Если они мы ты становимся одним муж и жена перед тогда дух соединяется и склеивается переходит становится
Некая мысль пришла Мейсону в головумысль была не его, ему показалось, будто в голову что-то вложили, как кладут листок исписанной бумаги в пустую шкатулку, и на этом листе, возникшем перед его глазами, было написано корявым почерком: «Возьми за руку, возьми»
Противиться этому мысленному приказу Мейсон не мог, хотя все в нем протестовало против того, чтобы сделать шаг вперед (он шагнул, тяжело переставив ноги, будто тяжелые железные колонны), протянуть руки, дотронуться до плеча Кэтти (Мейсону пришлось поднять руку вверх, потому что плечо призрака находилось сейчас на уровне его макушки) и
Господи Он думал, что ладонь, как много раз прежде, пройдет сквозь полупрозрачную духовную суть, но что-то осязаемое, плотное, подобное вязкому желе, возникло между его пальцами и стало уплотняться, оно было теплым и живым, оно дышало, и он ладонью ощущал эти отчаянные вздохи, он закрыл глаза, чтобы не видеть, как страшно изменилась Кэтти, он пытался отдернуть руку, чтобы не чувствовать ее тела, будто протискивавшегося из духовного мира в материальный, он все видел сквозь плотно сжатые веки и все чувствовал, в том числе то, чего чувствовать не мог: биение ее сердца и слова, произносимые теперь не голосом, а чем-то более глубоким, может быть, это была материализованная мысль, а может, надпись на листе, том самом, что недавно возник перед его глазами, а потом переместился в глубь сознания:
Если человек и призрак становятся единым целым, единой душой и материальной сутью, то призрак обретает свое материально тело, а человек побеждает смерть Так бывает, но редко, всего несколько раз в истории Так должно было быть Но я ошиблась Это не тот Это Другой мир Я пришла в другой мир Не свой И теперь
Кэтти возвышалась над ним подобно Голему, о котором он слышал когда-то, или читал, или видел в телевизионной программе. Черты ее лица чуть исказились, совсем немного, Кэтти стала похожа на известную актрису, очень известную, но сейчас Мейсон не мог вспомнить ее имени, она опустила руки и стояла, глядя Мейсону в глаза, а потом правую руку погрузила себе в грудную клетку и извлекла оттуда его ладонь, он будто освободился от чего-то, но только для того, чтобы ощутить крепкое горячее пожатие Кэтти, ее живую энергию.
Ты мой муж перед Богом, сказала она совершенно отчетливо, и Мейсон, пытаясь отдернуть руку, крикнул:
Командор!
Почему? Он не знал. Какая-то ассоциация А может, и это слово было подсказано ему кем-то, проникшим в его мозг, кем-то, кто лучше знал, что нужно делать и как подчиниться этому
Я люблю тебя, сказала Кэтти, и неожиданно ее ладонь начала остывать, в какую-то секунду (а может, минуту или мгновение, Мейсон совершенно не представлял, как шло время и шло ли оно вообще) превратилась в ледышку, к которой рука Мейсона прилипла, и он понял, что сейчас с пальцев начнет сходить кожа, и станет так больно, что
Он дернулся изо всех сил, и ему удалось освободиться, он еще раз ударился затылком обо что-то острое, замычал от боли и от боли же окончательно пришел в себя.
Он стоял, прижавшись к стене и обхватив левой рукой металлический корпус рыцаря. Затылок ломило, ноги гудели, пальцы правой руки онемели, будто он держал ими брусок льда. И мысль Очевидная еще секунду назад, она ускользала, расплывалась, таяла, он хотел удержать ее, чтобы хотя бы потом разобраться в случившемся, и кажется, что-то действительно запомнил.
А Кэтти Ее больше не было. Она не ушла, как обычно, чтобы вернуться следующей ночью. Она умерла, как умирает душа от жестокого слова или неправедного поступка.
Она не придет никогда.
Кэтти.
* * *
Когда несколько часов спустя Коллинз явился на работу, открыл своим ключом дверь и, как обычно, поднялся на второй этаж, чтобы включить на щите демонстрационное оборудование, он обнаружил своего работодателя сидевшим у ног экспоната номер 34, занесенного в каталог под названием «металлические латы, наколенники и др., XVI век, эпоха короля Георга VI». Мейсон смотрел перед собой пустым взглядом, и Коллинз перепугался, решив, что хозяин спятилон не очень верил ходившим с осени слухам о том, что Мейсон по ночам водится с призраками и ради них выстроил здесь подобие старого замка, но сейчас готов был согласиться: что-то было в этих слухах от истины, что-то случилось в доме нынешней ночью, и хозяин
Мейсон поднял взгляд на экскурсовода, закрыл глаза на мгновение, будто что-то вспомнив, а что-то забыв, и сказал:
Доброе утро, Джон. Помогите мне встать.
