-Мальчик мой, успокойся,- неожиданно мягко произнес Фредерик, - Не глупи. К тому же, ты не маг.
-Это не правда, - отрезал Генри, - Ямаг. Хоть и не имею на это права, как хозяин антикварной лавки. Так что возьмите меня. Это будет наказанием королевского суда за нарушение кодекса антикварщиков.
Фредерик сделал к Генри пару шагов.
-Генри, никто не наказывает людей за то, какие ониНиктоСядь на место.
Впервые я видела чеовеческую сторону королевского следователя. И впервые я хотела поддержать его. Но Генри сказал свое последние слово:
-Я действую по правилам аукциона, не забывайте. Моя ставкавыше чести павшей Грэйс. Лициатор, принимайте!
Эльф ожил. Досчитал до трех и произнес:
-Магическая сила Генри Соквела отходит Фредерику, как представителю королевского суда. Лот будет отдан в комнате номер четыре. Время начала свершения сделкипятнадцать минут с этого момента.
Услышав это, Генри развернулся и удалился из залы.
Фредрик сел на свое место, тяжело вздохнул, и достал из кармана трубку.
Грэйс Арон спокойно встала и грациозно поплыла между рядами, будто с ней ничего и не произошло. Она даже не удосужилась подать руку своему отцу, все еще сидящему на скамье. Но вскоре того окружили Освальды и Курт Хьюгсон. Я слышала какие-то слова успокоения, легкое ободрение и прочую чепуху. Но присоединиться я не смогла. По плечу меня потрепал Александр.
-У нас мало времени, - сухо сказал он.
Александр встал, предложил мне свою руку. Но я не взяла ее.
-Розалинда, - настойчиво произнес он.
Я все еще сидела на своем месте.
Александр все еще протягивал мне руку, словно надеясь, что я пойду с ним. Но я не могла. Странно, что меня это волновало, и все же я не мола пойти никуда с человеком, так просто предавшим свою любовь.
Еще с утра Александр забывался, глядя на Грэйс Арон, но на аукционе он не пошевелил и пальцем, чтобы спасти ее. Да он узнал правду о неймы все узналии все жеОн ведь любил ее. Не знаю, почему меня это так волновало
Александр, видя выражение моего лица, опустил руку и снова сел возле меня.
-Розалинда, вы в порядке?очень мягко проговорил он.
Я не поверила ему. Вежливость, обходительность, эта видимая забота. Не был ли он такой же подделкой, как ее возлюбленная Грэйс?
В этот момент я вдруг поняла, что абсолютно не знала Александра.
-Успокойтесь, - продолжил Александр, -И слушайте меня внимательно. Сейчас будет церемония передачи силы. Она займет три часа. Я буду в комнате как свидетель того, что передача состоялась. Потом мы с Фредериком должны будем покинуть Генри, снова на час, чтобы он мог прийти в себя. Но я не уйду. Даже против правил я останусь с Генри. Нельзя допустить еще одного убийства. Поэтому снимать печать придется вам.
И он вложил мне в руку свой семейный перстень.
-Он станет ключом к печати ровно через четыре часа.
Я не произнесла ни слова. Ком застрял в горле. Тело не могло пошевелиться. Я знала, что должна была остановить Александра. Его затея была рискованна и безумнаубийца е погнушится убить и его. А если такового и не будетнарушение правил аукциона может слишком дорого обойтись семье Магс. Но ноги мои были словно налиты свинцом, руки связаны, а рот полон воды. Александр предал любовь, и я не могла найти сил остановить его.
Возможно, он прочел что-то в моих глазах. Потому как бледен он вдруг стал, и как холодна была рука, прикоснувшаяся ко мне в этот момент.
-Прощайте, Розалинда, - тихо сказал Александр.
Фредерик вынул трубку изо рта. Встал со своего места. Кивнул Александру. И тот удалился, больше не глядя на меня. Когда его шаги затихли на верхних ступенях лестницы, я перегнулась вниз, и вся вода, наполнявшая мой рот, вылилась на пол.
Ко мне быстрыми шагами подошла Аманда.
-Держи, - протянула она мне нюхательной соли, - Тут с новичками такое часто.
Я благодарно приняла флакон. Подышала чистой морской прохладой, но на душе не отлегло.
-Как господин Арон?спросила я Аманду.
-Ему очень плохо. Боюсь, это сердце, - ответила та, - Сэлвер отведет его наверх в его комнату.
Я кивнула.
-Поверить не могу, что наказание вместо Грэйс примет Генри, - со злобой проговорила Аманда, - Он не заслужил такогоО чем он только думал?
