Я попыталась отодвинуться, но Бен больно сдавил волосы. Притихнув, я коснулась губами его шеи, вызвав у него дрожь.
Как он узнает? выдохнула я и скользнула губами за ухо, ласково потерлась. Может, у нас уже был секс, откуда ему знать?!
Он все знает, холодно отозвался Бен, прижавшись щекой к моему лбу. Я не могу объяснить, но уверен, что он попытается убить тебя, как только между нами что-нибудь произойдет. Как только мы станем ближе.
А за то, что мы сейчас прижимаемся друг к другу, он меня не убьет? огрызнулась я.
Том всегда уничтожал все, к чему я мог привязаться. Некая форма ревности. Его выводит из себя сама мысль о том, что я нуждаюсь в ком-то или чем-то, больше, чем в нем. Он же вырастил меня, возможно, в этом корень проблемы. У хладнокровного и беспринципного бэлморта гипертрофированное чувство кровных уз.
Значит, между нами ничего не будет, пока Том жив?
Бен ослабил хватку, разрешив мне отстраниться и посмотреть на него. Сосредоточенно глядя на меня, медленно поглаживал по волосам.
Возможно.
Тебе не кажется, что это жестоко? Даже не по отношению ко мне, но и к самому себе?!
Он непроизвольно улыбнулся.
Невероятно жестоко. Я бы сказал, чудовищно!
Мгновение мы смотрели друг другу в глаза. Его улыбка таяла, а в моих глазах разгоралась обида и злость. Поджав губы, я попыталась освободиться, но он напряг руки. В сознании помутилось, внезапно нахлынуло ощущение уязвимости. Хотелось закрыть глаза, встряхнуть головой и отогнать наваждение. Но в крепких объятиях Бена я не могла даже мизинцем пошевелить. Смотрела на его, и глаза наполнялись слезами. Но вдруг он наклонился, прерывисто выдохнув, и поцеловал.
Первое мгновение я по инерции продолжала сопротивляться, но Бен был как никогда настойчив и быстро подавил мои жалкие и неуверенные попытки отпихнуть его. Я разомкнула губы и впустила его.
Голова закружилась, комната вращалась и подпрыгивала в такт моему сумасшедшему пульсу, пришлось прикрыть веки, чтобы не потерять сознание. Сердце трепетало, я задыхалась, но не могла разорвать поцелуйникто и никогда не пробуждал во мне такого желания, поднимающегося из глубины и разливающегося мягкой дрожью. Я проваливалась в объятия Бена, его напористость и давление сделали свое дело. Он будто знал, что именно мне было нужно, и каждое прикосновение несло ноющую, но сладостно приятную боль. Не помню, как он сорвал с меня футболку и завалил на кроватьоторвавшись от его губ, чтобы вдохнуть, я увидела его мутный взор, нависший надо мной, и снова тьма и губы, руки, кожа.
Когда слетели остатки одежды и белье, он опустился ниже, и меня пронзило магией. Против воли запрокинулась голова. Мое тело стало сосудом, переполненным силой, и она рвалась наружу, бурлила под тонкой оболочкой. Ощутив жар его тела, пылающую гладкость кожи, прижавшуюся к моей обнаженной груди, я хрипло вскрикнула. Он удерживал меня одной рукой за волосы, не позволяя дотянуться до его губ. Я забилась в панике, нетерпеливо двинулась навстречу, но он сильнее потянул за волосы, до боли, не подпустил. Я ахнула, и уже не от удовольствия.
Руки, которыми я гладила его мгновение назад, уже колотили в грудь кулачками, но он вдавил меня в матрас весом своего тела. Вскрикнув, я попыталась перевернуться, выползти из-под него, и волосы выскользнули из его ладони.
Кожу лица обожгло дыханием, повеяло чужим, но знакомым запахомзапахом зла. Он навис надо мной, окутал удушающей дымкой, и я распахнула глаза.
Я же сказал, что достану тебя, куколка.
Вопль застрял в горле. Меня прижимал к кровати Том с кривой ухмылкой на губах. Белое пламя искрилось в его зрачках, кожа горела огнем под моими ладонямиза миг перед глазами пробежала вся жизнь, и я похолодела, готовясь к худшему. Убрав руки с груди Тома, я поползла назад, к изголовью кровати, только бы не касаться его. Он становился только счастливее с каждой секундой, с каждым моим перепуганным вскриком. Прижав колени к груди, я охватила их руками, не в силах отвести взгляд от безупречного, но ненавистного лица Тома.
