А что все остальные? спрашивает Син-Син, мотнув головой в сторону труппы. Вне подозрений?
Наверное. Хавьер говорил, что кто-то из «Сорока Девяти» связан с труппойдолжно быть, он имел в виду Джимми
Он хмурится. Новая мысль не дает ему покоя:
Син-Син, как по-твоему, мы правильно поступаем? Насчет ножа Дарко?
Дэнни, только идиот считает мир черно-белым.
Но
И никаких «но».
Герцог обнюхивает босую ногу мальчика. Син-Син кладет руку на мохнатую голову пса:
У нас в Китае есть такая пословица: в каждом из нас сражаются два псаплохой и хороший. И ты просто должен как следует кормить хорошегочтобы ему хватило сил победитьДевочка отворачивается. Ты кормишь своего хорошего пса на славу. Даже если на этот раз бросил косточку плохому
Дэнни нетерпеливо дожидается возвращения поискового отряда.
Но когда через тридцать мучительно долгих минут в собор снова заходят клоуны, Мария, Фрэнки и Дарко, в походке и выражении их лиц читается удивление. Все явно сбиты с толку.
Мы разделились и прочесали каждый клочок земли под тем краном, сообщает Фрэнки. И вокруг него. Мария с Аки проверили деревьяна случай, если она там за что-нибудь зацепилась
И? нетерпеливо спрашивает Дэнни.
Ни следа! отвечает Дарко. Ни тела, ни плаща, ни крови, ни ножа. Ничего. Только вот этопрямо на дорожке.
На пальце у него висит свалившаяся кроссовка мальчика.
Ну в таком случае, в голосе Розы слышно нескрываемое облегчение, нам и сообщать-то в полицию не о чем, правда?
Но она же не могла выжить? ежится Дэнни. Надо ж знать наверняка! Вдруг полиция уже успела ее забрать
Не думаю, возражает Фрэнки, почесывая лысую голову. Там ни полицейской ленты, ни ограждения. Может, она упала куда-нибудь на крышу? Кто знает
Роза вздыхает:
Забудьте вы про нее!
Но как? стоит на своем Дэнни. Он больше не может слепо доверять суждениям Розы. И неправильным кажется отвернуться от этой проблемы, ее не решив.
Роза устало потирает шею сзади:
Bello, послушай. Мы отработаем завтрашнее представление, демонтируем декорациии отправимся в путь. Если за эти сутки успеет что-то случиться, вот тогда и будем разбираться.
Дарко протягивает ему кроссовку:
Роза права. Ничего иного нам не остается.
Дэнни нетерпеливо вздыхает и наклоняется завязать шнурки:
А куда мы потом?
В Берлин, негромко отвечает Роза.
У мальчика перехватывает дыхание:
В Берлин?
Проведем неделю на берлинском цирковом фестивале. Придется уж тебе ехать с намибудем за тобой приглядывать, пока твою тетю не выпустят из тюрьмы.
Берлин!
На миг эта новость вышибает из головы мальчика все остальноеи неприятности тети Лоры, и загадку исчезнувшего тела Ла Локи, и непонятные тревоги, гнетущие сердце Син-Син. В лицо ему словно бьет порыв холодного ветра.
Берлин.
Название это сейчас означает для него только одно: ночь гибели папы с мамой. Всепоглощающий огонь. Опасность, конец всего.
А еще оно означает, что ему придется совершить путешествие, которого он давно боялся, хоть и знал, что рано или поздно придется его совершить. Придется, чтобынаконец! прийти на могилу родителей.
3. Когда в ночи звучат странные голоса
Берлин. Это короткое звонкое название все еще звенит в ушах Дэнни, когда, чуть позже вечером, они с Заморой и Син-Син сидят, сгрудившись вокруг стола в фургоне Розы. Словно бы некий голос вновь и вновь тихонько повторяет его в такт биению сердца.
Бер-лин. Бер-лин. Бер-лин.
Занавески на окнах опущены, отгораживая фургончик от мира вокруг, и Дэнни этому рад. Он пытается сосредоточиться на словах Заморы.
Карлик открывает баночку с обезболивающим:
Больше рисковать не будем. Я поставил двух лучших охранников Ксавьера караулить нас до самого отъезда. С виду они пара клоуновКсавьер звал их Труляля и Траляля, но дело свое знают. Крепкие ребятки.
Он сует две таблетки в рот и, поморщившись, проглатывает, даже не запивая водой.
