Маленький Египет
Логово льва
Умножение
Какое-нибудь представление или концерт
Ко
Часть слова под пунктом пять стерлась.
И что последнее?
Скарлет искоса глянула на список.
Комедия. Ну, это все равно была дурацкая идея.
Маленький Египет, сказала я.
Ты выбрала его, потому что он ближе всего к твоему дому, упрекнула Скарлет.
Ну и что? Если он никогда не был там, ему будет интересно. Кроме того, ты же хотела, чтобы я ушла в подходящий момент?
Верно, ответила она. Если все пойдет хорошо.
Когда Скарлет ушла, было уже почти пять часов, и мне, как и Нетти, пора было делать домашнее задание.
Дуй отсюда, скомандовала я.
Нетти встала.
Тебе стоит сказать ей правду, сказала она.
Иди делай домашнее задание, сказала я, села за стол и положила перед собой доску. Что сказать и кому?
Скарлет. Тебе надо сказать Скарлет, что тебе нравится Вин.
Я затрясла головой:
Мне не нравится Вин.
Ну, тогда тебе надо сказать ей, что ты нравишься ему.
С чего ты взяла?
Я была там вчера. Я все видела, сказала Нетти.
Я повернулась и пристально взглянула на сестру:
Скарлет его первая увидела.
Это глупо.
И я только что порвала с одним
Пффф Нетти закатила глаза. Если ты ей не скажешь, будут неприятности.
Что ты можешь знать о таких вещах? Ты же еще маленький ребенок.
Честно говоря, я не понимала, почему я так долго говорю на эту тему.
Кое-что я знаю, Анни. Не каждый день на пути попадается суперский симпатичный парень, которому плевать, что у нас за семья. Обычно ты общаешься с придурками вроде Гейбла. И ты нравишься Вину, что почти чудо. Ты ведь не самый приятный в общении человек, знаешь ли.
Немедленно иди заниматься, приказала я. И закрой за собой дверь!
Нетти поспешно двинулась к двери, но перед тем, как закрыть ее, прошептала в щель:
Ты ведь знаешь, что я права.
Главная разница между мной и Нетти (кроме волос) заключалась в том, что Нетти была романтиком, а яреалистом. Я не могла позволить себе быть романтичнойс девяти лет мне нужно было заботиться о ней, и о бабуле, и о Лео. Нет, я не была слепой. Я видела, что я, похоже, нравлюсь Вину, и если честно, мне было не все равно. Но он едва знал меня; возможно, ему просто нравились брюнетки, или грудь третьего размера, или он запал на мои феромоны, или что там еще делает одного человека привлекательным для другого. Любовьэто напрасная трата времени. Моя мать влюбилась в моего отца, и посмотрите, что сделала с ней любовьубила на тридцать девятом году жизни.
Но нельзя сказать, чтобы воображение не рисовало мне возможные положительные стороны влюбленности.
Я уже было принялась за домашнюю работу, когда вспомнила, что нужно позвонить доктору Пикарски насчет Лео.
Я взяла телефон (мы нечасто делали звонки, принимая во внимание, насколько велика была плата, да и наша семья традиционно подозревала, что линии прослушивают) и набрала домашний номер Пикарски. Мне она нравилась. Я общалась с ней пару раз в процессе приема Лео на работу, и она всегда была откровенна со мной. И что гораздо важнее, всегда добра к Лео. У меня было чувство, что я ей обязана.
Она ответила, и голос ее звучал расстроенно.
Ох, Аня, сказала она, я думаю, что ты уже слышала. Человек из управления такое нам устроил!
Я спросила доктора Пикарски, как звали чиновника.
Вендель Йорич, ответила она, и я попросила ее повторить имя по буквам. У моей семьи все еще остались кое-какие знакомства в правительственных кругах, и я надеялась, что мне удастся немного ускорить процесс.
После звонка Пикарски я поговорила с мистером Киплингом, нашим семейным юристом. (Целых два звонка за день!) Киплинг был нашим адвокатом с моего рождения. Отец говорил мне, что я могу всегда положиться на него, а такого отец не говорил почти ни о ком.
Значит, ты хочешь, чтобы я выписал этому мистеру Йоричу чек? спросил Киплинг, выслушав всю историю.
Да. Или, ну, вы знаете, конвертик с деньгами.