Он подался вперед, и я ударила его ногой в грудь. Он отклонился, голову запрокинуло по инерции. Рассвирепев, Шерман зашипел сквозь стиснутые зубы. Схватив за щиколотку, потянул на себя. Взвизгнув, я перевернулась на живот и вцепилась в изголовье кровати. Отбиваясь ногами, удалось отползти, но он стиснул пальцы, сковал лодыжки, заставил стонать от боли. Хруст костей, мои придушенные всхлипы, и он с силой рванул на себя. Мелькнуло его перекошенное лютой злобой лицо, и в свете луны блеснуло лезвие ножа. Не помню, откуда он взялся, но мой крик вновь разорвал тишину дома.
Нижнюю часть тела охватило пульсирующей болью. Холодное лезвие скользнуло по внутренней стороне бедра. Я боялась пошевелиться, чтобы не нанести себе еще больший вред. Он пока не резалдразнил, водил острием по коже вверх и вниз, рисуя завитки. Оно зацепилось за колено, и я сдавленно пискнула. Лицо Тома озарила безумная улыбка, и рука, в которой он держал нож, напряглась. Я дернулась, но он запрокинул мою голову, дернув за волосы. И когда лезвие вошло в плоть, я закричала, захлебываясь ужасом.
Он резал меня с неприкрытым восторгом, будто лакомый кусочек пирога, делил на мелкие части. Кромсал тонкими полосками, чтобы видеть мою кровь, ничего больше. Я давно проглотила страх и не чувствовала боли, могла думать толь о том, чтобы не шелохнуться. Но судороги в мышцах были мне неподвластны. Они его забавляли, разжигали зверский аппетит. Комната плавно погружалась во мрак, воздух плавился, перемешивался, и нестерпимо несло гарью. Сознание покидало меня, и я испытала облегчение.
Проваливаясь в пустоту, не чувствуя под собой кровати, не слыша ничего, кроме шума собственной крови и неистово бьющегося сердца, я почти отключилась. Бороться со сном становилось все тяжелее, но Том не хотел, чтобы я опускала веки. Он любил смотреть, как жизнь уходит из глаз его жертвы. И надавил на лезвие, вгоняя его глубже в мое тело.
Снова крик, но он оборвался. Звенящей нотой пронесся в сознании и рассыпался. Я села на кровати и распахнула глаза. Передо мной было лицо Бена, и то, что я увидела на нем, напугало меня еще больше. Он видел тот же сон, что и я. С полным погружением в детали. К горлу подкатывали рыдания, и не нашлось сил, чтобы сдержать их.
Я билась в истерике. Тело сводило, но порезы не были реальныэто я первым делом проверила, еще не соображая, что очнулась. Ощупала себя, убедилась, что одежда на месте, и свернулась клубочком на скомканном одеяле. Перед глазами запечатлелся образ Тома, кожу холодило лезвие ножа, а в ушах звенело от моих воплей. Я ничего не слышала и отбивалась от протянутых ко мне рук Бена.
Эшли, все закончилось! вкрадчиво говорил он, повышая голос, чтобы перекричать мой плач. Это был сон, ничего больше!
В последнем сне ты сказал то же самое, слово в слово, заикаясь, проговорила я, отталкивая его.
Бен взял мое лицо в ладони и притянул к себе. Я оказалась вынуждена смотреть в синеву его глаз, чему раньше была бы безумно рада. Они были слегка расширенны от шока. Приподняв брови, он глядел на меня и казался встревоженным, но старательно изображал холодную невозмутимость.
Мне больно, прохрипела я. Он долгое мгновение продолжал всматриваться в глаза, убирая с моего лба влажные от пота пряди, и его взор становился печальнее, темнее, подавленнее. Он медленно, но нехотя выпустил мое лицо.
Я отползла к изголовью кровати, Бен хотел поймать меня за ноги, но, вспомнив сон, отдернул руки. В его глазах мелькнул холодбыстрый страх, сменившийся ненавистью, помноженной на ярость.
Прости, прошептал он и отвернулся. Бен долго смотрел вниз невидящим взором, но все-таки решился поднять голову и взглянуть на меня. Он каким-то образом нашел лазейку в твой разум.
Меня затряслоя почувствовала, как накатывает новая волна истерики. Бен протянул руку ладонью вверх, взглядом умоляя принять ее, но я упрямо завертела головой. Вжимаясь в стену, чтобы быть от него как можно дальше, отпиралась ногами. Перед глазами стоял образ Тома Шермана, и ничто не помогало стереть его кровожадную ликующую физиономию из памяти.
Прошу, не надо, бормотала я, отодвигая его руки, тянущиеся к моим ногам. Пожалуйста.