А доверять-то им можно? спрашивает Син-Син, раздвигая занавески. Дэнни выглядывает у нее из-за плеча, всматриваясь в темноту за окном. На фоне громады собора смутным пятном темнеет коренастая фигура одного из братьев. Кудрявая голова медленно поворачивается, проверяя, не таится ли в ночи угроза.
Да-да. Даже не сомневайтесь, отмахивается Замора. Я этих парней хорошо знаю. Когда-то пеленки им менял
Но насчет Хавьера-то ты ошибался, резко возражает Дэнни.
Он уже понял, что на взрослых полагаться нельзя.
Глаза Заморы вспыхивают, он открывает было рот, чтобы осадить мальчикано тут же захлопывает его. Кладет на плечо Дэнни здоровую руку и, ласково потрепав, заглядывает мальчику в глаза:
Мистер Дэнни, мы все стараемся как можем. Сам знаешь. Никто не проскользнет мимо меня и не причинит тебе вредапока я дышу.
Дэнни кое-как выдавливает улыбку в ответ. Но если прежде он безоговорочно доверял Заморевеликому майору Пабло Заморе Лопесу, отчаянному смельчаку и рисковому парню, оплоту «Мистериума», то теперь это доверие основательно подорвано. Дэнни не сомневается в искренности и преданности Заморыно сомневается в его суждениях, в его чутье.
Может, на время мы и правда в безопасности, говорит Син-Син. Навряд ли эти болваны из «Сорока Девяти» снова что-то придумают. Мы их оставили в довольно жалком виде
Хуже того, произносит Замора сквозь стиснутые зубы. Парни сказали, фургон взорвался. Двое из них погибли.
Син-Син присвистывает:
Поделом им!
Но Дэнни скручивает тошнота. О боже, мы еще и за это теперь в ответе. Я ведь просто старался остановить фургон, спастись. Что, если бы я не ослепил тогда водителя, не оглушил его фонариком?..
Я не хотел причинять им вред, бормочет он.
Син-Син нетерпеливо встряхивает головой:
Когда играешь с огнем, немудрено обжечьсяименно так и вышло. Понимаешь?
Дэнни обмякает на сиденье. Может, она и права. Но сейчас ему кажетсяон снова кормит плохого пса.
Завтра днем мне надо в больницу, сообщает Замора. Чтобы они наложили правильный гипс. Но до тех пор, Дэнни, я с тебя глаз не спущу. Устроимся в будке с реквизитом, в спальниках. После всего, что пережила Лопе, я не могу у них оставаться, да и вся семья уже там. Так что ты составишь мне компанию. А я тебе, да?
«Неизменное мое убежище прежних дней, думает Дэнни. Но теперь все изменилось. Я бы предпочел быть с Син-Син. Поговорить с ней о найденном свидетельстве о рождении, о том, что оно значит для нас обоих. Если она, конечно, захочет»
После первой горячки бегства и спасения девочка явно отстранилась, снова затворилась в своей колючей раковине. Немало времени уйдет, чтобы привыкнуть к мысли, что она моя сводная сестра. Как мне ее теперь называть? Син-Син? Сестричка? Сестренка?
Внешне они совсем не похожитут не поспоришь. Замысловатая смесь валлийских, английских и китайских генов заставляет Дэнни в окружении европейцев выглядеть азиатом, зато на улицах Цзюлунатипичным европейцем. А вот Син-Син китаянка до мозга костейот прямых черных волос до кончиков пальцев на ногах. Зато на маму она очень похожа. Поразительно, как отчетливо он видит теперь это сходство в разрезе глаз девочки, в изгибе ее губ.
Дэнни? настойчиво окликает его Замора.
Я останусь с тобой, Син-Син. Если хочешь
За меня не волнуйся. Я лучше попробую лично удостовериться, что Роза не скрывает еще что-то насчет пожара. Или про мою мать!
На последнем слове голос ее срывается. Девочка торопливо отворачивается.
Замора хмурится. Несмотря на поздний час, он настоял, чтобы они рассказали все, что произошло в парке Гуэлякак они нашли свидетельство о рождении Син-Син и папин томик Пруста. И вот теперь сидит, задумчиво покусывая костяшки пальцев здоровой руки, снова проглядывая содержимое пакета и лихорадочно соображая.
Пруст! бормочет он. Ну почему именно Пруст?
Дэнни качает головой:
Не знаю. Может, хотел, чтобы я прочел эту книгу?