С вами все в порядке? участливо спросил Коллинз. Дайте руку
Все в порядке, твердо произнес Мейсон. Сейчасда.
Он поднялся и произнес фразу, которую Коллинз потом долго обдумывал, прежде чем, как ему казалось, понял ее истинный смысл:
Она пришла не туда, понимаете? Не в свой материальный мир. Она ошиблась. А когда поняла
Не глядя больше на Коллинза, Мейсон спустился вниз, и стало слышно, как он на кухне наливает воду в чайник, гремит посудой.
Коллинз пожал плечами и открыл дверцу электрического щита, чтобы приступить, наконец, к своим служебным обязанностям. Включив свет в коридоре, он увидел на полу лоскут темно-зеленой материипочему-то такой ломкий и хрупкий, что, когда Коллинз нагнулся и взял лоскут в руки, материя посыпалась трухой, и через секунду на его ладони осталась только горстка темной пыли, которую он стряхнул и быстро вытер ладонь носовым платком.
Я уезжаю! крикнул снизу Мейсон. Вы слышите меня, Джон? Управляйтесь с экскурсантами сами! Я еду в клинику святой Генриетты.
Хотите навестить мисс Хатчингс? отозвался Коллинз. Мы с миссис Турнейл все сделаем, мистер Мейсон, не беспокойтесь!
Внизу хлопнула дверь.
* * *
Я себя нормально чувствую, Джош, правда, в который уже раз повторила Катарина. Она полулежала на высоко поднятых подушках и была сегодня такая красивая, что у Мейсона не то чтобы захватило дух, но что-то в его груди, видимо, все-таки сдвинулось с места, потому что возникло некое стеснение, мешавшее нормально вздохнуть.
И рука не болит? в который раз спрашивал Мейсон, не решаясь дотронуться от гипсовой повязки, скрывавшей правую руку девушки от ладони до локтя.
Нет, улыбнулась она. Как хорошо, что ты пришел, Джош! Только что были папа с мамой, и, если бы ты приехал на полчаса раньше, я бы тебя с ними познакомила.
Представляю, что они обо мне думают, пробормотал Мейсон.
О, только хорошее! воскликнула Кэтти. Если бы не ты, я бы разбила себе голову.
Если бы не
Конечно, ты успел подхватить меня, когда я поскользнулась!
Я
Я так и сказала тому полицейскому, что приходил вчера вечером, он все записал, а я подписалась левой рукой, потому что правая, видишь
Не болит?
Ну, Джош, я тебе уже десять раз сказала, что нет!
Кэтти, сказал Мейсон, Кэтти я хотел сказать давно еще осенью Я люблю тебя.
Джош, сказала Катарина. Ты говорил мне это Два дня назад. Осенью мы с тобой еще не знали друг друга. Или ты Ты смотрел на меня издали и не решался подойти? Да? Мне давно казалось, что кто-то на меня смотрит, это был ты?
Мейсон медленно кивнул.
Я построил этот дом для тебя, сказал он. Этот замок. Я знал, что ты непременно приедешь Посмотреть, и тогда я смогу с тобой познакомиться.
И ты специально Господи, Джош, ты сумасшедший! Столько денег! Ты мог просто прийти в магазин или подождать меня после работы
Это банально, Кэтти
Ты знаешь, Джош, какие разговоры о тебе ходят во всей округе, а может, и во всем графстве?
Да, кивнул Мейсон. Мне приходилось слышать. Люди порой так громко разговаривают.
Но ведь это неправда? Просто люди злые, и, если кто-нибудь совершает поступок, который они не понимают
Который они не понимают, медленно повторил Мейсон. Что ты имеешь в виду?
Ну смутилась Катарина. Этот замок дом Никто не понял, почему ты вдруг потратил на строительство столько денег. И с женой развелся. Одни говорят, что ты на туристах зарабатываешь больше, чем на ремонте тракторов. Другиечто ты сошел с ума и построил дом, чтобы приваживать привидения. Говорят, видели, как ты по ночам ходишь по этажам, а днем отсыпаешься.