Кошмар не отпускал, и вспышки воспоминаний разрывали полумрак спальни. Я все еще слышала дыхание Тома, чувствовала запах собственной крови и ощущала его горячие руки на себе. На грани между реальностью и обмороком, где-то между сном и кромешной тьмой, я плавала и не могла вынырнуть.
Том проник в мое сознание. Он сделал все, чтобы отвратить меня от брата. Как он сумел? Чьим кулоном завладел, чтобы добраться до меня? Голова закружилась, очертания комнаты смазались перед глазами. Я проваливалась в пустоту, и Бен почувствовал это. Поймал за руки чуть выше локтей, встряхнул и заставил смотреть ему в глаза.
Все будет хорошо, Эшли. Я больше не позволю ему мучить тебя, обещал он, притягивая меня к себе. И я поддалась, обессилила, разрешила себя охватить руками, а когда оказалась прижатой к его груди, обмякла. Вдохнув аромат его кожи, ощутив тепло тела и легкие бережные прикосновения, почти успокоилась. Голубое сияние магии, приятная дрожь, и его руки обернулись вокруг меня ласковыми путами. Я поверила ему и притихла.
Оцепенение отпускало, воспоминания меркли, рассеивались вместе с утренним туманом. На плечи пуховым одеялом навалилась смертельная усталость, безволие, и глаза защипало. Я плакала, как ребенок, а Бен гладил меня, убаюкивая в объятиях. Я свернулась у него на коленях, обвив локоть руками, и закрыла глаза. А он уткнулся лицом в мои волосы. Его прикосновения были осторожными и утешающими, но я все равно боялась уснуть. В сердце Бена поселилась животная ненависть к брату, а в голове созревал план. Мне он не нравился, но сегодня ночью прибавилось причин желать Тому скоропостижной мучительной смерти.
Глава 2
Утро настойчиво трезвонило в дверь. Я открыла глаза и заморгала, ослепленная солнечным светом, рассеивающимся по комнате сквозь ажурные тюли. Первой мыслью было ощупать себя, оглядеться. Моя кровать, я одета и под одеялом. Отлично. В памяти промелькнули призраки ночного кошмара, и словно стоп-кадр всплыл яркий образ Тома Шермана. Я в панике пошарила ладонью позади себя, провела по примятой подушке. Обрывки сна разбились о пустоту кроватив ней не оказалось Бена. Неужели приснилось, что я уснула, согретая его объятиями?
Я приподнялась на локте, потерла глаза рукой. Они болели от выплаканных переживаний и неполноценного отдыха. Что ж, зелье Мишель быстро поставит меня ноги. Вот еще бы стереть из памяти прошлую ночь. Я обвела спальню взглядом. Диван был застелен, выходит, не приснилосьБен всю ночь охранял мой покой.
Он стоял у эркера, но почувствовав, что я проснулась, повернул голову. На нем была вчерашняя белая футболка и серые домашние штаны. Он опирался руками на подоконник, сосредоточенно рассматривая что-то под окном.
Ты не спал? осипшим голосом спросила я.
Смог уснуть только под утро, скривившись, тихо бросил он через плечо. Но этот меня разбудил.
Бен вновь уставился в окно. То, что он там видел, его заметно напрягало. Я вылезла из-под одеяла и босыми ногами прошлепала к нему. Посмотрела вниз, стараясь не соприкасаться с Беном, держалась слегка в стороне. На пороге стоял молодой мужчина. Длинные пепельно-русые волосы спадали на плечи, прямая челка занавесом загораживала янтарные глаза. Тонкая длинная шея, заостренный с легкой горбинкой нос казался слишком большим для непропорционально маленькой головы. Много времени проводил в птичьем обличии. На нем были черная рубашка, брюки, ботинки и серебристая стеганная ветровка. Одежда сидела на сухом теле, словно чужаясвободно и бесформенно.
Фамильяр, озвучил Бен мои мысли. Но не из тех, что постоянно пасутся у нас под окнами.
Что ему нужно? прошептала я, охватив себя руками.
Бен изогнул бровь.
Придется спуститься и спросить. Он знает, что мы дома, и не намерен уходить.
Дверь открыла я, а Бен угрожающе замер за спиной. Фамильяр по-птичьи мигнул, скользнув в его сторону равнодушным взглядом, и снова посмотрел на меня. Он напоминал цаплютакой же тощий и изящный. В сознании на мгновение мелькнул образблагородная птица грациозно расправляла большие крылья и клювом чистила перья.
Доброе утро, его голос прозвучал высоко и нараспев. Стэнли просил передать вам срочное сообщение.
И где оно?
Ему необходима Ваша помощь. Ваши незаменимые способности, многозначительным тоном, не без доли важности, произнес фамильяр.