Конечно, Аня. Ты же знаешь, «чек»просто технический термин. Я и не собирался выписывать кому-то из Управления здравоохранением чек. Впрочем, все равно может потребоваться пара недель, чтобы уладить вопрос. Так что держись, Аня, и скажи Лео, чтобы тоже держался.
Спасибо, ответила я.
Как начало учебного года? спросил Киплинг.
Я тяжело вздохнула в трубку.
Настолько плохо?
Даже не спрашивайте. Я ввязалась в драку в первый же день, но не по моей вине.
Звучит очень похоже на Лео. На Лео-старшего, я имею в виду. Киплинг ходил в школу вместе с папой. А как Галина?
Как обычно: бывают дни хорошие, бывают плохие, ответила я. Выживаем как можем.
Твой отец гордился бы тобой, Аня.
Я уже собиралась было попрощаться с Киплингом, но решила спросить, что он знает о Якове Пирожкове.
Парень на побегушках, который хочет стать крупной шишкой. Думаю, что этого не случится. Никто в организации не воспринимает его всерьез, особенно его собственный отец. А так как его мать не была, ну, ты знаешь, женой Юрия, Джекс чертовски озабочен вопросом, настоящий ли он Баланчин. Честно говоря, мне жаль парня.
Кстати, упомянутый ЮрийЮрий Баланчин, сводный брат моего отца и мой дядя. Он взял на себя управление делами Семьи после убийства папы.
Ты уже решила, в какой колледж будешь поступать? сменил тему мистер Киплинг. Мое предложение помочь тебе определиться с колледжем все еще в силе.
Спасибо, мистер Киплинг. Я буду иметь в виду. Если бы я даже собиралась отправиться в поездку по колледжам, я бы взяла с собой Лео.
Буду очень рад помочь тебе, Аня.
Я повесила трубку. Разговоры с мистером Киплингом делали меня одновременно и более, и менее одинокой. Иногда я воображала, что онмой отец. Я представляла жизнь, в которой твой отецуважаемый обществом человек, адвокат. Я думала, что значит иметь отца, который помогает тебе выбрать колледж, отца, который был бы до сих пор жив. Даже до смерти папы я порой представляла, что прошу мистера Киплинга удочерить меня.
Но у него уже была дочь. Ее звали Грейс, и она училась на инженера.
В конце концов я открыла домашнее чтение по истории, но в дверь постучали. Это был Лео:
Аня, я хочу есть.
Так что я отложила доску и пошла удовлетворять насущные потребности своей семьи.
IIIЯ иду на исповедь; изучаю причины смерти и зубы; обманом завлекаю парня; разочаровываю брата
Утром в пятницу, еще до школы, я пошла на исповедь.
Если вам интересно, мой отец не был католикомон, как и все в семье Баланчиных, придерживался православия. Его сложно было назвать ревностным христианином: я никогда не замечала, чтобы он ходил в церковь, за исключением свадеб и крещений меня, моих родственников и, конечно, похорон моей матери. Я никогда не слышала, чтобы он говорил о Боге.
А моя мать была католичкой и рассказывала о Боге постоянно. Она утверждала, что говорит с Ним. Мама даже хотела в юности стать монахиней, но, как видите, ей это не удалось. Можно сказать, что она выбрала совершенно противоположный путь, выйдя замуж за главу печально известной криминальной семьи и все в таком духе. Но я стала католичкой именно под влиянием матери. Конечно, мне хотелось верить в возможность жизни после смерти, искупления, спасения и воссоединения и, самое главное, верить во всепрощающего Бога. Поэтому я выбрала Школу Святой Троицы (да-да, именно я выбрала школу для себя и Нетти). Но в ней я не нашла того Бога, о котором думала. Это был Бог моей матери, Тот, Кого бы она выбрала. И когда я ходила в церковь и вдыхала запах ладана в кадильнице священнослужителя, я чувствовала себя ближе к ней. И опускаясь на колени на вытертый бархат в исповедальне, я знала, что она ощущала то же самое. Когда я сидела на скамье и смотрела на распятие, залитое мягким разноцветным светом от витражей, порой мне даже казалось, что я ее вижу. В моей жизни сложно было найти что-нибудь, более похожее на счастье. И поэтому я знала, что я никогда полностью не отойду от католической религии.