А ты? Что думаешь ты? спросил Мейсон, поняв вдруг, что для него ответ на этот вопрос сейчас важнее всех других ответов на свете. В чем смысл жизни? Что есть любовь? Существует ли верность? Эти и многие другие вопросы, которые в мыслях Мейсона даже не успели сформироваться, собрались вместе и слились в одном, и в больничной палате стало так жарко, что по спине Мейсона потекла струйка пота.
Я сказала Катарина. Похоже, она знала, как ответить, но подыскивала точные словане боялась обидеть Мейсона, она не могла обидеть его ни одним своим словом, но хотела, чтобы разговор на эту щекотливуютему стал последним в их жизни. Потом они будут говорить о многом, в том числео главном, но на эту тему не станут говорить никогда.
Я повторила Катарина и, протянув левую руку поверх постели, сжала пальцы Мейсона. Конечно, ты построил этот замок не для меня, потому что прошлым летом еще не знал меня совершенно, даже если Нет, не для меня, Джош, а для своей мечты. У каждого есть в мыслях идеал женщины или мужчины И представление об этом идеале Ты жил не так, как хотел, и не мог с этим смириться. И тогда Одни уходят из семьи и уезжают за океан Другие спиваются Третьи все бросают и открывают новое дело А ты построил замок. Наверно, интуиция подсказала тебе Ты ведь не мог знать, что старинные замкимоя слабость. Мне они так нравятся Я была в Рочестере и в Бамбурге, и в Лондон много раз ездила, чтобы побывать в Тауэре. Когда ты придешь ко мне домой, то увидишь: в моей комнате множество фотографий старинных замковнаших и французских, что на Луаре, и голландских, и даже несколько русских крепостей, хотя там, конечно, совершенно другой колорит
Катарина говорила и не могла остановиться, она впервые в жизни рассказывала об этой своей любвичеловеку, который мог ее понять.
Русские крепости тебе не понравились, улыбнулся Мейсон, потому что там не водятся привидения.
О, Джош, не надо! Я понимаю, как досаждают тебе слухи, не обращай внимания, пожалуйста!
Хорошо, сказал Мейсон. Не буду. Тем более что
Тем более повторила Катарина, внимательно глядя Мейсону в глаза. Она понимала, что он хотел сказать что-то для него важное, наверно, такое же важное, как ее признание, она не хотела подталкивать Мейсона, но и ждать становилось для нее невыносимо.
Она больше не придет, Кэтти.
Кого он назвал этим именем? Катарину или Кэйтлин, с которой гулял под осенней луной и по долгим, как часовая стрелка, коридорам своего замка?
Я никогда не думал над тем, как устроен мир, продолжал Мейсон. Слова возникали в его сознании будто под чью-то диктовку, оказывались на языке, выпрыгивая, как резвые дельфины из воды, и сразу произносились, не дожидаясь момента, когда Мейсон поймет собственную мысль или чужую, вложенную ему в голову, как вкладывается в голову изобретателя неожиданная идея новой конструкции, а в голову ученогогениальная мысль о новом законе природы. Я был уверен, что мир прост. А потом понял Знаешь, как это бывает: смотришь на картину, висящую на стене, и видишь простой деревенский пейзаж, а потом бросаешь мимолетный взгляд и вдруг понимаешь всю ее глубину и то, что люди смертны и то, что изображенный мирэто другой мир, тоже реальный, но где-то там, куда нам никогда не попасть А когда человек когда мы умираем, мы, наверно, действительно становимся бесплотными существами и можем возвращаться на место своей смерти, если эта смерть произошла не от естественных причин
Значит, она действительно проговорила Катарина, и во взгляде ее засветилось беспокойство.
Нет, подожди Конечно, есть мир призраков, но, понимаешь, и наш мирне один, их множество, как много ветвей на стволе дерева. Каждой ветви реальности соответствует свой призрачный мир. И если ветви перепутались Может случиться так, что призрак попадет не туда, где он она погибла, а в другой мир, тот, где осталась жива, потому что Ну, не знаю, любое событие может произойти, а может не произойти, верно? Я мог успеть схватить тебя за руку, а мог не успеть Я успел в этом мире, а в другомнет. Она она пришла на то место, где погибла там, а оказалась здесь, где Прости, я не очень понятно говорю, да? Я и сам плохо понимаю, но мне кажется, нет, я почему-то уверен, что так и есть на самом деле.