Нет, тут явно что-то большее. Ну-ка, покажи мне еще раз свидетельство о рождении. Когда я его впервые увидел, у меня глаза чуть на лоб не вылезли.
Но Син-Син не отвечает. Нахохлившись, смотрит во тьму.
Послушайте, вы оба, наконец тихонько говорит она. Я бы предпочла пока не разглашать это. Очень уж глупо себя чувствую Так стыдно
Но тебе нечего стыдиться! Дэнни кладет руку ей на плечо. Ну то есть
Я так хочу! огрызается она. Неужели ты не понимаешья стараюсь сжиться с очень нелегкой мыслью!
Дэнни медленно убирает руку.
«Я тоже, думает он. Я тоже».
Трещина, что пролегла между ним и сестрой, гнетет сердце Дэнни. Он все старается и никак не может поудобнее устроиться в фургончике с реквизитом. Битый час барахтается на грани сна и бодрствования, но, несмотря на нечеловеческую усталость, так и не в силах заснуть. Почему мама бросила Син-Син? Почему не рассказала о ней? Здесь, в грузовичке, да еще в обществе Заморы, по идее, очень уютново времена постылой школы мальчик бы обеими руками ухватился за возможность тут переночевать, однако сейчас ему не по себе. Мысли о Берлине все так же тикают где-то на задворках сознания, и, как ни старается он выбросить из головы Ла Локу, но перед глазами все стоит ее лицопустое и бессмысленное в тот миг, когда нож вонзился в нее, и долгий полет в бездну.
Где-то вдалеке часы бьют два.
Плохо дело, ну совсем не заснуть. И пить хочется. Горло у него словно старый ковервсе время першит, с того самого момента, как он пришел в себя, подвешенный на горящем канате. В грузовике пить нечего, но в одном из других фургонов обычно хранится еда и запас воды в бутылках.
Замора полусидит-полулежит, привалившись к двери, и чуть похрапывает: снотворное и усталость сделали свое дело. Без своего извечного котелка он выглядит прямо-таки беззащитным. Лысина слабо поблескивает в тусклых лучах света, пробивающегося в люк у него над головой. Он беспокойно поворачивается во сне, веки у него подергиваютсяпохоже, сны ему снятся тревожные.
Дэнни как можно тише пробирается мимо, приоткрывает дверь и выскальзывает в ночь.
Из-за угла Саграды задувает холодный ветер, луна уже клонится к горизонту. «Я быстренько, думает мальчик. Ничего мне не сделается». С соседней улицы доносится звон бьющегося стекла и смехно в остальном все тихо. Дэнни натягивает на голову капюшон куртки с эмблемой «Мистериума» и торопливо направляется вперед, мимо старого красного фургончика Дарко, грузовичка, где ночует Фрэнки, фургона Розы
Син-Син сейчас там, у Розы. Спит лиили, как Дэнни, никак не может заснуть? Только бы открытие, сделанное в парке Гуэля, не расшатало их дружбу! Ведь, по идее, оно должно лишь укрепить ее, правда?
Он почти уже добрался до грузовика с припасами, как внимание его привлекает нечто странное. Высокий детский голосровный и спокойный, еле слышный. Такой неразборчивый, что сперва Дэнни думаетему просто почудилось. Но голос звучит снова, произносит какие-то короткие, обрывочные фразы, повторяя каждую дважды, словно диктует. Несколько секунд Дэнни слышит его вполне отчетливотакое впечатление, словно маленький ребенок перечисляет непонятные числа:
Vier sieben zwo acht acht. Vier sieben zwo acht acht. Neun zwo eins sieben drei. Neun zwo
Немецкий? Странное совпадениеведь последние несколько часов он только и думает что о Берлине! Звук ровный и какой-то плоский, двухмерный: точно из громкоговорителя. Но Дэнни решительно не представляет, откуда этот голос доносится.
Мимо с воем проносится машина «Скорой помощи», а когда вой стихает, уже ничего не слышнолишь шорох ветра. Если это и была запись, то какая-то странная. Может, урок иностранного языка
Внезапно за спиной, громко и совсем близко, слышатся шаги. Дэнни подскакивает на месте и разворачивается. Воображение уже подсовывает ему образ Ла Локи, что, шатаясь, идет к нему. Из шеи сзади у нее торчит нож, но она каким-то чудом выжилаи по-прежнему преследует его.
Однако вместо Ла Локи он оказывается лицом к лицу со старшим из братьев-охранников. Тот нависает над ним, обшаривая глазами улицу справа и слева, как человек, привыкший высматривать источник опасности.