Конечно, моя религия налагала на меня ряд ограничений, но цена была невысока по сравнению с тем, что давала мне вера. Ну и что, если мне придется хранить девственность до брака? У Гейбла не было шансов.
Сколько дней прошло со времени твоей последней исповеди?
Четыре, ответила я, потом изложила свои грехи, о которых вы, должно быть, уже знаете. Подкуп, гнев, несколько повторяющихся грехов с понедельника и так далее. На меня наложили еще одну небольшую епитимью, которую я успела выполнить до начала первого урока, криминалистики. Это был мой любимый предмет, отчасти потому, что он казался мне интересным, отчасти потому, что он, единственный из выбранных мною предметов, имел отношение к полному преступлений миру, в котором я жила. Ну и еще потому, что криминалистика давалась мне лучше, чем другие предметы. Должно быть, это наследственное. Моя мама была судебным криминалистом в полиции Нью-Йорка после того, как оставила мечту стать монахиней, и до превращения в жену «крестного отца». И, конечно, именно так она познакомилась с папой.
Криминалистику уже второй год вела доктор Лауоднозначно лучшая преподавательница, которую я встречала в школе (она когда-то обучала и мою мать). Мне нравилось в ней то, что она не терпела брезгливости, как бы отвратительно ни выглядел предмет обучения, например, недельной давности труп цыпленка, или матрас, весь в зловещих пятнах, или прокладка с менструальной кровью. «Жизньгрязная штука, любила повторять она, и вам придется как-то с этим жить. Если вы позволяете себе ставить оценки, вы не можете видеть по-настоящему».
Доктор Лау была уже пожилой женщиной, впрочем, не такой старой, как бабуля, лет пятидесятишестидесяти.
Сегодня и на несколько следующих дней вы все станете зубными врачами, весело заявила она. У меня для вас семь наборов зубов, а вас тринадцать. Кто хочет изучать зубы самостоятельно?
Я единственная из всего класса подняла руку. Возможно, это выглядит странным, но мне на самом деле нравилось самостоятельно работать над уликами.
Спасибо, что согласилась, Анни. В следующий раз у тебя будет партнер, кивнула мне доктор Лау и начала раздавать лотки с зубами. Задача была ясна. Нужно было, используя только зубы, детально описать привычки их хозяина (например, курил ли он или она), а также сделать заключение о возможной причине смерти.
Я надела новые резиновые перчатки и начала изучать доставшиеся мне зубы. Они были маленькие, белые, без пломб, а на правом коренном зубе можно было различить слабые следы ассиметричного износа, словно их хозяин скрипел зубами во сне. Зубы были небольшие, изящные, не детские, скорее, женские. Я записала на доске: «Богатая. Молодая. Боковое давление. Женщина?»
Словно описывала саму себя.
Доктор Лау дотронулась до моего плеча:
Хорошая новостьмы нашли для тебя партнера, Анни.
Это был Вин. Мистер «я слишком умен для своего класса» перешел на второй курс криминалистики.
Часто же мы с тобой сталкиваемся, сказал он.
Ну, это маленькая школа, ответила я и показала ему экран моей доски. Я далеко не продвинулась. Предпочитаю сначала подумать.
Звучит разумно, согласился он. Он надел перчатки (такое поведение мне всегда нравилось в партнерах по лабораторным исследованиям), затем указал на обратную сторону нижних зубов. Посмотри, тут эмаль повреждена.
Я наклонилась над лоткомобратную сторону я еще не исследовала.
Похоже, ее часто рвало.
Может быть, она была больна, сказал он.
Или делала это намеренно.
Похоже на то, кивнул он и наклонил голову так низко, что почти коснулся лицом зубов. Ты была права, Аня. Наша девочка сознательно вызывала рвоту.
Я улыбнулась ему.
На лотке лежит вся история ее жизни и ждет, когда мы ее прочтем.
Он согласился:
Когда думаешь об этом, становится грустно, но в этом есть что-то красивое.
Слова звучали странно, но я понимала, что он имел в виду. Все эти зубы когда-то принадлежали настоящим, живым людям. Они разговаривали, улыбались, ели, пели песни, ругались и молились. Они чистили зубы щеткой и зубной нитью и в конце концов умерли. На уроках английской литературы мы читали стихи о смерти, но вот тут, прямо передо мной, также была поэма о смерти. Только эта смерть не была выдуманной. Я сталкивалась со смертью, и стихи ничем мне не помогли. Слова ничего не значатзначат улики.