Весьма захватывающее начало, хмыкнула я. А что именно ему нужно, он не сказал?
Он лишь отметил, что дело не терпит отлагательств.
Хорошо, я пожала плечами. Мы позавтракаем и отправимся к нему.
По лицу посыльного промелькнула гримаса испуга.
Но я должен сопроводить Вас как можно скорее.
Я обернулась и посмотрела на Бена. Он нахмурился и покосился на меня, но ничего не ответил.
Меня это не касается, ледяным тоном заявила я. Ему нужна моя помощь? Отлично. Значит, подождет. Войдете?
Фамильяр категорично мотнул головой, его глаза вылезли из орбит. Что я такого сказала? Вздохнув, я закрыла дверь.
Стэнли переходит все допустимые границы. Что он возомнил о себе?! Иногда кажется, что он знает слишком много обо мне. Даже больше меня самой, я пересекла кухню, направляясь к столу. Наполнила чашки свежим кофе и застыла, задумчиво глядя в стену. Интересно, он в курсе моих снов?
Бен прошел мимо меняя ощутила кожей его движение, и сразу перехватило дыхание. Теплые мурашки скользнули по спине и перебросились на руки, я обреченно прикрыла веки. Мы были уже слишком близко, а следовало бороться и поддерживать трезвость ума, но я была слабой. Бен сильнее. Он взял свою чашку и, направляясь к окну, отпил из нее. Снег ложился на пожухлую траву сахарной пудрой. На голых ветвях дуба жались друг к другу несколько голубейони и привлекли внимание Бена. Или он только делал вид. Он не хотел давать брату повода. И мне тоже. Вел себя, как ни в чем не бывало, но воздух в кухне вибрировал от напряжения. На столе призывно стояло блюдо с фруктовым десертом. Он не притронулся к нему, да и у меня не было аппетита. Пирожное из песочного теста, украшенное дольками мандарина и винограда, не смогло пробудить его. Я уставилась в раковину. В ней была кружка Моники с изображением веселого облачка, остатками кофе и следами лиловой помады. Умчалась рано утром продавать дома, оскверненные темной магией, наивным смертным. Стало чуточку легчемы одни находились дома. Там сильно дрожали руки, что я боялась выронить чашку. Не хватало, чтобы сестры увидели меня в таком разбитом состоянии. Я поставила ее и закрыла глаза. Сердце колотилось так, что им можно было подавиться. Бен повернул головуя ощутила его пристальный взгляд между лопаток, и отпила кофе. Стало еще немного лучше. Не настолько, чтобы забыться, но для поездки в Университет вполне сойдет.
Мы собрались чуть больше, чем за полчаса. В душ я пошла первой. После фантомных прикосновений Тома я ощущала себя грязной. От жесткой щетки кожа раскраснелась, а я все тёрла, тёрла. Было больно, но я не могла остановиться. Усилив напор, подставила лицо горячим колючим струям. Сквозь шум воды пробивался ледяной смех Тома, мои крики и запах крови. Моей крови. Ее вкус ощущался во рту. Голова закружилась, сердце затрепетало птицей, вырывающейся из клетки. Я начала падать, но схватилась за занавеску и сумела сохранить равновесие. Вылезла и укуталась в полотенце, села на бортик ванной, чтобы хоть немного успокоить бешенный пульс. Уверена, мучить меня мысленно и на расстоянии доставляло Тому наслаждение, но он рассчитывал на скорую приватную встречу. Чтобы воплотить свои безумные фантазии в жизнь. А я еще не была готова, не была достаточно сильна. Он же все распланировал, даже убил кого-то ради меня. Мне должно это льстить или нет?
Я вышла из ванной, промакивая волосы полотенцем. Бен сидел на диване, сложив руки на коленях и задумчиво рассматривая их. Он поднял голову и проследил за мной взглядом, но я не обернуласьнаправилась к шкафу. Он поднялся и двинулся в душ, а я стояла и ждала, когда за ним закроется дверь. Смотреть на Бена не хватало духу. Казалось, что снова увижу в нем его брата, и эта навязчивая мысль терзала, разрывала меня на части. Надо было отвлечьсяя распахнула шкаф и пробежалась пальцами по вешалкам. Взгляд упал на платье цвета мокрого асфальта с черными вертикальными прострочками и декольте, открывающим плечи. Оно было узким, тесно облегающим и длиной чуть ниже колен. Черные туфли на каблуках являлись неотъемлемым атрибутом моего туалета. Я разделила волосы на косой пробор и нанесла неброский макияж, добавив мерцающие румяна. Они помогли придать лицу более свежий и бодрый вид, однако глаза остались потухшими и блеклыми.