шрамов? Я теперь не хороша? Я тебе отвратительна?

 Нет, принцесса,  он едва заметно улыбнулся.  Ты прекрасна и красива, как и пять лет назад. Ты почти не изменилась.

 Тогда ты меня хотел! Хотел прикасаться к моему телу, хотел ласкать мои груди, хотел проникать в меня Я знаю, ты хотел этого.

 Хотел,  согласился Гленард.  И я совру, если скажу, что не хочу сейчас.

 Тогда в чем дело, Гленард? Вот она я. Протяни руку и возьми! Я хочу тебя, ты меня хочешь, мы одни на краю мира, так в чем же дело?

 Я люблю свою жену, Миэльори.

 Да люби, пожалуйста,  альвийка фыркнула.  Я же тебя не к алтарю зову. Твоей жены здесь нет, а я здесь. Можешь меня не любить, можешь меня презирать, но возьми меня, возьми прямо здесь и сейчас, возьми как хочешь, делай со мной, что хочешь, просто дай еще раз почувствовать твои пальцы на моей коже

 Ты не благодарить меня пришла, принцесса,  Гленард развернулся, прошелся по комнате, кинул саблю на кровать и снова обернулся к альвийке.  Ты пришла, потому что все эти годы вспоминала то, что произошло в подвале замка Флернох. Последнее твое приятное воспоминание перед ужасом подземелий Донрена. Последнее сладкое мгновение перед вечным мучением и ужасом. Твою благодарность я принимаю, понимаю и ценю. Но в постель с тобой мы не ляжем. Это время ушло, Миэльори. Нужно отпускать прошлое. Отпусти его, оно не повторится. Ты хочешь не меня здесь и сейчас, а меня того, из твоих собственных воспоминаний и мечтаний. И даже если мы с тобой займемся самым страстным соитием в нашей жизни, прошлого это не восстановит. Прошлое ушло безвозвратно, принцесса. Наше время ушло. Мы перелистнули эту страницу.

 Дурак ты, Гленард  она тяжело вздохнула, наклонилась, подобрала плащ и, не одеваясь, открыла дверь в коридор, обернувшись на пороге.  Пафосный дурак.

Дверь хлопнула. Через несколько секунд хлопнула и дверь соседней комнаты. Гленард пожал плечами, закрыл дверь на засов, переложил саблю с кровати на сундук, стянул с себя сапоги и штаны, подошел к низкому столику, на котором горела свеча, взял ее.

 Может, и дурак,  он вздохнул и, дунув, затушил свечу.

Глава IV

Завтракали молча. Миэльори, снова облачившаяся в темно-зеленое бархатное платье, не поднимая глаз от тарелки, мрачно ковыряла двузубой вилкой яичницу с луком и колбасой. Гленард запивал твердый сыр и серый хлеб из пшеницы с отрубями пивом. Говорить о произошедшем ночью никому не хотелось.

 Интересно,  наконец прервала молчание альвийка,  всё же очевидно с этими поддельными чудовищами. Почему ни полковник, ни лейтенант, ни кто другой из их окружения ничего не заметили и не поняли, что это обман?

 Когда все вокруг говорят про чудовищ, поневоле начинаешь верить в чудовищ,  предположил Гленард.  И потом, если честно, полковник, при всем к нему уважении, не произвел на меня впечатления слишком умного человека. Возможно, Донрен назначил его за какие-то заслуги туда, где от него не требовалось большого ума  в тихое спокойное герцогство Плотхавт, где с Первой альвийской войны ничего существенного не происходило.

 А тут вдруг произошло.

 И так тоже бывает,  Гленард пожал плечами.  Полковник оказался к этому не готов и позвал нас.

 А ты не думаешь,  девушка подняла глаза от тарелки и взглянула в лицо Гленарду,  что полковник сам в доле? Может, за этими нападениями он и стоит?

 Вряд ли  Гленард почесал затылок.  Если так, то зачем ему приглашать нас? Зачем вообще поднимать шум на всю Империю? Делал бы свои дела тихо и спокойно, мы бы, вероятно, и не узнали бы ничего.

 Так, может, он наоборот рассчитывает на то, что ты подумаешь, что он ни при чем, раз он сам тебя позвал?