Было всего восемь утраслишком рано для таких умных мыслей. Но это-то мне и нравилось в криминалистике.
Хотелось бы мне знать, был ли Вин свидетелем смерти кого-нибудь дорогого для него.
Прозвенел звонок. Вин аккуратно положил зубы обратно и пометил лоток куском скотча, на котором написал: «БаланчинаДелакруа. Не трогать!!!» Я запихнула доску в сумку.
Увидимся на обеде, сказал он.
Ты узнаешь меня по сетке для волос, ответила я.
Факультативным курсом для физического развития у меня было «мастерское фехтование» (оно шло четвертым уроком). «Мастерское» относилось скорее не к моему умению фехтовать, но к тому, что я отходила два предыдущих года. Само по себе оно казалось довольно смешным. Даже несмотря на все мое «мастерство», если бы я вдруг оказалась в смертельной опасности, я не прибегла бы к фехтовальным премудростям. Я бы использовала огнестрельное оружие.
Я фехтовала в паре со Скарлет; мы двигались одинаково неуклюже, хотя ей очень шел фехтовальный костюм. Единственное, на что мы были способныона вставала в серию правдоподобных нападающих позиций, а я быстро принимала соответствующие оборонительные позы. Я уверена, что мистер Жарр, учитель фехтования, видел нас насквозь, но ему было плевать. Мы входили в число учеников, и это значило, что у него будет работа.
После разминки, которая включала в себя несколько выпадов и растяжку, мы разбились на пары.
Скарлет и я фехтовали (если это можно так назвать) и болтали (большую часть времени).
Сегодня пятница, а это значит, что нам надо сегодня пригласить Вина, напомнила она.
Я заворчала:
Ну, серьезно, пригласи его сама. Я приду, но
Скарлет нанесла мне легкий удар рапирой в плечо.
Туше! провозгласила я, больше для мистера Жарра, и отошла на пару шагов назад.
Если ты там будешь, наша встреча не будет выглядеть как свидание. Подойди к нам за пять минут до конца ланча, сказала она. И Аня, дорогая, сними сетку с волос.
Очень смешно, сказала я и уколола ее рапирой в бедро.
Ой, вскрикнула она, то есть я хотела сказатьтуше!
Сегодня был последний день моего дежурства в столовой, и могу сказать без ложной скромности, что я стала хорошо делать свою работу. Я наловчилась собирать несколько подносов без того, чтобы их содержимое попадало на волосы и на халат, и я знала, как обслужить столик Гейбла с саркастической улыбкой в стиле «вы все сейчас получите».
После того как я взяла поднос Гейбла, он сказал:
Надеюсь, ты выучила урок.
О да, ответила я. И большое тебе спасибо, что меня научил.
Я с силой опустила поднос в тележку, так что брызги от остатков обеда (молотый тофу на лепешке, политый таинственным красным соусом«Наслаждение Азии»?) попали ему на лицо.
Прости, сказала я и укатила свою тележку до того, как он успел ответить.
Я выложила подносы на конвейер, и главный повар разрешила мне поесть. «Ты хорошо поработала, Аня», сказала она. Конечно, это было всего лишь дежурство по кухне, но мне было приятно при мысли, что я хорошо сделала свою работу. Папа говорил, что если уж пришлось что-то делать, надо делать это достойно.
Скарлет была за одним столом с Вином и своими друзьями из театрального кружка. Я села рядом с ней и произнесла свою реплику:
Так мы идем сегодня в «Маленький Египет»?
А что такое «Маленький Египет?»отреагировал Вин так, как и должен был.
Да так, глупости, ответила Скарлет. Это ночной клуб, который открылся в северной части заброшенного музея Метрополитен на Пятой авеню. Там когда-то хранились экспонаты из Древнего Египта, поэтому он и называется «Маленький Египет».
Подобного рода ночные клубы возникали на месте всяких покинутых зданий по всему городускромный, но стабильный доход правительства, особенно ценный в условиях непрекращающегося финансового кризиса.
Он старомодный, но довольно забавный, если ты там еще не был, и, я не знаю, jadore le discotheque!