Мои зрачки расширились: Генри!
Демоны, Розалинда! О чем ты думала! Тебя наняли расследовать преступление! Или лучше сделаь так, чтобы преступления и вовсе не было! А ты сидишь и философствуешь тут о любви аристократов!
Я встала с места.
-Спасибо за соль, - сказала я Аманде, и направилась к выходу.
-Ты куда?- удивленно спросила та.
Я не ответила. Мне надо было работать.
Быстрыми шагами, я поднялась на третий этаж, где находились гостевые комнаты. Церемония передачи силы уже началась, и мне нельзя было терять времен даром.
Подумав это, я рассмеялась.
Нельзя терять времениХа-ха. Да я с самого начала только этим и занимаюсь! И все же у меня еще был шанс.
Не стучась, я дернула за ручку нужную мне дверь. Она оказалась не заперта. Легко поддавшись мне, дверь растворилась, и я увидела Грэйс Арон. Та сидела ко мне спиной, возле зеркального туалета, и выдергивала шпильки из волос.
-Входите, - мягко проговорила она.
Я и не ждала ее приглашения. Войдя внутрь, я не хотела говорить с ней, не хотела церемониться. Мне просто нужен был ответ на вопрос.
-Грэйс, - сказала я, - Зачем вы купили серебряный нож?
И, конечно же, ответом мне была тишина.
Грэйс спокойно продолжала вынимать шпильки, даже не глядя в мою сторону.
-Ответьте!громко сказала я.
Это была не просьба. Скорее приказ. Вернее нет, это был вопль безнадежности. Я знала, что Грэйс известно что-то, чего не знают остальные, и что от этого может зависеть человеческая жизнь, но как выудить у нее эту информациюя не предполагала.
Господин Холмс на своих курсах учил нас общаться с разными типами людей. «Гладить по шерстке» халериков, смеяться вместе с сонгвиниками, показывать свои мягкие стороны меланхоликам, всегда быть рассудительным с флегматиком Но к Грэйс Арон ни одно из этих правил не подходило. По крайней мере, для меня, ведь я не видела в Грэйс человека. И все же я сделала последнюю попытку:
-Грэйс, - уже мягче сказала я, присаживаясь на стул рядом, - Прошу вас, ради Александра, ответьте мне.
Мой оппонент вынул последнюю шпильку из волос, и длинные серые пряди поползли по плечам, словно змеи.
-Ради Александра?повторила Грэйс своим спокойным, тянучим голосом, - С чего это? Он ненавидит меня, а яего.
Меня словно ударило молнией. Александр ненавидит Грэйс Арон?
Та, увидев мое лицо, засмеялась, обнажая белые зубы с щелочкой посредине.
-А вы думали, он питает ко мне нежные чувства? Пфа!!!и Грэйс достала из шкатулки очень яркую красную помаду.
-Ради кого я точно буду молчать, так это ради Александра, - сказала она, малюя губы, - Он был любимым крестником матушки, этакий золотой мальчик. Даже перстенек ее себе прикупил на память. А я с ним никогда не ладила. Словно он с детства знал, как я закончу, - она облизала яркие губы, - Отец пригласил его погостить у нас перед моей свадьбой, и каким-то образом, Александр узнал мой секретик. О, как он стал глядеть на меня!? Вы видели этот взгляд?!
Тут Грэйс повернулась ко мне лицом, и в ее глазах читалась давно хранимая и заглушаемая ярость.
- Этот мальчишка посмел глядеть на меня, словно яне человек. Будто он даже поверить не может, как такое существо, как я- ходит по земле! Вот как он смотрел на меня!прошипела она.
Но тут лицо ее застыло.
Грэйс снова развернулась к зеркалу, и нала подводить черным глаза.
-Александр зашел так далеко, что умолял моего отца не заступаться за меня. Он просил его «Не делать этого»- Не брать вину перед судом на себя.
Она подвела оба глаза, и принялась расстегивать пуговички на платье. Госопдин Холмс так же учил нас не прерывать свидетелей, когда они хотят выговориться, и потому я сидела молча.
Грэйс сняла платье, и осталась в одном пенюарепрозрачном и облегающем.
-Как я выгляжу?спросила она.
Я с горечью посмотрела на нее: распущенные волосы по талию, яркий макияж, отсутствие приличной одежды.
-Как падшая женщина, - ответила я правду.
-Отлично!звонко засмеялась Грэйс, - Этого я и добивалась! Видишь ли, в отличие от отца, я не вижу смысла скрывать от мира мое лицо! Пусть все знают, какая я. Лишь только аукцион кончится, я, как говорит папочка, смогу пойти «на все четыре стороны», и, о луна, как я этого жду!