 Нельзя этого исключать,  согласился Гленард.  Однако я бы рассматривал эту вероятность как чрезвычайно малую. Ну, либо я идиот, и не распознаю хитрого бандита у себя под носом.

Миэльори молча усмехнулась и снова уставилась в тарелку, сражаясь с очередным куском колбасы.

 На удивление неплохая колбаса для этого насквозь пропахшего рыбой края,  Миэльори запила кусок колбасы пивом.  Рыбу я не могла терпеть с детства. У нас ее было немного, сам понимаешь, в степи не до рыбалки, хотя иногда мы жили на берегу Морайне. Но запах рыбы я никогда не переносила. Как видишь, до сих пор не люблю.

 Простите, господин  негромкий голос прервал разговор Гленарда и Миэльори. Гленард поднял голову и узнал вчерашнего собеседника  молодого с короткой пшеничной стрижкой.

 Доброе утро,  Гленард поприветствовал стоящего у стола собеседника.  Как зовут-то тебя?

 Рагиком кличут,  юноша почесал затылок.

 Рагиком?  удивился Гленард.

 Ну, вообще-то Рагнаром, но Рагнара, говорят, я еще не заслужил

 Славное имя,  Гленард улыбнулся.  Ну, присаживайся, юный Рагнар. Подозреваю, что у тебя ко мне дело.

 Дык, это, вы, господин, вчера чудовищами интересовались

 И?

 Ну, кое-что могу рассказать. Только тихонько

 Ясно дело,  кивнул Гленард.  Ну, рассказывай.

 Тут, ээээ Вы же человек небедный

 Понятно,  Гленард усмехнулся.  Сколько.

 Двадцать золотых!  выпалил Рагик.

 Пять.

 Ну Пятнадцать.

 Десять.

 Хорошо, пусть будет десять,  вздохнув, согласился юноша.

Гленард полез в кошель на поясе и отсчитал десять золотых монет, положив их на стол.

 Рассказывай.

 Есть эти чудовища, есть,  прошептал Рагик, наклонившись к столу.  Много здесь про них говорят, но всё больше шепотом, потихоньку, чтобы, дык, не накликать беду на себя. Говорят, что страхолюдины эти из моря выходят и тех, кто на себе клеймо бранное несет, того забирают в свои подводные сады.

 Бранное клеймо?  удивилась Миэльори.  Это что ещё за хрень? Неприличные татуировки что ли?

 Наш юный друг, вероятно, имеет в виду печать избранности,  предположил Гленард.

 Точно-точно!  воспрял Рагик.  Печать, значит. Бранную. Ну, вот я и говорю.

 Откуда ты вообще слов таких набрался?  Гленард покачал головой.

 Ну, это

 Давай-давай, рассказывай. Твои десять золотых ждут. Ты на них себе здесь дом можешь неплохой построить, я знаю. Так что отрабатывай, Рагик, не скрывай ничего. Ты хочешь сказать, что то, что чудища забирают людей  это хорошо?

 Ну, это он говорит  юноша замялся.

 Он  это кто?

 Ну

 Давай, Рагик!  Гленард начал раздражаться.

 Айомхэйр.

 Это еще кто?

 Священник. У него храм у Шьееназского мыса, это недалеко отсюда, километров десять.

 И что он?

 Ну, истории всякие рассказывает Красивые. Его многие слушать любят. Изо всех деревень съезжаются. Если кто что о чудищах морских и знает, то только он. Лучшее него никто знать не может, факт.

 Как думаешь, Миэльори,  Гленард взглянул на альвийку,  стоит эта информация десяти золотых?

 Думаю, она стоит двадцати сантиметров стали в горло,  девушка кровожадно облизнулась.

 Благородный господин Вы же обещали  юноша побледнел.  Я ж больше ничего не знаю! Ничего-ничегошеньки! Клянусь!

 Ну, если не знаешь, то держи свое золото,  Гленард, улыбнувшись, подтолкнул монеты по столу к Рагнару.

Тот схватил монеты, поклонился, и, пятясь, выбрался на середину зала трактира, а потом, развернувшись, выбежал наружу, громко хлопнув дверью. Гленард покачал головой.