Значит, действительно она
И время в разных мирах тоже переплетается, в одном уже наступила зима, а в другом еще продолжается лето Господи, я представляю, что ты чувствовала, когда оказалась совсем не там и не тогда И ничего не могла понять А я тоже Я знал, что это судьба, такое понимаешь сразу, но понятия не имел, как это
Джош, сказала Катарина, прерывая его монолог, в котором каждое слово было понятно, а смысл ускользал. Джош, о ком ты говоришь?
Прости, пробормотал Мейсон. Не обращай внимания. Я Я люблю тебя, Кэтти.
Меня? спросила Катарина. А может, ее? Ту, о которой все говорят? Ту, для которой ты построил замок? Ради которой развелся? С которой проводил проводишь все ночи?
Я сделал это для тебя!
Джош! Эта женщина Ты любишь ее!
Тебя! Это ведь ты! Как ты не понимаешь Твоя душа, твоя суть. Это Это настоящее, то, что внутри нас. Я полюбил твою душу, твою
Ты полюбил призрака, привидение!
Тебя, Кэтти. Она Ты, только другая. Из того мира, в котором ты она
Я хочу ее видеть, сказала Катарина.
Кэтти Я знаю: она не придет больше.
Я должна ее увидеть, упрямо повторила Катарина. Я скажу ей
Самой себе? спросил Мейсон. Не нужно, Кэтти.
Уходи, сказала Катарина, отвернувшись к стене. Я не хочу тебя видеть.
Она лежала, закрыв глаза, до тех пор, пока Мейсон не покинул палату.
* * *
Вечером он позвонил в больницу справиться о здоровье Катарины Хатчингс. «Ей намного лучше, сказал низкий голос, Мейсон даже не смог определитьмужской или женский. Завтра, вероятно, ее выпишут».
В полночь Мейсон стоял у подножия лестницы, ведущей на чердак, крепко держался за перила и ждал. Он хотел, чтобы Кэтти пришла. Он хотел сказать ей, что многое понял за этот долгий день. Кое до чего додумался сам, кое-что пришло ему, как озарение, а кое-что подсказала Кэтти Катарина. Он хотел сказать, что теперь их ночные встречи приобретут совершенно другойправильныйсмысл. И если уж так получилось, что душа Кэтти погибшей Кэтти оказалась из-за какого сбоя в законах мироздания не в своей, а в чужой реальности, то это не случайно, это потому, что человек мужчина должен сначала полюбить душу, не оболочку, а суть, и тогда этонастоящее.
Он ждал, а Кэтти не приходила. Часы пробили полночь, потом час, потом еще сколько-то Потом Мейсон обнаружил, что сидит на нижней ступеньке лестницы, положив голову на руки. Должно быть, он спал. В коридоре стоял странный запахто ли ладана, то ли какой-то болотной плесени, то ли еще чего-то, что невозможно описать словами: чего-то ушедшего, былого, неосуществленного, забытого, но тем не менее вечного и неистребимого.
Неужели Кэтти приходила, пока он спал? Невозможно, решил он. Просто чудится.
Мейсон прошел в спальню и, не раздеваясь, повалился на кровать. Ему казалось, что, когда он заснул, в комнату сквозь закрытую дверь вошла Кэтти. Не прозрачный призрак, а настоящая, из плоти и крови. Постояла над ним, погладила по голове И никуда не ушла. Осталась. Навсегда.
Он проснулся с ощущением, что рядом с ним в постели лежит женщина, подушка сохраняла запах ее духов, она с головой накрылась одеялом и
Мейсон вскочилконечно, он был в спальне один. И в то же время
«Мы с тобой муж и жена перед Богом».
Это было написано красным фломастером на белой стене.
Кэтти?
Мейсон покачал головой. Почерк был его, фломастер лежал на полу, ящик тумбочки открыт, тамМейсон зналлежала коробка фломастеров, купленных на прошлой неделе, и в ней не хватало красного.
Он сам написал это. Когда? Он не помнил.
В больницу он поехал, не дожидаясь, когда появятся Коллинз и миссис Турнейл. Катарины в палате не было, грузная женщина в белом перестилала постель.
Мисс Хатчингс начал Мейсон.
Женщина подняла на него полный любопытства взгляд.
Вы Мейсон? спросила она. Тот, который построил дом Мисс Хатчингс выписали, она уехала домой с родителями.