И она снова улыбнулась зубами с щербинкой.
-Боюсь, вам там придется не по душе, -тихо сказала я.
-Отчего это?спокойно спросила меня Грэйс.
Я вдохнула воздуху. То, что я собиралась сказать, было моим и только моим, хотя, кажется, аукцион скрывал все личные границы.
-В молодости я была на вашем месте, - сказала я.
Грэйс молчала. Я продолжила:
-Родители отказались от меня и выгнали из дома, так случилось. И я долго искала себе место в этой жизни. Те вещи, которыми мне приходилось заниматься, чтобы выжитья никогда не хочу вспоминать. Поэтому не глупите, Грэйс
Я начала злиться и голос мой повышался:
-Ваш отец делал все, чтобы вы могли жить дальше. Так не хороните себя!
Губы Грэйс внезапно задергались:
-Но я похоронила свое дитя!пропищала она, - Как я должна жить дальше?
Она закрыла лицо руками и принялась выть как раненый зверь.
На это ответа у меня не было. Вместо, я снова задал вопрос:
-Грэйс, сегодня могут погибнуть еще люди. Пожалуйста, расскажите мне про нож.
Грэйс отняла руки т лица. Посмотрела на меня мокрыми глазами и сказала:
-Я готовилась к аукциону. Знала, что найдется следователь, вроде этого Фредерика, который может погубить меня. И я не ждала помощи.
Грэйс сглотнула воздуха. Я ожидала.
-Но я ничего не нашла. Кроме трактата одного мага, прошедшего через лишение силы. Он писал, что это словно оказаться в полной, непроницаемой тьме. А ябоюсь темноты.
-Вы хотели, чтобы серебряный нож уберег вас о тьмы?мягко спросила я.
-Да, серебру приписывают такие свойства, - пожала плечами Грэйс, и внезапно рассмеялась, - Видите, я не могу помочь спасти кого-либо!
Но она была не права. Картинка, лежавшая передо мною кусочками, сложилась в моей голове.
-Последний вопрос, - сказала я.
Грэйс пожала плечами.
И я спросила ее то, о чем не хотела и догадываться. Но Грэйс подтвердила мои подозрения. Теперь все упиралось только во время.
Глава 21
Последнее время я чересчур сентиментальна. Не знаю, чем это вызвано, но, увы, ничего не могу с собой поделать. Вот и сейчас, увидев настоящее лицо Грэйс Арон, я вспомнила о своей семье.
Я родилась в деревне, в самой обычной крестьянской семье. Родители мои были не слишком бедны, и не слишком богаты. Отец возделывал землю, продавал результаты своих трудов на рынках. Мать вела все домашнее хозяйство и была, как тогда говорили «доброй женщиной в миру». Что означало особу слегка религиозную и добротных моральных нравов. Впрочем, это не мешало родителям быть радушными хозяевами и всеми уважаемыми соседями, (а это означало, что в нашем доме всегда можно было выпить и закусить). Братьев и сестер луна мне не дала. Я росла одна. Лет до одиннадцати жизнь моя была мало чем примечательна и не сильно отличалась от жизни других крестьянских детей. Я помогала матери по дому (хоть это и не всегда у меня получалось), носила отцу хлеб на пашню. Ездила с родителями на ярмарки. Ходила с матерью в церковь по праздникам. До сих пор я помню запах хлеба, стоявший в доме по утрам, свечи, которые моя мама жгла в честь богини луны, и липкие, почти растаявшие, сахарные леденцы, которые отец покупал мне на ярмарках. Моя жизнь была светлой и полупустой, как простая деревенская комната. Но в одиннадцать лет все изменилось. На ярмарке я встретила мальчика, стоявшего выше меня по роду и званию. И мне, волею судеб, было суждено полюбить его. Сейчас, вспоминая все это, мне сложно отделить одно от другого: что же я любила больше? Его? Доброту, искренность, дружбу, которые он мне дарил, пока мы были детьми? Или мир, которые он для меня открыл? Да, о него я знала, Королевство Серебряных Горволшебное. У нас есть король, рыцари, магические существа. Но все это было где-то там. Не здесь. Не в нашей деревне. Не в родительском доме. Но мой новый друг изменил весь мой мир. Он умел колдовать, и выращивал для меня цветы прямо из семечки, лежащей на моей ладони. Вместе мы заговаривали оленей в лесу, превращали весенние ручьи в бурные океаны для своих бумажных корабликов. Он читал мне удивительные книги. Рассказывал о невероятных вещах. Я была очарована. Или, вернее сказать, околдована им? Я до сих пор не знаю ответа.