 Доедай, Миэльори. Поехали, познакомимся с этим священником.

Шьееназский мыс оказался далеко выдающейся в море узкой холмистой полосой черных скал, покрытой сверху ковром высокой зеленой травы. Погода испортилась, море заволокло плотной серой пеленой. Дождя не было, но появилась туманная морось, и холодный ветер презрительно бросал в лица тайных стражников мелкие противные холодные капельки.

 Тоже мне, храм,  презрительно фыркнула альвийка, издалека, с холма, рассматривая круглое одноэтажное строение, сложенное из больших замшелых темно-серых каменных блоков. Даже отсюда были видны дыры в конусообразной крыше храма, покрытой дерном и старой соломой.

 А ты зря так,  Гленард смотрел на строение с явным восхищением,  это ж настоящая история. Ему, наверное, аж лет пятьсот  так строили после самого Исхода. Возможно, мы с тобой смотрим на одно из самых старых строений Империи.

 Человеческих строений,  поправила альвийка.

 Человеческих,  согласился Гленард.

 В то время то, что теперь называется Империей Андерриох, было усыпано прекраснейшими зданиями, построенными моими предками. Видел бы ты наши храмы! На эту каменную избу никто из альвов без смеха и презрения и не взглянул бы.

 Ты так говоришь, будто сама их видела,  Гленард пожал плечами.  А видела ты то же, что и я  картинки в старых книгах. Я даже, наверное, видел больше твоего, я хоть пару развалин лично посетил. И про «усыпано» ты тоже преувеличиваешь. Четыре-пять альвийских городов с каменной архитектурой, тот же Тирилль. А остальные ваши поселения были, в основном, деревянными, поэтому и не сохранились.

 Да пусть так,  распалилась Миэльори,  вы всё разрушили, а теперь восхищаетесь вот этим убожеством. Велика сложность  камень на камень положить.

 Как говорят, у людей тоже были красивые и величественные каменные здания до Исхода, в Шеангае. Но все они или были разрушены из-за Падения Звезды, или остались под глубокими снегами. Равно как и почти все людские архитекторы и скульпторы погибли или в Шеангае, или во время перехода через Башрайг. И что оставалось первым поселенцам, у которых не было ни еды, ни дома, ни умений? Строить величественные храмы вместо того, чтобы выживать? Слава Богам, что хоть вот такое построили, и это сохранилось.

 Мне жаль твой народ, Гленард,  помолчав, альвийка тронула каблуками бока лошади, и они поехали по узенькой дорожке, огибая холмы.  Правда, жаль. Но, извини, ты рассказываешь про ужасы лишений и изгнания представительнице народа, который был почти уничтожен вами же, потеряв всю свою историю и культуру. Мой отец был вами изгнан далеко на юг, в степи и пустыни, с горсткой тех, кто остался от когда-то великого народа. Оба наших народа потеряли свой дом и свою историю. Я скорблю и о вас, и о нас.

 Я тоже скорблю и о вас, и о нас, Миэльори, поверь мне.

 Верю. Тебе верю.

 Твой отец жив?

 Не знаю, Гленард. Он был жив, когда я покинула его, но очень стар и слаб. Сейчас не знаю.

 Почему бы вам не вернуться в Империю? Славий, думаю, мог бы рассмотреть этот вопрос, если бы вы согласились жить в мире.

 Если бы мы согласились склониться перед Императором,  поправила Миэльори,  отказавшись ото всех наших претензий. Многие из моего народа никогда не согласятся стать рабами людей.

 Вы не станете рабами. Станете полноправными свободными подданными Империи.

 Многие это воспримут, как рабство,  вздохнула альвийка.  Многие предпочтут умереть, чем преклонить колено перед человеческим правителем. Тебе не понять.

 Я понимаю, Миэльори. Я прекрасно понимаю мышление альвов, лучше, чем ты думаешь. Я много лет изучал вас. Но я также понимаю, что всё меняется. Иногда приходится дружить даже с врагами.