Лучше сиди в фургоне, шепчет он на ломаном английском. Я видел какого-то chico человека с той стороны от ворот. Стоит там, долго стоит. Я иду с ним поговорить, а он убегает. Быстро-быстро. Высокий, одежда черная. Наверное, просто бродяга, но Замора говорит, надо осторожней, так что
Дэнни бросает взгляд в ту сторону, куда тот указывает. Никого. Лишь бьется на ветру пластиковый пакет, подхваченный слабым порывом ветра. По спине мальчика пробегает дрожь.
А голос ты слышал? Детский?
Охранник качает головой и показывает на проглядывающие сквозь копну кудрявых волос наушники:
Музыку слушаю. Хорошая.
Отцепив один наушник, он протягивает его Дэнни. Пространство меж ними наполняется тихой пульсацией.
Пойду-ка назад к Заморе, говорит Дэнни.
Охранник кивает:
Bona nit. Не волнуйся. Он похлопывает по оттопыривающемуся карману и поворачивается осмотреть темное пространство за перилами, по-прежнему придерживая рукой карман. Что там? Пистолет? С одной стороны, это успокаивает, с другой жеподчеркивает, что опасность грозит самая что ни на есть реальная.
Прихватив из грузовика воду, он торопится обратно к фургонам и безопасности, которую они сулят.
Когда он залезает в фургончик с реквизитом, Замора поворачивается в спальном мешке и стонет от боли. Дэнни наклоняется к нему, кладет руку на плечо:
Все хорошо, майор. Вы спите, глубоко спите. Мирным спокойным сном. Вашей руке лучше гораздо лучше вы мирно спите
Дыхание Заморы на миг останавливается, а затем меняет ритм, становится глубже и ровнее. Плечи чуть заметно расслабляются. «Вот бы меня кто так загипнотизировал, думает Дэнни. Тогда и я бы наконец толком отдохнул. А может, даже нашел бы то, что рыщет в глубине памяти. Может, попросить Дарко? Нет не выйдет. Я ведь буду знать, что он делает, так что не сработает».
Раз уж не спится, поработать, что ли
Мальчик ощупью находит лежащий у стенки налобный фонарик и направляет свет на третью подсказку. Это короткое посланиепоследнее, что написал папа в жизни. И само расположение этих строк в записной книжке, и то, как они подчеркнуты и как резко и торопливо написаны, по всему видно, как это важно.
Уж если исходящая от «Сорока Девяти» угроза смогла дотянуться и до Болстона, и до Гонконга, и сюда, в Барселону, нечего даже сомневатьсяв Берлине их ждет все то же самое. Наверняка у тайной организации и там ячейка найдется. Может, они уже ждут меня.
Он яростно отмахивается от этой мысли. Сейчас я не в Берлине, а здесь, и самое важное сейчасрасшифровать дурацкую подсказку. Остальное пусть подождет.
Тот тип с печеньем. Помнишь?
Нет, черт возьми! Это послание не похоже на очередную решетку или какой-то шифр в том же роде. По краям страницы в нескольких местах виднеются темноватые разводы, словно папа что-то стирал. Интересно, что там было? Что-то важное или мелочи?
Дэнни направляет фонарик на оборотную сторону страницы. Луч просвечивает тонкую бумагу насквозь, выхватывает размытые линии. Прочесть по-прежнему ничего невозможно. А что, если Рикарили какой-нибудь его агент в Интерполемог бы помочь? Дэнни снова направляет луч на текст, обшаривая память в поисках любой мелочи, которая может навести на отгадку. Ему даже кажется, что в глубине, ровнехонько за пределами возможного, смутно маячит что-то знакомое. Думай же!
Но на поверхность так ничего и не всплывает. Дэнни смотрит на строчки так долго, что в конце концов слова и цифры начинают расплываться и покачиваться перед глазами
Внезапно проснувшись, Замора видит над головой квадрат дневного света. В другом конце фургона крепко спит Дэнни. На голове у мальчика ярко горит фонарик, в руке зажаты листки бумаги.
Карлик подходит к нему и наклоняется, вглядываясь в записи.
Вокруг третьей шифровки ничего новоголишь кольцо неровных, выдающих напряжение и нарастающую досаду вопросительных знаков.
4. Когда лопаются пузыри
Утреннее солнце обшаривает автостоянку рядом с Саграда Фамилией. Прилавки за перилами уже готовы к открытиюнавесы трепещут на ветру, а очередь туристов обвивается вокруг главного входа.