Родители мои, правду говоря, никогда не были в восторге от моей дружбы. Чинные крестьяне, они не питали иллюзий. Уже не верили в сказки. Ни раз и не два, они предупреждали меня о том, чем все может кончиться. И не раз и не два я ссорилась с ними, защищая друга. Или я защищала свои глупые мечты?
В конце, родители мои оказались правы.
Честь моя была потеряна. Яосталась одна. Пусть это и не было полной виной моего избранника. Но все же, весь мой мир рухнул. Я получила такое потрясение, что лежала больной несколько месяцев. Отец и мать заботились обо мне, как могли. Но, когда я выздоровела, мать собрала мою сумку, положила в нее хлеба, то количество денег, которое они с отцом могли мне дать, и сказала уходить из родной деревни.
Мой роман, и все, что последовало за ним, вызвало бурю слухов и сплетен. Я была опорочена. Опозорена. Мне больше не было места среди добрых крестьян. Я молила родителей передумать. Мне было страшно. Я никогда не была одна. И разве не мало того, что Он бросил меня? Но отец и мать были непреклонны. Их доводами было то, что они предупреждали меня, и это лишь мое непослушание привело нашу семью к такому позору. Я должна была покинуть родной дом, пока не навлекла на родителей еще больший позор своим присутствием.
-Мы не отрекаемся от тебя. Мы лишь выводим тебя из того круга, к которому ты уже не принадлежишь. Даст луна, и мы еще увидимся! - сказала мне мать, стоя на пороге дома, в котором мне больше не было места.
И тогда я кинула им в лицо их деньги, и выкинула их хлеб.
-Даст луна, и я больше никогда не увижу ваши лица!прошипела я со злобой.
Это были мои последние слова моим родителям. Прошли годы, а я до сих пор не знаю, простила ли я их. Сейчас, с высоты возраста, я понимаю, что своим поведение я загубила и их жизнь. Никто не хотел с ними больше торговать. Соседи не делили с ними лошадей для пашни. Не давали семена. Никто не хотел общаться с родителями той, чье имя покрыто сплетнями и позором. Да, выгнав меня из дома, они спасали себя. Но все же, я была их дочь
Так или иначе, луна исполнила мое желание. Своих родителей я больше никогда не видела. Но раскисать некогда. Меня ждет работа.
Глава 22
Быстрыми шагами, я спустилась в зал аукциона. Там все еще сидели Освальды, Курт Хьюгсон и Лорд Арон. Последний был белее снега и тихо, очень тихо бормотал себе что-то под нос.
Увы, время на жалость и выяснения о его состоянии здоровья я у меня не было.
-Курт, - обратилась я к Хьюгсону, - Вы сможете задержать воду, если она начнет прибывать?
Курт посмотрел на меня в полном недоумении.
-Боюсь, чары, которые держат воду вокруг дома могут пасть раньше, чем начнется отлив, - высказала я свое предположение, - Но Вы ведь владеете стихией воды, не так ли?
Глаза Курта мгновенно загорелись, но тут же потухли, остановившись на отрубленной руке.
-Вы видели, я был бессилен даже в полном составе, - мрачно ответил он, - Не думаю, что помогу сейчас.
О демоны, я же сказала: времени на жалость у меня нет!выругалась я про себя.
Но тут в разговор вступила Аманда.
-Ты сможешь, - сказала она.
Вот и все. Два простых слова. Произнесенные с такой прямотой и уверенностью, что Курт смог лишь улыбнуться ей и кивнуть мне в знак согласия.
Я выдохнула: уже легче. Теперь настала очередь Сэлвера.
-Сэлвер, пожалуйста, не спрашивайте зачем, но разместите по дому как можно больше своего жидкого хрусталя.
Сэлвер посмотрел на меня с недоверием. Затем фыркнул.
-А спросить, чего это вы здесь командуете, я могу?едко сказал он.
-Давайте поговорим, если вы все хотите умереть в ближайшие два часа, - пожала я плечами.
Сэлвер посмотрел на меня. Перекинулся взглядами с Куртом и Амандой. И махнул на меня рукой:
-Розалинда, если это окажется глупой шуткой, я замурую тебя в одной из своих хрустальных шахт, - подмигнул он мне.
-Согласна, - слегка улыбнулась я в ответ.
Оставалось последнее:
-Аманда, - обратилась я к подруге, - Мне нужно спросить тебя кое-что
Я замешкалась. Вопрос был личным, и задавать его я совсем не хотела.