 Ты не с тем споришь, Гленард,  принцесса грустно улыбнулась.  Как видишь, я преклонила колено пред тобой, и я приняла для себя то, что жизнь лучше гордой, но глупой смерти. Хотя когда-то раньше непременно выбрала бы смерть. Но я говорю не про себя, а про многих других. Может быть, вы с Императором могли бы их убедить, но они не станут вас слушать.

 Понимаю,  Гленард кивнул.  Интересно, какой он  этот священник Айомхэйр?

 Ну, когда смотришь на этот храмчик, то кажется, что это должен быть маленький тощий старикашка с лысиной и длинными, но редкими седыми волосами вокруг нее. Сгорбленный, со скрипучим голосом и, непременно, вонючий.

 Ха, прямо мои мысли пересказала,  Гленард рассмеялся.  Ну, поедем, посмотрим, угадали ли мы.

 Похоже, что этот священник любит себя больше своих Богов,  скептически заметила Миэльори.

 Ты весьма наблюдательна, принцесса,  Гленард тоже рассматривал домик, притаившийся за холмом чуть в стороне от храма. С дороги его не было видно, но отсюда, от самого храма, можно было во всех деталях рассмотреть и качественную штукатурку, и новую черепицу, и настоящие стекла в дубовых рамах.  Ну, пойдем, познакомимся.

На стук Гленарда дверь открыл настороженный священник. И выглядел он полной противоположностью их ожиданиям: высокий упитанный мужчина лет тридцати пяти, с длинными ухоженными каштановыми волосами и аккуратной бородой, одетый в бархатный бордовый дублет, без вышивки, но модного фасона, и в темно серые штаны из тонкой шерсти.

 Господин Айомхэйр, я полагаю?  спросил на всякий случай удивленный Гленард.

 Да, это я,  Айомхэйр переводил испуганный взгляд с Гленарда на Миэльори и обратно.  А вы кто?

 Я мэтр Гленард из Бэггинса, профессор Имперского университета,  представился Гленард.  Путешественник, географ и землеописатель. Автор всемирно известных трудов «Путешествие от Рогтайха до Лохбайле, туда и обратно» и «Описание девяти основных и семи дополнительных наиболее примечательных ювелирных украшений Империи первого-третьего веков после Падения Звезды».

 Да-да, я, кажется, что-то такое читал,  священник почесал затылок, пытаясь вспомнить.

 А это моя помощница и ученица, Аревен из Араторона. Она, хоть и альвийка, но хорошая и любознательная студентка, к тому же весьма умелая и приветливая, если вы понимаете, о чем я.

 Понимаю, понимаю, в дальней дороге такая спутница весьма важна, полагаю,  собеседник облизнул толстые губы. Миэльори ответила ему очаровательной улыбкой.

 Я работаю над своим новым трудом,  продолжил Гленард,  который посвящен ранней архитектуре севера Империи, времен после Исхода, а попутно собираю информацию о быте, легендах, преданиях и сказаниях северных герцогств. Возможно, это станет основой моей следующей работы. Нам посоветовали посетить вас, предположив, что беседа с таким известным и уважаемым в местных краях человеком как вы, может быть полезна для обеих этих целей. Вы не уделите нам несколько минут?

 Я бы с удовольствием, уважаемый мэтр Гленард,  с сомнением протянул Айомхэйр,  вот только мне надо бы к службе готовиться

 Мы не займем у вас много времени,  в руке Гленарда блеснула золотая монета.  Полагаю, скромное пожертвование вашему храму не будет излишним.

 Конечно, конечно,  тут же приободрился священник, забирая золотой,  с радостью вам всё расскажу.

Они подошли к храму и, наклонившись перед низенькой дверью, попали внутрь. Пентакль, нарисованный почти во весь пол поверх мокрых замшелых растрескавшихся каменных плит, небольшой алтарь с белой и черной свечами, котелком, ритуальными ножами с белой и черной рукоятями, связки сухих трав. От обычных деревенских храмов этот отличался только изображениями на стенах. Гленард внимательно их рассмотрел, пройдя вокруг вдоль стены. Большая часть грубо нарисованных изображений были посвящены каким-то странным существам, то выходящим из воды, то топящим корабль, то обвивающим длинными осьминожьими щупальцами обнаженную девушку.